Жажда крови

— Я помню, — тихо сказала Сайрен. — Ты возвращался с Атара в таком состоянии. Шаткий. Это всегда пугало меня.

Кир сглотнул комок в горле. Он был удивлён, что она помнит. Он был удивлён, что она заметила.

Руки Сайрен снова сжались.

— Она может прийти за мной.

— Я знаю, что она придёт.

— Тогда ты знаешь, что она…

— Знаю. Я разберусь с этим.

Глава 36

Сидя на зелёном виниловом диванчике за столиком, Джодари наблюдал за дверью поверх своей белой керамической кружки. В семейной закусочной «Радман» царила атмосфера кафешек «Перкинс», но кофе был лучше. Этот напиток буквально наэлектризовывал. Ещё одна чашка, и Джодари начнёт раскачиваться на люстре из оленьих рогов, как какая-то рок-звезда.

Когда Кир вошёл в закусочную, светло-голубые глаза мужчины скользнули по просторному пространству, окружённому кабинками и уставленному столиками, за которыми несколько посетителей поглощали фирменный стейк Филадельфия с сыром или фирменный пирожок. Кир обнаружил Джодари за считанные секунды.

Кобуры с оружием Кира были затенены, но он всё равно заставлял людей шарахаться прочь с его пути. Не каждый вечер парень ростом 194 см и весом 105 кг, одетый в большее количество чёрного, чем у Джонни Кэша, и со слишком красивым избитым в пух и прах лицом, входил в дверь «Радмана».

И в придачу выглядел страдающим от похмелья.

Кир остановился у столика и ничего не сказал. Обычно Джодари воспринял бы это как угрозу от Кира, но мужчина выглядел… потерянным.

— Кофе? — предложил Джодари.

Кир плюхнулся — как бы в изнеможении — за столик напротив него. Джодари подтолкнул к нему пустую кружку, зная, что через несколько секунд…

— Кофе, милый? — когда Кир поднял взгляд на их официантку, блондинка лет то ли 25, то ли 40 отпрянула, и кофе всколыхнулся в кофейнике.

Джодари накрыл её лёгким затенением.

— Он бы с удовольствием выпил чашечку.

Официантка наполнила чашку Кира и пообещала:

— Эти два заказа вафель «Чертовски Хороший Дровосек» с беконом сейчас будут готовы.

— Отлично.

Когда официантка ушла, Кир впервые заговорил.

— Я даже не люблю вафли.

Джодари уставился на него.

— Кто вообще не любит вафли?

Кир начал тереть лицо, наткнулся на жуткий синяк с правой стороны и со стуком опустил руку на стол.

— Ух ты, — изумился Джодари. — Ты выглядишь… ужасно. Реально ужасно.

— Она… — Кир замолчал. Джодари никогда не видел его таким. Это было немного тревожно — и определённо заставило его порадоваться, что он сам ни с кем не связался. Увернулся от пули, можно сказать.

Кир попытался ещё раз:

— С ней всё в порядке?

Джодари не знал, что сказать, потому что Мира не в порядке. Если не считать синяков, она выглядела почти так же плохо, как Кир, когда выходила из его дома после наступления темноты.

— Выпей кофе, Кир, ты как проклятый зомби. Это меня пугает.

Дрожащей рукой Кир потянулся за кружкой. Вероятно, это был первый раз, когда мужчина подчинился Джодари. Кир выпил кофе большими глотками, и несомненно, обжёг себе горло.

Когда Кир поставил свою пустую кружку, он заморгал, словно только что проснулся. Иисусе.

— Она пришла к тебе. Прошлой ночью, — Кир сказал это так, словно всё ещё не мог в это поверить.

— Угу.

— Она тебе доверяет.

— Угу, — Джодари отхлебнул кофе, не понимая, к чему клонится разговор.

— Так вот, я должен знать. Засранец, который пробудил её…

А.

— Мёртв. Я убил его.

Из груди мужчины вырвался прерывистый вздох.

— Хорошо.

— Кир, может, мы и не друзья, но мы с тобой знаем друг друга очень давно, так что позволь мне высказать одно наблюдение. Ты, мой не совсем друг, как бронированный танк, мать твою. Это делает из тебя хорошего лидера. Это делает тебя очень полезным для меня — когда ты не лжёшь и не скрываешь дерьмо, которое, кстати, мы скоро обсудим — но ты не можешь быть таким с Мирой.

Кир с трудом сглотнул.

— Она тебе так сказала?

— Не в таких выражениях, но я знаю её даже лучше, чем тебя, и есть несколько вещей, которые её характеризуют. Одна из них — её отчаянное желание близости. Честности. Открытости. Ну вот такая она. Другая её черта — не менее отчаянный страх потерять того, кого она любит, — Джодари сделал паузу, чтобы дать ему переварить детали, прежде чем перейти к сути дела. — Итак. Ты даёшь ей одно, но не даёшь другого. Угадай, что именно.

— Бл*дь, — Кир поставил локти на стол и уронил голову на руки. — Я не знаю, как… чёрт, я не могу говорить об этом с тобой.

— Тебе не обязательно говорить об этом со мной. Намёк, намёк.

— Я не знаю, где она, и она не отвечает на звонки, — выдавил Кир, всё ещё обхватив голову руками.

— Ну что ж…

Джодари откинулся на спинку стула и отодвинул свою кружку в сторону, когда к ним подошла официантка с двумя нагруженными тарелками. Она поставила одну перед Джодари, а другую — у локтя Кира.

— Завтрак на ужин, — поддразнила она. — У нас иногда бывает такое.

— Спи весь день, веселись всю ночь, — ответил Джодари.

— Могу только мечтать о таком. Ещё кофе?

— Для него, да.

— Похоже, ему это не помешает, — она подмигнула. Да, ей могло быть от 20 до 45, а может, и все 60. — Я вернусь со свежим кофе.

— Спасибо.

Джодари подтолкнул тарелку Кира локтем.

— Ешь свои чёртовы вафли. Тогда я скажу тебе, где Мира.

* * *

Кир направился через залитое лунным светом кладбище к одинокой фигуре, сидевшей перед надгробием со скрещенными ногами. Мира повернула голову при его приближении, и лунный свет упал на её лицо, холодное и мрачное. Кружились снежинки.

Когда Кир подошёл на несколько шагов, она обречённо произнесла:

— Джодари сказал тебе.

Он остановился, внезапно почувствовав неуверенность, не желая нарушать её уединение в чём-то столь личном.

— Можно мне побыть здесь?

— Да.

Кир сократил расстояние и сел на холодную колючую траву рядом с ней. Он обхватил себя руками за голени. То, что он не прикасался к ней, вызывало острую боль в груди, но он мог сказать, что она этого не хотела. Её взгляд вернулся к надгробию. На нём было два имени.

Эллисон Дженсен.

Бенджамин Дженсен.

— Мне жаль, что ты потеряла их, Мира, — тихо сказал Кир.

Она не сразу нашла в себе ответ.

— Мне было тяжелее потерять отца, чем маму. Казалось бы, всё должно быть наоборот. Мне было всего четырнадцать, когда умерла моя мама, и я была ближе к ней, чем к отцу. Но с ней ничто не оставалось недосказанным. Это была потеря. Это было больно — Боже, как это было больно — но о ней я в первую очередь помню любовь.

После долгого молчания Кир спросил, страшась ответа, но желая его услышать:

— Твой отец был другим? Ты сказала, что он ушёл в себя.

— Мой отец отгородился от меня. Не из жестокости, но всё равно он это сделал. И когда он умер, это ощущалось… как вопрос, на который никогда не будет получен ответ. Это было похоже на… я не знаю. Неполноту? Как незаконченный разговор. Это было очень болезненно. Ты понимаешь разницу?

У Кира перехватило горло. Было трудно ответить.

— Когда ты так говоришь, то да.

— Одной из первых вещей, которые ты мне сказал — это то, что у тебя опасная работа и рано или поздно тебя убьют.

У него внутри всё щемило при воспоминании об этом. Он никогда бы не сказал ей этого, если бы знал, что они будут вот так сидеть здесь вместе. Но как он мог взять свои слова обратно?

— Мира…

Её взгляд был прикован к надгробию.

— Если мне когда-нибудь придётся потерять тебя, я хочу почувствовать боль и утрату. Если мне придётся потерять тебя, я хочу почувствовать, как это разрывает моё сердце на части. Я пойду на этот риск. Ради тебя я пойду на это, — горло Кира так сжалось, что он едва мог дышать, потому что надвигалось нечто большее. Он чувствовал это. Мира продолжала напряжённым голосом: — Но я не собираюсь всю оставшуюся жизнь рисковать ради ещё одного незаконченного разговора. Я не переживу, если потеряю тебя и пойму, что ты никогда по-настоящему не был со мной.

Кир упёрся локтями в колени и спрятал лицо в ладонях. Он не знал, сможет ли он быть таким, как она описывала. Он и так был с ней более откровенным, чем с кем-либо в своей жизни… ну, во всяком случае, после своей матери.

Он научился не быть таким. Он понял это в возрасте десяти лет.

Первый инцидент врезался ему в память сильнее всего. Ему приснился кошмар о демонах, об улице, где его мать спасла ему жизнь ценой своей собственной, о крови, которая была повсюду на нём.

Он плакал, когда вошла Амарада. К концу разговора он перестал плакать.

Возможно, в то время он не понимал по-английски, но её презрение он понял достаточно хорошо.

Он научился замыкаться в себе. У него это хорошо получалось. Он гордился этим. Для него это был успех. Это было выживание.

Он не знал, как начать раскрываться. И… он боялся. Позволить себе быть таким уязвимым? Это его чертовски пугало.

Погружённый в эти мысли, он чуть не выпрыгнул из собственной кожи, когда Мира коснулась его руки и испуганно сказала:

— Кир, возле твоей машины кто-то есть.

Он был на ногах через несколько секунд.

— У тебя есть свой пистолет, или тебе нужен мой?

— Он у меня есть, — она уже тянулась под пальто, чтобы вытащить 45-й, который ей дал Кир.

Гордость переполняла его грудь. Вытащив свой пистолет и шиву, он приказал:

— Держись позади меня.

Им было лучше, если она будет держаться у него за спиной, чем если она останется здесь, отдельно от него.

Мира крепче сжала пистолет.

— Готова.

Она была чертовски храброй.

Фигура никак не отреагировала на их приближение. Кто бы это ни был, судя по телосложению, это женщина, и она спокойно ждала, облокотившись на капот Чарджера.

Когда Кир подошёл достаточно близко, чтобы узнать женщину, он остановился как вкопанный, испытав потрясение.

— Всё в порядке, — сказал он Мире, убирая оружие в кобуры, хотя и оставил их свободно висеть. На всякий случай.

— Кто это?

— Один друг. Вроде как. Держись за мной.

Когда они подошли ближе, Афира перебросила свою тёмную косу через плечо.

— Кирдавиан. Не ожидала встретить тебя здесь.

— Ты следила за мной.

— Что ты должен был заметить. Отвлёкся?

— Что тебе нужно, Афира?

— Просто передать сообщение, — она достала из внутреннего кармана куртки толстый сложенный пергамент и протянула его.

Кир взял официальный документ и сунул его в карман своей куртки.

— Не собираешься читать? У меня есть фонарик.

— Я знаю, что здесь написано.

— Что это? — спросила Мира, подходя к нему. — Кир?

— Вызов, — ответила за него Афира. — На серентери.

— Что? — ужас в голосе Миры свидетельствовал о том, что она точно знала, что это значит.

Афира обратилась к Киру.

— У тебя есть один час.

— Амарада должна дать отсрочку, пока я не вылечусь, — это была стандартная практика, которую от неё ожидали.

— Она согласится. Но Сайрен на этот период придётся вернуться в Резиденцию. Решение за тобой.

— Это чушь собачья.

Афира пожала плечами.

— Не мне решать.

Это чертовски типично для Амарады. Она знала, что Кир этого не допустит. Если Сайрен переступит порог этого дома, Амарада найдёт способ убедить её остаться.

— Какого чёрта ты всё ещё работаешь на неё, Афира?

— Не всем из нас так повезло с родителями, Кир. Некоторым из нас приходится силой продираться наверх.

— Это полная чушь.

Афира оттолкнулась от капота Чарджера, не обращая внимания на его слова. Она кивнула в сторону Миры.

— Она тоже придёт?

— Нет, — ответил Кир в то же время, когда Мира сказала: — Да.

Он не хотел, чтобы Мира приходила, только не на это. Ему придётся убить или быть убитым. Ей не нужно этого видеть.

— Ей не причинят вреда, — напомнила ему Афира. — Независимо от результата. Это священное правило серентери.

Это не помогало.

— Это может быть нелицеприятно, Мира.

— О, это точно, — вставила Афира.

— Я иду, — решительно сказала Мира.

Слова «а не то хуже будет», казалось, повисли в воздухе.

Она хотела узнать его? Она хотела его увидеть?

Что ж, её желание исполнится.

— Да будет так, — сказал Кир.

Глава 37

Мира не знала, что и думать о подземном помещении, в которое они с Киром попали. Но, с другой стороны, она не знала, что и думать обо всём, что произошло за последние сорок пять минут.

Придя на кладбище пешком, она осталась без машины, поэтому поехала с Киром. По дороге он объяснил ситуацию с Сайрен. Как Амарада пыталась навязать ей супруга и будущего консорта. Как Кир уговаривал свою сестру отказаться.

Мира понятия не имела, что он столкнулся с этим вдобавок ко всему остальному.

И хотя он не сказал этого, Мира знала, что ему, должно быть, пришлось нелегко, когда вчера ночью после рейда приехала Сайрен к нему. После того, как Мира ушла.

И Кир взял на себя дополнительное бремя, зная, что следствием того, что он приютил свою сестру, станет серентери. Он всё равно это сделал.

Конечно, он это сделал.

После прибытия в то, что было известно как Резиденция — укреплённый особняк королевы, который практически напоминал со всеми этими каменными постройками и толстой стеной, окружающей владения — Мира была ошеломлена величием и количеством вампиров. Десятки, а может, и сотни вампиров жили в Резиденции, по крайней мере, часть времени. Это место ощущалось бы как Европа старого света, если бы всё не было таким вызывающим. Роскошная обстановка. Чувственная одежда. Шокирующе эротичные, иногда жестокие произведения искусства.

Мира с трудом могла представить, как Кир рос здесь в годы, прошедшие после смерти его матери. Возможно, в ней говорило просто человеческое воспитание, но ей не казалось, что это место подходило для детей.

Затем был спуск. Каменная винтовая лестница, стены, освещённые горящими канделябрами. Затем это помещение.

Одна стена была из грубого необработанного камня, другие гладкие. Свет исходил от бронзовых треножников, на которых горками лежали горящие угли, и от свечей, загромождавших стол, покрытый толстым слоем воска. Кроваво-красный ковёр устилал пол, а посередине стояла мягкая платформа с чёрными шёлковыми простынями и подушками. Мира предположила, что это кровать.

— Это одна из личных комнат, — объяснил Кир, как только их охранник удалился через дверь, отличную от той, через которую они вошли. — Главная пещера — это место, где она устраивает свои… вечеринки. И иногда серентери. И Идайос знает, что ещё.

— Вечеринки?

— Оргии.

— Ааа.

— Мира… Ты можешь подождать здесь. Тебе не обязательно смотреть.

Впервые с тех пор, как она покинула аббатство, Мира обратила на него всё своё внимание. Она слушала его в машине, но это были только слова, информация. И она увидела ужасные кровоподтёки на его лице в короткой вспышке света в салоне Чарджера, когда открыла дверь. Когда она ахнула, увидев это, Кир сказал, что всё не так плохо, как кажется.

Но всё было плохо.

Пристально глядя на него, Мира увидела, что прошлой ночью он пострадал, по-настоящему пострадал. Если Джодари определил это как «с ним всё в порядке», то у Миры имелись к нему претензии. Кир не в порядке. Он был ранен. Он был истощён. Ему не следовало прямо сейчас отправляться в бой.

И…

Между ними оставалось так много нерешённых вопросов. Мира говорила совершенно серьёзно, когда рассказывала о том, что ей от него нужно, но многое ещё оставалось невысказанным. И что-то её беспокоило. В ней самой. В том, как она подошла к этому. Ей нужно было побыть с ним некоторое время. Чтобы разобраться в этом. Чтобы выразить это словами.

Но сейчас не осталось времени, и Мира не хотела ещё больше отвлекать его, поднимая этот вопрос. Он вот-вот будет драться за свою жизнь.

При этой мысли её сердце бешено заколотилось. Казалось, что это не могло быть реальностью.

— Я хочу быть там, — сказала Мира. Ей была невыносима мысль о том, что придётся ждать в этой комнате, не зная, что происходит.

Кир немного помолчал, и его глаза казались печальными, но потом он сказал:

— Хорошо.

Подойдя к платформе, Кир медленно снял куртку и положил её на пол. Это слишком осторожное движение встревожило Миру ещё до того, как он снял компрессионную футболку с длинными рукавами.

— Боже мой, — выдохнула она. — Ты не можешь драться в таком состоянии!

Грудь и левое плечо у него были обмотаны толстой повязкой. Кровь сочилась сквозь неё длинной неровной полосой.

— Я могу с этим справиться, Мира.

Слёзы без предупреждения хлынули из глаз. Она закрыла лицо руками, пытаясь сдержаться, понимая, что не может делать этого прямо перед его боем. Его внимание должно быть сосредоточено на том, чтобы подготовиться, а не утешать её.

Послышались его шаги, затем его руки обвились вокруг неё. Кир пробормотал её имя, и она прижалась к нему, всхлипывая на его обнажённом торсе. Это было неправильно с её стороны, так неправильно, но она, казалось, не могла остановиться.

— Я люблю тебя, — вырвалось у Миры. — Прости! Я не дала тебе шанса. Я не дала тебе достаточно времени. Я так беспокоилась о себе, так боялась, так отчаянно хотела защитить себя и быть уверенной — как будто это вообще возможно! — и я всё сделала поспешно, и мне следовало бы знать, что так не надо делать, я правда знаю, что не надо, и я так сильно торопила тебя, и я понимаю, почему тебе так тяжело…

Его губы нашли её губы, остановив поток слов — всех тех слов, которыми Мира уговаривала себя не отвлекать его.

Потом они оказались на кровати, и поцелуй был отчаянным, резким и прекрасным. Она любила его. Она любила его вкус, его запах, ощущение его тела. Она любила его силу и игривость, его мужество и честь, и она впустую потратила один из их дней, один из их драгоценных дней, а теперь у неё не осталось времени.

Кир прервал поцелуй, слегка отстраняясь, и его тёмные глаза пристально посмотрели на неё.

— Я тоже люблю тебя, Мира Дженсен, — произнёс он срывающимся голосом.

Едва видя его сквозь слёзы, она откинула густые волосы с его красивого, покрытого синяками лица.

— Возьми мою вену.

— Всё будет хорошо, Мира. И нет, — сказал Кир, когда она попыталась прервать его, — это не из-за того, что я пытаюсь выглядеть круто. Я знаю свои пределы.

Из её глаз потекли слёзы, капая на волосы.

— Пожалуйста, Кир. Пожалуйста.

Он пристально посмотрел на неё сверху вниз.

— Я думаю, ты не представляешь, насколько ты красива, Мира.

Она наклонила голову, обнажая вену. Ей было нужно испытать это с ним. Когда он начнёт драться, ей нужно было знать, что он взял с собой что-то от неё.

Кир провёл кончиком пальца по её вене, заставив её вздрогнуть.

— Ты уверена?

— Да. Боже, да.

Он глубоко вздохнул, затем опустил губы и провёл языком от впадинки на её шее к уху. Мира ахнула от пронзившего её разряда возбуждения. Затем последовал лёгкий укол боли, за которым пришёл прилив удовольствия. Жар затопил её тело, шокировав внезапностью и силой возбуждения.

Ощущение того, как её мужчина пьёт из неё, эротические звуки его удовольствия, тяжесть его тела, накрывающего её, и давление его твёрдого, тяжёлого члена на её бедре… она застонала под ним. От блаженства. От потребности. В ожидании большего.

Мира хотела, чтобы он обнажился. Она хотела, чтобы он был твёрдым и горячим внутри неё. Она вцепилась в его спину, пытаясь дотянуться до ремня, отчаянно желая дотронуться до его упругой, великолепной задницы.

Они услышали только небрежный стук, прежде чем дверь открылась.

Кир злобно зарычал, предупреждая, отчего по горячему и жаждущему этого телу Миры пробежал трепет. Её мужчина, прикрывающий её собой, защищающий её, заявляющий на неё права.

Не торопясь, он лизнул место проколов, успокаивая незначительную боль, затем зарылся носом в её волосы.

— Спасибо, — прошептал он ей на ухо.

Мира едва сдержала крик протеста, когда Кир отстранился. Он встал лицом к незваному гостю, закрывая Миру от него.

Желая увидеть, с чем они имели дело, она села и выглянула из-за его спины. Их охранник, крупный мужчина в строгом костюме, стоял в дверном проёме. За ним она увидела огромную пещеру, полную людей.

— Пора, — сказал охранник.

— Одну минуту.

— Я должен забрать её сейчас.

— Пошёл ты нах*й, — прорычал Кир и повернулся спиной к мужчине, чтобы присесть на корточки перед Мирой. Он взял её руки в свои. Его глаза встретились с её глазами. Он заговорил тихим голосом. — Я знаю Амараду, и я знаю, что делаю. Что бы ни случилось, Мира, доверься мне.

Она с трудом сглотнула, сердце бешено колотилось. Она не могла сказать «хорошо», потому что это было не «хорошо». Ни капельки.

Кир поднял её на ноги.

— С тобой ничего не случится. И помни, Мира… доверься мне.

Он наклонился и прильнул губами к её губам. Она обвила руками его шею, крепко прижимая к себе, отчаянно желая, чтобы их не разлучали.

Но Кир уже отстранялся, прерывая поцелуй, разрывая контакт.

— Мне нужна минута, — сказал он. — В одиночестве. Прости, но… мне это нужно.

Каким-то образом она оторвала взгляд от его лица и руки от его тела.

Каким-то образом она начала идти.

Каким-то образом она оставила его.

Охранник, который был пониже Кира, но массивнее, вывел Миру на просторное пространство пещеры. Треножники и факелы освещали грубо обтёсанные стены, но освещение не доставало до высокого потолка. Воздух был на удивление тёплым, а собравшаяся толпа была одета в изысканную, скудную одежду. На женщинах декольте резко сужались, обнажая завидную грудь, атлас облегал талии и ягодицы, разрезы доходили до бёдер. Чувственность мужчин была более утончённой: хорошо скроенные брюки и рубашки, тонкие ткани. Но их удлинённые клыки и активно жестикулирующие руки говорили о том, что эта одежда была лишь тонким налётом цивилизованности.

Их голоса сливались в гул, и их было слишком много, чтобы Мира могла разобрать их разговоры, пока следовала за своим проводником сквозь расступающуюся толпу. Взгляды провожали её. Не угрожающие, но определённо любопытствующие. Они знали, из какой комнаты она пришла, знали также, что она следует за охранником королевы. Они знали, что она здесь, с Киром. Это заставило Миру остро осознать положение Кира в этом мире.

Джодари сказал, что многие поддержат его, если он попытается занять трон. До сих пор это казалось далёким, как история, рассказанная за бутылкой пива.

Мира прошла за охранником по широкой открытой площадке, расчерченной свежим мелом. Ринг для поединков. За двенадцать лет, прошедших с момента её пробуждения, Мира собрала воедино свои представления об этом мире, смирилась, по большей части, с его первобытностью и странной историей, с его редкой жестокостью. Но это…

Это новый уровень. Этот мир оказался более архаичным и жестоким, чем она предполагала.

Они остановились у подножия каменного возвышения высотой в метр.

Мира в глубине души знала, что они направляются сюда. Туда, где королева, безошибочно узнаваемая по своему превосходству, восседала на троне из сверкающего золота. На ней было длинное прозрачное белое платье, перехваченное на талии поясом в виде золотой цепочки. Сквозь ткань просвечивали её соски. Золото кольцами украшало её шею и пальцы, свисало с ушей. Её длинные светлые волосы были откинуты назад гладкой волной, а кроваво-красные губы были поджаты в удовлетворении.

Мира возненавидела её с первого взгляда.

При приближении охранника, который остановился у помоста и стоял, сцепив руки за спиной, Амарада бросила презрительный взгляд на Миру, прежде чем снова переключить внимание на пустой ринг. Королева взяла бокал с шампанским с подноса, который держала прелестная стройная женщина в тёмно-синем одеянии. Мира, стоявшая в двух шагах от возвышения, сжала кулаки при виде явного предвкушения торжества.

Не видя ничего за толпой, Мира не знала о приближении Кира, пока толпа не расступилась, и он не вышел на ринг, переступив черту свежего мела, держа в руке обнажённую шиву. Повязка из белых бинтов исчезла, но ужасные швы, заметные даже с расстояния десяти метров, говорили любому противнику, где именно он был уязвим. На нём были надеты только тактические штаны. Даже ноги оставались босыми.

Если Кир и злился, то никак этого не показывал. Выражение его лица было абсолютно нейтральным. Очевидно, он знал, как с этим справиться. Он сталкивался с этим большую часть своей жизни.

Разозлившись за него, Мира бросила разъярённый взгляд на Амараду, которая поднесла бокал с шампанским к губам, обнажив клыки. Миру со всей силой поразило, что опустошённый, травмированный ребёнок пришёл в этот дом, и его встретило вот это всё.

У Миры перехватило горло, но она не заплакала, не закричала и не вырвала хрустальный фужер из изящных пальцев королевы. Она не стала бы позорить своего мужчину таким поведением.

Кир стоял терпеливо, нейтрально и расслабленно, и когда его противник вышел на ринг, он не выказал удивления.

Чего нельзя было сказать об Афире.

При доставке повестки женщина, очевидно, не подозревала, что она сама тоже её получит. Она была одета в чёрный спортивный бюстгальтер и кожаные леггинсы на резинке, стояла босиком, с шивой в руке, и в её глазах жила холодная ярость, хотя она ни на что конкретно не смотрела.

Нет.

Боже, нет.

Кир, очевидно, не только знал её, но и она же была женщиной.

Он ни за что, ни при каких обстоятельствах не убил бы её.

Он сказал Мире, чтобы она доверяла ему, но также сказал: «Что бы ни случилось». Он обещал, что с ней ничего не случится, и сказал, что всё будет хорошо, но на самом деле он никогда не обещал, что будет жить.

Что, если он имел в виду, что с ней всё будет хорошо… без него?

Боже.

Нет.

Этого не могло быть.

Мира беспомощно наблюдала, как королева махнула ногтем, давая им знак начинать. Амарада тоже знала Кира. Она знала, что он не стал бы убивать женщину.

Драка началась со злобного крика Афиры и потрясающе атлетичной атаки. Из краткого рассказа Кира о правилах по пути сюда, Мира знала, что в серентери запрещено переноситься призраком, но женщина всё равно подпрыгнула на высоту плеч и описала своей шивой яростную дугу. Кир ловко увернулся, уйдя в сторону, перехватив удар Афиры своим собственным клинком и развернув его.

Афира развернулась и нанесла продолжительную череду ударов, её клинок сверкал с ошеломляющей быстротой, а Кир уклонялся. Они практически танцевали по рингу, постоянно находясь в движении. Казалось, что это продолжалось несколько часов. Он позволял ей изматывать себя.

Афира знала это.

— Дерись со мной! — крикнула она в какой-то момент. — Будь ты проклят, Кирдавиан!

Она была блестящим бойцом. Быстрым. Проворным. Умело владела своим клинком. Она нанесла Киру несколько порезов, но ничего серьёзного. Потому что он был быстрее и сильнее, и он оставался спокоен.

Мира до сих пор не осознавала, насколько глубоким и неподдельным был его контроль. Даже перед лицом всего этого, несмотря на всё происходящее, он справлялся, принимал решения. Направлял поединок.

«Я знаю свои пределы».

Он не раз говорил ей об этом.

Они прошли достаточно испытаний.

Мира начала верить. Она начала надеяться, что это возможно, что каким-то образом всё уладится.

И тут он сделал неверный шаг.

Пока Афира заставила его пятиться, он неправильно поставил ногу и немного отклонился вправо. Такая незначительная ошибка, но Афира резко развернулась и ударила его в живот рукоятью своей шивы. Кир со стоном упал, и его клинок выпал из руки. Афира оказалась позади него прежде, чем его колени коснулись земли, и её клинок был приставлен к его горлу.

Мира закричала.

Афира тяжело дышала, в её глазах по-прежнему жила ярость. Там, где её клинок прижался к уязвимому горлу Кира, потекла кровь. Мира была уверена, что даже сейчас он мог избежать этого. Но его глаза оставались спокойными. Он смирился.

«Посмотри на меня, — умоляла Мира. — Боже, пожалуйста, посмотри на меня».

Если бы он посмотрел на неё, возможно, он принял бы другое решение. Возможно, он предпочёл бы свою собственную жизнь — и её — этому.

«Посмотри на меня!»

Афира издала ужасный, мучительный крик. Её рука дрожала, когда она отдёрнула её…

И отшвырнула оружие.

Афира упала на колени, склонив голову, тяжело дыша, и её длинная тёмная коса упала вперёд.

Яростный вопль, раздавшийся с возвышения, заставил кровь застыть в жилах.

Амарада поднялась со своего трона, разбросав подушки с бахромой.

— Афира Солас, ты хочешь осквернить святость серентери? Говори!

— Я подчиняюсь вашему решению, Ваше Высочество.

— Ты лишена всех привилегий! Ты больше не член этого двора! Ты мертва для меня и для любого, кто ищет моей благосклонности! Убирайся с моих глаз!

Афира поднялась с каменным лицом. Не взглянув ни на королеву, ни на Кира, она повернулась и направилась к краю ринга. Толпа молча расступилась и снова сомкнулась за ней.

Мира дрожала, у неё кружилась голова от облегчения.

На ринге Кир поднялся на ноги. В отличие от Миры, он не почувствовал облегчения, потому что не был удивлён.

Он знал то, чего, по-видимому, не знала Амарада. Что Афира не убьёт его.

Его промах был преднамеренным. Он с самого начала вёл борьбу к этому моменту.

Но на этом всё не закончилось.

— Вместо безымянной трусихи, которая покинула нас, я восстановлю святость серентери, назначив замену. Гуудар, — на ринг вышел массивный, брутального вида мужчина со страшным шрамом на лице. — Продолжайте!

Даже сейчас Кир не удивился. И, очевидно, Амарада была готова к такой возможности. Потому что гора плоти, которая набросилась на Кира, когда он метнулся к своей шиве, была вооружена и готова, и, очевидно, была рада, что настала его очередь выйти на ринг.

Кир перекатился, схватив своё оружие, и увернулся от мощного удара, нацеленного ему в голову. Он вскочил на ноги за считанные секунды.

В схватке с Афирой всё сводилось к быстроте и мастерстве. В некотором смысле, тот бой был красивым.

А этот был безжалостным.

Гуудар рубил и бросался вперёд с силой медведя — и ревел так же ужасно. Кир, даже будучи ростом 194 см и весом 105 кг, выглядел танцором рядом с этой горой бушующей плоти.

Когда Кир полоснул по спине Гуудара, нанеся удар, который свалил бы с ног любого другого, Гуудар закричал, развернулся и вскрыл рану на левой руке Кира. Затем он ударил кулаком прямо в шов на груди Кира.

Кир закричал от боли, но уклонился от следующего размашистого удара.

То ли разозлившись, то ли отчаявшись, Кир ускорил свои атаки, бросаясь вперёд, чтобы нанести гиганту новые раны, постепенно обескровливая его.

Разъярённый Гуудар неистовствовал, рубил и хватал… и в конце концов схватил Кира за правое запястье, обездвижив его шиву. Торжествуя победу, Гуудар взмахнул своим оружием, готовясь к тому, что явно должно было стать смертельным ударом.

Мира была ошеломлена, оцепенела, не в силах среагировать. Это было похоже на сон. Кошмар.

Затем Кир изогнулся, искусным движением высвободился из хватки Гуудара и поставил ногу на бедро гиганта, используя тело мужчины как трамплин, чтобы перемахнуть через него. Когда Кир опустился сзади, он рубанул гиганта прямо по толстой шее.

Огромная голова вампира покатилась по земле.

Тело с грохотом упало.

Кир стоял позади огромного обезглавленного трупа, его грудь тяжело вздымалась, и он был весь в крови, как своей, так и противника.

В пещере стало тихо.

Держа в руке шиву, Кир уверенно шёл по рингу, приближаясь к Мире, к помосту и королеве.

Он перевёл взгляд на женщину, которая подстроила для него эту смертельную ловушку, и заговорил со спокойной решимостью.

— Чтобы почтить святость серентери, королева окажет мне милость и передаст опекунство над Сайренарией Кай мне.

Ноздри королевы раздулись. Последовало долгое молчание, прежде чем она рявкнула:

— Прошение удовлетворено.

Затем Амарада, кипя от злости, безо всякой грации покинула свой трон, спустилась с возвышения и растворилась в расступающейся толпе.

Наконец, взгляд Кира остановился на Мире.

Она не осознавала, что бросилась бежать, пока почти не поравнялась с ним, а затем обхватила руками его окровавленное, скользкое от пота тело и вцепилась в него так, будто от этого зависела его дорогая, бесценная жизнь.

Позже Мира почти ничего не могла вспомнить из следующих двадцати минут: их возвращение в приватную комнату, вид свежих ран Кира, которые, по его словам, можно было обработать позже; то, как она помогла ему натянуть компрессионную футболку поверх этого месива. Она едва помнила обратную дорогу по большому дому к выходу или то, как взяла ключи Чарджера из дрожащей руки Кира.

Но никогда в жизни Мира не забудет, как королева, вновь уверенная в себе и невозмутимая, спускалась по ступенькам, чтобы проводить их во внутренний двор.

Амарада надела пальто из чёрного с серебром меха. На ней были туфли на высоких каблуках с золотыми ремешками.

— Ты выиграл этот раунд, — сказала она. — Я почти впечатлена. Ты знал.

Что бы Кир ни хотел сказать в ответ, этому придётся подождать. Мира встала между ужасной женщиной и своим любимым мужчиной.

— Я надеюсь, вы понимаете, Ваше Высочество, что вы упустили, мучая его тогда, когда должны были любить. Я надеюсь, вы знаете, что единственный мужчина, который мог бы любить вас, почитать и защищать так, как никто другой на этой земле, никогда не встанет на вашу сторону. Я надеюсь, вы знаете, действительно знаете, что вы выбросили, как ничтожная, мелочная идиотка.

Глаза Амарады вспыхнули от ярости, затем её лицо стало нейтральным, и она издала звук, похожий на «Ха». Она посмотрела через плечо Миры, безразлично, и сказала:

— Интересный выбор, Кирдавиан.

С этими словами королева развернулась на шпильках и поднялась по ступеням. Арочные двери закрылись за ней с тяжёлым стуком.

Всё ещё разъярённая, Мира повернулась к Киру. Он стоял, прислонившись к машине, с остекленевшими от усталости и боли глазами, но на его губах играла улыбка.

— Что? — спросила Мира, внезапно смутившись.

— Ничего.

Только когда они оказались в машине, и Кир прислонился к дверце, он сказал:

— Знаешь, даже у меня никогда не хватило бы смелости сказать это ей в лицо.

Мира улыбнулась, с облегчением услышав, что он говорит как сам с собой.

— Ну, — слегка поддразнила она, — ты защитишь меня, если она придёт за мной.

— Верно, чёрт возьми, — ответил он, вовсе не поддразнивая.

Глава 38

Кир мечтал о горячем душе, постели и уединении с Мирой, но когда они вышли из лифта аббатства, самый настоящий грохот, доносившийся из кухни, подсказал ему, что всё будет не так просто.

— Бам! Бам! — звуки шлепков чередовались с восклицаниями Сайрен.

Мира бросила на Кира испуганный взгляд. Он не смог подбодрить её, потому что, действительно, что за хрень?

Даже не уверенный, что он сам хочет это знать, Кир зашёл на кухню и увидел за кухонным столом Сайрен, которая… месила тесто?

Правильнее было бы сказать «избивала».

Пенни, выглядевшая гораздо более безмятежной, чем Кир чувствовал бы на её месте, взглянула на него и Миру, продолжая резать лук. Её рыжевато-каштановые волосы собраны в конский хвост, фланелевые рукава закатаны до локтей, и она пожала плечами, как бы говоря: «А что мне ещё оставалось с ней делать?»

Сайрен подняла голову.

— О, привет! Смотри, я делаю… какого чёрта вообще?

Она пронеслась вокруг кухонного острова, её тёмная коса рассыпалась по спине, фартук был весь в муке, а рукава из чёрного шёлка были закатаны.

— О, боже мой! Эта сука! Она вызвала — уже — о, Боже мой!

— Всё кончено. Свершилось. Ты… со мной.

Кир не смог сдержать стона боли, когда Сайрен обхватила его руками. Услышав это, она отскочила назад, и на её сердцевидном лице отразился ужас.

— Идайос, — выдохнула она, пока её руки метались в воздухе перед ним. — Кир, я не думала, что она… Ты… Боже мой, ты…

— Я в порядке.

— Потому что ты выглядишь ужасно. Ну то есть, вчера вечером ты выглядел плохо, но сейчас… ты выглядишь действительно ужасно.

— Спасибо, — сухо ответил Кир. Это не первый раз, когда ему говорили это сегодня вечером. Не таким он хотел быть, когда только что вернул Миру.

Взгляд Сайрен скользнул мимо него к Мире. Впервые Кир почувствовал себя неловко. Он никогда не представлял женщину своей сестре, а свою сестру — женщине. И Мира была не просто женщиной. Она была…

Всем.

Его парой. Его жизнью.

Она была абсолютно всем.

Как он вообще мог начать такое знакомство?

В этом не было необходимости. Потому что Сайрен пронеслась мимо него и заключила Миру в свои фирменные объятия. Они торопливо обменялись именами и обещаниями, которые он не мог отследить, сопровождаясь такими словами, как «размер обуви», «чёрное платье» и «Космо с двойным лаймом», и Кир начал вырывать Миру из объятий, потому что это развивалось в направлении, которое его не устраивало.

Но Мира смеялась, а Сайрен широко улыбалась, и… может быть, он переживёт их дамский выход в свет. Он мог бы отправить Луку на разведку.

Когда Кир притянул Миру ближе к себе, потому что не собирался в ближайшее время отдавать её Сайрен, его сестра бросила на него взгляд.

Уперев кулак в бедро, Сайрен протянула, растягивая слова:

— Я так и знала, что вчера вечером ты был в стельку пьян не из-за работы, — Кир попытался возразить, потому что ему не нужно было, чтобы у Миры возник такой образ, но Сайрен перебила его, обращаясь к Мире. — Нам столько всего нужно обсудить.

Кира охватила паника.

— Нет, нет, не нужно, — поспешно сказал он.

Сайрен улыбнулась и направилась обратно к кухонному столу. Кир посмотрел на Пенни, как будто та могла чем-то помочь. Она снова пожала плечами.

Чувствуя себя измученным, Кир взял Миру за руку и повёл её через кухню. Он сказал:

— Мы вернёмся примерно через год.

— Я оставлю вам немного хлеба! — крикнула Сайрен им вслед, когда они удалились в безопасное пространство коридора.

Когда Мира бросила на него «не-хочешь-ли-это-прокомментировать» взгляд, он признался:

— Честно говоря, я понятия не имею, что сказать.

Она усмехнулась.

Кир улыбнулся, хотя от этого у него заболело лицо.

Когда они добрались до своей комнаты, Мира последовала за ним в ванную и, прежде чем Кир успел возразить, помогла ему раздеться. Она нахмурилась, когда его футболка, прилипшая к ранам, болезненно отлепилась от кожи.

— Ты уверен, что тебе не нужно показаться доктору Ану?

Они уже обсуждали это.

— Я просто хочу душ, Мира. И кровать. И тебя.

Она улыбнулась, почти застенчиво.

Кир сел на край ванны, чтобы снять ботинки. Мира присела на корточки, чтобы помочь, убирая его руки с дороги. Он откинулся назад, испытывая облегчение от возможности не давить на раны.

Когда он встал, чтобы снять штаны, Мира тоже разделась, обнажив своё прекрасное, гибкое тело.

Как бы сильно Кир ни наслаждался этим зрелищем, у него защемило в груди от того, что она собиралась присоединиться к нему, не покидала его даже на этот краткий миг. Она прочла облегчение на его лице.

— Ты же не думал, что я собираюсь выпустить тебя из виду, нет?

У Кира встал ком в горле, и, к счастью, она не стала настаивать на ответе, а просто направилась в душ.

Тёплые струи обжигали его раны и заставили кровотечение возобновиться, но присутствие Миры, нежно промывавшей его раны, стоило каждой вспышки боли. Может, из-за того, что Кир так вымотался, а может, из-за того, что он был чертовски рад её присутствию, он позволил ей позаботиться о нём. Обычно он чувствовал, что это неправильно, что это он должен ухаживать за ней, но сейчас он нуждался в этом. И, судя по выражению её лица, по нежности, с которой Мира смотрела на него, она тоже нуждалась в том, чтобы он позволил ей это сделать.

После этого Кир на словах объяснил ей, как делать перевязку, и её пальцы были лёгкими и умелыми. Затем они поднялись на чердак.

— Просто спим, — сказала она, потянув его за руку, пока он не забрался в постель. — Мы можем поговорить позже.

Кир вытянулся на спине, а Мира прижалась к нему, стараясь не касаться его ран. Каким бы усталым и опустошённым он ни был, он думал, что заснёт. Но в этот момент существовало слишком много всего, чем можно было наслаждаться. Тепло и тяжесть её тела. Звук её дыхания.

Однажды Кир сказал ей не зацикливаться на том, что могло произойти, но в него всё равно закрался страх. Он мог потерять это время с ней.

Он всё ещё мог это потерять.

Приподнявшись на локте, Мира посмотрела на него сверху вниз встревоженными нефритовыми глазами.

— Что такое?

Кир хотел сказать «Ничего». Он хотел отогнать сомнения, которые терзали его сердце. Но вместо этого сказал ей правду.

— Я… боюсь. Что я не могу быть тем, кто тебе нужен.

В её глазах промелькнула мука.

— Ты и есть тот, кто мне нужен. Я просто… Я слишком много чувствую. С тобой. Это пугает меня.

Он тяжело выдохнул.

— Да.

— У нас ещё много времени, чтобы разобраться с этим. Я просто хочу, чтобы ты отдохнул.

Она пыталась дать ему поблажку, пыталась оставить всё как есть. Кир не хотел, чтобы она это делала.

— Моя мать полюбила бы тебя, — сказал он, и его сердце щемило от этих слов.

На глаза Миры навернулись слёзы.

— Моя мама тоже полюбила бы тебя.

Глаза Кира защипало.

— Она была… пианисткой. Она так прекрасно играла. Гастролировала по всей Европе. Были только она и я, и это было… хорошо.

За этими словами он почувствовал тяжесть ещё сотен других слов. Зрелища и звуки. То, как легко смеялась его мать. То, как она иногда играла только для него, после концертов, когда все уходили.

Может быть, когда-нибудь он сможет рассказать об этом Мире.

Она играла с прядью его влажных волос и нежно спросила:

— Как её звали?

Киру потребовалось время, чтобы произнести это. Он не произносил этого вслух более ста лет.

— Иралия.

Мира провела пальцами по его волосам.

— Я думаю, она гордилась бы тобой.

Правда, которую Кир нёс в своём сердце, как рану, снова начала кровоточить при этих словах.

— Я не спас её. Она умерла из-за меня.

Глаза Миры наполнились печалью. Она не сказала того, что могла бы сказать. «Это не твоя вина. Ты был ребёнком». Он бы не воспринял эти слова всерьёз. Они бы просто пролетели мимо ушей. Но то, что она сказала, глубоко тронуло его.

— Она была твоей матерью, любовь моя. Само собой, она умерла ради тебя.

Впервые с того ужасного момента, когда Амарада разбудила его после ночного кошмара, Кир почувствовал, как из его глаз потекли слёзы. Он в шоке смахнул их. На их место навернулись новые.

— Что за чёрт, — пробормотал он.

Губы Миры прижались к его губам. Поцелуй был нежным и сладким. Это была любовь.

Затем поцелуй стал глубже, разгорячил и наполнил тело Кира желанием. Ему нужна была близость, связь. Он нуждался в ней.

Он застонал от прилива крови к паху, от внезапного, почти мучительного напряжения его члена, от того, как болезненно обнажились клыки. Рука Миры скользнула вниз по его животу, чтобы поласкать его. Он выгнулся в её объятиях, застонав, когда его член начал пульсировать.

Мира отстранилась.

— Ты в порядке? Для этого?

Кир уставился на неё, разинув рот.

— Ты собираешься остановиться прямо сейчас?

Она лукаво усмехнулась.

— Я бы не хотела излишне нагружать тебя.

— Ты ужасная дразнилка, — он рванулся вверх и опрокинул её на спину, игнорируя острую боль в ранах, не обращая на это внимания прямо сейчас.

Смеясь, Мира раздвинула для него ноги. Она перестала смеяться, когда его пальцы проникли в её гладкую киску. Ему понравились звуки, которые она издавала, и то, как она выгибалась. Он ласкал её, доводя до оргазма, а затем вошёл в неё одним плавным движением. Мира закричала и почти сразу же кончила, отчего её лоно яростно сжало его член.

Она издавала эротичные, отчаянные стоны, когда Кир входил в неё сквозь отголоски её разрядки.

— Возьми мою вену, — приказала она, задыхаясь, но настойчиво.

Кир приник губами к её вене и вонзил в неё клыки, принимая её дар, постанывая от её сладкого, яркого вкуса. Его бёдра двигались в голодном ритме. Окутанный её ароматом, наслаждаясь её кровью, входя глубоко в её тело, он силился сдержать оргазм.

Мира задыхалась и цеплялась за него, и когда она снова кончила с резким, отчаянным криком и судорожным сжатием своего естества на его члене, оргазм пронзил всё тело Кира, каждый нерв вспыхнул, спина напряглась. Он кончал глубокими, мучительными толчками, его член сильно пульсировал внутри неё.

Он приподнялся на локтях, дрожа от отголосков, и лизнул вену Миры, чтобы запечатать её, ошеломлённый тем, что она дала ему.

Она дала не только свою кровь. Это было нечто гораздо большее, настолько сильное, что он не мог подобрать слов для описания всего этого.

После этого они долго лежали вместе. Кир понял, что она проводит пальцем по одному из его поблёкших шрамов — старому, оставшемуся от Атара.

В конце концов, она сказала:

— Ты всё ещё не спишь. Тебя беспокоит что-то ещё.

— Чёртов экстрасенс.

— Ты мне скажешь?

Он не хотел. Это не её бремя. Она ничего не могла с этим поделать. Но он позволил словам вырваться наружу.

— Я беспокоюсь. О Рисе. И Ноксе.

Мира обняла его за талию, не требуя большего, просто лёжа рядом с ним, разделяя его тяжесть.

Наконец, он задремал.

* * *

Нокс обвёл взглядом роскошную спальню. Кровать, на которой женщина была такой испуганной, что спряталась за собственными поджатыми коленями. Большое кресло, на котором её располагали в такой уязвимой позе.

ВОА уже прочесали всё вокруг. Нокс знал, что больше ничего не найдёт, но не мог не вернуться сюда.

У них пока не было никаких зацепок. Личность женщины не была установлена. Нокса беспокоило, что он не знает её имени. Создавалось впечатление, что у неё нет имени, как не было и у него самого.

Это не хорошо.

Он вытащил из кармана сложенную фотографию и снова взглянул на неё. Его руки задрожали, когда он увидел её большие испуганные глаза. Он убрал фотографию.

Нокс вышел из спальни и направился по коридору особняка к лестнице. Он спустился и прошёл ещё по нескольким коридорам до двери, которая вела вниз. С одной стороны она была обшита деревянными панелями, а с другой — стальной облицовкой.

Он спустился по бетонным ступеням ко второй стальной двери и открыл её. Он нажал на выключатель.

Шесть камер.

Он шёл по проходу между ними, гадая, которая из них принадлежала ей.

От пребывания здесь, внизу, у него по коже побежали мурашки. Он вспотел.

Он знал, что должен уйти.

Его пальцы скользнули в карман и коснулись края фотографии. Он найдёт её.

И перегрызёт горло любому, кто прикасался к ней.

Продолжение следует…

Всего в этой серии будет пять книг. Чтобы не пропустить перевод следующих частей, подписывайтесь на наши сообщества:

ВК: https://vk.com/vmrosland

Телеграм: https://t.me/rosland_translations