Горный цветок

Глава 20

Я была удовлетворена полностью и уже хотела возвращаться, когда раздался какой-то звук, солдаты подобрались, да и братец перестал изображать мученика, сел на лошади прямо и положил руку на меч. Судя по этим приготовлениям, где-то впереди в нашу сторону двигаются люди, и они явно не местные крестьяне. Я замерла с ведром и совком, усиленно хлопая глазами. Через минуту послышался скрип тележного колеса, показалось несколько телег с брёвнами и группа солдат в качестве сопровождения.

- Здравствуй, Сигурд! – поприветствовал одного из солдат брат и прижал руку к сердцу, но при этом остался сидеть в седле.

Встречные мужчины же спешились и коротко поклонились. Если мой опыт мне не изменяет, то передо мной офицер, десятник и их солдаты. Офицер, которого брат назвал Сигурдом, мне кого-то смутно напоминал. Во всяком случае, короткие тёмные жёсткие волосы, карие глаза и твёрдый подбородок с ямочкой я уже видела. Симпатичный мужик, нечего сказать.

- Миледи, вы, быть может, не помните меня, я был представлен вам во время празднования Дня Благодати в прошлом году, потому как был в числе сопровождающих лорда Лейсхена. Ваш отец всегда устраивает грандиозные празднования и то не явилось исключением, - вежливо произнёс Сигурд и коротко улыбнулся, поклонившись.

Я тоже растянула рот в улыбке и сообщила, что конечно же, я всё помню, только вот не очень хорошо:

- Последствие черепно-мозговой травмы сложно прогнозируемы и слабо поддаются лечению, - добавила я, неуверенно смотря на молодого человека.

- Леди Камилла не так давно упала и ударилась о камни головой, - со вздохом пояснил Ингвар недоумевающему знакомцу, - слава Великому, что всё обошлось, да и с памятью больших проблем, в общем-то, нет.

Молодой человек кивнул с умным видом, как будто это объясняло многое, в очередной раз приложил руку к груди в знак уважения, и мы расстались. Солдаты, оказавшиеся людьми клана Лейсхен, продолжили путь через наши земли со своим грузом, мы покопались ещё немного на поляне с уже отцветшими цветами, которые местные называют горными за их красоту и неприхотливость, и решили вернуться домой.

Наши ребята и дорогой братец заметно повеселели, очевидно, что им тоже осточертело таскаться по камням, валунам и узким тропинкам в поисках неизвестно каких сокровищ. Я снова тихонько трюхала позади, вспоминая детали прошедшей встречи. Теперь я уже не сомневалась в том, что тот парень, офицер из встреченного отряда, не кто иной, как сын Торрена Лейсхена. Однако, в качестве гостя на недавнюю официальную встречу приглашён не был. Более того, я отлично запомнила бледного и вялого юношу – ещё одного сына лорда Торрена. Вроде как, единственного. А теперь выходит, что это не совсем так? Ну да, только вот мой братец не удосужился слезть с коня во время приветствия, а тот просто назвал своё имя, без непременного упоминания имени клана, а с другой стороны – парень вёл себя с Ингваром совершенно свободно, командовал солдатами с уверенностью человека, имеющего на это право. Одним словом, как сказали в «Гардемаринах»: «Князь-то князь, только с одного бока…». Ага, дедуктивный метод господина Шерлока Холмса в действии.

Я приблизилась к брату и не знала, как лучше у него спросить об этом Сигурде. Очевидно, что Ингвар смог что-то прочесть по выражению моего лица, потому что, пожав плечами, спокойно сказал:

- Ты не хуже меня знаешь, дорогая сестрица, что тут, в горах, менее предвзятое отношение к бастардам. Был бы воин хороший и смог постоять за свой клан. И, отвечая на твой вопрос: нет, меня не унижает знакомство с Сигурдом.

- То есть, он хороший воин? – уточнила я.

- Да, солдаты Лейсхена очень уважают его, невзирая на молодой возраст. Начинал с простого десятника, а теперь командует всеми солдатами клана.

Едущий рядом солдат небрежно помахал рукой, мол, было бы у них кем командовать! Так, мелочь одна, и слова доброго не стоят, только и могут, что заниматься разбоями да грабежами, да вот леса свои обдирать потихоньку. Не то, что у нас – самого сильного клана во всей Нортмандии и прилегающих земель радиусе до пятисот километров!

Я хотела было восхититься потрясающей карьере молодого человека, но мы прибыли домой и возле крыльца уже тусовался мой супруг, чей горящий интересом взгляд никак не вязался с равнодушным выражением лица. Ясно же, что ему было жутко интересно, что я добыла в своей экспедиции. Полагаю, если бы он имел возможность, то отправился бы с нами, невзирая на свою увечность.

Родитель же, увидев нас, не выразил особой радости, только попросил иметь подобающий вид во время ужина. Я не нашлась, что сказать на это, и только кивнула головой. Впрочем, папенька в чём-то был прав, я поспешила в комнаты, которые мы временно занимали, и совершенно выбросила из головы ту встречу возле границы с кланом Лейсхен.

До самих же образцов я добралась только на следующий день, решив провести полевые, так сказать, испытания. Первым делом я сунула нос в вёдра, в которые мы собрали образцы речного песка, тщательно просеяла его с помощью сита для муки, убрав мельчайшую грязь, кусочки растительности и каких-то ракушек. Причём, заняло у меня всё это порядком времени, конечно. Затем настала очередь глины и небольших кусочков камней, то есть песчаника. Но и тут у меня было решение – песчаник достаточно мягкий камень, как я помню, он состоит из каких-то ракушек и обнаруживается в тех местах, где раньше было море. То есть, на месте этих гор когда-то был океан? Я наморщила мозги, но единственное, что смогла вспомнить из палеологии, были слова: «Гондвана и Лавразия». Господи, какая ерунда всё же приходит мне в голову!

Я устало откинулась на спинке стула и бросила хмурый взгляд на ручную мельницу, на которой я перемалывала камни. Выглядела она не совсем привычным образом, да и вешала целый пуд, не меньше. Ручная мельница была торжественно вручена мне сегодня с утра нашим экономом вместе с душевной просьбой не сломать нужные предметы быта. Да, такую, пожалуй, можно сломать только в одном случае – если уронить с большой высоты вниз. И то, не факт… мельница представляла из себя два каменных круга с ручкой и регулируемым зазором между кругами. Ручку крутишь, мельница истирает потребное тебе между жерновами, а порошок, в моём случае мелке гранулы, по особому жёлобу ссыпаются вниз. Простая конструкция, которая не требует доработок, что тут скажешь…

Супруг, который просто не выносил того факта, что какой-то кипишь происходит без его непосредственного участия, забрёл в закуток, где я занималась научно-прикладной деятельностью, после чего мягко забрал у меня мельницу со словами, что никто, кроме него, не способен на то, чтобы столь качественно и быстро перетирать камни. Сколько он их истёр за свою жизнь – не счесть! И за каждую партию ничего, кроме благодарностей и хвалебных грамот, не получал.

Я движением руки остановила хвастливую речь Маркаса и вытащила глиняную миску, в которую ссыпался полученный порошок. На выходе у нас получилась знакомая любому советскому человеку чуть сероватого цвета известь.

- Это то, что тебе было нужно, Ками? – спросил Маркас, который не мог не сунуть нос и осмотреть получаемый продукт.

После моего согласного кивка он горделиво усмехнулся, мол, он другого и не ожидал. Но это было ещё не всё – сама по себе извёстка была для меня не столь интересна, как бетон. Точные пропорции мне были, конечно же, не известны, поэтому я пользовалась старым советским методом – «на глазок». Да и потом, недостатка во времени или образцах у меня не было, можно продолжать эксперименты. В большое корыто, которое я позаимствовала у плотника, мы высыпали немного сухой глины и толчёного известняка, добавили воды.

Я долго смотрела в получившееся месиво и не могла определить, насколько то, что я вижу в корыте, соответствует желаемым показателям. Затем плюнула и попросила Маркаса добавить песка и опять же, не была уверена в полученном результате.

- Ты слишком критически относишься к себе, дорогая! – подмигнул мне супруг, подумал немного и заявил, что этой серой каше не помешает ещё пара ингредиентов.

После чего кинул туда пару пригоршней щебня, немного мелких камешков, что валялись под ногами, сорвал пару отцветших цветков камилл, перемешал всё самым тщательным образом и постановил, что полученный результат его вполне устраивает.

- Ну, давай, алхимик, самое время испробовать полученный раствор, - сообщила я, заранее подготавливая себя к тому, что отрицательный результат – это тоже результат.

Плотник с подмастерьем, которые стояли поодаль и не решались помешать нашему колдовству, быстро подошли и встали по стойке смирно. В качестве экспериментальной площадки я выбрала каменную стену козлятника, а в качестве облицовочного камня – всё тот же песчаник, который остался у меня. Я долго объясняла плотнику, какой инструмент мне необходим для того, чтобы наносить раствор на стены, тот понимающе кивнул, исчез в своём сарайчике и вскоре показался оттуда с маленькими плоскими лопатками.

«Даже не буду думать, для какой цели они их используют! Пожалуй, попрошу кузнеца соорудить приличные мастерки», - решила я, загребая полученный раствор и щедро нанося на кусок стены, а затем облицовывая её камнем, стараясь выбрать такие, которые бы максимально близко могли располагаться друг к другу.

Столяр Тормод, его сын и наш местный каменщик внимательно смотрели за моими действиями, после чего заверили, что ничего сложного тут нет и они непременно справятся. Маркас равнодушно пожал плечами – его совершенно не испугала возможная порча стены козлятника, впрочем, меня тоже. Поэтому я с чистой совестью подала импровизированный инструмент и велела не жалеть раствора, после чего покинула это место, решив, что хуже точно не будет, и прихватив по дороге Тормода – эти двое справятся и без его помощи, а нам он, как специалист, будет нужнее.

Ремонт полов в моих комнатах также требовал моего внимания, Маркас заявил, что деревянный каркас для будущего пола уже готов и даже опилки равномерно распределены по полу, требуется моё высочайшее одобрение на дальнейшие действия. И шустро похромал в сторону дома. Я, поражаясь оперативности проделанной работы, следовала за ним, меня саму разбирало любопытство. Оказывается, что все было именно так, как он и говорил – деревянные лаги были настелены, теперь можно будет стелить сами полы. На паркет я, конечно, не замахиваюсь, по той же самой причине, о которой уже говорила раньше – с пилорамой не знакома. Но Тормод утверждал, что расколоть ствол дерева на доски или плахи они сумеют. И снова начались каракули и непонятные загогулины на клочках бумаги, которые я рисовала, а потом совала под нос и сообщала, что ничего сложного в том нет.

Сам Тормод солидно кивал головой и утверждал, что сделают, непременно сделают. Надо так надо, как тут не сделать…

Уже засыпая в крепких объятиях Маркаса, я устало подумала, что быть домохозяйкой, оказывается, это тоже труд.