Инженер и дела

Глава 22 Скоро Новый год…

Кстати, комитет комсомола так и не заинтересовался песнями девочек. Лицемеры! Ирма и Инесса уже выступали ими на концерте «Ласкового мая», и теперь они были исключены из репертуара. Тоже, ага, «антисоветские»? По рекомендации комитета комсомола убрали всю «мою» музыку! Тут уже и Инга обиделась и попросила своих сестёр пока посидеть дома, и на никакие новогодние праздники, кроме как у себя в школе, не отвлекаться. Само собой, они тут же перестали ходить на репетиции ансамбля. Савелий часто звонил нам и рассказывал новости. Он пригласил девочек обратно, но, раз и сам подумывал уходить оттуда, так уж не настаивал. И, честно говоря, Ирме с Инессой, для своей же пользы, лучше сочинять фантастику!

А так, ничего страшного не случилось. Ансамбль спокойно готовился к следующему концерту, но уже без «моей» музыки. Но с ней у меня всё было прекрасно! Её убрали с репертуара ансамблей только на нашем заводе, но, как я знал, во всём Ленинграде не только в ресторанах, но и разные ВИА, в том числе та же «Лира», и прочие музыкальные коллективы только так исполняли всё подряд! Все и так прекрасно знали, что я никому ничего не запрещал, и просить у меня разрешение, как правило, не требовалось. И по Ленинградскому радио много чего «моего» передавали. К счастью, благодаря Ипполиту Валерьяновичу, успел записать. Насчёт других мест во всём Советском Союзе не знаю, но, думаю, раз в Москве, в ресторане гостиницы «Москва» исполняли, было примерно так же.

Вот Центральное телевидение и радио «мои» произведения передавали редко. Хотя, Хиль точно исполнял их, и часто. Так я ему ещё в прошлом году разрешил использовать всё на его усмотрение. И Сенчиной тоже, но она сейчас сидела с ребёнком и, похоже, мало где выступала. Но и «Песняры» точно включили в свой репертуар «мою» музыку, ещё и «Самоцветы». Про другие ВИА и коллективы, артистов пока не знал. Всё-таки ко мне за разрешениями никто не обращался, и никто не сообщал, что желает или уже исполняет что-то. Да мне и всё равно было. Пусть! Торговать музыкой я не собирался. Всё равно мне авторские будут капать. Теперь за этим ВААП будет присматривать, и строго. Скоро не хуже Антонова из моего прошлого зарабатывать буду. Уже и зарабатываю. Ныне он пока не сильно популярен. Позже, конечно, в силу войдёт. Надо бы присмотреть у него ещё несколько интересных вещей! Есть там такие! Как раз на мой вкус! И время пока позволяет. Кстати, я взял и отправил в ВААП все материалы и документы к своим последним «творениям» по почте ценной бандеролью, прямо на имя Бориса Дмитриевича Панкина. Да, немного и нагло, но, авось, не обидится…

И теперь наша семья пока спокойно отдыхала. Сам я, хоть уже и не особый любитель хоккея, но матчи с участием советской команды посмотрел. Всё равно болел за своих. И мы все болели! А так, наши, конечно, выступали вообще блестяще! Один за другим разгромили Швецию со счётом 8:3, Польшу — 10:1, Финляндию — 7:0. Да, были великие спортсмены в те, хотя, уже нынешние времена! Владимир Петров, Валерий Васильев, Валерий Харламов, Александр Мальцев, Александр Лебедев — уже скоро точно легендой станут! Я смог выделить время и на последний матч. Порадовало, что наша команда разгромила сборную Чехословакии с разгромным счётом 7:1. Да, сильно тот же Петров сыграл, три шайбы забил! Как там, в песне — «Великолепная пятёрка и вратарь!» Точно!

В субботу наша семья дружно сидела дома. Но тут мы устроили очередные «посиделки» — Инга позвала в гости своих подруг Любу Тарасову, Свету Нежину и Тому Светину, конечно, вместе с мужьями Родионом Демидовым, Геной Архиповым и Ильёй Северовым. Они с середины сентября нас не навещали, так мы и сами к ним не ходили.

Первая пара была жената восемь месяцев и по тому, что Люба вообще не притронулась к коньяку, даже армянскому, и столовому вину, у меня закралось подозрение, что она уже беременна. Хотя, оказалось, так и было. Уже пятый месяц! Само собой, мы с Ингой от души порадовались за них. Но и вторая пара, женатая больше года и лишь недавно не собиравшаяся заводить детей, тоже нарушила свои планы. И у Светы был примерно такой срок. Вот третья пара, жившая вместе семь месяцев, пока не торопилась обзаводиться детьми. Ну, это их дело. Так и Тома, хоть пока обычная скромная конторская служащая, вела активную «светскую» жизнь. Они с мужем, оказалось, вращались в театральных кругах Ленинграда. Да, через дружеские связи своих семей были знакомы даже с Алисой Фрейндлих и Боярскими, в том числе и самим Михаилом. Тома рассказала, что тот сейчас играл в Театре имени Ленсовета и начал сниматься в кино, вроде, где-то в Молдавии. Инге это было интересно, но мне, честно говоря, не очень. Да, талантливый человек, и песни хорошие пел. Хотя, я вполне сделал вид, что желал бы познакомиться с ним. Тем более, сейчас нашу семью спокойно можно было отнести к Ленинградским знаменитостям, и один «мушкетёр» по популярности рядом с нами и близко не стоял. Своим невольным признанием это я оказывал ему большую честь. Хотя, можно было дать Боярскому песни, исполненные им чуть позже. Пусть пораньше прославится.

Я даже спел под гитару одну песню из репертуара артиста:

— Вновь о том, что день уходит с земли,

В час вечерний спой мне.

Этот день, быть может, где-то вдали

Мы не однажды вспомним.

И особенно тепло наши гости встретили припев:

— Всё пройдёт — и печаль, и радость,

Всё пройдёт — так устроен свет.

Всё пройдёт, только верит надо,

Что любовь не проходит, нет.

Да, «Всё пройдёт» — хорошая и трогательная песня. Только вот «Синяя птица» может меня не понять. Такая вещь им и самим бы пригодилась. Хотя, можно устроить совместное выступление. Я и намекнул об этом Томе. Вертихвостка с удовольствием забрала у меня ноты и слова к песне. Ладно, пусть попробует. Может, что-то и выйдет? Всё-таки одна из близких подруг Инги.

Меня, конечно, напрягало присутствие смазливого красавчика, слегка смахивающего на девушку. Не из-за внешности. И Инга с ним вряд ли что допустила. Просто Илья ранее долго состоял в тусовке Паши и вряд ли пылал ко мне любовью. Само собой, он знал, что долгий суд над его приятелем и моим откровенным врагом в Калинине закончился. Конечно, о нём мы вообще не вспоминали. Пятнадцать лет — вполне приличный срок. Подонок мог получить и больше, но его начальники в КГБ сделали всё, чтобы этот срок хоть слегка скостить. Что же, и в тюрьме продолжит выполнять свои обязанности, будет «подсадной уткой».

Илья, конечно, держать себя умел и ничего о прежних временах не вспоминал. Так-то, вполне обаятельный и компанейский парень, но разные подсылы как раз такими и бывают. Так что, и я не особо веселился и распространялся перед гостями о своих делах и планах. Всё было в меру, в рамках приличия и незаметно для других. Мы все вообще ничего крамольного не обсуждали, получилось просто милое общение давних друзей и подруг. И Инге хорошо было известно, кто такой Илья. Я пока не знал, дошло ли до неё решение суда насчёт её Паши. Скорее, да! Но меж собой мы ничего о нём не вспоминали и не обсуждали. Нам было дорого спокойствие в нашей семье, так ещё и успеем поругаться, и не раз. У нас и других проблем, и дел полно.

Так-то, хорошо посидели. Главное, Инга осталась довольной. Я и ей приготовил одну песню, и мы вдвоём весьма красиво спели перед её подружками на русском и французском языках, конечно, «Шербурские зонтики». Можно сказать, уважили их:

— Уезжаешь милый, вспоминай меня,

Пролетят столетья, вроде птичьих стай,

Пролетят столетья, вспоминай меня.

Где бы ни был ты, я тебя жду.

Да, наши гости, особенно гостьи, тоже остались довольными. Наверное, если не считать Алины, моя жена теперь только с этими прежними подругами и общалась. Нет, с моей стороны тут никакого вмешательства не было. Разве что я в мае прошлого года, прямо в начале нашей связи, высказался резко против Кати Громовой, устроившей у себя всё непотребство, что мы с Ингой невольно переспали и сошлись, и мае этого, уже насчёт Марины Малевич, подославшей к ней несостоявшегося любовничка Марата. И больше ничего, никуда не вмешивался.

Да, хорошие «посиделки» получились. Что же, потихонечку и у нас жизнь налаживалась. Всё-таки мы с Ингой женаты полтора года! А нашим детям вообще месяц остался до года. И мы с ней скоро во второй раз встретим Нвый год, но уже полноценной семьёй! Надеюсь, и не в последний…

В воскресенье уже мы сами всей семьёй отправились в гости к тёте Светлане. К нам нежданно присоединилась и Анна Васильевна. Вообще-то, наши родные друг с другом уже были знакомы. Не раз сталкивались. Тёща, конечно, женщина «высокого полёта» и себе цену знает, но явно старается соблюсти приличия. Но и мои родные тоже не ниже и нисколько не хуже. Светлана Никитична и Ипполит Валерьянович тепло нас встретили. И Анна взяла к матери своих детей. Её сыну Борису было уже восемь лет, дочери Вере — четыре. Жаль, что они меня слегка сторонились. Последствия давних, не совсем близких, отношений между их матерью, ещё и тётей Светланой и Вячеславом. Но сейчас мы начали вовсю сближаться друг с другом. Вот и дети сестры чуть позже не отходили от Инессы и всё любовались нашими Никитой и Наташей. Мои малыши уже пытались стоять на своих двух и всё лопотали что-то своё. И ещё часто слышались «мама-папа» и «папа-мама». Насчёт сына не знаю, но дочка у меня точно будет «папиной дочкой»! И её первое слово «папа», и она больше тянется ко мне. Явно чувствует, что я её сильно обожаю. Дети нас не сильно разделяли, но сын всё же чуть больше расположен к матери. Но это не говорит о том, что он станет «маменькиным сынком». Я сам до сих пор с трепетом вспоминаю и маму Николая Ульяну, и переживаю, что мама Вячеслава, хотя, уже моя, Арина, так и не увидела своих внуков. Оттого мне сильно грустно и, несмотря ни на что, хочется сохранить отношения с тестем и тёщей и не лишать своих детей дедушки и бабушки.

А так, и сейчас мы неплохо посидели, и до самого вечера, и сблизились друг с другом как бы больше. Так, самые что ни есть близкие родственники и есть. И далее нам жить вместе и дай бог, и долго. Так после недавней записи на Ленинградском радио тётя с маэстро вообще души не чаяли во мне. Её «А он мне нравится» и «Если б не было войны», так и его «Сон-трава» или «У беды глаза зелёные» уже стали очень популярными в Ленинграде. Так и моя двоюродная сестра стала относиться ко мне намного теплее. А, что, ей можно гордиться своим братом! И я буду надёжной опорой не только своей семье, но и своим родным.

Хотя, сестра, похоже, про своего гулящего и высокомерного, конечно, уже бывшего, красавчика-мужа Дмитрия забыла. Они почти год были разведены. Хоть в квартиру не зашёл, но при прощании её с детьми встретил высокий и подтянутый мужчина лет под сорок и усадил к себе в «тройку». Оказалось, майор Василий Соломин служил в Фрунзенском РОВД в уголовном розыске, и Анна Васильевна его слегка знала. Он был разведён, жена с двумя дочками примерных лет с Ирмой и Инессой жила отдельно. Да, к сожалению, у «ментов», из-за сложностей со службой, и в советское время часто бывали семейные проблемы. Что ни говори, работа у них не сахар. Оттого мне сейчас нисколько не хотелось идти на службу хоть куда. Уже Николай наслужился! А мне и своё нынешнее положение вполне устраивало. В большие начальники, из-за происхождения, я всё-таки вряд ли выдвинусь, но хорошим инженером и изобретателем могу стать. А в великие композиторы уже и сейчас выдвинулся. Можно было насчёт музыки особо и не напрягаться.

— Вячеслав, надо же, приятно было познакомиться! Много о тебе наслышан, и только самого хорошего. И не только от Анны, и по службе тоже. Я немного знаком и с майором Жегловым, и капитаном Рощиным. Ты уж не обижайся на них. Работа у них такая. Но к тебе они сильно расположены.

Ага, видел уже, как «расположены»! Но мне с ними детей не крестить! Особо не прессуют, и ладно… Если что, у меня и свои друзья имеются. Надеюсь, что и они со временем в силу войдут.

— Взаимно, Василий! Мы тут простые люди и на свою милицию не обижаемся. Анна, сестра, обязательно ждём в гости, и, если можно, вместе с Василием. Дорогая тётя, Ипполит Валерьянович, большое спасибо! Не забывайте о нас, захаживайте.

Да, тепло попрощались. Так ведь, хоть и в одном городе живём, редко видимся и даже созваниваемся не часто. Что делать, у всех свои дела и заботы, и даже свой круг общения.

С понедельника потянулась очередная рабочая неделя. Раз конец года, на работе началась очередная запарка, но меня она, честно говоря, не сильно коснулась. Отдел ТНП, во многом и моими стараниями, свой план уже перевыполнил, и по всему ассортименту выпускаемой продукции. А электромясорубка вообще шла сверх плана, и её производство быстро росло. В последнее время этот отдел вообще стал, можно сказать, «блатным», ну, да, популярным местом работы. Только здесь можно было свободно «достать», хотя, купить, как сами бытовые приборы, так и запчасти к ним. Меня самого другие знакомые работники часто просили о таких услугах. Потому что в торговле ничего не задерживалось, всё уходило влёт, и тоже по «блату». Конечно, по возможности помогал, но ничего себе сверх не брал. Зачем? Нам с Ингой и своих денег некуда было девать. Мы Анне с детьми кучу подарков надарили. Хотя, теперь и тётя Светлана с мужем проблем с деньгами не испытывали.

Во вторник после работы я заглянул в библиотеку к Софье Петровне, всё честно расплатился и забрал свою повесть.

— Хорошая и трогательная вещь, Слава, получилась. И честная. И, да, я восхищена Вашим отцом. Жаль, что мало прожил. Если напишете продолжение, то тоже ко мне обращайтесь. Всё сделаю.

— Само собой, Софья Петровна. Уже начал, но пока праздник, и работа идёт медленно. Позже больше времени появится.

Я сразу же пошёл на почту. Как и хотел, по рукописи на русском языке отправил в Москву, ВААП, и Венгрию, Николаю Трофимовичу, конечно, вместе с телеграммой. В ВААП же ушла и рукописная копия на английском языке. Примут, не примут, не важно. Не хотел её никому показывать, так у Софьи Петровны пока и времени не было. Если надо, позже, после Нового года, напечатает.

Остальные дни ничем примечательным мне не запомнились. Хотя, в отделе припахали меня плотно. Пришлось выйти на работу и в субботу, и воскресенье, и прихватить и часть последнего дня года. Подключить напрямую к нынешним работам по «военке» меня всё же не решились, но вот переводы с английского и немецкого языков из разной иностранной технической литературы кому-то на военном производстве срочно понадобились. Егор Нилович мне так и сказал:

— Я не знаю, Слава, какой дурак наверху решил отстранить тебя от работ по «военке», но нам, кровь из носу, надо выполнить план. Иначе премий не получим. Пусть у тебя в отделе ТНП всё хорошо, но ты там не числишься, поэтому и тебе ничего не достанется. Тебе это, конечно, не страшно, но нам важно. Пусть эти переводы нам прямо сейчас не помогут, но задел на следующий месяц железно будет. Нам новые материалы освоить надо, и, кроме тебя, заняться этим некому. Так и бесполезно другим поручать, всё равно завалят. Ты и языки знаешь, и в материалах лучше всех разбираешься.

Конечно, это была откровенная лесть, с преувеличением моих способностей, но и так всем было понятно, что я лучший работник отдела. Выданная мне литература тоже являлась секретной, явно присвоенной нашими разведчиками на Западе, и новые материалы оказались новыми немецкой и английской бронёй. Так что, хоть я напрямую в выполнении плана отделом не участвовал, но вновь оказался причастен к военным секретам. И даже без всякой новой подписки. Хотя, старые всё равно оставались.

И, к счастью, что положено было по месячным, квартальным и годовым планам, отделом было закрыто. Пусть с нас не так строго спрашивали, как с самих производств, но формальности надо было соблюдать. Всё же у работников отдела существенную прибавку к зарплате как раз и составляли премии и другие надбавки.