Инженер и дела

Глава 28 Опять музыка…

А в четверг меня в отделе ТНП вдруг поймал, надо же, Иван Тимофеевич! Он теперь уже пару месяцев «активничал» на военном производстве. Меня туда, ни в один цех, уже не пускали, потому я его давно не видел. Хоть и на одном заводе работаем, но, вот, никак не сталкивались. Что делать, и так бывает…

— Что же, Слава, вижу, что делаешь успехи. И за новые сплавы спасибо, так и видел твои колёсные сумки. Ты у нас вообще знатный выдумщик! И твой новый ансамбль стал популярным. И, жаль, что сам не смог спеть эти песни кота Леопольда! Хотя, спасибо, что отчество ему моё сохранил! И мне ненароком кличку приклеил. Теперь я меж своими тоже Леопольд Тимофеевич.

Да, видно было, что наш парторг немного сдал.

— Э, извините, Иван Тимофеевич. Если хотите, у меня ещё пара песен этого кота имеется. Можно записать. Меня главный дирижёр Эстрадного оркестра пригласил. Скорее, на следующей неделе.

— Извини старика, Слава, не смог тебя поддержать. Сильно давили — и с обкома, и заводские комитеты. Особенно комсомольцы и Леонид Самуилович. Ну, ты его знаешь. Теперь ему самому попало. Убрали его с завода. И Яков Моисеевич из обкома куда-то в Москву перебрался. Хотя, говорят, тоже понизили. Ладно, что «Май» ещё держится, успел набрать запас прочности. А вот с «Ласковым маем» плохо. Пока и новый руководитель ничего не успел, и композитор из Союза композиторов не совсем ту музыку предложил. А Игорь Аркадьевич сказал, что студентами не может толком заниматься. А меня опять хотят вернуть в «Май». Женя Савицкий сбежал к Якову Моисеевичу, в Москву. Его дальним родственником оказался. Может, вернёшься обратно? В ансамбле все рады будут. Многие остались. И прежний репертуар вернём.

Я понимал Ивана Тимофеевича. Да, партия ему сказала «надо», он пошёл. И сейчас тоже. Заводское начальство явно не хочет терять ВИА. Тем более, он неплохо выступал. Это же развал культурной и идеологической работы получается. Так и свыше могли поднажать. Мы с ним неплохо справлялись. Но мне уже неохота возвращаться. Что делать, дважды в одну воду как бы не входят. И я злопамятный.

— Нет, Иван Тимофеевич, не готов. Для меня изобретательство важнее. Так мне и «Синей птице» помогать надо. Разве что изредка могу музыку предоставлять, но не более.

Тут парторг, конечно, грустно вздохнул.

— Может, Инга вернётся? Всё-таки она у нас самой лучшей и яркой солисткой была. Люди на концерты именно на неё приходили.

Да, это так. Хоть и музыка важна, но и исполнитель хороший нужен. А моя жена умеет пленить людей. Была бы на её месте другая, я бы давно плюнул и ушёл от неё. Но вот от Инги не смог…

С другой стороны, да, моя жена и её сёстры могли бы время от времени выступать на концертах «Мая». А то они могут «заскучать», и мне же хуже будет. Да, за них подписаться можно!

— Думаю, согласится, Иван Тимофеевич. Она любит выступать. Если можно, мне бы хотелось, чтобы на концерты приглашали и Ирму с Инессой. Песни для них я предоставлю. В «Ласковом мае» они будут себя неуютно чувствовать.

Что же, надеюсь, что Савелий меня поймёт и не обидится. А то ему со мной тут столько пришлось перенести. Но, вообще-то, теперь он тоже вес имеет. Ну, пусть слегка отдохнёт, а чуть позже возьмётся за организацию школьного ВИА. Там начальство, вроде, прониклось и всё разрешило. Тем более, и готовые участники имеются, и вполне именитые. Да, далее это уже не будет «Ласковым маем». Но и новый ВИА может загреметь. Музыки для них хватает, пусть исполняют из прежнего репертуара что хотят. И новой музыкой обеспечу.

— Ну, это, Слава, уже неплохо! Их появление вернёт на концерты многих работников. Ирма с Инессой тоже популярны на заводе. А с новой музыкой интерес к ВИА восстановится.

Видно было, что Ивану Тимофеевич полегчало. Да, придётся мне ещё немного музыки выложить для Инги и девочек. Самому выступать так уж неохота. Но… Разве что изредка!

— Жаль, конечно, Иван Тимофеевич, что так получилось, но не моя вина. А ансамблю нужно закупить новые инструменты. Что там имелось, никуда не годится. А у меня только синтезатор, но теперь в «Мае» на нём некому играть. Клавишник хоть остался, чтобы на электрооргане играть?

— Нет, тоже ушёл. Придётся хоть кого-то на время со стороны позвать. А инструменты купим.

— Ладно, Иван Тимофеевич, у меня ещё осталось несколько знакомых музыкантов, и хороших. Правда, они тоже слегка западной музыкой увлекались. Думаю, ещё попрошу помощи у музыкантов «Синей птицы». Пусть кого-нибудь пришлют из своих знакомых. Но надо обеспечить им условия.

— Хорошо, Слава! Зови всех, кого найдёшь. Всё согласуем. Я думаю, мы и сейчас справимся…

Справиться, конечно, сможем, но лишь бы не мешали…

Конечно, я тут же позвонил куда надо. Семён Качанов и Тарас Михейчик, прежние приятели Вячеслава, хоть и являлись мелкими дисидентами, но были способными музыкантами. И в Ленинграде все они такие, всё перепевкой западной музыки занимаются. Ладно, что на Западе среди музыкантов пока довольно популярны левые идеи. Ещё не ушёл бунтарский дух шестидесятых. И тут то, что я сам собирался своровать из будущего, если честно, было по содержанию текстов намного, да, «отстойнее». Мне явно придётся их переделать. И всё ради самой музыки! Она являлась более продвинутой. А всё новые инструменты! Прогресс!

Я давно не общался с Семёном и Тарасом, наверное, уже почти год. Хотя, моим звонкам они обрадовались. Ребята, похоже, всё ещё перебивались своими «чёсами» и «квартирниками». По сравнению с ними я уже стал «забронзовевшим авторитетом».

— В общем, ребята, вам надо выделить из общего состава ядро способных музыкантов и исполнителей. И там такие имеются. Через пару месяцев, если справитесь, можно сделать пробную запись и часть музыки прокрутить на нашем радио. Но, пожалуйста, бросьте свои «квартирники». Я вам честно скажу, что ваш западный «отстой» мне не нужен. Сам могу предоставить вам тексты и похлеще, но, если вдруг попадётесь, нас просто не поймут. А так, у вас появится шанс создать нормальный ВИА. И новую музыку я вам предоставлю.

— Э, Слава, а как же «Синяя птица»? Они нас и тебя не поймут!

— Не переживайте, ребята! Там свои авторы есть. Я, конечно, с ними работать буду, но пусть больше крутятся сами. А тут у вас будет готовый ВИА с большим репертуаром. Надо лишь время от времени добавлять новинки, и всё. Но будете сидеть на зарплате. Нормально всё подготовите, будете выступать уже и в других местах.

В общем, Семён с Тарасом пообещали немедленно обратиться к Ивану Тимофеевичу. Это же он будет принимать их на работу. Пусть постараются произвести на него хорошее впечатление. Я даже порадовал парней обещанием предоставлять время от времени в их распоряжение свой «Minimoog». Похоже, придётся как-то связаться с немцами и просить их прислать мне новую аппаратуру.

В пятницу мне повторно позвонил грузин-дирижёр и срочно позвал на запись на субботу. Оказалось, что Эстрадный оркестр уже начал работу. Пришлось мне пообещать ему пару мелодий. Зато я выпросил себе день в воскресенье, хоть и не полностью. Вообще-то, всё равно музыканты будут от оркестра, просто солисты моими. Я тут же позвонил Инге и сообщил ей, что хочу записать с Иваном Тимофеевичем пару песен и по одной с ней и девочками. Ну, моя жена всегда рада таким сообщениям. А звонил я оттого, чтобы не обидеть и порадовать её. Пока не кончится история с проклятыми «коллекционерами», я и сам буду переживать за тестя и тёщю. Дай бог, чтобы они оказались чистыми!

В субботу, хоть их участие как бы и не требовалось, Инга с детьми и сёстрами пришли на запись. Чтобы их не обидеть, сам и позвал. Хотя, мы и подготовились. Надо же и самим извлечь пользу из этих записей! Чтобы и о нас помнили!

Хоть и обещал лишь пару мелодий, я подготовил их больше. Мы сразу же с утра, сходу, записали пару произведений «Зодиака» — «Мираж» и «В свете Сатурна». Что ни есть «космическая» музыка, и хорошая. А далее я как бы воспользовался своим положением и представил настырному Вахтангу Георгиевичу легендарную «Трава у дома» великого Владимира Мигули. Хотя, он уже почти год блистал с «Поговори со мною, мама» в исполнении Валентины Толкуновой. Не стал я присваивать эту песню. Инге она как раз бы подошла. Но, к сожалению, в начале прошлого года у нас отношения, хоть и после рождения детей, были весьма напряжёнными, вот она и пролетела.

Вообще-то, и «Трава у дома» тоже подходит для «космической» серии. Само собой, солистом стал я сам, хотя, вместе с Эмилем. Всё равно оркестру достанется. И песня получилась не хуже, чем у ВИА «Земляне». Костя с Фёдором точно взвоют, но сейчас «Синяя птица» в Горьком, и я их ждать не могу.

А далее была записана Инга, пусть и не в тему, с прелестной «Школьная пора». Не забыл я и Ирму с Инессой. Первая душевно спела добрую «Ваши глаза» Евгения Крылатова, хотя, с поддержкой во время припевов Инессы и Инги. Песня, конечно, детская, и я готовил её для Ирмы и «Ласкового мая», но, раз так получилось, то девочка и станет первой исполнительницей. А вот Инессе досталась грустная «Ласточка» этого же автора. Конечно, во время припевов сёстры тоже составили ей компанию. Три похожих и красивых голоса, но и слегка отличающихся друг от друга, пленили всех присутствующих. Я сам рад был, что у моей жены такие милые и способные сестрёнки! Мы сами целый ансамбль!

Присутствовал на записи и Ипполит Валерьянович, хотя, ещё и как гитарист. И он, и мы с Ингой и тётей Светланой уже полтора года, с первой записи с немцами, числились в штате Эстрадного оркестра как бы вольными музыкантами. Так что, вся запись прошла от имени оркестра. Но, главное, маэстро уже сегодня ночью пустит три последние песни в эфир нашего Ленинградского радио.

Ночью мы все, уже усталые, конечно, спали. Но, оказалось, песни на радио действительно прозвучали. Утром в воскресенье Вахтанг Георгиевич поздравил нас от души:

— Слава, Инга, я ночь не спал, но песни прослушал! Наша же работа. Прелестно получилось. Девочки, вы молодцы! В оркестре все рады, что вы работаете с нами!

Ну а далее мы продолжили работу по намеченному плану. Хоть сегодня и мои тоже хотели прийти на запись, но согласились, что мешать другим не стоит. Так они своё и получили.

Как я и обещал Ивану Тимофеевичу, он выступил солистом двух прелестных песенок кота Леопольда — «В Доме 8–16» и «Снова небо стало голубым». Хотя, наш парторг привёл с собой и нескольких музыкантов из «Мая». Давно я не видел пианиста Мишу Коротких, инженер-электрика с тракторном производства, так и солиста и гитариста Леонида Кулагина, электрика с военного. Хотя, и Семёна с Тарасом. Я даже тепло обнялся с прежними друзьями. Ребята были рады. Ну, Володя со Стасом в отделе ТНП, и я сейчас как раз вместе с ними трудился над совершенствованием чемоданов и сумок с колёсиками. Они являлись и хорошими гитаристами, и гармонистами.

Так что, запись песенок прошла как совместная работа ВИА «Май» и Эстрадного оркестра. Ну, вообще-то, как бы и шефская помощь. Вахтанг Георгиевич даже успел договориться с Иваном Тимофеевичем о паре концертов в Доме культуры имени Гиза. Если честно, на Кировском заводе можно было тихо разжиться «моими» бытовыми приборами. Он уже слышал и о чемоданах.

А потом Иван Тимофеевич трогательно спел «Песню о тишине». Всё-таки фронтовик. Хотя, и Ипполит Валерьянович тоже. И эта песня прошла как совместная запись оркестра и ВИА. И маэстро, уже нашедший общий язык с парторгом, пообещал ему, что она ночью же пойдёт в эфир. Хотя, чего им не понимать друг друга?

А потом прошла запись «Paris France» «Спейса» или уже «Юры», ясно, что так названного мной в честь Юрия Гагарина. Я сам, вместе с Эмилем, подпевал вместо «Paris, Paris, Paris France» «Юра, Юра, помним всё». А, что, кто первым был в космосе! Ясно, он! Я бы выступил и с разоблачением фальшивого «первого лунного шажка», но, боюсь, что мне после уже не жить. И, главное, моей семье. Хотя, в послании к Щёлокову лёгкий намёк об этом уже был сделан. Надеюсь, если даже он меня найдёт, пожалеет. Спас ведь его от бесчестия! А ещё мы успешно записали и волшебную композицию «ResuRection» или «Воскрешение» группы ППК. Хотя, как помнилось, созданную на основе «Похода» Эдуарда Артемьева.

Кстати, все гости из «Мая» остались. Хоть больше в записях они не участвовали, им явно интересно было.

Ну а под конец, раз время оставалось, то мы записали «Valerie» группы «Joy», конечно, в моём исполнении. Она была записана ещё в июне прошлого года немцами как инструментальная композиция и, по слухам, пользовалась в Европе популярностью. Ну, теперь пусть прогремит и как песня. Конечно, королевой моего сердца является Инга, и никаких Валерий я сейчас не знаю, но это имя тоже звучит красиво. Тем более, у меня и песня есть о Валере. Кстати, Ипполит Валерьянович сразу же сообщил мне, что текст хороший, и он без всяких пустит её сегодня же ночью в эфир. Пусть это иностранцы нас слушают, а не мы их! Это в Советском Союзе таланты, а не у них!

И ещё и Вахтанг Георгиевич, хоть инструментальную музыку и «Траву у дома» он хотел всё же придержать до субботнего концерта в «Октябрьском», решил пустить в эфир и «Юру», ясно, что в рекламных целях. Если честно, на этот концерт точно не будет лишних билетов и без этого! Ведь намечался первый концерт чисто «космической» музыки. До этого все они были смешанными. Понятно, что должен был присутствовать и я. Пока в СССР других авторов такой музыки, кроме меня, не было. А после наверняка появятся!

— А Репнину, Леонид Самуилович, всё неймётся! Он очередную запись с Эстрадным оркестром провернул. Вместе с ним записал жену и её сестёр. Уже ночью их по нашему радио передали. И днём. А только что передали песни, вот не поверите, в исполнении вашего парторга Ивана Тимофеевича! Две детские, о коте Леопольде, и одна военная. Теперь и он неслабо в Ленинграде прославится.

— Да, Матвей Исакович, не повезло нам. И Женя не потянул, и Вас на ВИА выдвинуть не удалось. Хоть и самодеятельность, но, сами понимаете, что этот «Май» теперь сильно на виду. Нежданно он стал важным ансамблем не только для Кировского завода, но и всего города. Как-то незаметно получилось, что простые работники как бы могут вести культурную деятельность не хуже, чем деятели искусства! Ещё и во главе с парторгом. И это, конечно, как укор вам, профессиональным композиторам. Жаль, зря вы там вовремя не подключились. А ведь ваш Цветков пошёл в «Ласковый май»! Но и у меня не получилось отодвинуть этого Горохова. А теперь, при поддержке Репнина, он там станет настоящим деятелем культуры!

— Я, Леонид Самуилович, был согласен и на детский ансамбль. Даже Цветков, хоть и обижен был, не возражал. Только тут Круглова вмешалась, и Андрей Павлович не посмел против неё пойти.

— К сожалению, Матвей Исакович, и Яков Моисеевич против неё не вытянул. Видишь, и его самого убрали, пришлось в Москву перебраться. Он меня уже к себе позвал. Но Вы насчёт Репнина не переживайте. Есть кому им заняться.

— Не знаю, Леонид Самуилович, тут по радио опять пару вещей парня передали. Первая как бы «космическая» музыка, явно в честь Юрия Гагарина, а вторая — песня на английском языке, и её мелодия уже давно популярна на Западе. Слов нет, хорошие вещи, и пойдут и у нас, и за границей. Не знаю, что у него там записано с Эстрадным оркестром, но, вроде, тоже не хуже. На следующую субботу и концерт объявлен. Тут и новости о гастролях его «Синей птицы» в Горьком пришли. Отодвигают нас, Леонид Самуилович, спокойно работать не дают. Наша музыка уже никому не нужна.

— Ничего, Матвей Исакович, скоро вам никто мешать не будет. Репнин и так, хоть и невольно, многим уважаемым людям в городе дорогу перебежал. И сейчас им явно из-за него покоя не дают. Так что, скоро с ним разберутся. Возможно, и окончательно? Хоть и ни к чему не причастен, но чтобы другим неповадно было!