Кинноте. Золотая Бабочка. Пробуждение

Глава 15 ПОСЛЕДСТВИЯ

Системы включались последовательно, каждая со своим особым оттенком ощущений — от глухой вибрации силовых приводов до тонкого гула процессора в груди. Странное чувство, когда твоё тело загружается как компьютер, ставшее таким привычным.

[Инициализация систем…]

[Загрузка базовых протоколов]

[Восстановление сознания…]

Возвращение в реальность было похоже на медленное включение старого дисплея. Сначала пришли базовые показатели — температура, давление, состояние систем. Потом проявились звуки: тихое гудение оборудования (47.2 дБ), чьи-то приглушенные голоса, шорох инструментов по металлу. Знакомые запахи мастерской Хидео — машинное масло, озон от сварки, антисептики.

[Диагностика повреждений…]

[Целостность корпуса: 64%]

[Энергия: 31%]

[Статус: критический, но стабильный]

— А, очнулась наконец, — голос Хидео раздался откуда-то слева. — Лежи спокойно, я ещё не закончил с твоим правым плечом.

Я попыталась повернуть голову, но сервоприводы шеи не отреагировали. Система выдала каскад предупреждений:

[Ошибка управления]

[Отказ моторики: шейный отдел]

[Рекомендуется: воздержаться от движений]

— Сколько я была отключена? — мой голос звучал с помехами, голосовой модуль явно требовал калибровки.

— Почти трое суток, — Хидео продолжал работать, его инструменты издавали тихое жужжание. — Ты серьезно рисковала, знаешь? Тот взрыв мог полностью уничтожить твой мозг.

Его руки двигались с удивительной точностью — каждое движение отточено годами практики. Отвертка в его пальцах словно жила своей жизнью, находя именно те точки, где требовалась настройка.

Я молчала, позволяя системам восстанавливаться. Память постепенно возвращалась: лаборатория, дети на операционных столах, последняя схватка с Директором…

— Остальные? — спросила я.

— Живы. Потрепало всех, но обошлось без критических повреждений, — он отложил инструменты. — Акико дома, восстанавливается. Тору уже в строю — эта махина крепче танка. А вот тебе досталось сильнее всех.

[Входящий вызов: Минато]

[Шифрованный канал]

[Приоритет: высокий]

— Оказе-сан, — голос Минато звучал напряженно. — Рад, что вы снова с нами. Нам нужно поговорить.

— О внутреннем расследовании?

— Да. Ситуация… сложная. После взрыва многие улики были уничтожены. Директор мертв, большая часть серверов сгорела. У нас есть спасенные дети и несколько задержанных охранников, но…

— Но кто-то пытается замять дело? — я уловила характерные нотки в его голосе.

— Хуже. Похоже, у Директора были очень влиятельные покровители. На отдел оказывают серьезное давление. Исчезают доказательства, свидетели отказываются от показаний. А теперь начались угрозы в адрес киборгов, участвовавших в операции.

Система отметила изменение его тона:

[Анализ голосовых модуляций]

[Уровень стресса: повышенный]

[Вероятность внешнего давления: 92%]

— Что вы предлагаете? — спросила я, хотя мой процессор уже просчитывал варианты.

— Официально операция будет классифицирована как рейд против нелегальной арены. Никаких упоминаний о экспериментах над детьми, никаких связей с высшими чинами. Мы… — он сделал паузу, — мы не сможем защитить вас, если продолжите копать.

Хидео прекратил работу, прислушиваясь к разговору. Его инструменты замерли над моим поврежденным плечом.

— Понимаю, — сказала я. — Вы пытаетесь спасти хотя бы часть дела.

— Простите, — в его голосе звучало искреннее сожаление. — Мы сделаем все возможное для детей. Обеспечим им лечение, реабилитацию. Но дальше вам лучше держаться подальше от официального расследования.

[Анализ ситуации]

[Расчет рисков]

[Формирование стратегии]

— Хорошо, — я позволила своему голосу звучать спокойно. — Мы уйдем в тень. Но у меня есть условие: никаких преследований моей команды. Никаких «случайных» проверок, никаких административных барьеров.

— Согласен, — отозвался он быстро. Слишком быстро — система отметила это как признак заранее подготовленного ответа. — И… спасибо. За всё.

Связь прервалась. Хидео вернулся к работе, его движения стали чуть резче — признак раздражения.

— Типичная полицейская тактика, — проворчал он. — Используют нас, а потом бросают.

— Нет, — я проанализировала интонации Минато еще раз. — Он дал нам именно то, что нужно — свободу действий. Официально мы больше не связаны с расследованием.

— А неофициально? — Хидео поднял бровь.

— Неофициально… — я позволила легкой, хорошо рассчитанной улыбке тронуть мои механические губы, — у нас теперь есть информация, команда и опыт. И никто не следит за каждым нашим шагом.

[Инициализация: новый протокол]

[Статус: автономная операция]

[Цель: продолжение расследования]

Возможно, подумала я, иногда нужно потерять официальный статус, чтобы обрести настоящую свободу действий. Как говорил Басё: «После бури сильнее цветёт сакура». Пришло время создать что-то новое из обломков старой системы.

Я занялась быстрой калькуляцией своих финансов — одно из преимуществ кибермозга в том, что можешь мгновенно проанализировать все счета и транзакции. За время на арене мне удалось заработать внушительную сумму — не только на боях, но и на ставках. Система автоматически подсчитала:

[Анализ финансов]

[Доступные средства: 15.7 млн йен]

[Распределение:

Анонимные счета: 60%

Криптовалюта: 30%

Наличные: 10%]

[Долг за операцию: покрыт на 48%]

[Прогноз: стабильный финансовый запас на 8 месяцев]

По крайней мере, мне больше не придется беспокоиться о деньгах на техобслуживание в ближайшее время. Ирония судьбы — та самая арена, против которой мы боролись, обеспечила мне финансовую независимость. И это не говоря уже о всех программах и навыках, что я получила в полиции. Некоторые вещи — бесценны.

— Хидео, — позвала я, когда он закончил с плечом. — У меня есть еще одна просьба.

— М? — он отложил инструменты, вытирая руки ветошью.

— Этот белый корпус… он слишком заметный. Если мы уходим в тень, нужно что-то менее броское.

Хидео задумчиво потер подбородок:

— Есть пара идей. Можем сделать что-то в серых тонах, с матовым покрытием. Или темный графит с легким металлическим отливом…

— Звучит заманчиво, — добавила я. — Что-то более… обычное.

— Хм, — он подошел к терминалу, вызывая голографические модели. — Вот, смотри. Базовая модель TN-370, гражданская серия. Ничего особенного, такие часто используют для офисных работников. Никто и не заподозрит, что внутри военные протоколы.

[Анализ предложенной модели]

[Совместимость с текущими системами: 94%]

[Время модификации: ~48 часов]

[Стоимость: приемлемая]

Пришло время стать тенью, но тенью, у которой есть средства, опыт и цель. Я мысленно поблагодарила тех, кто делал ставки против меня на арене — их деньги теперь послужат хорошему делу.

Хидео вернулся к верстаку, где на голографическом экране все еще висела модель TN-370. Я провела быструю диагностику систем — плечо работало лучше, хотя сервоприводы все еще требовали калибровки.

— Хидео, — позвала я, наблюдая, как он перебирает инструменты. — У меня есть идея.

Он обернулся, вопросительно подняв бровь. Вокруг его глаз собрались морщинки — признак усталости после долгих часов работы.

— Помнишь, как ты говорил о сообществе киборгов? О тех, кто помогает друг другу выживать?

— Конечно, — он присел на край верстака. — К чему ты клонишь?

Я активировала проектор, разворачивая схему связей между известными нам группами киборгов. Система помогла визуализировать данные:

[Создание сетевой диаграммы]

[Анализ существующих контактов]

[Выявление ключевых узлов]

— Смотри: у нас есть бывшие военные, как Тору. Инженеры вроде Акико. Спасатели как Танака. Каждый со своими навыками, каждый — с причиной не доверять системе.

— И что ты предлагаешь?

— Создать организацию. Не просто группу взаимопомощи — настоящую сеть защиты. С ресурсами, безопасными убежищами, системой раннего предупреждения.

Хидео задумчиво потер подбородок:

— Звучит неплохо, но рискованно. Власти не обрадуются появлению независимой силы.

— Поэтому мы будем действовать тихо, — я вывела на экран примерную структуру. — Смотри: маленькие автономные группы, минимум связи между ячейками. Каждая группа специализируется на чем-то своем: техподдержка, разведка, силовое прикрытие…

— Как партизанская сеть? — он усмехнулся. — Далеко же ты ушла от преподавания литературы.

— Нет, — я покачала головой. — Я все еще учитель. Просто теперь учу других выживать. И знаешь что? Опыт преподавания очень помогает в организации работы.

Я развернула следующую схему — систему взаимного обучения и передачи навыков. На голографическом экране появилась сложная сеть связей между разными группами киборгов.

— Каждый делится тем, что умеет, — объяснила я. — Военные учат тактике, инженеры — техническому обслуживанию, медики — ремонту…

— А ты? — спросил Хидео, разглядывая схему. — Чему будешь учить ты?

— Тому, как сохранить своё сердце, своё кокоро, — ответила я, и система автоматически отметила древность этого слова. — Забавно, знаешь… В японском, как и в других тюркских языках, слово «кокоро» означает одновременно и разум, и душу, и сердце. И где оно находится? В груди.

Я коснулась своего корпуса там, где под защитным слоем располагался контейнер с моим мозгом:

— Мой мозг здесь — мой разум здесь — моё сердце здесь, тут моя суть. Всё сходится, правда? В индоевропейских языках так красиво не получилось бы — там сердце отдельно, душа отдельно, разум отдельно…

[Анализ лингвистических данных]

[Сопоставление семантических полей]

[Выявление культурных параллелей]

— Поэтому я буду учить главному — как сохранить своё кокоро, даже когда твоё тело из металла. Как оставаться цельным существом, а не просто набором протоколов и программ.

Хидео кивнул, и я заметила, как изменилось выражение его лица — он наконец-то понял, что я имею в виду.

— Знаешь, — сказал он задумчиво, — возможно, именно этого нам всем и не хватало. Мы так увлеклись технической стороной, что забыли о самом важном — о единстве разума, души и тела.

— Именно, — я улыбнулась. — И кто лучше бывшего учителя литературы может научить этому? В конце концов, вся классическая поэзия говорит именно об этом — о неразделимости внешнего и внутреннего, формы и сути.

[Разработка учебных протоколов…]

[Интеграция боевого опыта]

[Создание методических материалов]

Хидео неожиданно хмыкнул, откладывая отвертку:

— Знаешь, что в тебе самое странное? Эта твоя… гибкость. Только что дралась как демон, чуть не погибла, а теперь рассуждаешь о поэзии. Порхаешь туда-сюда, как настоящая бабочка. Неудивительно, что ты так легко приняла новое тело.

[Анализ тона: ворчливая привязанность]

[Уровень искренности: высокий]

— Вовсе не странно, — возразила я. — Великие воины всегда были поэтами. Взять хотя бы Минэмото Ёсимицу — писал прекрасные танка между битвами. Или Миямото Мусаси — его картины и стихи не менее известны, чем боевое искусство.

— Ох, только не начинай, — он демонстративно застучал отверткой по пустому корпусу на верстаке. — Все эти культурные аллюзии и метафоры… Я простой механик, Юри. Мне с железками проще — винтик крутишь, он крутится. Никаких тебе глубинных смыслов.

— Врешь ведь, — улыбнулась я. — Я видела, как ты работаешь. В этом тоже есть своя поэзия.

— Всё-то ты видишь, — смущённо проворчал он, но я заметила, как дрогнули уголки его губ. — Ладно, займись лучше тестированием нового плеча, чем философствовать.

Некоторое время мы оба сосредоточенно молчали. Я проверяла детали и гоняла калибровку, Хидео копался в каких-то своих залежах.

— Знаешь, — Хидео встал, подходя к своему старому сейфу, — у меня есть кое-что для такого проекта.

Он достал потрепанный планшет:

— Здесь схемы старых промышленных уровней станции. Заброшенные склады, технические туннели… Идеальное место для тех, кто хочет остаться незамеченным.

Я приняла планшет, позволяя системе скопировать данные. За внешней простотой этого жеста скрывалось нечто большее — первый кирпич в фундаменте нашей новой организации.

— И еще, — добавил он тише, — есть старые военные бункеры. Со времен первого освоения. О них мало кто помнит, но они все еще функциональны.

[Анализ полученных данных]

[Построение карты убежищ]

[Расчет оптимальных маршрутов]

— Идеально, — я улыбнулась. — Начнем с малого — безопасные дома, каналы связи, система взаимной поддержки. А потом…

— Потом?

— Потом будем искать тех, кто стоял за Директором. Ты же не надеешься, что они оставят нас в покое? Это не конец расследования, Хидео. Это только начало.

…Старый военный бункер на нижних уровнях станции постепенно превращался в нечто большее, чем просто убежище.

Стены хранили следы прошлого — потертые панели управления, выцветшие указатели эвакуации, заржавевшие трубы вентиляции. Но среди этого упадка появлялись островки новой жизни — рабочие станции Хидео, учебный уголок Акико, тренировочная зона Тору.

Наверху все было гладким, чистым, правильным. Здесь же, в глубине станции, жизнь текла по своим законам — между ржавых труб и мерцающих голограмм.

Система отмечала каждое изменение:

[Мониторинг помещения]

[Температура: 21,3°C]

[Влажность: 62%]

[Присутствует: 14 киборгов, 6 людей]

[Состояние систем жизнеобеспечения: стабильное]

— Как дела у новеньких? — спросила я у Акико, наблюдая за группой подростков в дальнем углу. Трое из них были из лаборатории Директора, остальные — найдены позже, в других подпольных клиниках.

— Лучше, — она отвлеклась от настройки защитных систем. — Рин помогает им освоиться с имплантами. Удивительно, но они быстро учатся.

Я кивнула, отмечая, как один из мальчиков — Кей, кажется — помогал Тору с разгрузкой оборудования. Его движения уже стали увереннее, импланты больше не казались чужеродными.

Дети держались группой — инстинктивно тянулись друг к другу, создавая свой маленький круг поддержки. Когда один спотыкался, другие тут же подхватывали, когда чьи-то импланты давали сбой, остальные помогали с калибровкой.

[Анализ состояния подростков]

[Физическая адаптация: 78%]

[Психологическая стабильность: возрастает]

[Социальная интеграция: активная фаза]

— Знаешь, что самое важное? — Акико понизила голос. — Они перестали бояться друг друга. И нас. Теперь это больше похоже на…

— На семью? — закончила я за неё.

— Да, — она улыбнулась. — Странную, сделанную из металла и плоти, но семью.

В этот момент в главном зале поднялся шум — Рин привела новую группу беженцев. Двое взрослых киборгов и подросток, все явно после недавних «модификаций».

— Нашли их в заброшенном доке, — доложила Рин. — Сбежали из какой-то подпольной лаборатории в секторе D-7.

[Запрос к базе данных]

[Анализ сектора D-7]

[Выявлено: 3 подозрительных объекта]

[Рекомендуется: дополнительная разведка]

— Танака, — позвала я, и бывший спасатель тут же отделился от группы у силового генератора. — Возьми Кенту и проверьте тот район. Осторожно, только разведка.

— Понял, — он кивнул, уже активируя маскировочные системы.

Я наблюдала, как Хидео и его ученики занялись новоприбывшими — диагностика, ремонт, перепрограммирование наспех установленных имплантов. Каждый знал своё дело, работал чётко и эффективно.

— Сенсей? — тихий голос раздался сбоку. Это была Мидори, одна из первых спасенных. — Можно вопрос?

— Конечно.

— А мы… мы правда сможем вернуться к нормальной жизни? — она подняла руку, разглядывая металлические пальцы. — Снова ходить в школу, иметь друзей?

[Анализ эмоционального состояния]

[Регистрация: неуверенность, страх]

[Рекомендация: поддержка]

— Знаешь, что такое кокоро? — спросила я, присаживаясь рядом.

— Душа? Сердце?

— И то, и другое. И разум тоже, — я коснулась её плеча. — Пока оно у тебя есть, ты всегда будешь собой. Неважно, из чего сделано твоё тело.

— Как у вас, сенсей?

— Как у всех нас, — я обвела рукой помещение. — Посмотри: каждый здесь нашел своё место, свою роль. Тору защищает, Акико учит технике, Рин ищет тех, кому нужна помощь…

— А вы?

— А я учу самому важному — как оставаться человеком. Даже если твоё тело изменилось.

В её глазах появился проблеск понимания. Система отметила изменение:

[Регистрация: снижение уровня стресса]

[Активация: социальные связи]

[Прогноз: позитивный]

— И знаешь что? — добавила я. — Ты уже делаешь это. Помогаешь другим, поддерживаешь новеньких. Это и есть человечность.

Мидори улыбнулась — впервые за долгое время искренне — и убежала помогать с новоприбывшими. Я смотрела ей вслед, отмечая, как уверенно она двигается, как естественно использует свои импланты.

— У тебя хорошо получается, — Хидео встал рядом, вытирая руки. — Они тебе доверяют.

— Потому что я их понимаю. Мы все прошли через это — потерю старого тела, страх перед новым…

— И теперь создаем что-то своё, — закончил он. — Что-то между человеческим и механическим. Как там говорил твой любимый Басё?

— «В старом пруду лягушка прыгает в воду — всплеск в тишине», — процитировала я. — Мы тоже делаем всплеск в тишине. Меняем привычный порядок вещей.

Хидео только хмыкнул, но я видела, что он понял. Мы все понимали — что-то новое рождалось здесь, в старом бункере. Что-то, чего раньше не существовало — семья, созданная не из плоти и крови, а из общей судьбы, духа и взаимной поддержки.

鋼の巣

新しき命

芽吹きけり

(Hagane no su

Atarashiki inochi

Mebuki keri)

В стальном гнезде

Новая жизнь

Пробивается ростком