Кинноте. Золотая Бабочка. Пробуждение

Глава 19 УСИЛЕНИЕ ХВАТКИ

Новости о задержании Минато застали меня во время очередной проверки систем в мастерской Хидео. Мои сенсоры зафиксировали внезапное изменение в информационном поле станции:

[Анализ новостных потоков…]

[Обнаружено: экстренное сообщение]

[Тема: арест высокопоставленного полицейского]

[Приоритет: максимальный]

На всех экранах транслировали одну и ту же картину: Минато в наручниках выводят из здания полицейского управления. Его лицо оставалось невозмутимым, но мои сенсоры уловили микронапряжение в мышцах челюсти, едва заметное подрагивание рук.

[Анализ состояния объекта…]

[Признаки стресса: скрытые]

[Внешнее спокойствие: намеренное]

[Вероятность подготовленной реакции: 87%]

— Сегодня был арестован старший следователь Минато Кендзи, — вещал диктор. — По предварительной информации, он обвиняется в превышении должностных полномочий и пособничестве преступным элементам…

Хидео выключил трансляцию:

— Они решили бить по всем, кто нам помогает и кто с нами связан.

Я активировала защищенный канал связи, пытаясь связаться с нашими информаторами в полиции. Морита не отвечал. Система выдавала предупреждения:

[Внимание: повышенная активность спецслужб]

[Обнаружено: блокировка каналов связи]

[Рекомендуется: максимальная осторожность]

Через час хакеры-союзники получили доступ к камерам в комнате для допросов. Картинка была нечеткой, с помехами, но мои системы легко компенсировали искажения:

[Улучшение изображения…]

[Анализ звукового потока]

[Распознавание речи: активировано]

Минато сидел за столом, его руки были скованы наручниками с подавителями нейроимплантов. Напротив расположились двое в штатском — типичные сотрудники внутренней безопасности.

— Давайте начистоту, Минато-сан, — произнес один из них, крупный мужчина с военной выправкой. — Мы знаем о вашей связи с группой киборгов-террористов. Знаем о утечках информации, о саботаже операций…

Минато молчал. Система отметила, как изменился его пульс при упоминании киборгов, но внешне он оставался спокойным.

— Вы понимаете, что ваше молчание только ухудшает положение? — продолжил второй следователь, худощавый, с цепким взглядом. — Подумайте о семье. О дочери, которая в этом году поступает в медицинскую академию…

Я увидела, как дрогнули пальцы Минато — едва заметно, но мои сенсоры уловили это движение.

[Анализ реакции…]

[Эмоциональный триггер: угроза семье]

[Уровень стресса: повышается]

— Что вы хотите? — голос Минато звучал ровно, но система зафиксировала изменения в частотных характеристиках.

— Сотрудничества, — улыбнулся крупный. — Расскажите нам о киборге, известном как Золотая Бабочка. О местах укрытия. О системе поддержки…

— Я уже всё сказал в своих отчетах, — Минато слегка пожал плечами. — Киборг скрылся после инцидента в лаборатории. Следы ведут к нижним уровням, но…

— Не играйте с нами! — худощавый резко наклонился вперед. — У нас есть записи ваших разговоров, данные слежки. Мы знаем, что вы помогали им. Вопрос только в том, насколько глубоко вы увязли.

Система отметила изменение тактики допроса:

[Анализ методов давления…]

[Смена стратегии: от угроз к фактам]

[Цель: дестабилизация психологического состояния]

— А может, поговорим о вашей жене? — вкрадчиво произнес крупный. — Она ведь работает в центральной больнице? Представляете, как неприятно будет, если всплывут какие-нибудь… нарушения в документации?

Я видела, как напряглись плечи Минато. Он понимал, что это не пустые угрозы — система уже регистрировала повышенную активность в административных сетях больницы.

— Или о вашей дочери, — продолжил худощавый. — Такая способная девочка. Было бы жаль, если бы её мечта о медицинской карьере разбилась о… бюрократические препятствия.

[Анализ угроз…]

[Достоверность: высокая]

[Уровень опасности для семьи: критический]

В этот момент на экранах допросной замерцали помехи. Хакеры начали действовать — по всей станции начала распространяться запись допроса.

Система мгновенно оценила масштаб информационной атаки:

[Анализ утечки данных…]

[Охват: максимальный]

[Достоверность материалов: подтверждена]

[Общественный резонанс: растет]

Следователи заметили изменения в поведении охраны за дверью, беспокойное движение в коридоре.

— Что происходит? — крупный потянулся к коммуникатору.

— Похоже, там какая-то суета, — впервые за допрос Минато позволил себе легкую улыбку. — Интересно, с чем это связано?

— Ты! — повернулся к нему крупный следователь.

Он не закончил фразу — в комнату влетел младший офицер с планшетом:

— Капитан! У нас проблемы. Все сети… данные… они повсюду!

Я наблюдала, как меняются лица следователей. Система фиксировала каждую деталь:

[Анализ реакции…]

[Признаки паники: нарастают]

[Потеря контроля над ситуацией]

Минато ухмыльнулся:

— Что-то важное, капитан?

— Вы не понимаете, во что ввязались, — процедил худощавый, поднимаясь. — Вы пилите сук, на котором сидите.

— Нет, — спокойно ответил Минато. — Это вы превышаете свои полномочия.

Система отметила, как изменился тон его голоса:

[Анализ голосовых модуляций…]

[Уверенность: возрастает]

[Скрытое удовлетворение]

Через час Минато был освобожден. Официальная версия гласила, что произошла «досадная ошибка» при проверке информации. Но мы все понимали — это только манёвры, прощупывание почвы и развёртывание настоящей войны. Войны, в которой правда стала самым мощным оружием.

Вечером того же дня я получила зашифрованное сообщение:

«Спасибо за поддержку. Но моя семья теперь под ударом. Помогите им исчезнуть.»

[Анализ запроса…]

[Приоритет: максимальный]

[Начало планирования эвакуации]

Я посмотрела на Хидео:

— У нас есть безопасные маршруты для гражданских?

— Найдем, — кивнул он, уже разворачивая карту нижних уровней. — Они ударили по нашим союзникам — мы ответим защитой их близких.

В тот момент я поняла: каждый, кто встает на нашу сторону, рискует не только собой. И наш долг — защитить тех, кто не может защитить себя сам. В конце концов, разве не этому учит литература — верности, чести и готовности бороться за правду, несмотря на цену?

しんりのひ

やみをてらして

みちひらく

(Shinri no hi

Yami wo terashite

Michi hiraku)

Огонь правды

Тьму освещает, путь

Открывается.

В ту же ночь хакеры сбросили нам файл видел наблюдения. Мы могли смотреть за происходящим с верхнего уровня какого-то заброшенного склада. Мои сенсоры анализировали видео в режиме максимальной чувствительности:

[Анализ окружения…]

[Температура: 17,3°C]

[Влажность: 74%]

[Движение в секторе: 5 человек]

[Вероятность обнаружения: минимальная]

Внизу, в тусклом свете аварийных ламп, группа молодых людей работала над огромным граффити. Их движения были уверенными, отточенными — явно не первый опыт. Но сегодня они создавали нечто особенное.

— Свет справа, — донеслось до нас. Один из парней, занявший позицию у противоположного конца склада, мгновенно оповестил своих товарищей.

Художники не прерывали работу. На стене медленно проявлялся образ — огромная золотая бабочка, расправляющая крылья. Но не простая бабочка — её крылья были созданы из имён. Имён пропавших детей, имён тех, кого система пыталась стереть.

Я увеличила изображение, позволяя системе проанализировать детали:

[Анализ граффити…]

[Техника: многослойное напыление]

[Используемые материалы: фотохромные краски]

[Особенность: скрытые элементы, видимые только при определённом освещении]

— Патруль прошёл, — доложил парень. — Чисто.

…знакомый голос… Он похож на одного моего ученика, Кейске.

Я наблюдала, как молодые художники завершают работу. Система идентифицировала их как студентов художественной академии — тех самых, кто раньше создавал официальные муралы для правительственных зданий. Теперь их искусство служило другой цели.

[Анализ субъектов…]

[Возраст: 19–23 года]

[Профессиональные навыки: высокие]

[Уровень конспирации: адекватный]

— Почти закончили, — прошептала девушка, координировавшая операцию с земли, которую я опознала как Айко. Её голос звучал напряженно. — Осталось добавить последний слой.

Что⁈ Мои ученики?

Как такое может быть…

Мой процессор начал нагреваться от беспокойства, просчитывая варианты. Я помнила, как учила Айко анализировать поэзию, искать скрытые смыслы в текстах. Теперь она создавала свои собственные символы — послания, спрятанные в художественных образах. Но я бы предпочла, чтобы она рисовала в альбомах и на холстах, а не таилась в ночи и вздрагивала от каждого звука.

Я смотрела на группу молодых художников, и мой процессор едва справлялся с потоком противоречивых импульсов. Среди них были мои бывшие ученики — те самые дети, которых я учила ценить красоту слова. Теперь они рисковали своей свободой и жизнью, создавая нелегальные граффити.

Последний слой краски содержал наночастицы, реагирующие на определённые частоты света. Днём изображение будет казаться простым артхаусным граффити. Но в свете вечерних реклам проявятся все имена — немой укор системе, пытающейся скрыть правду.

[Анализ финального слоя…]

[Обнаружено: наномаркеры]

[Активация: при освещении 470–495 нм]

[Эффект: проявление скрытого текста]

— Тридцать секунд, — предупредила Айко, заметив приближение нового патруля.

Художники работали с поразительной слаженностью. Последние штрихи, сворачивание оборудования, уборка следов — всё отточено до идеала… Система отметила красоту их движений:

[Анализ координации…]

[Синхронность действий: 97%]

[Время выполнения: оптимальное]

Когда патруль появился из-за угла, склад уже был пуст. Только огромная бабочка на стене медленно сохла в ночном воздухе, храня свои секреты до рассвета.

Система провела быстрый анализ рисков:

[Оценка угроз…]

[Вероятность ареста: 34%]

[Последствия для будущей карьеры: критические]

[Возможное тюремное заключение: 2–5 лет]

— Кента, — активировала я защищенный канал связи, — Ты видел эту запись? С рисунком… Нам нужно это остановить.

— Почему? — его металлический голос звучал удивленно. — Они знают, что делают. И делают это добровольно.

— Они дети, Кента! — мой голос дрогнул, выдавая внутреннее напряжение. — Мои ученики. Я должна защищать их, а не позволять…

Воспоминания нахлынули потоком данных: Айко, отвечающая у доски, её глаза горят, когда она разбирает сложное стихотворение. Кейске, вечно сидящий на последней парте с сонным видом, но всегда готовый удивить неожиданно глубоким анализом текста. Акико, застенчивая и талантливая, её рисунки в полях тетради всегда рассказывали свою историю.

[Доступ к архивным данным…]

[Загрузка воспоминаний: класс 3-B]

[Эмоциональный отклик: сильный]

[Конфликт ролей: учитель/союзник]

— Смотри, — Кента выслал мне скриншот. — Они уже не те дети, которых ты учила. Они выросли. Делают свой выбор.

— Выбор, который может сломать им жизнь! — я начала просчитывать варианты. — Так нельзя! Это у нас нет выхода, а они… они… — я, учитель литературы, никак не могла подобрать слов. — Если их поймают…

— Если их поймают, мы их защитим, — спокойно ответил Кента. — Как они защищают правду своим искусством.

Я снова смотрела на видео, как Айко руководит нанесением последнего слоя краски. Её движения были уверенными, отточенными. Когда она успела так повзрослеть? Система услужливо предоставила статистику:

[Анализ субъекта: Айко Хосино]

[Возраст: 17 лет 4 месяца]

[Успеваемость в школе: высшая]

[Художественные способности: выдающиеся]

— Знаешь, что самое сложное в том, чтобы быть учителем? — спросила я Кенту, не ожидая ответа. — Отпускать. Позволять им рисковать, ошибаться, искать свой путь. Даже если этот путь ведет во тьму.

— Разве не этому ты их учила? — в голосе нашего бойца прозвучала непривычная мягкость. — Думать самостоятельно? Бороться за правду?

Мои системы зафиксировали парадокс:

[Анализ конфликта…]

[Педагогические принципы: поощрение самостоятельности]

[Текущая ситуация: независимое действие]

[Несоответствие реакции: обнаружено]

— Я учила их анализировать литературу, а не… — я замолчала, наблюдая, как в узоре крыльев бабочки проступают имена пропавших детей. — Не это.

— А разве литература не об этом? — спросил Кента. — О борьбе за правду? О противостоянии несправедливости? О смелости быть собой даже под угрозой наказания? Я не особо в этом разбираюсь, но даже я это понял.

Система услужливо подобрала цитаты из моих же уроков:

[Поиск в базе данных…]

[Лекция о гражданской поэзии]

[Обсуждение протестной литературы]

[Уроки о моральном выборе в классических текстах]

— Это другое, — прошептала я, но мой процессор уже регистрировал несоответствие в этом утверждении.

— Правда? — В голосе Кенты слышалась едва заметная ирония. — Или ты просто боишься признать, что они выросли именно такими, какими ты их учила быть?

Я смотрела на своих учеников, создающих произведение искусства, которое могло стоить им свободы. Система продолжала анализ:

[Оценка ситуации…]

[Художественная ценность: высокая]

[Социальный импакт: значительный]

[Личный риск исполнителей: существенный]

[Моральная составляющая: положительная]

— Я должна их остановить, — сказала я, но не сдвинулась с места.

— Нет, — мягко возразил Кента. — Ты должна их защищать. Это разные вещи.

И я поняла — он прав. Моя роль изменилась. Я больше не могла уберечь их от всех рисков, но могла стать той силой, которая придет на помощь, если что-то пойдет не так.

Утром мы все наблюдали за реакцией властей через сеть камер наблюдения. Система фиксировала каждую деталь:

[Анализ ситуации…]

[Прибытие первого патруля: 07:23]

[Вызов специалистов: 07:25]

[Начало сбора толпы: 07:40]

Люди собирались постепенно. Сначала случайные прохожие, потом специально приехавшие. Кто-то фотографировал, кто-то просто стоял, глядя на огромную золотую бабочку. Система анализировала их реакции:

[Анализ поведения толпы…]

[Эмоциональный фон: смешанный]

[Преобладают: удивление, восхищение]

[Растёт: осознание скрытого смысла]

— Очередной акт вандализма будет устранён в кратчайшие сроки, — вещал полицейский в мегафон. — Просим граждан разойтись…

Но люди не расходились. Я видела, как они передают друг другу фотографии, как перешёптываются, указывая на отдельные детали. Кто-то уже начал различать имена в узоре крыльев.

[Анализ социальной динамики…]

[Распространение информации: активное]

[Формирование общественного мнения]

[Эффект: превосходит ожидания]

К полудню власти начали операцию по устранению граффити. Я наблюдала, как рабочие в защитных костюмах пытаются смыть краску:

[Анализ процесса удаления…]

[Эффективность: низкая]

[Наномаркеры: устойчивы]

[Прогноз: полное удаление невозможно]

— Смотри, — Хидео указал на свой монитор. — Фотографии и видео уже разлетелись по всей сети. Пытаются цензурировать, но бесполезно.

Я увеличила одно из изображений. Система выделила комментарии:

[Анализ реакции в сети…]

[Количество репостов: растёт экспоненциально]

[Хештеги: формируется тренд]

[Обсуждения: преимущественно поддерживающие]

Я посмотрела на экран, где золотая бабочка продолжала сиять, несмотря на все попытки её уничтожить. Система зафиксировала необычное потепление в области процессора — мой эквивалент гордости за бывшую ученицу.

— Искусство всегда было способом сказать то, что нельзя выразить напрямую, — ответила я. — Будь то хайку времён войны или граффити на стенах станции.

К вечеру, когда зажглись рекламные щиты, произошло то, чего власти не ожидали. В синем свете голографических экранов проявились все имена — десятки имён, каждое со своей историей. Система зафиксировала реакцию толпы:

[Анализ эмоционального фона…]

[Шок: 67%]

[Сопереживание: 89%]

[Формирование устойчивого общественного мнения]

— Теперь они не смогут делать вид, что этих детей не существовало, — тихо сказала Акико.

Я наблюдала, как люди подходят к стене, как некоторые зажигают свечи, как другие молча стоят, вглядываясь в имена. Каждое имя — как строчка в бесконечной поэме о борьбе за человечность.

Система отметила: этой ночью количество запросов по слову «киборг» в сети увеличилось втрое. Люди начали просыпаться. Начали видеть. А это значит — у нас появился шанс.

かべにさく

きんちょうのはねに

なまえちる

(Kabe ni saku

Kincho no hane ni

Namae chiru)

На серой стене

Бабочка золотая —

Имён водопад

САРУТАХИКО ТАЙМС

ОНЛАЙН ИЗДАНИЕ

СИНТЕТИЧЕСКИЕ ГОРМОНЫ ДЛЯ КИБОРГОВ: НОВАЯ ВОЛНА ЗАВИСИМОСТИ

Специальное расследование

В последние месяцы на станции Сарутахико наблюдается тревожная тенденция: растущее число инцидентов, связанных с зависимостью киборгов от синтетических гормональных препаратов. Эксперты бьют тревогу, указывая на серьезные риски как для самих киборгов, так и для окружающих их людей.

«После киборгизации мозг теряет способность к естественной выработке гормонов. Чтобы компенсировать это, киборги начинают принимать синтетические аналоги, которые быстро вызывают привыкание», — объясняет доктор Танака, специалист по нейрохимии.

По данным полиции, за последний квартал число преступлений, связанных с незаконным оборотом синтетических гормонов, выросло на 47%. «Многие киборги не могут позволить себе легальные препараты и обращаются к черному рынку. Это ведет к непредсказуемому поведению и агрессии», — комментирует представитель правоохранительных органов.

Особую обеспокоенность вызывает влияние гормонально нестабильных киборгов на их семьи. «Мой муж после операции стал совершенно другим человеком, — рассказывает Сакура М. — Перепады настроения, агрессия, неконтролируемые эмоциональные вспышки. Врачи говорят, это все из-за гормональной терапии, но прекратить ее он не может».

Медицинские эксперты подтверждают: синтетические гормоны требуют постоянной коррекции и медицинского контроля. При этом даже легальные препараты не гарантируют стабильности — побочные эффекты непредсказуемы и часто необратимы.

«Мы наблюдаем формирование новой формы зависимости, — заключает доктор Танака. — И общество должно быть готово к последствиям».

[Конец статьи]

САРУТАХИКО ТАЙМС

ОНЛАЙН ИЗДАНИЕ

ТИХАЯ УГРОЗА: КОГДА КИБОРГИ ТЕРЯЮТ КОНТРОЛЬ

Расследование

В тени технологического прогресса станции Сарутахико скрывается тревожная реальность: растущее число случаев психологической нестабильности среди киборгов, вызванной постоянным страхом потери контроля над своими системами.

«Это началось с мелочей», — рассказывает Кейко Н., жена киборга-инженера. «Сначала он стал одержим проверкой своих систем каждый час. Потом начал видеть угрозы взлома везде. Теперь он почти не выходит из дома, опасаясь, что кто-то может перехватить контроль над его телом».

По данным Института Психологической Адаптации, 68% киборгов сообщают о навязчивых мыслях, связанных с возможной потерей контроля над своими системами. «Это создает порочный круг, — объясняет доктор Ямамото. — Страх потери контроля ведет к повышенному стрессу, что увеличивает вероятность сбоев в работе систем, что, в свою очередь, усиливает первоначальный страх».

Особую тревогу вызывают случаи внезапных срывов. В прошлом месяце киборг-охранник, страдающий от параноидальных мыслей, заблокировал целый этаж офисного здания, уверенный, что «системы взломаны». Инцидент удалось разрешить только после шести часов переговоров.

«Проблема усугубляется тем, что традиционные методы психотерапии малоэффективны в случае с киборгами», — отмечает специалист по кибернетической психологии доктор Сато. «Их страхи имеют под собой реальную основу — теоретическая возможность взлома действительно существует».

Статистика показывает: каждый третий киборг со временем развивает все более серьезные формы паранойи, требующие постоянного наблюдения. При этом специалисты признают: эффективных методов лечения этого состояния пока не существует.

«Мы создали существ, живущих в постоянном страхе потери себя, — заключает доктор Ямамото. — И этот страх может сделать их по-настоящему опасными».

[Конец статьи]

— Вы видели? — раздражённый Хидео швырнул планшет на верстак. Металл отозвался глухим звоном, и моя система автоматически зафиксировала частоту вибрации: 147 Гц.

Я провела быстрый анализ статей:

[Анализ публикаций…]

[Источники: основные новостные каналы]

[Время публикации: синхронизировано]

[Вероятность координированной кампании: 96%]

— Неплохо придумано, — заметила Рин, просматривая тексты. — Бьют по самым чувствительным точкам: страх потери контроля, нестабильность, угроза для близких. Классическая пропаганда.

— «Синтетические гормоны», — процитировала я. — Как всегда полуправда. Особенно учитывая, что наш процессор прекрасно справляется с регуляцией.

— Вообще-то, — неожиданно тихо сказала Акико. — Было несколько срывов, это не абсолютная ложь.

— Они просто грязно манипулируют фактами, — покачал головой Танака. — Выдают единичные случаи за системные.

Система провела анализ упомянутых в статье экспертов:

[Поиск информации…]

[Доктор Танака: не найден в базе нейрохимиков]

[Доктор Ямамото: последняя публикация 5 лет назад]

[Достоверность источников: сомнительная]

— Это ответ на наше граффити, — сказала Акико, её серебристый корпус тускло поблескивал в свете ламп. — Мы показали имена пропавших детей — они отвечают историями о «неконтролируемых киборгах», открыто намекая на нас.

В этот момент по защищенному каналу пришло сообщение от хакеров. Я развернула зашифрованный пакет данных:

[Дешифровка…]

[Источник: проверенный]

[Приоритет: высокий]

«Мы нашли источник. Статьи заказаны через подставные компании. След ведет к той же группе, что курировала лаборатории. Начинаем контрмеры».

— И что они предлагают? — спросил Тору, до этого момента молча стоявший у стены.

— Судя по активности в сети, готовят масштабный слив данных, — я просканировала поступающую информацию. — Медицинские карты реальных киборгов, показывающие стабильность систем. Свидетельства людей, живущих с киборгами. И… — я сделала паузу, — документы о том, кто на самом деле стоит за подпольными лабораториями.

[Анализ подготавливаемых материалов…]

[Достоверность: подтверждена]

[Потенциальный общественный резонанс: значительный]

— Это их не остановит, — покачала головой Рин. — Они просто запустят новую волну дезинформации.

— Конечно, — согласилась я. — Но дело не в том, чтобы остановить их пропаганду. Дело в том, чтобы дать людям возможность увидеть правду.

Я подошла к голографическому экрану, где всё ещё светились строчки статей:

— Смотрите, что они делают: создают образ киборгов как нестабильных, зависимых существ, не способных контролировать себя. Почему именно сейчас?

— Потому что люди начали нам сочувствовать, — произнесла Акико. — После того граффити, после историй о пропавших детях… Общественное мнение меняется.

[Анализ общественных настроений…]

[Фиксируется: рост поддержки киборгов]

[Увеличение числа сообщений в защиту]

[Формирование позитивного нарратива]

— Надо убрать эти статьи, — прогудел Тору.

— У меня есть идея получше, — вдруг сказал Хидео. — Помните того священника, Тендзина? Он мог бы…

— Записать серию бесед с киборгами и их семьями, — закончила я его мысль. — Показать человеческую сторону истории. Не статистику, не технические данные, а реальные жизни. Живой человек для живых людей.

Система уже просчитывала варианты:

[Анализ предложения…]

[Потенциальная эффективность: высокая]

[Эмоциональный отклик: прогнозируется значительный]

— Но главное не это, — я посмотрела на свою команду. — Они пытаются представить нас жертвами технологий, рабами наших систем.

Рин усмехнулась:

— Знаешь, в чём ирония? Они пишут о нашей нестабильности, а сами трясутся от страха перед каждым киборгом, хотя сами же готовы их клепать в угоду своим потребностям.

— Потому что мы представляем для них что-то новое, — ответила я. — Что-то, что они не могут полностью контролировать. Мы не просто машины, но и не совсем люди.

[Входящее сообщение…]

[Хакерская группа готова к действию]

[Ожидание подтверждения]

— Даём зелёный свет? — спросила Акико.

Я кивнула:

— Пусть начинают. Только добавьте ещё кое-что… — я передала файл с моими старыми уроками литературы. — Пусть люди увидят, что мы не потеряли способность чувствовать. Мы просто научились чувствовать по-новому. Нам пришлось научиться.

Той ночью сеть станции Сарутахико наполнилась историями. Историями о любви и потере, о борьбе и надежде. Историями о существах, которые отказались выбирать между человечностью и технологией, создав вместо этого что-то новое.

うそきえて

まことのはなが

さきみだる

(Uso kiete

Makoto no hana ga

Saki midaru)

Ложь исчезает —

Цветы правды повсюду

Распускаются.