Князь Беркутов-Туманный

Глава 40

24–25 апреля 2514 по ЕГК.

…Свету накрыло пятой трансформацией в районе семи утра. Мы такое уже проходили, причем аж два раза, поэтому я подхватил оседающее тело подпоркой, опустил на ложе и унесся нагревать воду в джакузи, Ольга, сделав вид, что проводит диагностику, до предела «углубила» прозрение и принялась наблюдать за ветвлением магистральных каналов, а Полина заметалась между кухонным уголком и столом, готовя последний к грядущему приступу дикого обжорства. Достаточное количество еды мы наготовили еще накануне утром, после моего прорыва, так что к моменту, когда младшенькая открыла глаза, еды рядом с ней хватило бы на пятерых. Вот девчонка и оторвалась. В смысле, потеряв голову от аппетитных запахов, набросилась на жареную печень и ела, как не в себя, до тех пор, пока не закончилась перестройка организма.

Соображать начала уже потом — вытерла рот и засаленные губы платком, подсунутым под руку мелкой сестричкой, оценила бардак, воцарившийся на столе, опустила взгляд на россыпь жирных пятен, появившуюся на футболке, и вымученно пошутила:

— В рядах Кошмарных Поросят очередное пополнение…

— Мы тебя любим и такой… — подколола ее Оля, слово в слово повторив фразу, произнесенную Светой после ее прорыва, Птичка обошлась невероятно теплым поздравлением и звонким поцелуем в изрядно заляпанную щеку, а я мягко улыбнулся:

— Это мелочи. Главное, что в семье появился третий Кошмар. Кстати, как тебе ощущения?

— С ума сойти… — на миг уйдя в себя, ошалело выдохнула она. — Искру распирает, чувствую каждый магистральный канал, резерв горит приятным жаром, а восприятие — как под слабеньким просветлением… О-о-о!!!

— Активировала какую-то пассивку? — понимающе спросил я.

— Ага! Просветление. Чтобы сравнить то, что было, с тем, что стало… — после небольшой паузы протараторила она, а еще через несколько секунд слегка поморщилась от приступа головной боли.

Это тоже было нормально: обновленное прозрение из-за значительного увеличения радиуса покрытия било по мозгам, как оглушение, и первое время вызывало серьезнейший дискомфорт. Но об этом мы говорить не стали — Света скинула этот навык и расслабилась, а я предложил ей отправиться в «ванную» и смыть с себя следы гастрономического безумства.

Ушла. Обычным шагом. Явно вспомнив результат моей первой попытки полететь. И забрала с собой Олю и Полину. Но стоило мне начать убирать со стола, как последняя прискакала обратно и… хм… поручила мне заняться чем-нибудь более серьезным. Вот я на серьезное и переключился. В смысле, принес из хранилища термос с Искрами Кошмаров, добытыми за последние дни, но не использованными за ненадобностью, высыпал на пол и отложил в сторону те, которые собирался раздарить и выставить на аукцион. Остальные утащил обратно, потом прихватил с собой три плотных свертка со шкурами, которые решил пустить на пошив нового рейдового шмотья, вернулся в большую комнату и взялся за большой рюкзак.

— Все, улетаем? — полюбопытствовала Птичка, как только увидела, что я вытряхиваю на пол все его содержимое.

Я утвердительно кивнул.

— Вовремя… — заключила она и мотнула головой в сторону определителя магического ранга: — Если верить во-он той штуке, то до прорыва во второй ранг мне осталось меньше суток пребывания в Скале. А с магической мощью пока беда. Да и с раскачкой умений так себе.

— Не сказал бы… — возразил я, затолкал на дно рюкзака сверток со шкурой изюбря четвертого Кошмарного ранга, придавил термосом, забитым мясом, и объяснил свою мысль: — Нынешний уровень твоей магической мощи позволит справиться со среднестатистическим Богатырем. А до ее пика еще далековато. Вот я рисковать и не хочу. Кстати, по меркам Большого Мира ты уже монстр, как их поискать: да, твои умения еще качать и качать, но ты ими пользуешься, причем вполне осознанно и с достаточно высоким КПД. Кроме того, видишь бой, не теряешься в экстремальных ситуациях, великолепно ассистируешь и с вероятностью процентов за девяносто справишься с любым одиночным зверем по четвертый обычный ранг включительно. В общем, теперь тебе нужен опыт.

— Нужен… — эхом повторила она, протерла стол, задумчиво оглядела кухонный уголок, сочла, что навела идеальный порядок, и метнулась к своему рюкзаку…

…Из Скалы вылетели ровно в девять утра. Можно сказать, налегке, ибо взяли с собой только три шкуры изюбрей, четырнадцать шкурок горностаев и четыре термоса с Искрами, энергетическими узлами, мясом и печенью архаров пятого Кошмарного ранга. И пусть аэродинамика наших тушек все равно оставляла желать лучшего, но до Зуба долетели всего за три часа двадцать пять минут, позаимствовали из тайника еще два с половиной десятка ядер, перекусили, «заварили» камнем обе двери и джакузи, огляделись на прощание и снова взмыли в небо. Еще на три пятьдесят пять. Но это было нормально. С учетом того, что Птичка и эту часть маршрута пролетела своим ходом.

В результате в Расщелину спланировали достаточно бодрыми, затащили рюкзаки в хранилище и разделились: девушки унеслись принимать душ, а я вдумчиво перебрал заначку, с превеликим трудом распихал по термосам ядра, которые стоило либо раздать родичам, либо продать, и со спокойным сердцем перебрался в беседку. А там затолкал в ухо гарнитуру, поздоровался с Дайной и ответил на напрашивавшийся вопрос:

— Да, заскочили по дороге на Большую Землю. Буквально на час-полтора.

— Не поняла? — буркнуло в правом ухе. — На прошлый и сегодняшний рейсы вы уже не успели, а в третий раз Бехтеев прибудет к точке подбора только послезавтра днем!

— Так и есть… — подтвердил я. — Геннадий Романович должен прибыть к точке подбора двадцать шестого к часу дня. Но у меня проснулась паранойя. И вторые сутки требует перестраховаться. А до приема осталось всего ничего, и рисковать не хочется от слова «совсем».

— Что ж, раз паранойя требует, значит, перестраховывайся… — покладисто заявила она и спросила, как успехи с прорывами.

Я ответил. Потом рассказал о том, как процесс пятой трансформации выглядел под прозрением, описал свои ощущения до и после, перечислил все подтвердившиеся гипотезы и перешел к новым выводам:

— В общем, четыре первые трансформации энергетики не шли ни в какое сравнение с этой — мало того, что наши ядра совершили качественный скачок в развитии, часть вторичных каналов сравнялось в объеме с магистральными, а количество третичных увеличилось как бы не втрое, так еще и навыки стали работать иначе. К примеру, кольчуга, позаимствованная у архара пя— .. Так, об охоте на архаров ты еще не знаешь. Прости, исправляюсь…

Рассказал. Подробнее некуда. Не забыв описать и «встречу» с барсами. А потом вернулся к вопросу, зависшему в воздухе:

— Так вот, до пятой трансформации практически не прокачанная кольчуга держала порядка шестидесяти процентов урона, поглощаемого маревом, а уже через два часа после прорыва стала работать почти в три раза эффективнее. Почти так же сильно вырос КПД большинства предварительно усиленных точечных и площадных навыков. А рывок почему-то удлинился всего раза в полтора. Но больше всего удивила мощь одуванчика: вчера днем я всадил его в кустарник, молодые побеги которого уминала косуля третьего Кошмарного ранга.

Так вот, мгновенно разросшееся растение разнесло ее череп иглами и… мумифицировало шею с передней частью тела! В общем, как мне кажется, нам надо вкладываться в такой эфемерный параметр, как Воля. И либо гнуть магию под себя, либо менять себя под магию.

Дайна согласилась. Более того, подкинула несколько идеек для проверки этого тезиса. Потом сообщила, что девчата вырубили воду, а значит, вот-вот выглянут наружу, и затараторила:

— У меня тоже имеются новости, но уложиться в пару минут я не успею, так что найди возможность забрать у «Паука» коробочку с обновлением. И спрячь гарнитуру прямо сейчас. По возможности, движением, которое сложно идентифицировать прозрением. А то Оля, судя по выражению лица, чувствует себя виноватой из-за того, что опять моется в компании с Полиной, и смотрит в твою сторону «сквозь стену».

Спрятал. Минуты через полторы после того, как «устало потер лицо», сел поудобнее, уперся затылком в каменный столбик и закрыл глаза. А еще через две-три открыл, посмотрел на виноватую моську жены и улыбнулся:

— Три недели воздержания — это зло. Поэтому останься мы с тобой тет-а-тет, накрыло бы и нас, и Свету. А Птичка еще ребенок. Поэтому вы умнички…

Она кивнула, на миг прижалась лбом к моему лбу, затем отстранилась и спросила, собираюсь ли я остывать.

Я отрицательно помотал головой:

— В этом душе я однозначно не остыну. Поэтому предлагаю поужинать и полететь дальше…

…Ментальный артефакт врубили всей толпой, пришли к выводу, что не зря тренировались с тетеревами-косачами, спокойненько закинули за плечи рюкзаки, взмыли к темнеющему небу, не накидывая невидимость, забрались на четыре километра и сорвались в первые «качели». Полина работала, как часы — держалась чуть выше и правее Светы, вовремя убавляла свой вес, очень быстро уравнивала скорости и держала траекторию баллов на девяносто пять из ста возможных. Поэтому в какой-то момент мое подсознание сочло наши относительные смещения чем-то неважным и задвинуло в фон. В тот самый, в котором обретались такие «несущественные мелочи», как шум набегающего потока, контроль подпорки, работа связкой полет-рывок при подъеме на «пики», фиксация правильного положения конечностей при планировании и наблюдение за окружающим миром с помощью прозрения. Поэтому я убивал время, наблюдая за постепенно темнеющей землей, за все новыми и новыми звездами, появляющимися на горизонте, и за мерцанием энергетических узлов в «силуэтах» девчонок. Часа через полтора-два после вылета, когда на земле окончательно стемнело, а на большой высоте нет, какое-то время развлекался, то активируя, то сбрасывая сумеречное зрение. А потом вдруг поймал себя на мысли, что до смерти устал. Не столько от тренировок на износ и ежедневного риска, сколько от ответственности за девчонок и размышлений о будущем.

Задвинуть накатившую хандру куда подальше пытался до одиннадцати вечера. А когда почувствовал, что устал еще и от войны с нею, решил, что пора хоть на что-нибудь отвлечься. Посмотрев на часы и сообразив, что мы летим уже больше четырех часов, со спокойной совестью обошел младшенькую, дал понять, что дальше поведу сам, снизился метров до пятисот и четверть часа искал подходящий водоем.

Нашел, благо, озер в «пятерке» хватало. Спланировал к берегу, возле которого «светилась» только мелкая живность, снял рюкзак и заявил, что хочу окунуться. Как и следовало ожидать, это утверждение вызвало нездоровый энтузиазм — Света радостно заверещала и принялась срывать с себя одежду, Оля последовала ее примеру, только молча, а Поля, еще никогда не плававшая в озерах Пятна по ночам, радостно заулыбалась и полезла в боковой карман своего рюкзака за купальником.

Тут старшие вспомнили о том, что должны показывать правильный пример и переиграли изначальные планы поплескаться голышом. И правильно сделали, ибо я по ним безумно соскучился и мог засмотреться на обнаженные прелести. А так начало заплыва получилось терпимым, а продолжение — не самым лучшим, но все равно классным: младшенькая и ее личная ученица откровенно дурили, а мы со старшенькой вслушивались в их смех и шутки, любовались звездами и их отражениями,

болтали о всякой ерунде и млели от спокойного скольжения в прохладной воде. Да, расслаблялись от силы минут двадцать-двадцать пять, зато мою хандру как ветром сдуло, и следующий трехчасовой цикл дался значительно легче. Почему трех-, а не четырех-? Да потому, что в районе трех ночи мы добрались до Мрачного и решили, что отдыхать рядом с водой в разы интереснее, чем в лесу.

Поплавали и в нем. На другом берегу и относительно недалеко от места, возле которого когда-то осваивали прозрение. Кстати, ближе к концу этого привала захандрила Оля. И для того, чтобы отвлечься от мыслей о покойной сестренке, отловила Птичку, обняла, уткнулась носом в ее волосы и на какое-то время ушла в себя. А после того, как вернулась в реальность, поймала мой взгляд, дала понять, что не готова залетать на заимку, ныне принадлежащую Румянцевыми, и первой начала одеваться. Света с Полиной последовали ее примеру, а я, привычно мазнув прозрением по энергетике последней, вдруг заметил, что свечение стало чуть-чуть менее ярким. Вывод напрашивался сам собой, и я его, конечно же, сделал. После чего озвучил боевой приказ:

— Птичка, оставшуюся часть пути ты летишь на мне. Причем всю дорогу добросовестно отдыхаешь.

Девчонка молча кивнула и невесть в который раз за полтора с лишним года пребывания в этом мире заставила задуматься о разнице в менталитетах женщин двух цивилизаций. А через несколько минут все так же молча влезла в «сбрую», подождала, пока я улягусь на рюкзак, прижалась щечкой к моему загривку и расслабилась. Полностью. То есть, перестала формировать и сразу же сбрасывать плетения, которые требовалось поднять до насыщения.

«Устала…» — сочувственно подумал я, поднялся в воздух, оценил новую аэродинамику и погрустнел — планировать на «нормальной» скорости в такой конфигурации тушек и груза было практически нереально. Зато «получилось» лететь над Еланкой и в угоду проснувшейся паранойе искать «пачки» скрытников на перевертышах, прибывших в Пятно по наши души. Однако прозрение цепляло только зверье и птиц. Первые часа полтора-два — исключительно седьмого ранга, следующие два с лишним — восьмого, а затем девятого. А вот «десяток» я так ни разу и не заметил. То ли потому, что мы подлетели к границе Пятна в десятом часу утра, то ли из-за того, что молодые Одаренные, следуя новым веяниям моды, уже вырезали их под корень.

В общем, последние минут сорок-сорок пять я усиленно развлекал себя наблюдением за катерами, сновавшими по реке, за форпостом «Дальним», за суетой на прибрежных улицах Стрежевого и да движением на трассе, изредка «приближавшейся» к Еланке. А когда заметил на горизонте хорошо знакомый изгиб русла, плавно скинул скорость до нуля, «ссадил» Полину, снял «сбрую», с активной помощью девчат закинул рюкзак на законное место и сделал один оборот вокруг своей оси, чтобы они проверили, не сбилась ли в сторону ткань накидки с отводом глаз.

Пока планировали к поместью Бехтеевых, полюбовались скоростным катером, промчавшимся вниз по течению,

и посмеялись над горе-рыбаком, поймавшим рыбешку длиной от силы в пол ладони. Потом оценили состояние берега, сочли невместным продираться к пристани сквозь колючий кустарник и перелетели к опушке рядом с центральными воротами. А там нашли просвет между деревьями, спикировали к земле, приземлились «колонной» и, как ни в чем не бывало, «продолжили движение по маршруту». Само собой, оставляя следы.

Знакомый СБ-шник, дежуривший на крошечном «КПП», оказался очень расторопной личностью и уведомил Геннадия Романовича о нашем прибытии чуть ли не раньше, чем мы вышли из лесу. Так что уже через минуту к воротам подлетел внедорожник их родовой ГБР, взял нас на подножки и подкинул до въезда в подземный гараж особняка. А еще через несколько секунд из здания вышел наш деловой партнер, поздоровался со всей командой, пожал мне руку и виновато вздохнул:

— Опоздали на первый подбор и решили не ждать двое суток?

Я отрицательно помотал головой:

— Нет: во время промысла забурились слишком далеко на юг, поленились обходить болота, прилегающие к тому берегу Мрачного, и устроили Полине лишний экзамен.

— Сдала? — поймав взгляд Птички, из вежливости полюбопытствовал он.

Ответ не заставил себя ждать:

— Конечно: мои наставники учат на совесть.

— Вам с ними повезло… — через силу улыбнулся Бехтеев, затем посмотрел мне в глаза и перешел к вопросам, действовавшим ему на нервы:

— Я летал в Новомосковск, заезжал в ваше столичное родовое поместье и разговаривал с Надеждой Олеговной. Эдак недели полторы тому назад наши лесовики стали находить следы теневиков вокруг поместья. Во время обоих рейсов к точкам подбора за моим «Авантюристом» на предельном расстоянии следовала какая-то скоростная мелочь, прикрывавшаяся высокоранговой иллюзией. И, по моим ощущения, оба раза кого-то высаживала. А позавчера мне позвонила Ирина Сергеевна и попросила передать, чтобы вы позвонили ей сразу после выхода из Пятна.

— Позвоню. Как только доберусь до машины… — пообещал я, последовал за Воздушником, двинувшимся к нужной двери, и поинтересовался, получил ли он мое приглашение.

Геннадий Романович утвердительно кивнул:

— Да, получил. И, конечно же, ответил согласием. А на следующий день моя жизнь превратилась в ад: супруга «вдруг поняла», что ей не в чем ехать на прием к Иконам Стиля, и… истерит до сих пор. Хотя купила то ли четыре, то ли пять новых платьев, еще два пошила под заказ в каких-то особо модных столичных ателье, подобрала к ним драгоценности и так далее!

Во взглядах девчонок появились смешинки, а я изобразил сочувствие. И даже сказал, что этот кризис надо просто пережить. А потом мы подошли к «Эскорту», и мне стало не до досужей болтовни — я открыл заднюю дверь, снял и закинул в багажное отделение свой рюкзак, помог напарницам, открыл сейф, достал и раздал телефоны, изыскал возможность втихаря вложить в уши обе гарнитуры и, извинившись перед Бехтеевым, набрал Куклу.

Она ответила с первого же звонка и, сжато поздоровавшись, расстреляла вопросами:

— Вышли сами?

— Да.

— Живыми и здоровыми?

— Да.

— Без боестолкновений со всякими уродами?

— Без.

— Слава богу!

— Как я понимаю, стоите рядом с машиной и раздумываете, не принять ли приглашение на завтрак?

— Что-то типа того.

— Позавтракаете в «Ревеле». Пока будете ждать «Антей»! — практически рявкнула она, «сообразила», что командует главой рода, в темпе извинилась и объяснила причину такого поведения: — Начиная с пятнадцатого числа парни Недотроги то и дело засекают стороннее наблюдение за нашими поместьями; Дмитрий Львович сообщил о нескольких десятках предотвращенных попыток неустановленных лиц взять под аппаратный контроль твой телефон; Ксения Станиславовна перестала ездить в клинику из-за того, что за ее машиной раза четыре обнаруживался хвост, и так далее. Вне всякого сомнения, эти самые «неустановленные лица» пасут и поместье Бехтеевых. Поэтому чем быстрее вы оттуда уедете, тем больше шансов, что ни во что не влипнете.

Я помрачнел, передал ее слова Геннадию Романовичу, извинился за то, что вынужден откланяться настолько быстро, пожал протянутую руку, загнал девушек в машину, сел за руль, завел двигатель и тронул «Эскорт» с места. А через считанные мгновения услышал в правом ухе довольный смешок Дайны:

— Все то, что я рассказала по телефону, было одной стороной медали. А теперь оцени вторую: Амосов, скотина, все-таки клюнул на наше приглашение и гарантированно прибудет на прием по случаю твоего дня рождения… под личиной номинального главы рода. Личина получилась премиленькой. И я уже изнываю от нетерпения…