Князь Системы – 3

Глава 19

Корму повозки тряхнуло. Ноги сами понесли назад, рука уже легла на эфес меча.

Я взлетел на заднюю ступеньку, рывком отдёрнул холщовый полог и заглянул внутрь.

Ради вашего же душевного покоя, не стану описывать то, что предстало в полумраке. Скажу лишь, что увиденного хватило, чтобы отшатнуться и вжать ладони в глаза, сдавленно выдохнув:

— Жёванный крот… Мои глаза!

Сарказма в этой реакции была лишь половина. Вторая — неподдельный, травмирующий психику кадр.

С момента прибытия в Полесье мне уже довелось повидать всякого: и диковинного, и жуткого, и откровенно омерзительного. Но ничто не шло в сравнение с парочкой домовых в разгаре соития. Особенно когда один из них твой собственный.

— Василий! — из-за полога высунулась голова Кузьмы. — Я думал, ты на ужине!

— Был. Решил проверить, как ты.

— Прошу прощения за… кхм… увиденное. Случайно столкнулся с Авророй, домовой этого поселения, и, в общем…

— Ладно-ладно, — усмешка сама поползла по лицу. — Только не говори, что вся твоя былая робость не более чем игра. А я-то, дурак, переживал за твою самооценку.

— Что тут скажешь? Аврора сумела разбудить во мне…

— А как же Шнырька? Помнится, ты был от неё без ума. Даже на танец приглашал.

— Она мила, но уж больно своенравна. Зачем довольствоваться малым, когда есть выбор? Ты ведь, князь, тоже одной женой не ограничиваешься.

— Логично. Учишься, смотрю, быстро.

Из повозки донесся томный зов:

— Кузьма-а, вернись. Неси сюда свой талантливый язычок.

Домовой бросил на меня взгляд, поджав губы. В его глазах отразилось моё собственное каменное лицо.

— Походу этого мне слышать не стоило, — процедил я и, не выдержав, рассмеялся. Даже Кузьма прыснул. — Два дела. Первое: я иду со Светозаром осмотреть земли. Если что-то пойдёт не так, велел девчонкам идти к тебе. Будь начеку.

— Конечно, Василий. А второе?

— Мои жёны едут в этой повозке. Приберись тут, когда закончишь… свои дела.

— Непременно, хозяин.

— Сколько раз говорить, чтобы ты не звал меня хозяином?

— Знаю. Но решил, что случай подходящий.

Оставалось лишь покачать головой и, усмехнувшись, двинуться прочь, пока Кузьма возвращался к своим утехам.

Светозар перехватил меня на выходе из конюшен.

— Нам недалеко.

— И куда же мы направляемся?

— В место, которым я одновременно и горд, и которого стыжусь. — Он окинул меня цепким взглядом, кивнул своим мыслям и развернулся. — Идём.

Мы пересекли владения солнцепоклонников, значительно превосходящие мои по площади. Мимо домов и хозяйственных построек, всё дальше, к восточной границе. В какой-то момент закралось подозрение, что мы покидаем пределы племенной земли.

В нескольких шагах от частокола возвышалось сооружение, подобных которому видеть ещё не доводилось. Два исполинских, идеально отёсанных каменных столба подпирали массивную перекладину. Какая сила и инженерная мысль потребовались, чтобы водрузить её наверх, оставалось только гадать.

Вся конструкция напоминала гигантский колодезный сруб, и, как у колодца, под каменной аркой в земле чернел провал.

Пара стражей с копьями наперевес преграждала путь. При виде Светозара оба безмолвно отступили в стороны.

— Что это за место? — замедлил я шаг, вглядываясь в зияющую темноту.

— То, что мне не терпится тебе показать.

Светозар подошёл к проёму и, остановившись, обернулся.

— Даю слово, тебе не причинят вреда. Будь это в моих интересах, я мог бы приказать страже убить тебя на месте. Но поверь, — это не в моих интересах.

Мысленно прозвучало слово-ключ, активирующее Кинжал Сокрытия.

Молниеносный расчёт: сколько времени уйдёт, чтобы выхватить Осколок Телекинетического Удара и смести их всех. А тяжесть меча на поясе приятно успокаивала разбушевавшуюся психику.

Любопытно. Либо он и впрямь доверяет мне настолько, чтобы спуститься в подземелье один на один, либо считает себя достаточно сильным, чтобы справиться без свидетелей.

Усмешка тронула мои губы, и я шагнул вперёд.

Провал оказался не отвесной шахтой. Вниз уводила череда высеченных в камне ступеней. Когда сумрак раннего вечера остался позади, Светозар достал из инвентаря и запалил факел.

— Я не гордец, князь Василий, — начал он, спускаясь и по пути зажигая факелы в настенных держателях. — Знаю, наши обычаи могут показаться проявлением гордыни, но мной движет не она, а долг.

— Не гордыня? — хмыкнул я. — А статуя за восемнадцать тысяч золотых это так, баловство?

Светозар искренне рассмеялся.

— Понимаю, как это выглядит. Но лучше тебе увидеть всё своими глазами. Здесь, внизу. Есть причина, по которой мы спускаемся под землю…

Он продолжал зажигать факелы. Каменные ступени под ногами были отполированы до блеска бесчисленными шагами. С каждым метром вниз воздух густел, пропитываясь запахом древности — старого камня и чего-то ещё, неуловимого.

Память услужливо подсунула другой спуск, в шахту под землёй Лютобора Вериги. Той ночью его кровь осталась на моём клинке, после того как я вырезал его посёлок и сам едва не был задушен.

Сейчас была схожая ситуация: подземелье, демонстрация «сокровищ», доверительные беседы. Но Светозар казался другим. Более прямым. Хотя и это могло быть частью игры.

Рука сама собой легла на рукоять меча. Готовность, вот что отличает живого князя от мёртвого.

Наконец спуск выровнялся. Мы оказались в просторном зале, чей дальний конец тонул во тьме. Свет факелов выхватывал из мрака лишь несколько метров вокруг.

Светозар поднёс факел к длинному каменному желобу, выступавшему из стены.

Содержимое желоба вспыхнуло мгновенно. Огненная змея метнулась по коридору, осветив его на добрые пятьдесят метров.

Теперь всё стало видно. Потолок и стены из древнего, истёртого камня, казалось, стояли здесь не одну сотню лет. С одной стороны полыхал огонь в желобе, а вдоль другой тянулся ряд ниш. Навскидку их было десять или одиннадцать, дальше коридор снова скрывался во тьме.

Глава солнцепоклонников молча загасил факел и подошёл к первой нише.

Там, гордая и прямая, стояла его собственная статуя.

— Как тебе работа? — спросил он.

— Я не знаток скульптуры, но… полагаю, такое не создаётся через систему поселений?

— Верно. Исключительно ручная работа.

— Что ж, если твои люди сотворили подобное за несколько дней, я впечатлён.

— Передам им твою похвалу, — улыбнулся Светозар. — Послушай, там, наверху, мы символы, владыки наших маленьких цивилизаций. Но здесь, внизу, мы можем говорить о делах более…

— Откровенно? — подсказал я.

— Именно.

— Хорошо. Тогда объясни, зачем прятать такое мастерство в подземелье? Это лучшая работа из всех, что я видел в Полесье. Неужели люди не заслуживают видеть её?

— Солнцепоклонники Зареченского владеют этой землёй сотни лет. Даже во время Великой Войны мой отец, Лаксий, отражал захватчиков и славился своей яростью. Он не пережил те времена. Я, тогда ещё был молодым воином, внезапно возглавил поселение в тысячи душ.

Он подвёл меня к следующей нише. Там стояла ещё одна статуя. Солнцепоклонник помоложе нынешнего Светозара, в побитых доспехах, с меча которого, казалось, стекали вырезанные из камня вражеские кишки.

Несмотря на это, сходство между Светозаром и его отцом было поразительным.

— Тысячи?.. — спросил я. — Столько солнцепоклонников живут на этой земле? Или они расселены по другим твоим владениям?

— Триста двадцать семь, по последним подсчётам. Наше число куда меньше, чем до войны. Большинство полегло в те годы, но мы выстояли. Спустя двадцать лет вот, мы здесь… Тень былой славы, но отец всегда говорил: истинное восстановление не бывает быстрым. Цивилизацию строят медленно. Торопить этот процесс нельзя, но порой внешние силы вынуждают нас ускоряться. Поэтому я стараюсь не лезть в дела за нашими границами.

С тысяч до трёхсот… Это же почти полное истребление. Но они не просто выжили, а отстроились до такой степени, что могут позволить себе ваять каменные изваяния. Впечатляющая стойкость.

— Других земель у вас нет?

— Лишь несколько малых застав. Это наша главная твердыня. Вмешательство в чужую политику и привело к той войне.

— А это? — Я кивнул на ряд статуй. — Тоже часть стратегии невмешательства?

— Это обычай. Я не согласен с ним, но обязан его соблюдать. С самого основания нашего поселения, столетия назад, каждому усопшему князю воздвигали статую.

— Но… ты жив.

— Пока да. Но это ненадолго.

— Что ты имеешь ввиду?

Светозар остановился, глядя на изваяние отца.

— У нашего народа странные отношения со смертью. Мы живём дольше многих в Полесье, но так же уязвимы для хворей, ядов и острого клинка… Мы не боги. Никто из ходящих по этой земле не бог. И я не исключение.

Он оттянул ворот своей одежды, обнажая шею и плечо. Над ключицей виднелся страшный шрам. Некогда рваная плоть затянулась, но большой участок желтоватой кожи пошёл зеленью, а от центра расходились чёрные прожилки, словно вены гнили под кожей.

Мерзкое зрелище. Яд действовал медленно, но верно, пожирая его изнутри. Светозар показывал рану со спокойствием человека, демонстрирующего старый боевой шрам.

— Что случилось? — спросил в пустоту. Мои слова гулко отразились от каменных стен.

— Нападение. Прямо здесь, на нашей земле, несколько недель назад. К западу отсюда, в многих днях пути, есть поселение лесных дикарей.

— Постой, лесные дикари?

— Ты знаешь о них?

— Столкнулся с одним недавно. Сплавлялся по реке от Бухты Буеграда, мимо Топей Забвения.

— Тебя тогда ранили?

— Нет. Моя жена, Лара, искусный лучник. Она быстро с ним разобралась.

— Понятно. Они порой отбиваются от своего поселения, бродят мелкими группами. Хотя поселение это громко сказано. Повадками они скорее звери. Говорят, едят своих мертвецов и пируют на ещё живых животных.

М-да. Жутковатый факт. У обычных людей от этого точно побежали бы мурашки.

— Один мой знакомый, сведущий в их делах, говорил, что они о себе весьма высокого мнения.

Светозар фыркнул.

— Когда-то так и было. Но не теперь. Их обычаи изменились.

— Отчего же?

— Кто знает? Обычно народы со временем становятся цивилизованнее. Эти же за мою жизнь одичали окончательно.

— И ты так уверен в своей… — я не договорил, думая над тем какое бы выбрать более подходящее слово.

— Смерти? Можешь спокойно произносить это слово.

— Да, в своей смерти. Рана ужасна, но неужели нет лекарства?

— Не от этого. Лесные дикари порой смазывают оружие краксолистом. Удар может быть и не смертельным, но яд проникает в кровь. Небольшой отряд напал на нас пару недель назад. Целью был я. Их всех перебили, но моя смерть теперь лишь вопрос времени.

Теперь понятно, почему на башнях столько стражи.

В этот миг со стороны входа по каменному полу застучали шаги.

Я обернулся, ожидая увидеть стражника, но вместо него приближался человек, которого я ожидал увидеть меньше всего.

— Отец?

Лада, дочь Светозара, остановилась перед нами. Её богато украшенное платье шуршало по камню. Ростом она была почти с меня.

Интересно. Появилась в самый драматичный момент, когда речь зашла о смерти и престолонаследии. Вряд ли случайность.

— Ты нужен на празднике, отец, — сухо произнесла она. Её взгляд скользнул мимо меня, словно я был частью стены.

Демонстративное пренебрежение. Либо воспитание, либо расчёт. Учитывая момент её появления, склоняюсь ко второму.

— Хорошо, — улыбнулся Светозар. — Лада, не могла бы ты в моё отсутствие поведать нашему гостю немного истории?

— Конечно, отец,— она по-прежнему на меня не смотрела.

— Прошу меня извинить, — глава солнцепоклонников кивнул мне. — Я скоро вернусь.

— Разумеется.

Светозар зашагал по коридору обратно к ступеням. Шаги его дочери гулко отдавались от камня, его же шагов слышно не было. Он ступал слишком бесшумно.

Лада, будто не замечая меня, подошла к статуе своего деда.

— Лаксий бесстрашно вёл наш народ через войну, делая то, что и должен делать лидер. В последний год жизни он, правда, питал слабость к чрезмерному употреблению трав…

Она говорила так, словно читала заученный текст. С тем же успехом можно было выдать мне аудиогид.

— Далее мой прапрадед, Айрис…

— Хватит, — прозвучали мои слова резче, чем хотелось. Рука сама поднялась в останавливающем жесте. — К чему этот спектакль?

Лада наконец посмотрела прямо на меня. На её лице промелькнуло удивление.

— Что вы имеете в виду?

— Этот тон. Можешь говорить нормально.

— Могу? — в её голосе появились лукавые нотки, а на губах заиграла соблазнительная улыбка. — Это почему же?

— Потому что твои театральные таланты меня не впечатляют. Отец уже сказал, что здесь можно без церемоний.

— Сказал?

— Угу.

— Великие Предки… Должно быть, ты ему очень понравился.

— Почему ты так решила?

— Потому что он почти никогда не приглашает на свои земли других князей, не говоря уже об их жёнах и домовых. Что именно он рассказал о нашем народе?

— Лишь то, что он предпочитает не вмешиваться во внешний мир и заниматься делами в своих стенах, — я решил умолчать о том, что меня самого настораживал факт этого приглашения.

— Всё верно, — кивнула Лада. — Что-нибудь ещё?..

Я помедлил, решая, стоит ли касаться последней темы.

— Перед твоим приходом он сказал, что умирает. Сказал так буднично, будто о погоде говорил.

Взгляд Лады метнулся к полу, но тут же вернулся ко мне.

— Он… умирает. Мой народ всегда с достоинством встречал подобные вести, и отец не исключение. Его отец и все предки, чьи изваяния из лазурика ты видишь здесь, знали, что их жизни могут быть принесены в жертву ради защиты народа. Та война была неизбежна.

— Значит, твоего брата готовят в преемники?

— Готовят, — коротко выдохнула Лада, поджав губы и глядя на статую деда. — Всегда так: старший наследует титул. Такова природа династий, полагаю. Я просто… иногда мне кажется, что мой брат слишком суров для этой роли.

— Я заметил, — сухо ей ответил. С отцом приходилось фильтровать слова, но дочь оказалась куда интереснее. Никакой избалованности, острый ум под красивой оболочкой. — Твой брат производит впечатление…

— Производит впечатление одержимого? Да. Он пытается влезть в сапоги отца до того, как тот их снимет. Не беспокойся, я им ни слова не скажу.

— Сказать-то ты можешь, но будет ли это правдой?

— А что ещё есть у князя, кроме его слова?

Я негромко рассмеялся.

— Говоришь так, будто уже видишь в этой роли себя.

— Честно? Наверное, потому что так и есть.

Мои брови поползли вверх.

— Правда?

— Конечно, — она окинула меня проницательным взглядом. — О, прошу тебя. Ты князь. Ты не получил бы своё положение, и уж тем более не удержал бы его, не умей ты читать людей. Возможно, не так хорошо, как мой отец, он этим своим талантом пользуется не в полной мере.

— Так вот оно что. Хочешь власти?

— Безусловно. Я люблю брата, но он слишком упрям, чтобы успешно править.

— Упрямство одно из первых качеств, необходимых правителю.

— Возможно. Но нужна и гибкость. Военачальник у власти часто становится диктатором, а конец у диктаторов всегда печален.

— Твой брат ведь не станет диктатором.

— Может, и нет. Но он полон сил и часто действует, не подумав. А поспешные решения во главе народа это верный путь к гибели не только своей… Великие Предки, послушай меня. Зачем я тебе всё это рассказываю? Я же должна была читать лекцию по истории.

— Ты всегда делаешь то, что говорит отец?

— Если это помогает мне быть у него на хорошем счету.

— Ты его дочь. Разве ты и так не на хорошем счету?

— Скажем так… возможно, крохотная часть меня надеется, что он увидит, что я подхожу на роль князя куда лучше.

Честности ей не занимать. Как и амбиций. Умная, красивая, с трезвым взглядом на политику и здоровой долей цинизма. В другой ситуации из неё вышел бы превосходный союзник.

Или опасный враг.

Хотя выводы делать рано, но одно ясно: интриги в семье Восходовых не менее остры, чем внешние угрозы. А умирающий отец, амбициозная дочь и упрямый сын-наследник это типичный рецепт династического кризиса.

Мне вдруг стало интересно чем все это закончится.