Кодекс Императора II

Глава 3

С момента аварийной посадки самолета цесаревича в аэропорту Австрии прошло уже два дня… Сегодня утром Григорию Романову сообщили по телефону, что все неисправности его борта исправлены, и наследник намеревался улететь в столицу.

Но стоило ему приехать к взлетной полосе и выйти из машины, как вместо готового к полету судна, его встретил пилот.

Григорий сразу напрягся, происходящее не предвещало ничего хорошего.

— Ваше Высочество, у меня плохие новости… — начал он.

— Что опять? — вздохнул Григорий.

— К сожалению, как только мы устранили одну поломку, заново все проверили и позвонили вам, вышла из строя система питания воздушного судна.

— Да что же это такое! — цесаревич не выдержал и повысил голос. — Не можете починить этот, найдите мне другой самолет!

Пилот был сотрудником службы безопасности, и подобные полномочия у него были.

— Но ваш борт защищен и укреплен лучше остальных…

— Вижу, как он защищен! Поломка на поломке!

— Ваше Высочество, подобного никогда не случалось. Стоит нам устранить одну ошибку, как появляется другая. Если бы мы не знали, что к нему никто не приближался, то уже заподозрили бы диверсию.

— Конечно! Он решил сломаться именно тогда, когда мне надо срочно вернуться в столицу! Мистика какая-то!

— Прошу прощения, но это не зависит ни от меня, ни от сотрудников.

— Решите этот вопрос в кратчайшие сроки, иначе вылетите с должности! — проорал Григорий.

— Постараемся.

— Не постараетесь, а сделаете!

Сказав это, Григорий вернулся в автомобиль, на котором и приехал сюда.

Сделав глубокий вдох, цесаревич отдал водителю указание возвращаться в отель. А по пути размышлял, что если так продолжится и дальше, то ему в самом деле придется улетать на другом самолете. Другой вопрос, что в надежности предоставляемой Австрией техники он не может быть достоверно уверен.

Или же придется возвращаться в столицу наземным транспортом, но тогда понадобится запросить сопровождение от австрийской стороны. Рядом с Григорием нет такого количества охраны, что требуется для подобных поездок. Ведь по пути может случиться все, что угодно — это в воздухе наследника достать гораздо сложнее.

Когда самолет сломался прямо в воздухе, Григорий знатно испугался, но теперь он искренне жалеет, что ему пришлось задержаться в столице Австрии.

Он не вернулся вовремя, и тот план, что хотел организовать Разумовский, к сожалению, уже не актуален.

Сестра вскоре должна была умереть, это был главный пункт плана. И в этом обвинили бы младшего цесаревича. Григорий смог бы выступить перед народом и подтвердить, что Дмитрий был в комнате сестры в момент ее смерти, а Разумовский поддержал бы его. Также они получили бы поддержку от генералов и высшей аристократии.

Конечно, после такого началось бы расследование и бесконечные суды, но подставить Дмитрия — не проблема для такой бюрократической и оперативной машины, которой руководит Виктор Степанович Разумовский.

Жестоко? Да… Но Дмитрий это заслужил. Нечего было лезть, куда не следует.

Но самое обидное, что после выполнения этого плана младшего наследника не казнили бы, а пожизненно посадили за решетку. А новый император еще в течении двух лет смог бы списывать все свои проблемы на прошлые проделки Дмитрия, мало ли сколько косяков он сделал перед тем, как его закрыли.

Теперь этот план можно выбросить в мусорное ведро, и это его расстраивало… Такой хорошей возможности подставить младшего брата в ближайшее время может не представиться.

А еще Григорий никак не мог понять, почему его сестра столь быстро пошла на поправку, он уже успел мысленно ее похоронить, а тут такая новость… В представленных ему отчетах сперва говорилось о минимальных шансах, потом — о чудесном исцелении. Но Разумовский к этому не причастен, ведь если бы это был один из его планов — Григорий бы об этом узнал.

Забавно, но, в отличие от сестры, Григорий и вовсе не считал Дмитрия своим соперником. Он попросту хотел отомстить за все то унижение, что ему пришлось пережить.

Сегодня утром стояла хорошая погода для пробежки, и в дворцовом парке раздавалось пение птиц. Правда, бегал я уже немыслимое количество времени, и даже сбился со счета. Но останавливаться было никак нельзя, пока я не вывел все токсины из своего организма.

Прошло два дня с того момента, когда принял приготовленное Эдуардом зелье, за это время я уже стал мощнее и крепче, но откаты после его применения — какая невероятная вещь.

Эдуард — гений в своей области, он молодец, что смог создать это зелье по рецепту из другого мира с первого раза. Но за то, что продукт вышел настолько токсичным, я его отругал — можно было сделать гораздо чище, и алхимик обещал в следующий раз исправиться.

Уже два дня я пытаюсь очистить свой организм от огромного количества последствий, и это при том, что меня никакие яды не берут — такова одна из граней дара императора.

В первый раз, когда я принял подобное зелье — месяц провалялся в кровати, не в состоянии даже думать, словно я какой-то зомби. И потом еще около года восстанавливался. Благо, что до этого я собрал команду верных людей, и ни один из врагов не смог подойти ко мне во время восстановления. А когда я смог держать в руках меч, сам пришел ко всем тем, кто покушался на мою жизнь за это время… На этом их жизни и закончились.

После этого я работал с многими алхимики в разных мирах и разных жизнях, и каждый из них приносил в это зелье какое-то свое усовершенствование. Как итог, сейчас мне хватает всего трех дней, чтобы добиться результата, ради которого раньше мне приходилось восстанавливаться годами.

Но… оно того стоило, что тогда, что сейчас.

Останавливаюсь, и прямо передо мной, с небольшой высоты, падает полотенце. Отдышавшись, вытираю лицо. А из моей тени выпадает бутылка воды — поднимаю ее и опустошаю залпом.

А потом продолжаю пробежку — силу надо отрабатывать.

Как же легко Алина перемещается по теням — ее уровень позволяет переноситься на значительное расстояние, и чаще она приходит через тени, чем на своих двоих. Действует служанка всегда аккуратно. За все годы, что она на меня работает, ее ни разу не засекли, и окружающие по-прежнему воспринимают ее, как обычную горничную.

Однако так свободно перемещаться по теням Алина может только в этом мире — в других мирах у нее не получилось бы это так просто. В тенях тоже есть жизнь — там обитают существа, но в этом мире их очень мало. Они слабые и встречаются при перемещениях крайне редко, можно месяц активно пользоваться способностью и никого не встретить.

К тому же, чтобы Алина заметила их, ей придется в них врезаться. Когда и она, и существа состоят из теней — родство позволяет им становиться невидимыми друг для друга. Так происходит, потому что в этом мире прослойка между теневым и обычным миром укреплена.

Я видел миры, где существа из тени выходили на охоту и забирали к себе людей. И там так легко по теням не погуляешь, когда постоянно рискуешь нарваться на смертельную опасность.

Прямо на бегу достаю телефон и листаю новости — моя интоксикация не повод отлынивать от дел. Вижу, что новости о покушении на сестру быстро замяли, о ней практически не говорят в интернете, как-то резко нашлись более важные темы, например, прогноз по урожаю пшеницы за этот год.

Судя по отчетам моих людей, остались только слухи среди аристократов, что теперь мою сестру они не увидят на приемах. Что ж, думаю Анастасия очень скоро сможет их удивить. А учитывая ее усиливающуюся способность, она может и вовсе стать красивее, чем прежде — стать любой, какой только захочет.

Пишу Грише сообщение: «Ну что, где сюрприз?». Но он мне не ответил. И неудивительно, ведь это третье сообщение за сегодня, которое я отправляю, и ни на одно он не ответил. Наверняка, бедолага пытается залить горе в стакане… Неизвестно, насколько он застрял в Австрии, может на неделю, а может и на две.

Кто знает, может за это время он и остепениться успеет. Конечно, австрийскую принцессу нельзя назвать красавицей, но Гриша давно к ней неровно дышит.

На выходе из дворцового парка встречаю Алину, которая с улыбкой стоит и ждет меня. В ее руках поднос с водой, свежевыжатым апельсиновым соком и мокрое полотенце. Я вытер с лица и шеи пот, и на ткани остались серые разводы — так из тела выходили токсины. Затем выпил напитки.

— Вы закончили, господин? — добродушно спрашивает служанка.

— Да, остальное выйдет и без физических нагрузок.

— Хорошо, а я то я уж думала — вы никогда не остановитесь.

— Бегать вечно в моих планы не входило, — усмехаюсь я.

— Зато представляете, сколько мировых рекордов вы бы побили!

— Я будущий император… Конечно, это не отменяет того, что я могу быть спортсменом. Но лучше рекорды буду ставить не я, а Российская империя. Причем в хорошем смысле, а не как происходит сейчас.

— Это да, пока мы побили рекорд по разрыву отношений с соседними странами за самый короткий срок.

Беру второй стакан воды, выпиваю и его.

— Какие у нас планы, господин? — интересуется Алина.

— Самое время навестить Соломонова.

— Я все подготовлю, — хитро улыбается она и исчезает в тени.

После принятия душа, я сел в мой личный автомобиль, который привез меня к закрытому ресторану «ИмпериалистЪ». Алина уже арендовала отдельную комнату, поэтому меня сразу сопроводили на второй этаж. Обычно такие заведения использовали для того, чтобы в спокойной обстановке провести переговоры.

Здесь была просторная комната.

— Вы готовы сразу сделать заказ или подойти через какое-то время? — учтиво спросил официант.

— Сразу. Я хочу попробовать все, поэтому принесите каждого блюда по одной порции. Из напитков — хватит двух бутылок вина.

Благо, меню в этом заведении было небольшое, и готовили они довольно быстро.

Потому уже через пятнадцать минут официант поставил на стол последнее блюдо.

— Что-то еще, господин? — интересуется он.

— Да, восемь часов меня не беспокоить.

— Конечно, — отвечает он и удаляется.

У этого заведения есть личная охрана, и чтобы ни случилось в течении восьми часов, они никому не откроют двери — это монументальное правило этого заведения.

От еды исходил манящий запах мяса и специй, но у меня еще не закончилась интоксикация — а такое состояние напрочь отбивает аппетит.

Достаю из кармана бумагу с подготовленными координатами и перемещаюсь через тень в соседнее здание.

Я оказался в пустой квартире, потом еще в одной… и так двадцать четыре раза, а на следующее перемещение оказался в имении графа Бориса Геннадьевича Соломонова.

Просторный кабинет графа располагался на втором этаже. Здесь на стенах висели портреты, а из окон открывался прекрасный вид на ухоженную территорию.

Я присел в кожаное кресло у стола и столкнулся взглядом со своим собственным портретом. Вернее, там был изображен Первый император, каким меня изобразили к концу этой жизни.

В дверь стучат и в кабинет заходит Алина. Она умела перемещаться на большие расстояния, поэтому и маршрут для нее был иной.

— Господин, к вам прибыли, — с улыбкой говорит она.

— А ничего, что это мы находимся в гостях?

— Неважно, — шире улыбается она. — К вам прибыли! Вы же за господским столом сидите.

Я возвращаю ей улыбку, и в кабинет заходят трое мужчин. Все они кланяются, вот только живым был лишь один из них.

Одна из особенностей моего дара — видеть призраков тех людей, кто при жизни давал мне клятву верности. Но как выясняется, действует эта грань отнюдь не на одну жизнь.

Борис Геннадьевич, статный мужчина сорока четырех лет от роду, учтиво спрашивает:

— Мой император, как вы добрались? Как новый маршрут?

Граф обладал даром видеть призраков, но в отличие от меня, он мог замечать всех умерших вокруг. Представляю, как ему с самого детства приходилось свыкаться с тем, что вокруг столько привидений, и отнюдь не все они дружелюбны.

— Новый маршрут вышел гораздо короче, и я затратил меньше сил, — отвечаю я.

Маршруты моей незаметной «доставки» в имение Соломонова постоянно менялись и усовершенствовались. Я уже давно ими пользуюсь, но Борис Геннадьевич хочет составить для меня идеальный маршрут, поэтому он уже купил на подставных лиц неизвестно столько квартир.

Ведь маршрут есть не только из закрытого ресторана, но также и из других точек города. А прямо сейчас и вовсе разрабатывается способ, как мне добраться сюда из самого дворца. Тут появляется проблема — энергетически я такой длинный путь не потяну. Но даже на случай опустошения моего источника, в подземельях и коллекторах Соломонов сделал специальные пустующие комнаты с вентиляцией и запасом провизии. На случай, если мне все-таки нужно будет идти сюда из дворца… Такие же комнаты сделаны и для служанок с даром тени.

— Борис Геннадьевич, добрался ли до вас парнишка, которого я отправил? — интересуюсь я.

— Да, мой император. Как всегда приняли и помогли устроиться.

— Как он себя показывает?

— Техники боя у него, конечно, ужасные, но вот желания научиться на десятерых хватит. Сейчас развивается и обучается. В целом, могу сказать, что это очень благодарный молодой человек.

Соломонов — очень хороший учитель, часто он лично тренирует гвардейцев, и я уверен, что он вырастит из парня отличного бойца.

Тем более, что второй дар Бориса Геннадьевича довольно редкий и уникальный — за все время нахождения в этом мире я не встречал второго такого, чтобы этого человека можно было убить и передать способность графу.

Дар этот называется «боевой двойник» — он создает плотную энергоструктуру, которая в точности повторяет человеческое тело и надетые на нем одеяния. А Соломонов развил эту способность до такой степени, что может призывать двоих двойников.

При этом, дар «боевого двойника» вовсе называют гениальным. Недалекий человек никогда не сможет в полной мере им воспользоваться. А чтобы уметь во время сражения не только действовать самому, но при этом руководить энергетическим сгустками, нужно иметь гибкий ум. Борис Геннадьевич может управлять одновременно двумя двойниками — это уже говорит о многом.

Однако последние годы граф Соломонов использует свой дар чисто для отработки техник и спаррингов с молодым поколением.

— Как ваши сыновья? — поинтересовался я, поскольку, когда я навещал графа в прошлый раз, его младший наследник серьезно болел воспалением легких, было поражено более шестидесяти процентов, и ни один целитель не мог его исцелить — а все потому, что болезнь была порождением темной магии, кто-то из врагов рода постарался.

Правда, Соломонов не знает, что этой же ночью я вернулся в его поместье и подарил мальчику очень слабый дар лекаря.

— Я догадывался, что это ваших рук дело, — улыбнулся граф.

— Что именно?

— Живая посылка с темным магом. А через день от болезни Никиты вовсе не осталось ни следа. Кстати, он бы хотел лично поблагодарить вас при личной встрече.

— От вас ничего не скроешь.

— Мне об этом ваша служанка сказала. Служба безопасности следов не нашла, а пленник не понял, как его поймали. Сын и вовсе ничего не помнит, для меня до сих пор остается загадкой его выздоровление.

Я вопросительно посмотрел на Алину:

— Господин, вам не стоит принижать свои достижения, — улыбнулась она.

Хотя сказано это было для того, чтобы даже союзники не забывали, какой силой я обладаю. Алина прекрасно играла свою роль.

— Мой император, позвольте поинтересоваться, по какому поводу вы прибыли? — спросил Соломонов.

— Мне пора назначить своего начальника гвардии, — ответил я.

— Неужто пришло время?

— Именно.

— Может я позову его и обрадую?

— Не стоит, сперва я поговорю с вами.

— Пожалуй, я вас оставлю, господа! — сказала Алина, сделала реверанс и исчезла в тени.

Граф присел в кресло напротив меня, и мы продолжили разговор:

— Судя по моим сведениям, меры безопасности во дворце повысились после того, как Разумовского чуть не взорвали, — начал Борис Геннадьевич.

— Разумовский скоро должен сделать ход.

— Я пока не знаю, какой. Он уже начинает бесить меня своей безнаказанностью, — чуть повысил голос граф.

Разумовский успел нажить себе много врагов. Но именно графа Соломонова канцлер раздражал после одной нехорошей истории. Не говоря уже о том, что он вставляет мне палки в колеса, а Соломонов — один из немногих аристократов, кто поддерживает именно меня.

— Через тридцать минут Разумовский должен сделать заявление на телевидении, и оно должно касаться меня. Можем послушать.

— С радостью. А чего стоит ожидать?

— Когда основное начнется, вы сразу узнаете.

— Тогда может партеечку сыграем? Или даже несколько.

— Конечно.

Соломонов достал доску и фигуры. Эта игра напоминала военные шахматы, и отличалась от них большим количеством клеток. Чтобы победить, приходилось выстраивать в голове стратегию, как на поле боя. Этим мне эта игра и нравилась — я любил думать и анализировать.

За оставшееся до выступления Разумовского время — мы успели сыграть только одну партию.

— Блин, почти, — выдохнул граф.

— Почти не считается, — улыбнулся я.

— И то верно.

На стене висел большой плоский телевизор, на котором и выключился в нужное время эфир с канцлером.

— Подскажите, как сейчас себя чувствует цесаревна Анастасия? — задали ему первый вопрос журналисты.

— Анастасия постепенно выздоравливает. Ее жизни больше ничего не угрожает, — невозмутимо ответил Разумовский.

— Как новость восприняли ее братья? — спросил мужчина в строгом костюме.

— Федор и Григорий безмерно рады, что Анастасия идет на поправку.

— А Дмитрий Алексеевич? — это явно был подставной человек, в нем чувствовалась военная выдержка.

Впрочем, на этой конференции было много подобных личностей.

— Не могу ответить, прошу прощения. Пока Анастасия восстанавливается, у него есть свои дела.

— Он решает политические вопросы?

— Скорее, это его личные дела.

Вопросы продолжали сыпаться, но обо мне ничего не было, пока слово не взял еще один подставной человек. На этот раз это была черноволосая девушка:

— Вы знаете, кто стоит за покушением на цесаревну?

— Подозреваю, что это совершил кто-то из ближнего круга, — ответил канцлер.

— К этому имеет какое-то отношение Федор Алексеевич?

— Нет, точно нет, — помотал головой Разумовский. — Федор обожает свою сестру, так что это нереальный вариант.

— Григорий Алексеевич?

— Исключено. Они с цесаревной лучшие друзья.

— А Дмитрий Алексеевич? — громко спросил другой журналист.

— По поводу Дмитрия я, пожалуй, промолчу.

Все журналисты сразу начали что-то записывать в телефоны и блокноты.

Геннадий Борисович вскочил с кресла и громко сказал, не скрывая возмущения:

— За это нужно наказать! Причем прилюдно. Я вам всегда говорил, что Разумовский с гнильцой!

— Подождите, Геннадий Борисович, эфир еще не закончился.

Разумовскому снова задали вопрос обо мне:

— Скажите пожалуйста, почему Дмитрий — единственный наследник, кто не имеет своей гвардии?

— Это тяжелый вопрос. Сколько я не пытался, ни один начальник гвардии не может ужиться с Дмитрием Алексеевичем. У Дмитрия очень… простите, не могу сказать.

— Вы хотите сказать, что он очень избалованный?

— Я этого не говорил.

— Жители нашей империи и без того умеют делать выводы.

— Вы имели ввиду, что он достаточно импульсивный и не справится с собственной гвардией? — спросила другая журналистка.

— Какой цесаревич Дмитрий, на самом деле? — следом последовал вопрос от мужчины в синем костюме.

— Может, Дмитрий Алексеевич сам предлагал каких-либо кандидатов?

Виктор Степанович выдохнул и сделал вид, что уже не выдержал:

— Буду честен. Не нашелся еще такой безумец, который смог бы ужиться с цесаревичем Дмитрием. Последний кандидат, которого он представил на должность начальника гвардии, был бывшим военным, арестованным за убийство двадцати четырех своих сослуживцев! Дмитрий хотел помиловать его и сделать начальником гвардии… Давайте поговорим на более важные темы. Уверен, у Дмитрия Алексеевича появится своя гвардия, когда он до этого дорастет.

Борис Геннадьевич рассмеялся. А успокоившись, протер ладонями глаза и сказал:

— Идеально! Вы об этом знали?

— Во-первых, можно на ты.

— О, нет, я не хочу однажды забыться и сломать вам всю игру. Сами говорили, что играть нужно до конца.

— Во-вторых, не то, чтобы я об этом знал, но предполагал. Удача сегодня на нашей стороне.

— Тогда пойду и приведу вашего нового начальника гвардии.

— Зачем? Он уже за дверью стоит.

Соломонов поднял брови и одобрительно кивнул.

— Снова ваша служанка постаралась?

— А как вы думаете?

— А больше некому, — усмехается граф и идет открывать дверь. — Кутузов, заходи!

В кабинет вошел высокий широкоплечий мужчина. Боевая выправка, злобный оскал. Волосы длиной до плеч собраны в конский хвост. Лицо покрыто шрамами, а левый глаз вовсе закрыт черной повязкой.

— Кутузов прибыл, — сообщил мне Соломонов, не скрывая радости от того, как удачно сложились обстоятельства.

— Я не Кутузов, — ледяным тоном ответил мужчина.

— А это не важно, главное, что ты профессионал.

— Готов служить своему императору? — прямо спросил я у Кутузова.

Мужчина ударил себя кулаком в грудь и ответил:

— Готов, Ваше Будущее Императорское Величество!

— Отлично. Надеюсь, ты рад. Займешь место моего начальника гвардии. Осталось только отстоять тебя перед Разумовским, — сказав это, я рассмеялся.

Уголок рта Кутузова дрогнул в улыбке — он, как и все здесь находившиеся, предвкушал, что же будет дальше.

— Готов немедленно приступить к своим обязанностям!

— О, а хочешь спарринг? Покажешь, не заржавел ли еще.

— С радостью.

Соломонов на это закатил глаза:

— Ну, началось…

Виктор Степанович Разумовский был очень доволен проведенной конференцией с журналиствми. Его подставные люди задавали нужные вопросы касательно цесаревича Дмитрия, игра удалась на славу.

Канцлер пересмотрел эфир с записи и улыбнулся. У него определенно был актерский талант, со стороны он бы и сам себе поверил, не говоря уже об обычных гражданах Российской империи, для которых и предназначалось это видео.

Люди прекрасно умеют делать выводы из подобных намеков. Цесаревич Дмитрий предстал перед народом, как избалованный мальчишка, которого не стоит даже близко подпускать к трону. Как человек, который нанимает в свою гвардию уголовников!

И очень скоро его репутация окончательно разойдется по швам, у него не останется никакой поддержки — ни среди аристократии, ни среди простого люда. А такую фигуру будет гораздо проще убрать с доски. Да, осталось совсем немного подождать, пока не представиться новая возможность.

Пускай не вышло подставить цесаревича Дмитрия с убийством его сестры и пришлось идти на подобные полумеры, но они тоже приносят свои плоды. Репутацию среди народа очень легко потерять, и крайне сложно восстановить.

В дверь постучались.

— Войдите, — разрешил он.

В кабинет вошел высокий мужчина, на вид не старше тридцати. На его подбородке был неглубокий шрам. Это был один из личных помощников Разумовского, которому он беспрекословно доверял — а такое доверие отнюдь не каждый сумел заслужить и в имперской канцелярии, и в службе безопасности.

— Виктор Степанович, вам нужно это увидеть, — сказал он, держа в руках планшет.

— Что случилось, Жень? — на выдохе спросил он, предчувствуя новые неприятности, хотя вид у помощника был больно довольный, отчего картина в голове не складывалась.

— После вашего заявления на телевидении цесаревич Дмитрий отправил прошение, чтобы утвердить своего начальника гвардии.

— Отмени! — махнул рукой Разумовский.

— Думаю, вам сперва стоит на это посмотреть, — улыбнулся Евгений.

— Хорошо, давай.

Евгений протянул своему начальнику планшет, где было открыто личное дело кандидата на роль начальника гвардии младшего из наследников.

Имя этого человека было скрыто… Да все было скрыто, кроме того, что в принципе запрещено скрывать. Даже фотографии не было.

— Две судимости, погашенные… Да ладно? — не поверил своим глазам Разумовский и принялся читать дальше. — Дезертирство… Да не может быть, что он настолько идиот!

Виктор Степанович рассмеялся и вернул планшет Евгению:

— Нет, он полный идиот!

— Нам отменить прошение? — уточнил помощник.

— Ни в коем случае. Разрешите. Но сделайте так, чтобы это не выглядело подозрительно, мол, мы вовсе этого указа в глаза не видели и ничего не знаем.

— Сделаем в лучшем виде.

— Завтра должен состояться благотворительный прием. Так вот, пригласи туда всех журналистов из значимых редакций. Они должны будут спросить у Дмитрия, кто стал его новым начальником гвардии. Слейте им всю имеющуюся информацию, тогда Дмитрий должен будет представить им этого человека.

— Хорошо, но… — Евгений слегка смутился, словно не знал, стоит ли озвучивать свои подозрения.

— Говори, раз начал.

— Я не верю в такую удачу. Раньше Дмитрий не совершал подобных ошибок.

— Все может быть, — Разумовский задумался, но даже если в этом всем есть подвох, он сможет обернуть назначение в свою пользу. — Он просто мальчишка… И даже если он ведет какую-то свою игру и пытается манипулировать нами, мои слова имеют гораздо больший вес в империи. Мы подготовим хорошую почву, чтобы окончательно угробить репутацию Дмитрия. Ох, он даже не представляет, на что себя подписал.

Евгений улыбнулся:

— Сделаем всё в лучшем виде, Виктор Степанович!