Кодекс Императора II

Глава 8

В личном ресторане князя Казанцева, который находился на одной из центральных улиц города Казани, сегодня не было посетителей, кроме Федора Романова, окруженного целой толпой из охраны.

Перед старшим цесаревичем стояли вино и закуски. Бокал был полон, но алкоголь уже не лез в глотку. Как ни пытался, Фёдор не мог заглушить свои нервы… Ему постоянно казалось, что опасность близка, и даже наличие такого большого количества охраны никак не успокаивало.

Федор понюхал дорогое вино, скривился и поставил бокал на стол. Нет, он понимал, что алкоголь — не решение. В каком бы состоянии не был цесаревич, опасность это не уберет… и не поможет разделаться с Дмитрием, а именно младшего брата он винил во всем происходящим сейчас. Но вслух не мог об этом признаться — не было достаточных оснований, и ни одно расследование не выявило у Дмитрия ресурсов для проникновения в столь охраняемый дворец.

В голове проносились разные варианты, но все это казалось слишком незначительным. К Дмитрию уже подсылали много убийц… самых разных, но почему-то младший братец до сих пор жив.

Вчера старший цесаревич долгое время обсуждал с Казанцевыми всевозможные варианты. Они заверяли Федора, что он не зря приехал и все сделал правильно, но его что-то во всем этом смущало.

Главная игра за трон проходит в столице, а в Казани цесаревич сильно ограничен в возможностях, хотя эту проблему сейчас активно решают. Казанцевы хотят, чтобы Федор задержался в дворце, наследнику уже начали сюда подвозить из столицы указы и всевозможные распоряжения, которые нельзя было передать в электронном виде. Конечно, княжеской семье выгодно иметь к старшему цесаревичу прямой доступ, когда он находится у них на глазах, вопросы можно обсуждать лично, и здесь гораздо лучше получится влиять на решения, которые принимает Федор.

Он заставил себя сделать глоток вина — так хотелось ощутить легкость, что бывает после алкоголя, но она никак не приходила.

Федор ощущал себя заложником во дворце Казанцевых. Конечно, он был свободным человеком и мог уйти в любой момент, но сложилось такое неприятное ощущение, что его используют в целях коалиции.

Он понимал, что так и есть, но также хорошо знал, что это выгодно для него самого. Для того, чтобы стать императором, необходимо заручиться поддержкой высшей аристократии, а они никогда не станут помогать по доброте душевной. Уже когда потом, когда Федор станет императором, в первую очередь надо будет отдать долги сильным союзникам, а вот мелких можно проигнорировать, если они не успеют прибавить к силе. Поэтому Федор спокойно раздавал обещания, понимая, что отнюдь не все из них придется выполнять. Это все будет потом и, к сожалению, даже тогда такие сильные рода, как Казанские, проигнорировать не получится.

Федор стал заложником ситуации, которого местами используют в своих целях. В столице ему будет гораздо лучше — надо скорее туда вернуться.

Он достал из кармана телефон и набрал до боли знакомый номер.

— Слушаю, — раздалось на том конце.

— Виктор Степанович, знаете, я тут подумал… Ваше предложении по Персии еще в силе?

— Конечно-конечно. Всего доброго! — ответил Разумовский и бросил трубку.

Федор делает глубокий вдох, а затем со всей силы бросает телефон об стену. Цесаревич получил ответ, который ему совсем не понравился. Хотя он и ранее предполагал, что план с Персией уже неактуально. Серьезные дела решаются быстро и не любят, когда над ними долго думают, ибо все в этом мире очень стремительно меняется.

— Да как он посмел так ответить! Я будущий император! — крикнул Федор и ударил кулаком по столу.

Удивился, что столешница оказалась достаточно крепкой, на ней не осталось ни следа.

Опустошив бокал до дна, он пил через силу, а затем продолжил размышлять над последующими действиями. Но в голову как назло ничего не приходило!

А потому Федор заказал себе еще самого дорого вина, которое только было в этом ресторане.

На сегодняшний момент у Федора осталось немного вариантов… как избавиться от младшего брата и обезопасить себя.

Виктор Степанович Разумовский сидел на веранде в своем загородном имении. На его лице растянулась кривая улыбка.

— М-да… подала Вселенная возможного будущего императора. Что же с ними всеми не так? Вчера звонил Гриша, сегодня — Федор. Они бы еще через двадцать лет вспомнили о моем предложении.

Как бы Разумовскому самому не хотелось избавиться от цесаревича Дмитрия, но эта возможность уже была упущена. Персия слегка изменила свои требования, и условия игры изменились.

Виктору Степановичу не звонила только Анастасия, ну и сам Дмитрий Романов, с которым у них началась настоящая война. А цесаревна уже давно высказалась, что против подобных решений, как-то, что Разумовский предлагал с Персией.

Тем более до Виктора Степановича доходят сведения, что она все чаще и чаще общается со своим младшим братом. С Анастасией происходят довольно странные вещи, как например то, что она вышла в люди.

Эта мысль заставила канцлера скривиться. Его изнутри пробирал гнев, заставляющий сжать кулаки так, что ногти впились в кожу до боли.

Внезапно в дверь, которая вела в дом, постучали.

— Можно войти? — раздался голос помощника Разумовского, и дверь приоткрылась.

— Нет! — прокричал Разумовский.

— У меня отчет по…

— Прочь! Вон отсюда!

— Извините-извините, — протараторил помощник, и дверь закрылась.

— Даже подумать спокойно не дают! — бросил Разумовский.

Он сделал глубокий вдох… выдох… стало чуть легче.

Интересная ситуация выходит… Он совсем не понимает, как восстановилась после нападения цесаревна Анастасия. Это явно какие-то родовые секреты.

А его это очень злит! У рода Романовых не должно быть секретов, которые он не знает!

Конечно, он понимал, что императорский род очень древний, и всех секретов он узнать попросту не мог. Но долгие годы Виктор Степанович проникал в каждую щель, чтобы узнать самые важные из этих тайн. Но, в итоге, у Романовых осталось то, чем они смогли его удивить.

Однако последнее время большую часть времени голову Разумовского занимали мысли отнюдь не о наследниках, и даже не о цесаревиче Дмитрии, а о собственном сыне, который ожил по неизвестным причинам.

Виктор Степанович самолично убил Святозара. Его появление казалось нереальным… невозможным.

Сперва канцлер думал, что это подстава от Дмитрия, и он сделал двойника сына Разумовского, в конце концов магия бывает разная, и это было не маловероятно.

Но недавно всё подтвердилось. Святозар проходил специальную проверку, которая проводится для всех начальников гвардий членов императорской семьи. Анализы ДНК показали, что это действительно он… сын канцлера.

Однако Виктор Степанович не верит, что это именно Дмитрий его спас. Вероятнее, что это сделали его покровители. Но кто? Кто мог это провернуть? Виктор Степанович не мог толком понять.

Тело его сына должно было полностью сгореть там, где Виктор Степанович самолично подпалил имение. Тем более возле дома было оцепление, и ему помогали гореть… Никто не мог проникнуть внутрь и, по его сведениям, не проникал.

Разумовского очень настораживало, что у Дмитрия есть такие сильные покровители. Цесаревич не имел связей ни с кем по-настоящему мощным. Дмитрия постоянно проверяли, за ним следили. Виктор Степанович даже не мог с ходу сказать, как вычислить этих покровителей.

Ситуацию ухудшало то, что канцлеру предъявили претензии некоторые аристократические дома. Ведь с ними он воевал, мстя за своего сына.

Срочно нужно было что-то предпринимать, чтобы исправить эту ситуацию. А у Разумовского ведь были планы на полгода вперед, вплоть до того, кто станет новым императором Российской империи. Но мальчишка сумел сломать всю стратегию и встревожить не только канцлера, но и многих важных людей в империи.

Но больше всего канцлера злило, аж до зубовного скрежета… устранение Дмитрия. Точнее то, что этого еще не случилось! Почему-то все ждут, что это сделает кто-то другой… И Разумовский в том числе.

Но раз никто не может решиться, Виктор Степанович поможет людям принять решение. Всего лишь нужно их немного подтолкнуть, и по этому поводу у канцлера уже есть некоторые мысли.

Разумовский взял планшет и отдал несколько приказов для немедленного исполнения. Он надеялся, что мальчишка спит и не поставит вето.

Прошлый император был настоящим дураком, раз выдал Дмитрию вето в таком количестве! Это уже уму непостижимо, он использует их, чтобы вредить работе канцелярии и службе безопасности, а иногда и бухгалтерия получает, и на счета Разумовского не поступают выделенные им же средства из казны.

Через несколько минут пришло уведомление — его приказы начали выполняться.

Разумовский улыбнулся — теперь отменить их невозможно.

— А это что? — спрашивает он про себя и нажимает на новый файл.

Земли рода Демьяновых были конфискованы в связи с тем, что там вовсе не осталось наследников. О, а находились они в Подмосковье, как раз рядом с владениями Разумовского.

Это было интересно…

— Так, государственные дела я сегодня уже сделал, можно и для рода похлопотать, — сказал канцлер про себя и переписал бумаги так, чтобы эти земли достались его роду.

Отправил их на исполнение и улыбнулся. Но не прошло и минуты, как пришло уведомление. На его указ было наложено вето!

— Проснулся, гаденыш! — выругался он.

Разумовский тяжело вздохнул. А затем добавил:

— Хорошо, что хотя бы с теми прокатило. Посмотрим, мальчишка, что ты ответишь на то, что я только что сделал.

Стоило отвлечься от мониторинга имперской базы данных всего на минутку, как старший Разумовский смог меня удивить! Я не успел даже посмотреть, какие из его указов уже исполнены… У моего основного аккаунта не было подобного доступа.

— Не переживайте, господин, мы сейчас быстро все уладим, — улыбнулась мне Алина.

— Ага, но я хотел бы этим заняться в столице, а не когда мы летим в Австрийскую империю.

— У нас есть ресурсы и здесь, — она разводит руками.

Старший Разумовский последнее время показывает себя, как настоящий мудак. Мало того, что север наступает на наши границы, а он сидит, сложа руки. В Австрии так и не состоялись нормальные переговоры из-за «плохого самочувствия» Григория. А Федор и вовсе умудрился разорвать все отношения с Албанским королевством.

Но это не самое печальное. Канцлер отдал приказ казнить пятнадцать граждан Австрии, которые находились на территории Российской империи. Среди них было три мелких аристократа, купцы и их свита — никого по-настоящему весомого, а иначе войны было бы не избежать, как и серьезного разбирательства, а канцлер не совсем идиот, чтобы давать имперскому совету повод сместить его с насиженного места.

Причем граждан Австрии задержали за погром в заведении, по факту — это было обычное мелкое хулиганство. Люди напились и немного побуянили, не причинив вреда окружающим… Ну, если не считать синяков и фингала под глазом. А это явно не повод для казни.

Но Разумовский быстро подготовил бумаги так, что их всех обвинили в шпионаже против Российской империи. Как итог — смертный приговор.

Виктор Степанович испортил отношения с теми, с кем они были нормальными. Ситуация грозила обратиться в ровно то же самое, что происходит с Албанией, если не хуже. Словно Разумовский специально провоцирует Австрию на войну… По крайней мере, он дал им хороший повод.

Австрийская сторона отозвала всех своих послов и начались угрожающие риторики. Поэтому я срочно лечу туда, чтобы исправить положение и избежать кровопролитной войны.

Австрийская империя довольно долго не воевала и копила силы, смотря в сторону своих соседей: кто из них сочнее и слабее, чтобы можно было оттяпать кусок побольше. Сейчас я не могу назвать Российскую империю сильной страной, и если австрийская сторона это тоже понимает, то мы в полной заднице.

Внезапно телефон завибрировал. Смотрю, пришло сообщение:

«Знаешь, брат, а самолеты иногда падают».

Усмехаюсь, и Алина спрашивает:

— Кто это?

— Гриша, — показываю ей сообщение.

Алина смеется и говорит:

— Да его уже в Австрийском аэропорту зовут живым проклятьем! Так ни один самолет не взлетел.

— М-да, кто бы говорил про самолеты… Кстати, сколько нам лететь?

— Максимум три часа.

— Отлично. Если нас попытаются сбить, разбудишь.

— Точно? Может я лучше вас эвакуирую?

— Разбуди меня, пожалуйста.

— Ну, ладно, — вздыхает Алина.

Удивительно, но сбить нас никто не пытался. Мы спокойно приземлились, и прямо у трапа на выходе из самолета, нас уже ждала машина. На ней мы и отправились на встречу с правителем Австрийской империи.

— Будут какие-то указания? — спросила Алина, когда мы были уже в пути.

— Какие указания могут быть для обычной горничной?

— Ну, в глазах остальных я либо ваша любовница, либо вовсе любовь всей вашей жизни, поэтому и путешествую всегда с вами.

— Просто не отсвечивай, сама знаешь.

— Знаю, но поговорить же хочется!

Я повернулся к окну. Австрийская империя сильно изменилась с тех пор, когда я бывал здесь в последний раз… с армией.

Григорий Романов находился в австрийском аэропорту, но специально держался подальше от самолета младшего брата. Лично с ним сталкиваться у Григория не было никакого желания.

Он увидел, как машина Дмитрия отъехала и произнес:

— Ну, наконец-то!

В солидном деловом костюме Григорий направился к только что прилетевшему самолету в сопровождении личной охраны.

Его радовала новость, что брат сразу уехал. Но это чувство перебивал нарастающий гнев. Только Григорий увидел брата, ему захотелось разбить его лицо, отдать охране приказ пристрелить, но здравым умом он понимал, что это не прокатит — братоубийство не та вещь, за которую будут славить нового императора.

Однако это первый раз, когда он очень рад видеть своего младшего брата! Как минимум, Дмитрий дал ему хорошую возможность свалить из Австрийской империи.

Григорий подошел к самолету Дмитрия и поднялся по трапу вместе со своей охраной. Внутри были имперские сотрудники, но благо нет Кутузова. Григорий вовсе не понимал, где брат откопал этого человека. Он не верит, что это и правда сын канцлер, все происходящее было больше похоже на постановку.

Вот вернется Григорий в столицу и наведет там порядок! Он уверен, что все эти странные ситуации начали случаться именно потому, что его нет на законном месте. А еще все усугубилось отъездом Федора в Казань, якобы проведать союзников, но Григорий понимал, что для такого должна быть весомая причина.

Возможно, новый император и вовсе казнит Дмитрия, если ни у кого не удастся убрать его раньше. И даже Григорий не станет новым правителем, с этим непростым делом он обязательно поможет.

Но для начала надо подняться в воздух и вернуться в столицу.

Сотрудники убирались в салоне после полета и, по мнению Григория, их было слишком много.

— Расступитесь! — велел он.

Двое крепких мужчин встали у него на пути, и один из них ответил:

— Мы не можем вас пропустить, это частный борт.

— Кто вы? — строго спросил второй.

— Кто я? — деланно удивился цесаревич. — Я Григорий Романов! Будущий император Российской империи!

— Простите, не узнал. Но мы все равно не можем вас пропустить, этот самолет приписан Дмитрию Романову для полета в Австрийскую империю и обратно.

— Я приказываю вам пропустить меня! Ослушаться вы тоже не имеете права, — бросил Григорий.

У мужчин забегали глаза — они не знали, как лучше поступить, если сейчас не пропустят Григория, будут последствия. Но они также будут, если цесаревич заберет самолет Дмитрия. А как известно, за подобное достается рядовым сотрудникам.

— Что здесь происходит? — из кабины раздался низкий голос.

Мужчины освободили место капитану судна, которого легко можно было узнать по форме.

— Отлично! Готовьте самолет к полету, — велит ему Григорий.

— Что вы от нас хотите? — капитан сразу узнал цесаревича.

— В столицу я хочу!

— Простите, но мы не имеем права.

— А мне плевать. Я сказал летим в столицу, значит, летим. Не послушаетесь, завтра же лишитесь работы и будете добираться до империи своим ходом, — хмыкнул Григорий.

Капитан не посмел ослушаться. И уже через полчаса подготовки самолет взлетел.

Воздушное судно набрало высоту, и цесаревич с облегчением выдохнул. Наконец-то он летит домой! Свобода!

А теперь, когда он уверен в своей безопасности, можно действовать.

Григорий достал свой телефон и через приложение зашел на свою страничку в социальной сети. Такие есть у всех наследников, даже у Дмитрия. Народ любит следить за тем, как живут наследники, а поэтому и подписчики исчислялись миллионами. Больше всего, кстати, было у Анастасии. Но Григорий считал, что это из-за того, что она постоянно демонстрирует на себе новые наряды именитых кутюрье — а женщины больше любят следить за таким, чем за политикой.

По регламенту за всем, размещаемым на этих страничках, должны следить специальные люди, чтобы никто из наследников даже случайно не сморозил глупость в своих постах. Правда у Дмитрия эти люди работали из рук вон плохо, и даже старались навредить по указке канцлера, но у них это не получалось, поскольку младший цесаревич почти ничего не публиковал.

А Григорий уже давно уволил своих специалистов и мог публиковать все, что душе угодно.

Он выбрал в галерее одну из фотографий, которую сделал накануне — с императорским дворцом Австрии и выложил ее вместе с надписью:

«Как жаль покидать эту прекрасную страну, но находиться здесь просто невыносимо. Переговоры затянулись на целых две недели! Эти варвары совсем не знают, что такое дипломатия, и даже у такого опытного переговорщика как я, не вышло с ними договориться. Жаль, что эти люди забыли такое слово, как честь. А я возвращаюсь домой! Наконец-то!».

Заблокировав экран телефона, Григорий усмехнулся:

— Теперь Дмитрию точно будет весело!

Он уже представил, насколько сильный разразится скандал.

Радостные мысли прервала тряска самолета! В груди Григория все сжалось. Нет-нет-нет, он отказывался верить, что это случилось снова!

Может, это всего лишь турбулентность?

Из динамика раздался голос пилота:

— Уважаемые пассажиры, пристегнитесь! Мы теряем высоту и идем на экстренную посадку в аэропорт, из которого и вылетели. Ситуация серьезная, у нас отказал один из четырех двигателей. Это не шутка!

Голос был встревоженным, что заставило Григория вжаться в кресло.

Телефон завибрировал сообщением:

«Ты прав, брат. Самолеты иногда падают. Сегодня пришло время твоего».

А в конце был улыбающийся смайлик! Это так разозлило Григория, что на скулах выступили желваки, а зубы скрипнули.

Самолет тряхнуло еще раз… и лютая злость сменилась паникой. Сердце наследника забилось в бешеном ритме.

— Нет, нет! Я не должен сегодня умереть! — прокричал он.

— Достаньте кислородную маску, — велел один из стюардов.

— Нет… нет, — продолжал повторять Григорий.

Паника переросла в нечто большее, ему казалось что вот-вот, и он умрет, и что пути назад уже нет.

В просторном кабинете пахло дубом, а на стенах висели картины с лицами императоров, причем висели они по порядку их правления. Компанию им составляли всевозможные военные трофеи — в основном, это было холодное оружие. На полках стояли редкие артефакты. Все вокруг говорило о статусе человека, к которому я приехал на переговоры.

Фридрих Шестой — мужчина с седыми висками чуть старше пятидесяти — сидел за своим столом, и взгляд его уже казался предвзятым. Что ж, я и не рассчитывал, что будет просто.

— Благодарю, что вы согласились на личную встречу, а не на пресс-конференцию, — говорю я.

— Как я мог упустить возможность пообщаться лично, когда ко мне пожаловал наследник Российской империи? — усмехается он.

Сразу видно, что он решил оказать на меня давление, но я все эти трюки хорошо знаю. Во многих своих жизнях я был правителем, и на что только не ухищрялись люди, ради достижения своей выгоды в переговорах.

Один раз, когда я был правителем небольшого королевства и планировал объединиться с соседним на своих условия, вторая сторона пригласила на переговоры фрейлину, которая была замаскированным менталистом. Каково же было удивление ее короля, когда ни одна попытка повлиять на меня не сработала. К слову, тогда объединение земель прошло именно по моим требованиям.

— Вы знаете, что Романовы не извиняются, — спрашиваю я.

— Знаю. А еще знаю то, что вы находитесь на моих землях.

— Так вот, это ложь. Почему-то мой отец ввел это правило, хотя изначально оно звучало немного иначе: «Романовы не извиняются без причин». В этот раз я вижу причины — ваши граждане стали жертвой наших политических интриг.

Фридрих Шестой повел бровью.

— Поэтому я и прибыл принести извинения. Но не стоит забывать, что я Романов, — заканчиваю я.

— О! И что будет на этот раз? Угроза или шантаж?

— Почему вы так решили?

— Общался и с Федором Алексеевичем, и с Григорием Алексеевичем, у них одни и те сценарии. Да и с вашим отцом мне доводилось вести дела, как и с другими родственниками. Но знаете, что удивляет меня больше всего? Не то, как вы действуете, а почему. Обычно так ведут себя необразованные люди, но вы — Романовы — древний и уважаемый род с большой историей. И такое поведение присуще также тем, кто обладает большой личной силой, либо этим обладает империя, которая за ним стоит. Но знаете, чего я не вижу? — он взглянул мне прямо в глаза и продолжил. — Былой силы. Так почему Романовы ведут себя подобным образом?

— Чтобы понять, если у нас сила, вам достаточно объявить нам войну. Сразу сможете получить ответ на свой вопрос.

Не имеет значения, виновата Российская империя, она всегда остается империей, она имеет свою гордость и честь, и никому не позволено унижать и оскорблять ее, как и членов императорской семьи, ибо это все взаимосвязано.

Фридрих Шестой явно сейчас упивается своим положением. Его немного занесло не туда, хотя его, как опытного дипломата, навряд ли могло занести.

Он прощупывает почву.

— Сожалею, что после пребывания моих братьев на вашей земле, у вас сложилось такое мнение.

Не спорю, от былой мощи Российской империи мало что осталось, но с Австрийской империей мы справимся, если не будут мешать свои же в виде Разумовского и прочих, а они обязательно будут мешать.

— Сомневаетесь в моей решимости, Дмитрий Алексеевич? — спрашивает Фридрих Шестой.

— В вас — нет, а вот в вашей военной мощи — вполне. Уверен, что у вас есть с десяток планов нападения на Российскую империю, и на каждом стоит самый высокий уровень риска. Была бы у вас уверенность в легкой войне — она бы уже состоялась. Поэтому давайте оставим подобные разговоры, я и правда пришел, чтобы принести вам извинения, но не в том виде, в каком вы жаждете его. Не будет стояния на коленях, пресс-конференций и других унижений, которые позволят вам возвыситься за счет Российской империи.

— Зачем мне делать это за счет вашей империи? Хватит и одного наследника.

— Я здесь от лица Российской империи, а не только от своего рода. И повторюсь, на колени сегодня никто не встанет.

Я так точно этого делать не собираюсь.

— Мои извинения заключаются в следующем, — протягиваю императору папку, которую держал в руках все это время.

Фридрих Шестой смотрит на бумаги, и его брови взлетают вверх.

— Как это понимать? — спрашивает он.

— Как хотите. Если примите это предложение, то вместе с ним и извинения от лица Российской империи в моем лице.

— Не понимаю, откуда у простого цесаревича такие полномочия?

— Не полномочия, а возможности. Соглашайтесь, и сами все увидите.

Фридрих Шестой рассмеялся. А потом ответил:

— А почему бы и нет? Но что будет, если вы не выполните эти условия?

Улыбка не спадала с его лица.

— Можно ли верить вам на слово? — продолжает он.

— Часто ли Романовы нарушают свои обещания?

— Мне поднять архивы, чтобы назвать точную цифру?

Черт! Вот за это мне было реально стыдно. При моем правлении никто не мог ответить подобным образом, но слишком многое изменилось с тех пор.

— А знаете, я принимаю ваше предложение, — хлопнул в ладоши Фридрих Шестой. — Я свое дело сделал, теперь ваш черед. Кстати, мы не договорились о времени. Двенадцати часов хватит?

— Вполне.

— Тогда предлагаю эти двенадцать часов побыть гостем в моем дворце. Ах да… забыл предупредить, вас попытаются убить. Надеюсь, сможете за себя постоять.

— Я человек миролюбивый, — улыбаюсь я. — А про то, что я всем мешаю — это обычные слухи, никто не станет меня убивать.

— Посмотрим.

Фридрих Шестой действительно будет удивлен — не будет ни дуэлей, ни разборок, кто послал убийц. Все, кто захочет сделать мне что-то плохое, будут попросту исчезать.