Красно-белый. Том 5

Глава 2

На следующий день в пятницу 2-го ноября в манеже «Спартак» каждый футболист основной и дублирующей команды пахал не жалея себя. Так как каждый хотели попасть в основной состав на золотой матч и оставить свой след в футбольной истории. Кроме того предстоящий вояж в Португалию многие видели как возможность заявить о себе на международной арене и чуть-чуть подзаработать. Ведь на суточные вполне можно было купить что-нибудь из европейского ширпотреба для последующей перепродажи. Кстати, билеты на рейс до Лиссабона были уже приобретены, оставалось только выбрать 17 счастливых кандидатов. Поэтому даже во время товарищеского мини-футбольного турнира, который завершал тренировку, страсти кипели не шуточные.

Николай Петрович Старостин поделил всех игроков на шесть команд, в каждой по четыре футболиста. Затем эти шесть команд разбили на две подгруппы, где требовалось сыграть круговой турнир, и в главный финал попадали две лучшие четвёрки. Игры длились по 10 минут на четверть поля с пустыми хоккейными воротами. А в это время с двумя нашими голкиперами, Ринатом Дасаевым и Алексеем Прудниковым, персонально работал Георгий Ярцев, который окончательно решился перейти на тренерскую работу. В следующем 1980 году «дед» пообещал ему, что отдаст дубль, так как турнир дублёров никто не отменял, и этим дублем во время игры должен был кто-то командовать.

Что касается мини-футбольного турнира, то в моей четвёрке волей Старостина оказались Саша Заваров, Гена Морозов и его товарищ Борис Поздняков. Я сначала было загрустил, что мне не дали в команду ни Фёдорова Черенкова, ни Юрия Гаврилова, ни Сергея Шавло. И уже подумал, что не видать мне финала, как своих ушей. Однако как только начались игры, настроение моё кардинально поменялось. В первой же игре мы за 10 минут наколотили восемь штук, получи в свои ворота всего два мяча. Второй матч вышел более упорным. Мы отметились шестью голами, пропустив три. Но дело было даже не в забитых мячах, а в качестве игры. Морозов с Поздняковым понимали друг друга с полувзгляда, я с Заваровым тоже. Из-за чего мы на высоченной скорости плели такие комбинации, что у соперника кружилась голова. Кроме того Поздняков и Морозов очень прилично действовали в отборе мяча и первыми неслись в защиту, освободив меня и Заварова от черновой работы.

«Хорошие парни, идеальные игроки для всей бровки поля», – подумал я, когда в финальном матче мы вышли на команду фаворита, на Гаврилова, Черенкова, Шавло и Хидиятуллина. И на нашу битву сбежались посмотреть все, кто в данный момент находился в манеже, включая команду спартаковских легкоатлеток, которые занимали эту площадку после нас.

– Всё, Никон, закончилась лафа! – посмеивались с разных сторон одноклубники, намекая, что теперь моей четвёрке пришла «крышка», что сейчас нас раскатают как детей.

Но как только начался финал, первый бой за контроль мяч мы выиграли более чем уверено, а на исходе 3-ой минуты после нескольких стремительных передач я вылетел один на один на Вагиза Хидиятуллина. Ему как последнему защитнику своей команды приходилось выполнять и функции вратаря, разве что нельзя было играть руками. Поэтому он выскочил из хоккейных ворот, сокращая угол обстрела, а я выждал буквально секунду и хладнокровно послал мяч между ног, сделав счёт 1:0.

– Сядем в оборону? – не то спросил, не то предложил Боря Поздняков.

– Не-не-не, – замотал я головой. – Нужно гнуть свою линию, гнуть вою игру, и снова забрать мяч под свой контроль. Мы в защите от них не отсидимся.

Однако после пропущенного гола четвёрка ведущих основных игроков нашего «Спартака» взялась за дело серьёзно. Почти две минуты, они не давали нам коснуться мяча и при этом беспрерывно атаковали. И когда уже казалось, что сейчас Черенков или Гаврилов забьют ответный мяч, самоотверженно сыграл Гена Морозов. Он самоотверженно прыгнул на жёсткое, суконное поле, и телом отбил мощный выстрел Фёдора Фёдоровича, который уже бил наверняка. Далее мяч заметался на нашем пятачке и Поздняков первым сумел его вынести в моём направлении. Я же в касание сыграл на Заварова, и Саша очень спокойно пробил с двадцати метров по пустым хоккейным воротам нашего условного соперника.

А после 2:0 пошёл уже совсем другой футбол. Хидиятуллин в той четвёрке включил командира и стал требовать, что бы его партнёры поживее двигались, и поактивнее работали в отборе. В итоге Юрий Гаврилов послал его нецензурными словами в баню. И пока у соперника был раздрай, мы полностью перехватили игровую инициативу. В нашей четвёрке всё работала как часы: и командный отбор и быстрые неожиданные для соперника передачи. Поэтому под занавес 10-минутки после длинной многоходовой комбинации Саша Заваров забил третий мяч.

– Хватит кричать! – рявкнул Николай Старостин на Вагиза Хидиятуллина, который даже после финального свистка всё никак не мог успокоиться. – Всем в душ и переодеваться, а ты, Володя, задержись.

– А вас, полковник Штирлиц, я попрошу остаться, – хохотнул Гаврилов, повеселив команду.

– Что скажешь по поводу молодых? – спросил меня «дед», когда остальные игроки ушли в раздевалку и на поле стали вытаскивать специальные поролоновые маты для прыжков в высоту.

– Хорошие ребята, толк будет, – кивнул я и моментально догадался, что Старостин задумал обоих молодых и необстрелянных Морозова и Позднякова завтра бросить в бой. Если Гена Морозов временно заменял заболевшего Олега Романцева, то Борис Поздняков мог выйти только вместо Александра Мирзояна. Для командной комбинационной игры - это был несомненный плюс, для оборонительных действий - небольшой минус. Однако в последних матчах чемпионата мы практически не сидели в обороне.

– А что если Поздняков завтра заменит Сашу Мирзояна? – хитро усмехнулся Старостин. – Пора смотреть в завтрашний день. Вот как хорошо по этому поводу сказал Александр Сергеевич Пушкин: «Сердце в будущем живёт; / Настоящее уныло: / Всё мгновенно, всё пройдёт; / Что пройдёт, то будет мило».

«Ну да, ну да, – хмыкнул я про себя, – если сегодня после обеда вывесят на стену в фоей стартовый состав на матч против «Нефтчи», то Мирзоян тут же побежит в мою комнату, выяснять отношение на кулаках. И боюсь, что Пушкин его не угомонит».

– Хотите ещё сильнее омолодить состав? – я скорчил крайне удивлённое лицо. – Тогда пусть Саша Мирзоян отыграет хотя бы первый тайм.

– А что? Это идея! – обрадовался Николай Петрович. – Мирзояна заменит молодой Поздняков, а Калашникова молодой Родионов. Три 17-летних парня на поле в форме чемпиона страны, такого ещё никогда не было!

– Как бы раньше срока они втроём не подхватили звёздную болезнь, – проворчал я.

– Если они подхватят эту гадкую заразу, то будем штрафовать рублём, – громко захохотал Николай Старостин.

***

«А ведь «дед» в чём-то прав, – думал я, трясясь в вагоне московского метро. – Родионов, Морозов, Поздняков, Черенков, Женя Сидоров, это же всё парни из спартаковской футбольной школы и биться они на поле будут, прежде всего, за честь родного клуба и уже после за гонорар и премию. Вот Старостин их всеми силами и продвигает на главные и второстепенные роли, чтобы «Спартак» стал единой семьёй, чтобы сохранялась преемственность поколений. Конечно, одними своими воспитанниками все позиции на поле не закрыть, и так называемые легионеры жизненно необходимы. Но эти легионеры должны вписываться как родные в общий стиль и рисунок игры. А если тупо набрать «одиннадцать мастеровитых варягов», то команды не получится, получится бригада футбольных шабашников, от которых подвигов на поле требовать не стоит».

– Станция метро Савёловская, – произнёс на весь вагон женский металлический голос, выведя меня из задумчивости.

И я вместе с некоторыми пассажирами стал пробираться на выход. Мой путь лежал на улицу Правды 24, где размещались редакции нескольких газет: «Правда», «Советская Россия», «Сельская жизнь» и ещё одна нужная мне «Правда», но уже «комсомольская». Чего греха таить, я последние несколько дней просто мечтал вернуть себе мою двухкомнатную квартиру около парка Сокольники. И вот сегодня как никогда был близок к этой цели. Требовалось уладить все формальности с моей несостоявшейся невестой Тамарой и со спокойным сердцем лететь в Португалию на матч Кубка обладателей кубков.

– Товарищ Никонов, можно вас на пару слов? – неожиданно остановил меня на подходе к 7-этажному бетонному зданию, где размещался комбинат газеты «Правда», какой-то широкоплечий и коренастый мужчина в сером пальто.

– Вы ошиблись, – пробурчал я, пытаясь обойти незнакомца.

– Не может быть, чтобы я не узнал лучшего форварда сборной СССР, – улыбнулся широкоплечий мужчина, показав мне обложку «Советского спорта», на которой красовалась моя довольная мордуленция после эпической победы на сборной Финляндии. – Пройдёмте в машину, я вас надолго не задержу, – сказал незнакомец и предъявил мне корочки капитана МВД.

– Если вы по поводу окурков, которые валяются на тротуаре, то это не я, – выдавил я из себя улыбку. – Я вообще не курю.

– Смешно, – процедил сквозь зубы капитан милиции, приоткрыв для меня заднюю дверь в чёрной служебной «Волге».

– Смешно не смешно, но при желании можно докопаться и до столба, – пробубнил я, прежде чем сесть в автомобиль, и подумал, что пока дергаться не имеет смысла, за мной никакого криминала нет и я ни в чём не виноват.

– Нашему ведомству стало известно, что у вас есть проблемы с московским жильём? – улыбнулся сотрудник МВД, сохраняя при этом холодный и колючий взгляд. – Поэтому у меня для вас есть очень хорошая новость. Пропадает прекрасная двухкомнатная квартира в самом центре Москвы.

– Квартира в самом центре пропадать не может по определению, такая жилплощадь разлетается быстрее горячих пирожков в морозный день, – хмыкнул я.

– Вот по этой причине эту жилплощадь мы готовы подарить вам, а вы в свою очередь следующий сезон проведёте в рядах московского «Динамо», – сказал незнакомец. – К тому же вам, как человеку военнообязанному, по закону требуется два года отслужить. И поверьте, молодой человек, что служить, проживая в хорошей квартире …

– Катаясь на хорошей машине, – поддакнул водитель «Волги», похлопав своего четырёхколёсного друга по приборной панели.

– А так же играя за первоклассную команду и питаясь в лучших ресторанах города Москвы, это гораздо лучше, чем тянуть лямку простого рядового где-нибудь на северах или в глухой тайге, – закончил небольшую рекламную речь товарищ капитан.

– Согласен, в Москве лучше, чем в тайге, – кивнул я, приоткрыв дверь служебной «Волги». – Обещаю всё как следует взвесить и обдумать.

– Квартира долго ждать не будет, – хохотнул водитель.

– А я не привык серьёзные и судьбоносные вопросы решать с кондачка, – проворчал я и, выскочив из машины, поспешил к парадному входу в комбинат газеты «Правда».

«Вот и началась первая часть Марлезонского балета под названием «Пока уговариваем по-хорошему», – забубнил я себе под нос, скрывшись за толстой парадной дверью. – Значит вскоре начнутся уговоры по-плохому и даже по очень плохому. Вот ведь зараза».

***

На базу в Тарасовку я вернулся под вечер, когда на улице уже основательно стемнело. И всю дорогу меня не оставляло тревожное чувство, что некто топает за мной по пятам. И на улицах Москвы, и в метро, и в электричке я постоянно чувствовал на себе чей-то неприятный взгляд. А когда шёл пешком со станции, то я один раз резко обернулся и заметил кого-то мужика, который словно специально свернул на другую улицу.

­– Либо товарищи из МВД решили меня попугать, либо нервы расшалились, – прошипел я, поднявшись в свою комнату и повесив мокрую от снега куртку на плечики.

Кстати, что касается жилплощади, то моя бывшая невеста Тамара известие о скором переезде в собственную однокомнатную квартиру восприняла спокойно и даже равнодушно. Я ей протянул телефон человека, который должен был быстро уладить все бумажные вопросы, перекинулся парой слов и поймал себя на мысли, что мы - совершенно чужие люди. «Какая могла быть свадьба, какая женитьба? – подумалось мне тогда. – Я не интересен ей, она не интересна мне. Как будто наша встреча была неким наваждением, а теперь пелена упала с глаз и мне открылась банальная и унылая реальность».

– Володь, мы войдём? – спросил Гена Морозов, дважды стукнув в мою дверь.

– Заходи, – тяжело вздохнул я, переодеваясь в домашнюю спортивную одежду.

Тем временем в мою комнату вползли наши юные дарования: Морозов и Поздняков. «Сейчас начнут благодарить за попадание в заявку на матч против “Нефтчи”», – догадался я.

– Мы это, тут хотели тебя поблагодарить, – промямлил Боря Поздняков. – В общем спасибо.

– Я-то тут причём? – всплеснул я руками. – Вы хорошо работали на тренировках, сегодня выиграли мини-футбольный турнир. Неужели вы думаете, что «дед», который с нуля создавал с братьями «Спартак», который отсидел в лагерях, вернулся и снова приступил к работе на благо нашего футбола, будет слушать меня, 21-летнего пацана?

– Ну, всё равно, – буркнул Гена Морозов. – Парни в дубле поговаривают, что сейчас почти всё от твоего слова зависит.

– Если всё зависит от меня, тогда почему первый тайм против ЦСКА я отсидел на лавке? – прорычал я. – А в игре против «Арарата» вышел в самом конце на 5 минут? Николай Петрович - это главный тренер и все решения принимает именно он. Что касается вас, то он меня спросил как тебе молодые парни Поздняков и Морозов? Я ответил, что толковые ребята, и если не забухают, то далеко пойдут, вплоть до сборной СССР. Чё ржёте? – рыкнул я, когда услышав про тлетворное влияние алкоголя на организм спортсмена, они громко захохотали. – Я не шучу. Подсядете на это дело, – я хлопнул себя тыльной стороной ладони по горлу, – пропьёте весь талант. И закончите с футболом из-за травм намного раньше срока.

– А если мы не забухаем? – всё ещё хохоча, спросил Боря Поздняков.

– Послушайте меня внимательно, балбесы, – совершенно серьезно произнёс я. – Примерно через десять лет каждый из вас сможет спокойно поехать на загнивающий запад и заработать там, играя в футбол за европейские команды, хорошие деньги. Вам к тому времени исполниться всего 27 годков, и это лучший футбольный возраст. Вот и решайте, что важнее: рюмка водки на столе или деньги на своём счету в швейцарском банке.

Тут в дверь опять постучали, и в комнату заглянул Саша Калашников, с которым мой, скажем так, предшественник отыграл два сезона за новосибирский «Чкаловец». «И этот пришёл благодарить», – проворчал я про себя.

– Спасибо друг! – прямо с порога выпалил Сашка, высокий, статный, круглолицый и кучерявый парень с восточными чертами лица. – Я даже и мечтать не мог, чтобы выйти в старте на золотой матч! – прогудел он и полез обниматься. – Кстати, танцовщица Маша передавала тебе привет, – шепнул он.

«Вот ведь зараза! – прошипел я про себя. – Совсем ведь вылетела из головы вся эта моя затея с группой «Мираж». И бывшая танцовщица из варьете Маша и музыкант Гена со своими лабухами, все они ушли на второй план, пока тренировался в сборной. Мне же теперь нужно сидеть тише воды и ниже травы. Это когда была нужда в деньгах, мне был интересен гастрольный тур музыкантов. А сейчас из-за подобной полузаконной деятельности меня товарищи из МВД вмиг возьмут за «бубенцы»! Значит, придётся всю эту затею с «Миражом» сворачивать, и отпускать ребят и девчат в свободное плавание. А по поводу выручки денег за песни, якобы моего сочинения, то этот вопрос перенесём на дальнюю перспективу. Жизнь на этом 1979 году не заканчивается».

– Привет от Маши - это замечательно, – улыбнулся я. – Потому что алкоголь, никотин, наркотики, азартные игры, допинг, из-за которого у женщин растут усы - это для футболиста плохо. А всё остальное хорошо! – хохотнул я. – Мы же с вами не монахи и не евнухи, верно?

– Это точно! – загоготали Морозов и Поздняков.

– Слушай, Никон, нужно будет Старостиным намекнуть, что по случаю золотых медалей неплохо бы устроить банкет в ресторане, где выступит наша группа «Мираж», – предложил Калашников.

– Если нужно, то намекнём, – кивнул я. – Пошли, мужики, на ужин, а то завтра против «Нефтчи» ноги не побегут. И кстати, золото мы с вами ещё не выиграли.