Кулачник 4

Глава 11

Тренировку я начал с пробежки. Парни вышли из зала на улицу, и я встал первым, задавая темп бега. Мне также было не лишним потихоньку начать тренироваться после боя.

Колонна двинулась. Подошвы зашуршали по асфальту, все держали дистанцию и ритм, которые я задавал.

Я то и дело оглядывался на пацанов. Они шли молодцом, хотя было видно, что нагрузка для многих даётся непросто. Всё-таки одно дело — представлять себя Тайсоном, сидя на диване, а другое — прийти в зал и попробовать познакомиться с его величеством Боксом.

В какой-то момент я вспомнил про того самого полного мальчишку, которого взял в группу, и посмотрел на него украдкой. Было заметно, что пацану тяжело. Лицо раскраснелось, дышал он тяжело, по лицу ручьём струился пот. Он отставал всё больше, а потом, не выдержав, резко остановился. Сел прямо на бордюр и схватился рукой за бок, наклонившись вперёд.

Я на ходу обернулся к Ване, который бежал сразу за мной.

— Давай вперёд, возглавляй бег. Темп держи как у меня, — велел я.

Ваня только кивнул и сменил меня, став первым номером. Колонна перестроилась и продолжила держать строй.

Я же подошёл к толстому пацану и сел рядом. Мои глаза застыли на уровне его глаз, чтобы он не почувствовал, что я давлю сверху.

— Тяжело, да? — прошептал я. — Знаю, что тебе тяжело. Но запомни — сдаваться нельзя.

Он посмотрел на меня, в глазах одновременно читалась и злость на самого себя, и желание сорваться. Я медленно покачал головой.

— Сегодня ты пробежал километр. Завтра пробежишь полтора. А послезавтра заберёшь всю дистанцию. Всё зависит только от тебя.

Пацан шумно втянул воздух, хотел что-то сказать, но только медленно покачал головой. Я ткнул пальцем ему в грудь, а когда он опустил голову — коснулся его носа.

— Вот прямо сейчас у тебя есть два варианта. Первый — сойти с дистанции и проиграть самому себе. Второй — подняться, дождаться, пока боль в боку уйдёт, и пойти дальше. Ты можешь не бежать, а идти. Но дойти до конца. Это важно, братец. Ты же помнишь, что невозможное возможно?

Мальчишка стиснул зубы, и я увидел, как в нём проснулся упрямый огонёк. Он поднялся с бордюра, выпрямился, всё ещё придерживая бок рукой, но уже твёрдо глядя вслед удаляющейся колонне парней.

— Молодец, — сказал я. — Вот так и надо.

Я положил ему ладонь на плечо, стиснул.

— И ещё одно. Ты наверняка что-то съел перед тренировкой, верно?

— Да… — он кивнул виновато. — Бутерброд…

— Вот поэтому и прихватило. На следующую тренировку попробуй ничего не есть хотя бы за два часа. Выпей воды, и всё. Почувствуешь разницу, обещаю.

Он медленно вздохнул и также медленно выдохнул. Чем мне нравился этот пацан, так это тем, что он не искал оправданий.

— Ну всё, пошли, — сказал я и встал. — Не спеша догоним остальных.

Пацанёнок медленно, но пошёл вперёд. Всё-таки с силой воли у него был полный порядок. Да, ему всё ещё было тяжело, но сдаваться этот паренёк не собирался.

Я не стал говорить ему, но сегодня он уже сделал выбор…

— Догоняй, — бросил я и сам трусцой отправился вслед за всё дальше удаляющейся колонной.

В зал после пробежки парни вернулись разгорячённые и довольные: щёки горят, футболки тёмные от пота. Я сразу построил их обратно в ряд.

— Так, пацаны, делаем по глотку воды и продолжим.

Парни пошли к скамейкам, где оставили свои бутылки. Я взглянул на часы, контролируя тайминг тренировки, и в этот момент боковым зрением увидел, что на пороге зала стоит какая-то мадам лет тридцати пяти — сорока с розовой сумкой через плечо.

Сначала я решил, что это мама кого-то из пацанов. В голове сразу щёлкнуло — ну да, как и говорили сами ребята, родители переживают, телефоны-то выключены. Вот и первая мама пришла проверить, почему чадо не выходит на связь.

Но сразу бросилось в глаза другое — она вошла прямо в уличной обуви, даже не заметив, что перед дверью, на самом видном месте, стоят коробки с бахилами.

— Здравствуйте, — я подошёл к ней. — Два вопроса: могу я вам чем-то помочь? И прошу надеть бахилы. Парни здесь тренируются, и не хотелось бы, чтобы они вытирали собой уличную грязь.

Женщина посмотрела на меня внимательнее, скользнула взглядом по залу, по пацанам, толпившимся у скамейки.

— А что у вас тут происходит? — спросила она, как показалось, надменно.

— Тренировка по боксу. А вы, наверное, мама кого-то из ребят?

— Тренировка, значит… а вы тренер, выходит? — она проигнорировала мою просьбу надеть бахилы.

Медленно обвела зал взглядом, а потом и меня сверху вниз, будто оценивая.

— Вы понимаете, что занимаетесь деятельностью, которая подлежит строгой регламентации? Тем более она связана с несовершеннолетними.

Я на секунду подвис, пытаясь понять, о какой регламентации речь. Всё просто же — зал, пацаны, спорт. Я видел их горящие глаза и видел, как они стараются. И тут мне начинают рассказывать про какие-то бумаги…

— Я понимаю, что пацаны пришли заниматься боксом. Им нравится, они работают, растут. Что не так?

Она резко повернула ко мне голову, губы сжались в тонкую полоску.

— Вы из какого леса вышли? — как-то недобро фыркнула женщина. — Всё должно быть чинно и официально. У вас должен быть учёт, регистрация, договоры, допуски. Или вам закон не писан? Захотели тренировать и начали?

Я развёл руками.

— Да, захотели и начали. Потому что иначе они будут сидеть дома в телефонах или шататься по дворам. А я им даю зал, порядок и дисциплину. Что не так?

Я видел, что баба явно настроена на конфликт, ну или привыкла разговаривать в командном тоне, когда перед ней все ходят на цырлах. Но хотелось верить, что мои выводы преждевременные.

Но нет… моим ответом она не удовлетворилась. Сунула руку в свою розовую сумочку и вытащила удостоверение. С демонстративной наглостью сунула его мне чуть ли не в лицо.

— Я инспектор подразделения по делам несовершеннолетних! — выпалила она. — В данный момент я крайне рекомендую вам прекратить тренировку. Прямо сейчас!

Естественно, наш разговор, по крайней мере её повышенный тон, слышали пацаны. Вела она себя так, будто испытывала ко мне личную неприязнь. В зале воцарилась тишина.

Что такое ПДН — я знал, просто потому что сам в своё время, как детдомовец, имел некоторые «отношения» с ними. Как и везде, люди там работали разные, но процент крикливо-истеричных женщин из расчёта на одного сотрудника в ПДН всё же зашкаливал. Работа всё-таки больно специфическая.

— Иначе что? — уточнил я.

— Иначе я вызову полицию, — отчеканила она. — Впрочем… я это и делаю.

Она достала из сумки телефон и, демонстративно глядя на меня, начала набирать номер.

Я стоял молча, держа руки на поясе. Пацаны за моей спиной переглядывались, не понимая, что происходит. Внешне я излучал спокойствие, а вот внутри всё кипело. Хотелось послать эту эксцентричную барышню на ху… тор бабочек ловить.

Для меня, человека из девяностых, то, о чём она говорила, звучало абсурдно. Полиция из-за того, что пацаны бегают и учатся держать удар?

— Давайте без полиции, — предложил я. — Скажите, что нужно сделать, чтобы ПДН было удовлетворено.

Она даже не посмотрела на меня. Телефон всё так же был в её руке, палец завис над экраном.

— Нет, — отрезала она. — Что делать я и так вам скажу. Но сначала я обязана зафиксировать ваше правонарушение и пресечь его. Вы понимаете, что если с детьми что-то случится, а у вас даже лицензии нет, то вы будете отвечать по закону? По всей строгости закона!

Я обернулся, поймал взгляд Марика и Виталика, которые вышли в зал из подсобки. Они молча стояли у стены, но глаза говорили больше, чем слова. В них застыло: осторожнее, не нарывайся. Я выдохнул и коротко кивнул ребятам.

— Всё, пацаны. Тренировку прекращаем.

— Как? Прямо сейчас? — удивился Ваня.

— Прямо сейчас, — повторил я. — Идём переодеваться.

— Нам всё нравится! — буркнул толстяк. — Мы хотим заниматься!

— Да! — подхватил Ваня. — У нас тренер нормальный, он за нас горой, и мы за него тоже!

Женщина даже головы не повернула.

— Много что может нравиться. Много в чём можно по незнанию найти удовольствие, — потянула она противным писклявым голосом. — Но это не значит, что это будет приносить пользу.

— Может, разрешите тренироваться? — не отступил Ваня.

— Нет, — отрезала она. — Быстро все расходимся. А то я сообщу вашим родителям, что вы находитесь здесь незаконно.

Пацаны глянули на меня. В их глазах был немой вопрос: что делать? Гул недовольства прошёл по залу, но я поднял ладонь, пресекая возмущение.

— Тихо. Мы разберёмся.

Женщина удовлетворённо хмыкнула, наблюдая, как пацаны, опустив головы, направились в раздевалку. Будто именно этого она и добивалась. Я проводил пацанов взглядом, смотря, как они нехотя уходят. В груди у меня клокотало — злость, досада, и в то же время в голове проскользнула холодная мысль, что эта баба пришла не случайно.

— Слушайте, — сказал я, возвращая внимание этой властной дамочке. — Если вы решили прикопаться ко мне — это одно. Но на пацанов не переключайтесь. Они тут ни при чём.

Она хмыкнула, недовольно поджав губу.

— Это вам сейчас весело, Александр. А посмотрим, как вы заговорите, когда я на вас составлю протоколы. Кстати, где я могу это сделать? У вас есть кабинет или что-то вроде того?

Я кивком показал на свою подсобку. Она уселась прямо за моим столом, вытащила из сумки какие-то бланки и что-то начала заполнять.

— Послушайте, — сказал я, всё ещё пытаясь найти компромисс. — Я никому вреда не наношу. Это же спорт. Когда это вообще было, чтобы спорт проблемы доставлял?

Она продолжала писать, бормоча что-то себе под нос.

— А вы справки у врачей просите? — резко спросила она. — Вы знаете, какие именно нагрузки допустимы для детей этого возраста?

— Справки будут, если так нужно. Но вы же видите, что у нас тут не армия и не каторга. Я даю пацанам ОФП.

Комиссарша подняла на меня глаза, в которых так и сквозило безразличие.

— Ваш контроль меня не интересует. Есть правила, — отрезала она.

— Давайте так. К следующему вашему визиту я всё подготовлю — бумаги, справки, что угодно. А сейчас я продолжу тренировку.

Она тут же вскинула руку, будто ставила точку в нашем диалоге.

— Вы мне мешаете работать.

Так значит… Я положил ладонь на её бланк и нагнулся, заглянув комиссарше в глаза.

— Я вам объясняю, — процедил я. — Пацаны так долго этого ждали, и будет неправильно, если мы просто выгоним их вон.

— Полиции объясните, — раздражённо бросила она.

И начала писать дальше. Что ж… стена передо мной сидит.

Я отошёл от стола, где комиссарша черкала свои бумаги, и махнул Витале с Мариком, чтобы подошли ближе. Мы отошли к рингу, подальше от её ушей.

— Ну что скажете? — спросил я вполголоса. — Чего она тут забыла?

Виталя пожал плечами, глядя исподлобья в подсобку.

— Похоже, она не случайно пришла. Слишком уверенно себя ведёт, — предположил он.

Марик тоже смотрел на эту женщину, потом озадаченно поскреб макушку.

— Я её раньше видел. Она из ПДН, — он аж поёжился. — Явно не сама сюда дорогу нашла, согласен.

— По наводке… — пошептал я. — Вопрос только — от кого?

Мы переглянулись.

— Ренату сейчас не до этого, — сказал я, рассуждая вслух. — Хайпенко? Тоже вряд ли. Ему точно шум сейчас не нужен.

— Козлов? — предположил Виталя.

— Нет, — отрезал я. — Козлов такими мелкими пакостями не занимается. У него калибр другой. Если бы он захотел, то завтра этого зала бы уже не было… Но раз уж она тут сидит и бумаги строчит, значит, кто-то специально решил нам палки в колёса вставить.

Мы ещё толком не успели разобраться, как дверь снова распахнулась. На этот раз в зал зашли двое полицейских в форме с автоматами на животах. Сапоги тяжело стукнули по полу, и менты огляделись.

— Лейтенант Кузнецов, — первый представился и показал удостоверение. — Что здесь происходит? Кто вызывал полицию?

Я краем глаза заметил, как Марик и Виталя напряглись и чуть отодвинулись к стене. Аллергия на ментов складывается при определённом образе жизни.

Женщина с бланками тут же поднялась, схватила уже заполненные листы и розовую сумку.

— Я вызывала! — сказала она уверенно. — Нарушение, связанное с несовершеннолетними. Сейчас я подойду!

Полицейский глянул на меня внимательнее, и в глазах у него мелькнуло узнавание.

— Так это вы… поздравляю, — сказал он. — Хороший бой вы тогда провели.

Второй полицейский посмотрел по сторонам.

— Так что у нас тут? Наверное, ложный вызов?

— А по какой причине вас вообще вызвали? — уточнил я.

Кузнецов хмыкнул так, будто ему самому было неловко произносить эти слова.

— Ну так-то по причине жестокого обращения с детьми…

— Серьёзно? — я усмехнулся, хотя внутри закипало. — Жестокое обращение? Или бокс стал жестоким обращением?

Лейтенант помолчал. Я понял, что это умница с розовой сумкой ляпнула про «жестокое обращение», рассчитывая, что так менты быстрее приедут.

— Ну, получается, какой-то ложный вызов, — вздохнул Кузнецов.

Комиссарша, зажав папку подмышкой, наконец подошла к нам.

— Это я вызывала вас! — напомнила она, вытащила удостоверение и показала ментам. — Меня зовут Татьяна Викторовна.

Она протянула Кузнецову бланк, над которым корпела всё это время, пока сидела за столом.

— Пожалуйста, ознакомьтесь, здесь налицо нарушения. Работа без договора, деятельность юридически никак не оформлена, лицензии у этого, так называемого, тренера нет. И он, на секундочку, работает с несовершеннолетними. Прошу вас разобраться, уважаемые полицейские! Так… — она повернулась ко мне и сунула ещё одну бумагу. — Вот вам постановление. И штраф.

Я машинально взглянул на шапку документа, но комиссарша не дала и секунды — затарахтела дальше.

— А ещё я свяжусь с родителями этих несовершеннолетних, — добавила она, отчеканивая каждое слово. — И опишу им ситуацию. Пусть будут в курсе, где вообще их дети и чем именно они здесь занимаются.

Она захлопнула папку, поджала губы, развернулась на каблуке и пошла к двери. Дверью, конечно же, хлопнула.

Лейтенант Кузнецов начал изучать переданные комиссаршей документы. Было видно, что ему эта ситуация не доставляет никакого удовольствия.

— Смотрите, мы всё понимаем, — заговорил он. — По-человечески, если, то какие тут могут быть претензии? Дети занимаются спортом, дисциплину развивают, порядку учатся. Всё правильно… больше того, по моей молодости, когда я сам занимался, такого близко не было.

— Есть «но»? — уточнил я, понимая, куда он клонит.

— Но если говорить по букве закона… — полицейский замялся. — Она, к сожалению, права.

Я опустил взгляд на бумаги, скользнул глазами по немалому штрафу, который теперь был обязан выплатить. Потом снова поднял глаза на полицейских.

— Как бы нам этого не хотелось, но формально лицензии нет, документов нет, — добавил второй полицейский, пожав плечами. — Поэтому, согласно закону, на данный момент мы… выносим вам предупреждение.

— Я понял, мужики, — заверил я. — Предупреждение — значит предупреждение. Претензий никаких. Если так по закону положено, значит, надо закон выполнять.

— Только вы нас поймите правильно. Не для протокола будет сказано — у нас к вам никаких вопросов нет. Мы всё понимаем. Но, увы, мы на службе и обязаны фиксировать даже такие заявки.

— Понимаю, — заверил я.

Они переглянулись, и вдруг второй, тот что помоложе, сержантик, растерянно улыбнулся.

— Слушайте… а можно с вами фото? Ну так, для себя. Брату покажу, он фанат всяких единоборств.

Мы вышли ближе к свету, они сняли фуражки, один достал телефон. Щёлкнули несколько кадров. Закончив, Кузнецов крепко пожал мне руку.

— Держитесь. Всё будет нормально.

— Будем, — заверил я. — Спасибо, что по-людски.

Когда полицейские ушли, ко мне подошёл Марик.

— Это бред, Сань, — прошипел он. — Если так законы трактовать, то можно и к столбу прикопаться — «не там стоит». Мы же молодым добро делаем, что за цирк?

— Знаешь поговорку про то, кто ты без бумажки, а кто с бумажкой? — спросил я.

— Знаю, конечно…

— Так вот мы сейчас без бумажки, — я вздохнул. — Придётся зал закрыть до того, как всё урегулируем. Иначе нас просто утопят протоколами и штрафами.

— Закрыть… в смысле прямо сегодня? Пацаны же на завтра уже…

— Прямо сегодня, — подтвердил я. — Я сейчас пацанам объясню почему так. Вопрос другой: к кому идти за решением? Понять бы порядок только, куда и зачем обращаться.

— В идеале надо посоветоваться с тем, кто шарит, — Марик вытер пот со лба ладонью. — Здесь нужен человек, который шарит. Бумаги, лицензии, как правильно оформить, что сказать, что не говорить.

Долго думать о том, кто в теме и шарит, не пришлось.

— Игнат должен знать, — озвучил я. — Он и зал свой поднимал, и с комиссиями бодался.

— Во, — оживился Марик. — Игнат — это правильно. Он разложит по полочкам, что собрать, куда подавать и в каком порядке. Ну и, если надо, кого подтянуть.

— Так и сделаем, сейчас наберу, — заверил я. — А вы с Виталей пока пацанов придержите, чтобы объяснить, что к чему.

Марик пошёл к Витале, который уже общался с парнями. Я же достал из корзинки телефон и машинально провёл пальцем по стеклу, собираясь звонить Игнату.