Линии судьбы

Глава 62: Серебро и тени

Храм целителей, обычно наполненный спокойной сосредоточенностью, сейчас больше напоминал военный госпиталь. Елена двигалась между циновками, где лежали пациенты, привезенные из пограничных деревень. Её руки работали автоматически — промывали раны, накладывали травяные компрессы, проверяли пульс. Тело знало свое дело, но мысли были далеко.

Второй день без вестей от Феликса.

Она закончила обрабатывать рану старика с седой бородой, закрепила повязку и выпрямилась. Поясница отозвалась тупой болью. Через их связь она ощущала, что Феликс жив, но что-то изменилось. Часть его стала другой — непонятной, чужой. Иногда по связи пробегали волны острой боли, и тогда Елена замирала, зажмурившись, стараясь послать ему поддержку. Иногда приходило ощущение глубокого, почти мистического понимания, словно ему открылись тайны вселенной, и тогда она чувствовала себя исключенной, лишенной доступа к чему-то важному.

— Ты слишком много работаешь, — голос Сяо Мин вывел её из задумчивости. — Даже самые одаренные целители нуждаются в отдыхе.

Старшая целительница стояла рядом. Её кожа, несмотря на возраст, казалась удивительно гладкой в свете масляных ламп. Только глаза выдавали усталость — красные от недосыпания, окруженные тонкой сеткой морщин.

— Не могу сидеть сложа руки, — ответила Елена, одной фразой говоря и о раненых, и о Феликсе.

Сяо Мин коснулась её плеча.

— Идем. Чай уже заварен, а больше мы сейчас ничего не сделаем. Утром прибудут целители из Восточных долин.

Елена кивнула и последовала за ней. Мышцы шеи хрустнули, когда она повернула голову. Они вошли в небольшую комнату для медитаций, где на низком столике из полированного дерева парил чайник. Зеленый чай с жасмином — древнее средство от усталости души. Она вдохнула аромат и почувствовала, как что-то внутри немного отпускает.

— Ты беспокоишься о Чжан Вэе, — произнесла Сяо Мин, наполняя чашки. — Я наблюдаю за вами обоими с того дня, когда ты провела ритуал восстановления его печати. Между вами образовалась особая связь, не так ли?

Елена сделала глоток, позволяя теплу растечься по телу.

— Я ощущаю его, даже когда он далеко. Но сейчас что-то изменилось.

— Возможно, дело не в расстоянии. — Сяо Мин задумчиво провела пальцем по краю чашки. — Иногда даже тот, кто рядом, может оказаться дальше, чем тот, кто за горизонтом.

Елена подняла взгляд на старшую целительницу, в её глазах мелькнуло понимание.

— Вы думаете, что он…

— Я ничего не думаю, — мягко прервала её Сяо Мин. — Я просто наблюдаю. Но знаю, что одни тайны оберегают нас, а другие отравляют душу.

Елена отставила чашку и невольно коснулась области над сердцем, где под одеждой была скрыта тёмная печать школы Теневого Шёпота. Навык управления тенями откликнулся на прикосновение прохладной волной.

— После восстановления печати Чжан Вэя… мой дар изменился. Я всегда видела многое, но теперь это зрение стало острее. Иногда я вижу то, чего раньше не замечала. Словно мое восприятие расширилось.

— Когда мы работаем с чужими энергиями, часть их остается с нами, — спокойно отметила Сяо Мин. — Это как след в песке — со временем он стирается, но никогда не исчезает полностью.

За окном послышался птичий крик — слишком резкий для обычной птицы. Елена вздрогнула. Крики сорок в неурочный час считались предвестниками беды.

— Сны, — произнесла она тихо. — Я вижу сны о черных вихрях, поглощающих реальность. Словно сама ткань мироздания распадается на части.

Сяо Мин замерла, не донеся чашку до губ.

— Расскажи.

— Вначале всё нормально, — Елена говорила медленно, словно всматриваясь в картины, видимые только ей. — Я стою на холме и смотрю на долину. А потом на горизонте появляется чернота. Не туча, не дым — пустота. Она движется, поглощая всё на своем пути. Деревья распадаются на тысячи нитей, которые втягиваются в эту пустоту. Затем земля. Потом небо.

— А ты? — тихо спросила Сяо Мин.

— Я не боюсь. — Елена провела ладонью по лбу. — Это самое странное. Я просто стою и жду, пока чернота доберется до меня. А когда она поглощает меня… я просыпаюсь.

Старшая целительница поднялась и подошла к полке с книгами. Её пальцы скользнули по корешкам древних фолиантов, выбирая один из них.

— Во времена моей бабушки, — начала она, перелистывая страницы, — была легенда о великой битве между порядком и хаосом. Битва была настолько разрушительна, что боги вынуждены были перестроить мир заново. «Нити Вечности», так называли это.

Она нашла страницу и перевернула книгу, показывая Елене рисунок: огромный вихрь, втягивающий в себя линии реальности, а на другой странице — новый мир, сотканный из тех же линий, но в ином порядке.

— Говорят, эта легенда уходит корнями в события пятисотлетней давности, — продолжила Сяо Мин, закрывая книгу. — К той самой первой войне со скверной, о которой осталось так мало сведений.

Елена медленно выдохнула, ощущая, как по спине пробегает холодок.

— Вы думаете…

Её прервал резкий звук распахнувшейся двери. На пороге стоял юный послушник, его глаза были расширены от волнения.

— Госпожа Сяо! Еще двадцать раненых из Западных равнин! И они говорят о странном тумане!

К вечеру храм целителей превратился в настоящий муравейник. Каждый час прибывали новые раненые — крестьяне, охотники, курьеры, путешественники, заставшие вторжение скверны. Их рассказы складывались в тревожную картину: черный туман появлялся внезапно, поглощал всё живое, от деревьев до животных, а тех, кто успевал бежать, настигали странные существа — не звери, но и не люди, двигавшиеся неестественно, словно марионетки.

— Оно поглотило весь западный склон Хуаншань, — рассказывал охотник, чья рука была перемотана окровавленной тканью. — Мой брат… он всего в двух шагах от меня был. Просто… растворился. Словно его никогда и не существовало.

Другие кивали, их глаза были пусты от ужаса пережитого.

Ближе к ночи Сяо Мин созвала экстренный совет. В большом зале храма собрались не только целители, но и посланники от других школ. Мастер Ю прибыл лично, в сопровождении двух старших учеников. Почтенный глава школы Пылающего Разума прислал своего заместителя. Школа Теневого Шёпота оставалась незримой, но Елена ощущала их присутствие — благодаря своему обучению у них.

Лин стоял у колонны, его присутствие здесь после всего случившегося вызывало у многих недоумение. Но Елена заступилась за него перед советом, объяснив его ценность для понимания действий скверны. Теперь он наблюдал за происходящим с отстраненным видом, скрестив руки на груди. Время от времени его пальцы невольно касались шрама на шее — следа от его первого столкновения со скверной. Елена замечала, как иногда его глаза вспыхивали странным блеском при упоминании Феликса — смесь ревности, недоверия и невольного уважения.

— Мы сталкиваемся с чем-то беспрецедентным, — говорил мастер Ю, указывая на карту региона, где красными точками были отмечены места появления скверны. — Это не просто отдельные вторжения, как раньше. Это полномасштабное наступление.

Представитель школы Пылающего Разума, седовласый мужчина с глубокими морщинами вокруг глаз, покачал головой.

— Наши хроники упоминают подобные события пятьсот лет назад. То, что мы называем «черной порчей». Но детали утеряны — записи той эпохи фрагментарны и полны метафор.

— Что мы знаем наверняка, — вступила Сяо Мин, — так это то, что скверна распространяется быстрее, чем мы успеваем ей противостоять. И традиционные методы становятся всё менее эффективными.

— Нам нужен Чжан Вэй, — произнес старший ученик школы Текущей Воды. — Его способность предвидеть действия скверны…

— Он отправился в северный храм два дня назад, — ответил мастер Ю. — По делу, которое может дать нам преимущество в этой битве.

Елена ощутила на себе взгляд Лина и подняла глаза. Его лицо оставалось непроницаемым, но она понимала: он что-то знает или подозревает о странном путешествии Феликса. Скверна оставила свой след в его сознании, и это давало ему уникальное понимание её природы — понимание, которое могло быть как благословением, так и проклятием.

Разговор продолжался, перескакивая от тактики обороны к возможным причинам усиления скверны. Голоса в зале становились всё громче, а воздух — тяжелее от напряжения. Елена чувствовала, как внутри растет тревога — не просто страх перед неизвестным, а глубинное, почти мистическое ощущение надвигающейся катастрофы.

А потом все замолчали.

Посреди зала совета стоял Феликс. Никто не видел, как он вошел, но теперь ощущение его присутствия заполняло пространство, как волны расходятся от брошенного в воду камня.

Он изменился. На первый взгляд все оставалось прежним — то же лицо с резкими чертами, та же осанка и фигура. Но взгляд… В его глазах теперь отражались множественные реальности, словно он смотрел одновременно во все возможные направления времени и пространства. Движения стали текучими, почти неуловимыми, будто его тело научилось скользить между моментами времени. Кожа приобрела легкое свечение, будто под ней пульсировал тонкий слой жидкого золота.

Под тонкой тканью рубашки мерцала печать — странным переливчатым светом, меняющимся от холодной лазури до глубокого рдяно-золотого. Багровый символ в центре, который ещё недавно дремал в глубине печати, теперь интегрировался в общий узор, пульсируя в такт с изменениями цвета, словно сердце живого существа.

Елена почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Её печать школы Теневого Шёпота отозвалась на присутствие Феликса тревожной пульсацией — не болезненной, но настораживающей, словно две части одного целого узнали друг друга, но обнаружили, что больше не совпадают полностью.

— Чжан Вэй, — мастер Ю первым нарушил молчание, в его голосе смешались облегчение и настороженность. — Ты вернулся.

Феликс кивнул, окидывая взглядом собравшихся. Когда он заговорил, его голос звучал как прежде, но с еле заметной вибрацией, словно эхо перед началом землетрясения.

— У нас мало времени. Скверна меняет тактику. Это не просто вторжение — это попытка слияния миров.

Многие переглянулись, не понимая значения его слов. Но Елена почувствовала, как холодок пробежал по коже. Слияние миров. Вот что означали её сны о распадающейся реальности.

— Объяснись, — потребовал представитель школы Пылающего Разума.

Феликс посмотрел прямо на Елену, и на мгновение ей показалось, что все остальные исчезли из зала. Был только его взгляд — полный какого-то нечеловеческого знания и странной, щемящей нежности.

— Я всё объясню, — сказал он, наконец отводя глаза. — Но сначала мне нужно поговорить наедине с Юнь Лин.

Сад целителей, обычно место медитаций и покоя, сейчас казался островком тишины в море хаоса. Полная луна заливала серебристым светом узкие дорожки между аккуратными клумбами и миниатюрными деревцами. Феликс шел впереди, и Елена отметила, что даже его походка изменилась — стала более плавной, словно течение воды, преодолевающей препятствия с минимальным сопротивлением.

Он остановился у маленького пруда, где в лунном свете мерцали золотые рыбки. Елена встала рядом, ощущая, как их энергии взаимодействуют — соприкасаются, но не смешиваются полностью, как раньше.

Подчиняясь первому порыву, она обвила руками его шею и прижалась так сильно, что почувствовала, как бьётся его сердце.

— Я чувствовала, что с тобой что-то случилось, — прошептала она. — Что-то изменилось.

Он обнял её в ответ, и на мгновение между ними не было ни скверны, ни судеб мира — только облегчение от встречи. Его объятие было крепким, почти отчаянным, словно он боялся, что она растворится в воздухе.

— Я вернулся другим, — наконец сказал он, отстраняясь ровно настолько, чтобы видеть её глаза. — И принёс весть, которая изменит всё.

— Что случилось в храме Саньхэ? — спросила она, не в силах больше выносить неизвестность.

Феликс поднял руку и провел пальцами по воздуху, словно касаясь невидимых нитей. В лунном свете вокруг его руки проявились тонкие золотистые линии — нити вероятностей, которые он теперь мог видеть.

— Я встретил Михаила, — ответил он, и его голос звучал странно отстраненно. — Третьего избранника, о котором говорили. Служителя Времени.

— Он как мы? — Елена вспомнила их странные сны и предчувствия, и то, что говорил мастер школы Теневого Шёпота о других, отмеченных необычными дарами.

— Был как мы. Теперь он… нечто большее. Он тоже был избран, но провел здесь пять веков. Трансформировался. Стал частью защитной системы мира.

Феликс рассказал о храме, о механизме с тринадцатью стрелками, о том, как был создан барьер пятьсот лет назад. О настоящем Чжан Вэе, который предал своего учителя, пытаясь получить контроль над системой защиты. О том, как печать, которую теперь носил Феликс, была изначально создана как средство гармонизации, но искажена амбициями бывшего владельца тела.

— Михаил не может покинуть храм, но его сила частично течет через обновленную печать. Этого должно хватить для инициации процесса. — Добавил он.

Елена слушала, чувствуя, как внутри растет тревога. Феликс говорил открыто, даже откровенно, но интуиция подсказывала ей, что он умалчивает о чем-то критически важном.

— Печать… — сказала она, когда он замолчал. — Она изменилась.

Феликс опустил взгляд на свою грудь, где под тканью пульсировал символ.

— Да. Я увидел её истинную природу. — Он помедлил, и Елена уловила мимолетное колебание в его голосе. — Она одна из точек проникновения скверны.

— Что? — Елена невольно отступила на шаг. — Как это возможно?

— Система защиты мира основана на тринадцати точках равновесия. Печать Чжан Вэя стала одной из них. Он изменил её, превратив из щита в ворота. — Феликс говорил тихо, словно каждое слово требовало усилий. — Это одна из причин почему я не мог полностью предсказать действия скверны. Часть её проникала через мою собственную печать.

Елена почувствовала, как внутри всё сжалось от осознания масштаба угрозы.

— И что теперь? — спросила она, инстинктивно коснувшись своей темной печати.

Феликс смотрел куда-то поверх её головы, и на мгновение Елене показалось, что он видит нечто, недоступное обычному зрению. Затем его взгляд вернулся к ней, и в нем светилась решимость.

— Теперь я знаю, как остановить скверну. — Он взял её руки в свои, и Елена ощутила, как их энергии сталкиваются, пробуют друг друга на вкус. — Но мне понадобится твоя помощь.

Она всмотрелась в его глаза, пытаясь разглядеть правду за словами. Что-то было не так, она чувствовала это всем своим существом. В нём появилась новая грань — темная, почти пугающая. Но одновременно с этим она ощущала неестественное спокойствие, исходящее от него, словно он наконец нашел ответы на мучившие его вопросы.

Повинуясь импульсу, она коснулась его груди, прямо над печатью. По её пальцам пробежала волна энергии, и её дар видения нитей жизни обострился до предела. В сознании вспыхнуло видение: нити реальности, распадающиеся на фрагменты, целый мир, растворяющийся в пустоте, а затем — новые узоры, новое плетение, новая вселенная, возникающая из хаоса.

Елена отдернула руку, словно обжегшись. Феликс смотрел на неё с пониманием и какой-то затаенной грустью.

— Ты видела, — произнес он, и это был не вопрос.

— Ты собираешься… — Она не могла закончить фразу, осознание было слишком огромным, слишком невероятным.

Феликс молчал, и в этом молчании было больше ответов, чем в любых словах.

— Скверна — это не просто враг, — наконец сказал он. — Это другая форма реальности, пытающаяся слиться с нашей. Каждые пятьсот лет барьер между мирами истончается, и происходит вторжение. Каждый раз его останавливают, но не уничтожают источник. Цикл повторяется.

— И ты хочешь разорвать этот цикл, — закончила она за него, чувствуя, как смысл его слов проникает в сознание, словно холодная вода.

— Да. — Феликс вновь взял её руки в свои. — Но это невозможно сделать обычными средствами. Нужно воздействовать не в пространстве, а во времени. Не бороться со скверной, а трансформировать её намерение.

Елена вспомнила свои сны, видение из книги Сяо Мин, легенду о перестройке мира. Теперь всё обретало смысл.

— Цена будет огромной, — прошептала она.

— Да, — просто ответил он, и в его глазах отразилась бесконечная тяжесть знания.

Они стояли молча, держась за руки, а вокруг них шелестели листья в ночном саду. Луна заливала всё серебристым светом, и на мгновение Елене показалось, что весь мир замер, задержав дыхание перед неизбежным.

Рассвет принес тревожные новости. Скверна продвигалась быстрее, чем кто-либо мог предположить. Три деревни на западе были поглощены полностью. Туман подбирался к подножию гор, где располагалась школа Текущей Воды.

В зале совета храма целителей Феликс представил свой план. На большой карте, разложенной на полу, он отметил тринадцать точек — места, где барьер между мирами был наиболее тонок. Двенадцать из них были уже активированы скверной. Тринадцатая находилась в северном храме Равновесия.

— План врага прост, — говорил Феликс, указывая на карту. — Активировать все тринадцать точек во время затмения, которое наступит через двадцать дней. Это создаст резонанс, который полностью разрушит барьер между мирами.

— А наш план? — спросил капитан городской стражи.

— Мы активируем точки по-другому, — ответил Феликс, и что-то в его голосе заставило многих присутствующих поежиться. — Изменим частоту вибрации, трансформируем саму природу контакта между мирами.

Он говорил долго, объясняя детали операции: как будут распределены силы, как школы должны объединиться для защиты мирного населения, как противостоять существам скверны. Все слушали внимательно, задавали вопросы, обсуждали тактические тонкости.

Но Елена смотрела не на карту, а на лицо Феликса. В каждом его слове, в каждом жесте она видела двойное дно. Настоящий план был другим, более радикальным.

Когда совет закончился, и каждый получил свои задания, Елена подошла к Лину, который всё это время молча наблюдал за происходящим.

— Ты понимаешь, что он задумал? — спросила она тихо.

Лин посмотрел на нее странно прозрачным взглядом.

— Не полностью. Но достаточно, чтобы бояться последствий.

— Ты будешь ему мешать?

— А ты? — Лин чуть наклонил голову, изучая её лицо. — Ты видишь истину и всё равно стоишь рядом с ним.

Елена молчала, не находя слов. Она и сама не понимала, почему не бросилась раскрывать настоящий план Феликса перед советом. Возможно, потому что глубоко внутри чувствовала: он прав. Нескончаемые циклы вторжений нужно было остановить любой ценой.

Или, возможно, просто потому, что верила ему больше, чем кому-либо в этом или любом другом мире.

После совета мастер Ю отозвал Феликса в сторону.

— Ты вернулся другим, — сказал он тихо, всматриваясь в глаза своего ученика. — Храм Саньхэ всегда менял тех, кто осмеливался войти в него. Знай, что что бы ты ни задумал, я доверяю твоему суждению.

Феликс почувствовал укол совести — его учитель слишком доверял ему, не зная полной правды.

— Сяо Ин? — спросил он, меняя тему.

— Он в безопасности, — ответил мастер Ю. — Я отправил его с другими младшими учениками в горное убежище. Его дар слишком ценен, чтобы рисковать им в прямом столкновении.

Феликс кивнул, чувствуя облегчение — по крайней мере, мальчик будет в стороне от того, что должно произойти.

Он остался один над картой, отмечая про себя ключевые точки, где публичный план и его истинные намерения расходились. Он знал, что в момент активации северного храма у него будет всего несколько минут, чтобы перенаправить энергетические потоки и инициировать настоящую трансформацию. К этому моменту большинство участников будет слишком занято сдерживанием скверны, чтобы помешать ему.

Ночь перед выступлением выдалась безлунной. Тяжелые тучи затянули небо, словно природа сама предчувствовала грядущие потрясения. Елена сидела на циновке в отведенной ей комнате, медитируя. Её сознание балансировало на грани обычного восприятия и глубинного видения, ища ответы в потоке нитей жизни.

Вместо четких ответов приходили только образы: серебристые нити жизни, сплетающиеся в сложные узоры; черная волна, поглощающая всё на своем пути; золотое сияние, встречающееся с темной энергией её печати, порождающее новый, небывалый оттенок света.

Елена боролась с собой. Её разум восставал против плана, который означал конец всему миру. Но глубже, на уровне интуиции, она ощущала правду: скверна никогда не остановится, циклы вторжений будут повторяться, принося всё больше страданий. Возможно, настоящая смелость состояла в том, чтобы отпустить этот мир ради шанса на лучший.

Стук в дверь вывел её из транса. Она знала, кто это, еще до того, как Феликс вошел. Его присутствие ощущалось на расстоянии, как приближающаяся гроза.

— Не могу уснуть, — сказал он, закрывая за собой дверь.

Елена поднялась и подошла к нему. Даже в тусклом свете единственной свечи она видела, как напряжены его плечи, как глубоки морщинки между бровями.

— Я тоже, — ответила она.

Они стояли так близко, что она чувствовала тепло его тела. Его печать слабо светилась под рубашкой, откликаясь на близость её собственного символа.

— Есть столько миров, — произнес Феликс, глядя куда-то поверх её головы. — Столько реальностей, где мы могли встретиться. Или не встретиться вовсе.

Елена коснулась его лица, заставляя посмотреть ей в глаза.

— Мы здесь. Сейчас. В этом мире.

— Пока он существует, — тихо добавил Феликс, и Елена ощутила, как её сердце сжалось от понимания неизбежного.

Она потянулась к нему первой, пальцы дрожащими дугами скользнули под краем его рубахи, ощущая жар кожи. Их губы встретились не в поцелуе, а в медленном, горько-сладком дыхании — смесь страха и жажды. Феликс отстранился на миг, его ладонь легла на её щеку, словно проверяя реальность этого мгновения, прежде чем снова приблизиться. На этот раз губы слились мягко, как два опавших лепестка, неспешно растворяющиеся в потоке.

Елена позволила шелковому халату соскользнуть с плеч, ткань зашуршала о циновку. Его руки скользнули вдоль её талии, касаясь так бережно, будто боялись разбить хрупкую фигуру из стекла. Каждое прикосновение оставляло след — не царапины, а мурашки, пробегающие по коже. Когда её грудь обнажилась в лунном свете, Феликс замер, словно перед святыней. Губы коснулись ключицы, затем спустились ниже, вырисовывая путь из поцелуев, которые были скорее вопросом, чем утверждением.

— Ты уверена? — прошептал он, и в голосе дрожал тот же трепет, что висел в воздухе между словами о конце миров.

Ответом ему стало движение её руки — вниз, к поясу его брюк, где пульсировало напряжение. Одежда падала бесшумно, как лепестки вишни ночью. Они опустились на циновку, сплетаясь в танце, где каждое движение было и обещанием, и прощанием.

Он вошёл в неё медленно, преодолевая сопротивление дрожащих бёдер, и Елена втянула воздух, чувствуя, как реальность сужается до точки, где существуют только их соединённые тела. Не спеша, ритм их движения складывался, как стих, где паузы значили больше, чем слова. Ладонь Феликса скользнула между их тел, касаясь её с такой точностью, что она закинула голову назад, подавив стон в сгибе локтя.

— Не прячься, — он отстранил её руку, заставляя встретиться взглядами. В его глазах отражались не только её покрасневшие щёки, но и та бездна, что ждала их завтра.

Она обняла его за шею, притягивая ближе, пока их лбы не соприкоснулись. Дыхание смешалось, прерывистое и влажное, а пальцы Феликса вплелись в её волосы, придерживая, как драгоценность. Каждый толчок теперь был глубже, но не резче — будто он хотел запомнить каждый изгиб, каждую вибрацию её тела. Елена прикусила губу, чувствуя, как тепло растекается от живота к кончикам пальцев, и вдруг — волна, медленная и неумолимая, смыла все мысли.

Он последовал за ней, сдавленно выдохнув её имя, словно это заклинание. Их тела дрожали в унисон, а где-то за окном ветер затих, будто сама природа затаила дыхание.

Они остались лежать, сплетённые, как корни древнего дерева. Его рука рисовала круги на её спине, а её пальцы перебирали шрамы на его плече — молчаливые свидетели всех битв.

— Если мы исчезнем… — начала она, но он прикрыл её губы своим пальцем.

— То вместе.

Луна скрылась за тучами, когда они снова начали двигаться — уже не медля, исследуя друг друга снова, как будто впервые. И в этой тишине, меж всплесков страсти и в беззвучной музыке прикосновений, рождалось нечто большее, чем просто плоть — обещание, что даже в небытии их атомы вспомнят этот танец.

После, лежа рядом на узкой циновке, укрытые только собственным теплом, они говорили о странных вещах — о том, каким мог бы быть мир без скверны, о городах из янтаря и нефрита, о звездах, отражающихся в бескрайних озерах. Слова текли между ними легко, словно песок сквозь пальцы, но за ними скрывалось то, что нельзя было произнести.

— Что если бы мы встретились в другом месте, в другое время? — спросил Феликс, глядя в потолок. — Если бы не было ни скверны, ни особых даров, ни великих миссий?

Елена повернулась на бок, наблюдая, как свет свечи ложится золотистыми бликами на его профиль. В этот момент она видела в нем двойственность: кто-то другой, пришедший из неведомого мира, и Чжан Вэй, мастер боевых искусств с нелегкой судьбой.

— Думаю, мы всё равно нашли бы друг друга, — ответила она. — Возможно, я была бы обычным целителем в маленькой деревне. Ты — странствующим воином или торговцем. Мы могли бы встретиться случайно — в чайной, на переправе, во время фестиваля.

— И что бы ты подумала, увидев меня?

— Что ты слишком самоуверен, — Елена позволила себе улыбку. — Но что в тебе есть что-то… знакомое. Словно мы уже встречались когда-то давно.

Феликс провел пальцами по её плечу, прослеживая темный узор — край печати школы Теневого Шёпота, выглядывающий из-под волос.

— А я бы подумал, что ты слишком отстранена, слишком спокойна. И что мне необходимо узнать, что скрывается за этой маской.

Они помолчали, погруженные каждый в свои мысли. За окном начинался дождь — тихий, шелестящий, прохладный.

— Я должен уничтожить источник искажения… — вдруг произнес Феликс, его голос был тих, словно он говорил в полусне. — Даже если это означает…

Елена резко выпрямилась, внезапно осознав масштаб его плана. То, что он недоговаривал всё это время, то, что скрывалось за его сложными объяснениями, стало кристально ясным.

— Ты собираешься отменить существование этого мира, — прошептала она, чувствуя, как холод пробирается под кожу. — Не просто изменить его, а полностью перестроить реальность. Ты хочешь вернуться к исходной точке, до появления скверны, и создать новый путь.

Феликс сел, его лицо в мерцающем свете казалось высеченным из камня.

— Это единственный способ. Пока существуют оба мира — наш и мир Обратной Вероятности — скверна будет находить пути проникновения. Пятьсот лет назад Михаил и его союзники смогли создать барьер, но даже он оказался временным решением.

— Но Феликс, это же… — Елена осеклась, не в силах произнести слово «безумие». — Весь этот мир. Все эти люди. Всё, что мы знаем и любим.

— Я не говорю о полном уничтожении, — его голос сейчас звучал спокойно, почти отстраненно. — Скорее о… перезапуске. Представь горную реку, которую завалило камнями. Иногда единственный способ восстановить течение — это вернуться к истоку и проложить новое русло.

— И что случится с нами? — спросила Елена, инстинктивно касаясь своей темной печати, чувствуя, как нити жизни внутри неё вибрируют от напряжения.

Феликс долго смотрел на неё, и в его взгляде было столько всего — боль, решимость, страх, и глубже всего — любовь, острая и болезненная как лезвие.

— Я не знаю, — наконец ответил он. — Возможно, всё изменится. Возможно, мы останемся теми же, но в другом мире. Или, может быть…

Он не закончил фразу, но Елена поняла, что он хотел сказать. Может быть, их связь окажется сильнее законов реальности. Может быть, они найдут друг друга снова, в каком-то новом мире, новой жизни.

Она лежала без сна, прислушиваясь к дыханию заснувшего Феликса, чувствуя тяжесть его руки на своей талии. Через нити жизни вокруг них она ощущала каждый удар его сердца, каждый вдох и выдох. Рассвет приближался, принося с собой неизбежное решение.

Утром храм напоминал военный лагерь. Воины из школы Текущей Воды проверяли оружие, целители готовили запасы лекарств и бинтов, посланники разных школ получали последние инструкции. Воздух был наполнен напряжением ожидания и сдержанной тревогой.

Елена закончила упаковывать свою сумку с лечебными травами и амулетами, когда заметила Сяо Мин, стоящую в дверях. Старшая целительница смотрела на неё с нечитаемым выражением лица.

— Ты уже сделала выбор, не так ли? — спросила Сяо Мин тихо.

Елена не стала делать вид, что не понимает, о чем речь.

— Да, — просто ответила она.

— И твой выбор…

— Я пойду за ним, — Елена застегнула сумку и повернулась к наставнице. — Я не понимаю его путь полностью, но доверяю ему.

Сяо Мин медленно кивнула, словно именно такого ответа и ожидала.

— Каждая из нас приходит в этот мир со своей задачей. Иногда эта задача ясна с самого начала, иногда мы осознаем её только перед концом пути.

Она подошла ближе и взяла руки Елены в свои. Пальцы старшей целительницы были сухими и теплыми, от них исходило ощущение спокойной силы.

— Что бы ни случилось сегодня или завтра, помни: истинные связи нельзя разорвать ни временем, ни пространством, ни даже самой смертью.

Елена сжала руки наставницы, чувствуя, как в горле встает комок.

— Я запомню.

Они вышли во двор, где уже собрались отряды. Феликс стоял в центре, раздавая последние указания. Его печать ярко светилась даже сквозь одежду, словно поглощая солнечный свет и преобразуя его в нечто иное.

Когда Елена подошла, он коротко кивнул ей. Между ними теперь протянулась невидимая нить — тонкая, но прочная, созданная из их соединенных энергий, из принятых решений, из разделенных тайн.

— Готова? — спросил он, и в этом простом вопросе скрывалось так много: готова ли она идти с ним, готова ли поддержать его план, готова ли принять все последствия.

— Да, — ответила Елена, и в её голосе звучала уверенность, которой она не ощущала еще час назад.

Она вложила свою руку в его ладонь, и их энергии — темная сила печати школы Теневого Шёпота и серебристая чистота её дара видения нитей жизни, золотые потоки его преображенной печати — соединились в глубокий, почти беззвучный резонанс, словно два океана слились воедино. В этот момент Елена ощутила странное спокойствие. Путь впереди был неясен, последствия их действий могли быть катастрофическими, но одно она знала наверняка: они идут по этому пути вместе.

Отряды медленно двинулись в путь. Впереди был долгий переход к северному храму Равновесия, где должна была решиться судьба их мира. И, возможно, многих других миров, о существовании которых они даже не подозревали.

В воздухе кружили птицы, собираясь в странные спиральные формации. Западный горизонт затягивала неестественная дымка. Листья на деревьях вдоль дороги дрожали без ветра, словно природа сама ощущала приближение фундаментальных перемен.

Выступая за пределы храма целителей, Елена бросила последний взгляд на знакомые стены, на сад, где они с Феликсом разговаривали прошлой ночью, на фигуру Сяо Мин, стоящую у ворот. Странное чувство охватило её — словно она прощалась не только с этим местом, но и с целой главой своей жизни.

Затем она повернулась к востоку, где солнце только начинало свой путь по небу, и сделала шаг вперед. Началось путешествие, которое, как она знала, изменит всё.