Мастер молний. Книга I

Глава 1

Умирать легко — чик, и готово. Воскресать — тоже, если умеешь. И если твердо решил вернуться в этот бренный мир. Я знаю, о чем говорю: меня убивали трижды.

В дверь постучали. Грубо, настойчиво — будто выдернули меня из блаженного небытия за шиворот. Первым делом, очнувшись, я осмотрел себя и окружение (чуть не ляпнул «пространство», но спохватился). Ощущения знакомые: я призрак, который почему-то не спешит устроиться поуютнее ни в астрале, ни даже в тени, чем черт не шутит.

Больше я о себе не помню ничего, но это, надеюсь, поправимо. Что касается моего обиталища, в которое неизвестные настойчиво пытались вломиться, оно темное и комфортное, а больше и сказать нечего. Ну ладно, пора встречать гостей, а то, чего доброго, войдут без спроса.

Усилием воли я выскользнул из убежища. Воспарил, но тут же взвыл от жгучей боли. Что, мертвецы не способны ее ощущать? Да пошли вы! Много вы знаете о призраках!

Я осмотрелся магическим взглядом, да-да, у призраков есть такой! Можно сказать, что ничего другого у нас нет и быть не может. Обиталище, которое я только что покинул, представляло из себя каменное яйцо треть метра в длину и двое меньше в диаметре. Сейчас оно развалилось на две половинки, которые наполнял пористый материал, напоминавший бордовую губку. Снаружи камень был покрыт орнаментом из рун, складывавшихся в сложное заклинание.

Яйцо лежало на металлическом столе, над ним полусферой горела сетка, об которую я и обжегся. На физическом плане ее не существовало, только магия воздуха, усиленная электричеством, протекавшим по созданным магией силовым линиям, как по проводам.

Присмотревшись, я попытался просочиться сквозь ячейку и заработал новый удар, еще злее. Отшатнувшись, я шлепнулся на столешницу, которая оказалась с сюрпризом, ужалив даже сильнее сетки.

Ярость вспыхнула молнией. Никто не смеет держать меня в ловушке! Вспышка гнева разворошила память: я — маг, когда-то знавший о высоком искусстве все, и даже больше. Куда что девалось! Попытался вспомнить обстоятельства собственной гибели, в памяти всплыл только кинжал с огненной резьбой на лезвии и рукоятке из кости. Я точно знал, что делает этот клинок, потому что сам его изготовил, но чья рука и с какой целью нанесла удар, все еще скрывала подлая амнезия.

Даже мои «бесконечные» знания пока вне досягаемости, хотя кое-какие крохи доступны уже сейчас.

Не раздумывая, я создал маленький невидимый шарик, который, облетая меня по кругу, вытянулся, превратившись в извивающегося червячка. Завершив круг почета, мое творение впилось в сетку, жадно поглощая питавшую полусферу энергию. Насытившись, червячок размножился почкованием на две особи, которые продолжили свой пир.

Я присмотрелся к своему творению и разглядел изящное плетение тонких магических нитей, улыбнулся ему как старому знакомому. В конце цепочки знаков, из которых состоит любое стихийное заклинание, опознал одну, близкую, как любимый родственник. Очередное воспоминание подсказало, что это мое клеймо, подпись художника, переводится как «Северный ветер». Такой же руной оказалось подписано и сложнейшее заклинание, окружавшее яйцо.

Тем временем червячки прогрызли в сетке дырку, через которую я смог наконец проскользнуть, воспарив к потолку подальше от ловушки. Обжоры эти называются «магические пиявки», что само по себе отвратительно, но на эльфийском звучит куда приятнее: «кормаколиндо», в просторечье же их все зовут попросту «кормики», что можно расшифровать как «кормятся магией». И кстати я помню эльфийский, что уже хорошо. Сам я любовно звал пиявочек «жориками» за ненасытность. К счастью, они различают «свое» и «чужое». Я научил.

Обосновавшись под потолком, я наконец огляделся. Яйцо, ставшее моим посмертным домом, лежало на стальном столе метр на два. Магическое зрение, иначе говоря «Взор», показывало, что столешницу с изнанки защищали руны. Сверху же ловушку замыкало техномагическое устройство, состоящее из двух круглых пластиковых коробков — излучателя и приемника. Вместе они и создавали поле. Решение неплохое, но слишком простое. Даже весьма скромные познания в магии воздуха, а значит и молнии, то есть электричества, способны сломать такую защиту. К тому же прибор успел изрядно послужить хозяевам. Сейчас он держался на честном слове и соплях, устало искрил и сердито шипел как больной кот.

Белая и стерильная комната походила на все лаборатории в техномагических мирах. Стол окружали пять человек, именно людей, хомо сапиенс, факт, многое говорящий о мироздании. Чуть поодаль располагался другой стол, близнец первого, на котором я с грустью обнаружил тело рептилоида, антропоморфного геккончика. Люди-ящерицы, подобные ему, шныряли между мирами, промышляя, главным образом, контрабандой.

Сейчас бедолага выглядел как человек, благодаря кулону на шее. Я абсолютно точно распознал заклинания, наполнявшие артефакт. Над беднягой раскинулся такой же защитный купол, но парень не собирался вставать из мертвых. Скорее всего им просто не успели заняться, начав разбираться с яйцом.

Вид бедолаги пробудил во мне неожиданное воспоминание.

Мы сидели в малом зале королевских приемов. Слева от меня, на троне, восседал крупный мужчина — его величество король Горн Первый, мой боевой товарищ и друг. Не пройдет и суток, — ехидно подсказала память — как твой друг вонзит тебе в сердце кинжал. Ладно, с этим мы разберемся в свое время, когда вспомню больше.

Перед нами замер, дрожа от страха, тот самый геккончик.

— Как тебя зовут, мальчик? — поинтересовался Горн дружелюбно.

— Андрес Бенавидес, сир! — быстро ответил геккон.

— Ты знаешь, кто перед тобой?

— Конечно, ваше величество, — Бенавидес подпрыгнул на месте, поклонился королю, а потом и мне, — ваше высочество!

— Если такой мелочью, как ты, Андрес, заинтересовались сильные мира сего, это означает одно из двух, — вступил в разговор я. — Либо ты влип в крупные неприятности, либо можешь оказать им важную услугу, и тебя вознаградят с королевской щедростью. Как думаешь, парень, какой вариант твой?

— Думаю, это зависит от моего поведения! — робко улыбнулся геккон.

— Умный мальчик, — кивнул король. — Для начала ответь на пару вопросов. Отвечай честно, его высочество распознает ложь, да и скрывать тебе нечего.

— Да, — подтвердил я, — мы не просим предавать друзей или торговать совестью. Мы знаем, что ты — контрабандист. Не отрицай, ты попался с поличным. Но это — мелочь, за которую на плаху не тащат. Нас интересует мир, в который ты наведываешься чаще других: Земля Сорок Два.

— Да, — радостно выдохнул Андрес, — в том мире я иногда бываю.

— Как ты туда попадаешь? Вряд ли через Лабиринт.

Пространство между мирами могло принимать самые разные облики, зависящие от существа, попавшего в него. Для меня и людей-странников оно выглядело коридором со множеством дверей. Эльфы бороздили его, словно океан, усеянный островами. Рептилоидам же являлся лабиринт — узкие ходы меж замшелых каменных стен.

— Куда мне в Лабиринт! — искренне удивился геккон. — Это вам, великим, туда дорога открыта! А мы по-простому — через тени просачиваемся.

— И я, конечно же, таким путем туда не попаду? — прищурился я.

— Вы уж простите за прямоту, — замялся Андрес, — но вы для наших тропок… великоваты. Не протиснетесь!

Геккон, конечно же, имел в виду не мою фигуру.

— Понимаю, — кивнул я. — Тогда у меня к тебе просьба. Ты доставишь на Землю Сорок Два посылку.

«Бедняга Андрес, — подумал я с грустью, —я отправил тебя в этот мир, а тебя так встретили! Спи спокойно, сынок».

Продолжив осмотр, я отметил, что остальная часть помещения заполнена оборудованием, типичным для любой уважающей себя лаборатории. В одном конце обнаружилась небольшая деревянная дверь, ведущая, судя по магическому фону, в комнату с артефактами. В другом — металлические ворота, управляемые электричеством. Их я решил оставить на потом.

Я отозвал кормиков, велев им кружить и охранять. Как только жорики оставили сеть в покое, она тут же восстановилась. Я тем временем подытожил все, что выяснил о себе и обстоятельствах за секунды, проведенные в этом мире.

Я убит, мою суть заключили в артефакт, вряд ли предназначавшийся для заточения — слишком легко я его покинул. Я — маг, некогда сильный, если уж создал такое сложное устройство, как яйцо. Я подписываюсь именем «Северный ветер», и, учитывая мои знания и способности, я скорее всего могу претендовать на статус духа ветра и молний. В мире магов довольно жесткая иерархия, которую я зачем-то помню вместо чего-то реально нужного.

Я знаю эльфийский язык, но думаю на каком-то другом («эритийский», — всплыло вдруг очередное воспоминание). Шок, неизбежно сопровождающий смерть тела, лишил меня львиной доли информации, но я вспоминаю многое по мере необходимости. Ну и я вряд ли перепутаю книгу с едой или пронесу ложку мимо рта.

Теперь же я — призрак, заключен в замкнутом пространстве с шестью другими мертвецами. Да, я не оговорился. Первый из них — геккончик. Жаль, я не желал вреда этому маленькому контрабандисту. И в конце концов он работал на меня, а значит, я отвечал за его жизнь. У меня только что появился дополнительный счет к его убийцам.

Я присмотрелся к пятерке. Возглавлял коллектив импозантный седовласый джентльмен с лицом, способным вызвать симпатию даже у меня, если бы не застывшее на нем брезгливо-спесивое выражение. Подле него вертелся толстяк с невероятно хитрыми глазами. Рядом с ними маячили двое юношей и девица, все трое нервные, незапоминающиеся, к тому же до жути боящиеся своих начальников. Когда я стал призраком, моя эмпатия сама собой выросла на порядок. «Внимательный Взгляд», он же «Взор», работал сейчас легче и тщательнее.

Двое «главарей» оказались магами, но слабенькими, не выше мастера, да и то с натяжкой. Мастер же, как известно, — начальная ступень посвящения, ниже только ученики. Невзрачная троица, вертевшаяся рядом с боссами, явно только начала постигать основы нашего искусства. Какое-то шевеление энергии я в них заметил, но не более того.

Увидел я нечто другое, скрытое даже от магического зрения, не улучшенного специальным заклинанием. В астральном теле этих бедняг поселились паразиты — напасть, давно признанная главной бедой мироздания. Эту информацию мне не пришлось вспоминать, слишком глубоко оно засело в моем сознании. Она означает, кроме прочего, что все пятеро мертвы, хотя бодро суетятся вокруг стола и переговариваются на смутно знакомом языке.

Суету следовало немедленно и жестко пресечь. Пористый материал, наполнявший яйцо, в котором мне так удобно спалось после смерти, был пропитан моей кровью, что означало только одно — я планировал воссоздать собственное тело, используя свою же ДНК. Следовало только найти биомассу в подходящем количестве, вот только сомневаюсь, что она здесь продается в магазинах. Я бы не стал занимать тела других людей, это как минимум неэтично. Зараженные же и вовсе для этой цели не подходили, так что пятерка могла чувствовать себя в безопасности, я просто их убью, не издеваясь над прахом.

Итак, я нуждался в доступе к яйцу, для чего требовалось избавиться от поля. Одно из первых заклинаний, которому учат юных магов — «Постижение сути». Это еще одна разновидность магического взгляда, с его помощью ты можешь вникнуть в суть предмета или механизма. Да-да, другие ветви той же науки — анализ своих и чужих заклинаний. Людей и других разумных существ тоже можно постигать, и нет тут ничего смешного, мы говорим о Взоре, а не о разных глупостях, требующих подходящего времени и места.

Короче говоря, я быстренько вник в суть передатчика, создающего поле. И я все же — дух ветра и молний, так что мне не составило труда вызвать пару-тройку-десяток коротких замыканий. Прибор дожил до почтенного возраста, так что я просто приблизил неизбежное.

Почему-то пятерка не поверила в естественную смерть артефакта, она засуетилась пуще прежнего, лжеученые сгрудились над прибором, пытаясь разобраться в поломке. Я же воспользовался паузой и приказал яйцу закрыться, его половинки послушно схлопнулись. Ура, моя ДНК в безопасности и, счастье-счастье, не успела подхватить заразу, это я бы заметил.

Я рассказывал про постижение сути людей и заклинаний? Еще одна вариация этого прекрасного метода — изучение ментальных следов. Умелый сыщик способен восстановить картину любого происшествия, если оно не случилось слишком давно, и место действия не оказалось «затоптанным» толпой бездельников, делающих вид, что они мыслят. Впрочем, самый опытный маг все равно найдет кончик, потянув за который, раскрутит ниточку.

Я сжег на всякий случай второй прибор, зачем-то охранявший мертвого геккона. Не знаю, это ли послужило последней каплей или же торжественное закрытие каменного яйца, но главарь пятерки, седой красавец, наконец приступил к активным действиям. Я уже заметил, что он, как и его подручный с лишним весом, с ног до головы обвешан побрякушками, отчаянно фонившими магией.

Седовласый достал из нагрудного кармана халата нечто среднее между моноклем и лупой. Сей оптический прибор он вставил в глаз и принялся внимательно оглядывать лабораторию. Мне не потребовалось «вникать», чтобы распознать артефакт, заменяющий магическое зрение. Какие же все-таки здесь собрались неумехи! «Взор» — главное и базовое заклинание, которым обязан владеть самый последний и нерадивый ученик. Заменять его протезом — значит расписываться в профнепригодности.

Тем не менее, этот неумеха мог доставить мне серьезные проблемы в моем нынешнем, почти беззащитном, состоянии. От греха подальше я нырнул под стол, на котором покоилась ящерка Андрес. Как я и ожидал, руны с обратной стороны столешницы экранировали мой собственный, очень легкий фон.

Седовласый обвел взглядом пространство вокруг стола, выставил перед собой руку с завидным набором перстней на холеных пальцах. Одно из колец стрельнуло довольно неприятным импульсом, в котором смешались стихии воздуха и огня, — главарь испепелил ни в чем не повинный сгусток магического шлака, коего в лаборатории скопилось в изобилии. Попадись я сам под горячую руку — мне бы не поздоровилось.

Монокль он передал ученице — милой стройной девушке со светлыми волосами, собранными в пучок на затылке. Милой, конечно же, она была при жизни, которой ее лишил паразит. Блондинка прижала оптику к левому глазу и, прищурив правый, продолжила сканировать лабораторию. Остальные вернулись к яйцу, пытаясь расковырять его скальпелем — тоже, конечно, непростым, отмычкой для магических замков, не способной, однако, преодолеть защиту, нанесенную на камень.

Убедившись, что все при деле, и контролируя «краем глаза» (в моем случае — иносказательно) блондинку с моноклем, я вылетел из-под стола, приступив к более подробному изучению пространства.

Лаборатория располагалась под землей, и в самом начале обнаружился единственный выход — железные двери с электрическим управлением. Я нашел парочку свежих ментальных следов, которые показали мне, что эти двери ведут к лифту. Ничего экзотического: все цивилизации создают подъемники либо на магической, либо на электрической тяге.

Блондинка пользовалась им совсем недавно. Для доступа она использовала специальную карточку, пришпиленную зажимом к халату. Мне было важно понять, куда именно она ее прикладывала. Я уже говорил, что статус духа ветра и молнии позволяет мне близко «дружить» с электричеством и соответствующими приборами. Несколько раз воспроизведя в памяти картину, как блондинка открывает проход, и какие сигналы передаются при контакте карточки с приемным устройством, я разработал заклинание, обманывающее систему распознавания.

Призрак способен колдовать не хуже, а на самом деле даже лучше живых магов. Проблема одна: внутренних хранилищ энергии у нас нет, приходится пользоваться всем, что найдется под рукой. Кормиков я создал, зачерпнув немного энергии у защиты яйца. Сейчас они с собратьями «нажрали» немало, но вскоре, оставшись без работы, растеряют запасы и исчезнут. Пока не стало поздно, я воспользовался ими, чтобы создать иллюзию пропуска.

Подумав, что у разных членов команды может быть разный уровень доступа, я поискал и обнаружил свежий след толстяка — и создал копию его карточки «для коллекции». Хотя на самом деле мне не нужен был никакой пропуск. Преимущество бытия призраком: я мог проходить сквозь стены, если они, конечно, не защищены от подобных проникновений. И хотя я уже мог открыть двери по-человечески, шум привлек бы хозяев, а я пока не собирался их тревожить. Поэтому просто шагнул в кабину.

Внутри она была скучно отделана металлом. На щитке обнаружились три кнопки: «0», «-1» и «-2». Цифры в этом мире использовались универсальные — такие же, как и во всех человеческих и эльфийских мирах метрополии. Хоть с этим не пришлось разбираться. На крохотном табло под потолком светилось «-1». Наружу выбираться я пока не хотел, поэтому просочился этажом ниже.

Призраки не ощущают запахов. «Взор», с одной стороны, не имеет отношения к зрению — несмотря на терминологию, он скорее заменяет обычное зрение, невозможное из-за отсутствия у призраков глаз. Такая же странная история со слухом: ушей нет, но «Взор» выручает. А вот с обонянием возникла проблема, которую не смогли решить многие поколения теоретиков и практиков магии, включая вашего покорного слугу.

Чуть ли не в первый раз в жизни я порадовался этому. На минус втором этаже располагался зверинец, и, судя по состоянию клеток, их убирали в последний раз… никогда. Страдали здесь самые разнообразные животные. Каждому зверю подсадили паразита, и все они отлично прижились. Я догадался, что именно поведение зараженных зверей изучала пятерка в белых халатах.

Меня заметили только кошачьи — крупные и опасные хищники, заметавшиеся в клетках в тщетном желании добраться до моей несуществующей глотки. Я опознал леопарда, тигра и рысь. Остальные жертвы вивисекторов меня не видели и не ощущали, но, подхватив кошачью истерику, разволновались не на шутку.

Пролетев мимо длинного ряда клеток, я в самом конце зоопарка нашел островок покоя в разыгравшемся безумии. В крупном вольере замер странный, но смутно знакомый мне зверь — похожий на грубую, массивную и бронированную версию единорога (их я встречал в разных мирах в изобилии). Когда-то, невероятно давно, я точно встречал этого мощного красавца. Остановившись, чтобы рассмотреть такое чудо природы, я вдруг получил от памяти подарок: из омута всплыло слово «носорог».

Зверь был очарователен: сильный, неуклюжий, чем-то неуловимо похожий на меня. Ему, конечно, тоже внедрили паразита, но красавец не поддался. Он и сейчас тратил последние силы, сопротивляясь агрессору, но пока держался. Энергии вокруг клубилось много; зачерпнув ее, я сделался видимым. Используя подтянувшиеся познания в ментальной магии, я начал транслировать зверю идею помощи — но с условием временного занятия его тела. Да, я мог изгнать паразита на этой стадии, но только изнутри.

Носорог посмотрел на меня грустно, кивнул почти по-человечески и открыл разум. Я не медлил. Схватка с паразитом по сути — состязание «воля против воли». Мой боевой единорог долго выдерживал натиск на одном упрямстве. Теперь же, став соседями по черепной коробке, мы вышвырнули агрессора из тела, как пробку из взболтанной бутылки игристого. Паразит бесславно сгинул.

Зверь вздохнул с облегчением… и умер. Фигурально выражаясь — у меня на руках. Так, неожиданно для себя, я вдруг стал носорогом.

У носорога плохие зрение и слух, но при его росте и весе это проблемы окружающих. Мне он определённо нравился — и не только внешне, но и, так сказать, «в управлении».

Прежде чем обживать новое тело, требовалось обеспечить покой. А для этого — как минимум зачистить зараженный зоопарк. Этим мы с тяжеловесом и занялись. Я выпустил его «поиграть» с хрупкими соседями, направив к стенке вольера, где метался крупный медведь, охваченный паникой. Конечно, клетки строились с расчётом на то, что обитатель не сбежит. Требовалось применить магию.

Достичь желаемого можно разными способами. Проще всего, конечно, открывать портал перед стенкой с выходом сразу за ней. А дальше — просто затоптать соседа, что при нашем весе, как уже сказано, гарантирует мгновенный летальный исход.

Можно создать перед носорогом магический аналог бульдозерного ножа с отвалом. Кинетическая энергия у моего бегущего увальня увеличится примерно в сотню раз, размажет и решетку, и соседа в кашу.

Есть еще фокус с переносом, но перемещать мы будем не себя, любимого, а препятствия, на которые натолкнется тот же бульдозерный нож. Например, метра на два вперед по ходу, или назад, без разницы.

Подумав, я выбрал второй вариант. Да, он требовал много энергии, но в лаборатории её витало в избытке, пусть и в виде шлака; я умел достигать многого малыми средствами, что особенно актуально для призрака; носорогу ещё только предстояло развить энергетические каналы — пока его тело почти не помогало в магии.

Итак, мой симпатичный «бульдозер» с невидимым ковшом ринулся в атаку, разгоняясь с каждым шагом. Через полминуты наша сторона коридора оказалась впрессованной в стену. Благо, подземный комплекс окружала нетронутая глина с камнями — проломить её не удалось.

Я не учел инерцию увальня: мы лихо впечатались в стену — сначала рогом, потом лбом. Ничего страшного! Возможно, бодание валунов было любимым развлечением носорога, мы даже не охнули. От «живности» на пути не осталось и мокрого места.

Пришла пора другой стороны коридора. Простите, друзья-звери, вините уродов, вас заразивших. Ну и мою бесчувственность, выработанную за века. Так, а в противоположенном от лифта конце стена не глухая, мы лихо ее проломили. А я — везунчик, нашел именно то, что мне требуется для ритуала, а именно душ, вмонтированный в потолок, а под ним даже не ванная, а небольшой бассейн, в котором свободно разместится мой здоровяк.

Позади заворчал лифт. Кто-то из пятерки все же обратил внимание на бардак, что творился у них под ногами.