Мечников. Том 11. Свет разума

Глава 17

— Сектанты уже предпринимали попытку убить меня. И не один раз, — произнёс я. — Причём в последний раз бросили на меня все силы. Так что я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, Виктория. Они меня и не пытались поймать. Почти каждая наша встреча заканчивалась их попыткой прикончить меня.

— Это вы про тот случай с тем восставшим из мёртвых магом крови Ожеговым? — уточнил Кастрицын. — Зараза… Как же мне хочется пересечься с этим подонком и отомстить ему за то, что он заставил меня поднять руку на нашего государя!

— Ожегов? — переспросила Мансурова. — Я видела его. И слышала, как он переговаривается с верховным некромантом. Вы всё неправильно поняли, Мечников. Если вас и пытались убить, то только те сектанты, которые не понимали, кто перед ними стоит. Ожегову тоже влетело за ту выходку. Даже несмотря на то, что он ходячий труп, некромант каким-то образом заставил его почувствовать боль.

А ведь точно… Мы тогда со Святославом Березиным чудом отбились от сектантов и уже приготовились к схватке с самим Ожеговым, но маг крови почему-то отступил. Я заметил, как он переговаривался с кем-то. Видимо, у него с верховным некромантом есть особая связь. И предводитель церкви некротики приказал Ожегову меня не трогать.

— Вы правы, Виктория, — кивнул я. — Сектанты на меня нападали только в том случае, если я стоял у них на пути. И однажды им пришлось отступить, чтобы не затевать со мной битву, в которой я рисковал погибнуть. Хотите сказать, что вам известно, почему они так поступили?

— Да, — кивнула Мансурова. — Когда Аркадия забирали, чтобы принести в жертву, некромант осматривал и меня. Он решил отложить меня на потом. На другой ритуал. Поэтому мне и повезло сбежать оттуда живой. Именно тогда я и услышала их разговор. Некромант говорил, что вас нужно оставить напоследок — для важнейшего жертвоприношения. Они внимательно следят за тем, как вы наращиваете свою силу. Вы для них как скот, Мечников. Как свинья, которая должна пойти на убой. Только свинья ещё недостаточно отъелась. Им известно, как быстро растёт ваша лекарская сила. Похоже, они дожидаются, когда вы нарастите десять витков.

— Десять⁈ — хором воскликнули Роман Кастрицын и Артур Мансуров.

Так им даже количество моих витков известно⁈ Интересно, откуда у сектантов такая информация. Я об этом не распространяюсь, а точное количество витков один лекарь может увидеть у другого только при непосредственном контакте. На моей памяти был всего один случай, когда я позволял лекарю просматривать состояние моих витков.

И этим лекарем был моя дядя — Олег Мечников. Только этот контакт произошёл почти год назад. И на тот момент у меня было всего лишь два витка. Один прямой и один обратный.

Похоже, у церкви некротики есть другой способ сканирования витков. Либо же у них есть хорошие информаторы, о которых я не догадываюсь. Но последний вариант крайне маловероятен. Даже никто из близких мне друзей не знает уровень моей силы. Если предположить абсолютно абсурдный вариант, что Синицын или Сеченов являются предателями, то и в этом случае ничего не выйдет. Они не обладают информацией о моей силе.

И ведь они чертовски близки к своей цели. На данный момент у меня уже девять лекарских витков и семь обратных. Теперь даже в случае острой необходимости мне нельзя перемещать лишний виток из обратного в прямой.

Хотя, судя по всему, им такой не подойдёт. Если уж они знают о количестве моих витков, то, скорее всего, догадываются о том, что я умею их перемещать. Но им нужен настоящий. Полученный естественным путём.

Вопрос только в том — для чего?

— А сектанты не упоминали, для какого ритуала я им нужен? — поинтересовался я.

— Этого мне узнать не удалось. Но, как я поняла из их слов, ваше участие в ритуале доведёт их план до конца. Они чего-то добьются. И почему-то мне кажется, что тогда бороться с ними будет уже слишком поздно, — объяснила Виктория.

Проклятье… А я ведь даже не мог замедлить рост витков. Не могу избавиться от них, так как теперь они часть моего организма. Их дальнейший рост неизбежен. Моими лекарствами и аппаратами пользуются во всей Российской Империи. Даже если я вдруг решу полностью прервать свою лекарскую деятельность, запрусь где-нибудь в одинокой хижине посреди глухого леса — клятва лекаря всё равно продолжит награждать меня за то, что я развиваю медицину уже имеющимся вкладом.

Напрашивается вариант — остановить производство и прекратить продажи всего того, что я успел создать. Но и это не поможет. Тогда сектанты рано или поздно выследят меня и атакуют. Вынудят последовать второму завету клятвы лекаря — бороться с некротикой. И я всё равно получу этот злополучный десятый виток.

Теперь процесс необратим. Само моё существование несёт потенциальную опасность для жителей Саратова. Остаётся только один вариант.

Одолеть секту до того, как я достигну вершины своего развития.

— Это — очень важная информация, Виктория, — кивнул я. — А теперь расскажи нам, где они скрываются. Кстати, как тебе вообще удалось сбежать от них?

— Как выяснилось, не все сектанты — это безумные фанатики, — ответила она. — Оказались среди этих заблудших людей и те, кто вскоре пожалел о своём решении. Один мужчина сжалился и выпустил меня из клетки. Только я готова поклясться, что после этого его постигла участь куда страшнее смерти. А касаемо их местонахождения, Мечников, здесь всё донельзя просто. Всё это время они были у всех на виду.

— Только не говори, что они в ордене лекарей сидят, — усмехнулся Кастрицын. — Вот бы я посмеялся над иронией судьбы!

— Вы недалеки от истины. Их логово находится под старым кладбищем, — ответила Виктория.

— Да быть того не может! — удивился Кастрицын. — Но ведь это кладбище охраняется орденом. Некроманты не смогли бы туда пройти.

— О чём речь? — спросил я. — Что это за кладбище?

— Неудивительно, что вы не в курсе, Алексей Александрович. Ему уже очень много лет, — сказал Роман Васильевич. — Там уже однажды проходил один нечестивый ритуал, который забрал сотни жизней. Это произошло ещё до моего рождения. Земля там настолько пропиталась некротикой, что её даже лекарской магией искоренить не смогли. В итоге орден принял решение оцепить кладбище. И лекари должны дежурить там по сей день.

— Лекари? — усмехнулась Виктория. — Это вы про тех господ, которые стоят около входа, как истуканы, и даже не обращают внимание на то, что происходит прямо под их ногами? Не знаю, что с ними случилось. Но с недавних пор они уже точно не работают на орден. Либо им промыли мозги, либо подкупили. Иного объяснения у меня нет.

— А может быть, Лазарев и Вебер тоже служат некромантам? — предположил Кастрицын. — Что думаете, Алексей Александрович?

— Вряд ли это так. Эти два болвана служат только своей жажде денег. Я знаю, откуда они появились и какова их история. Нынешнее руководство ордена лекарей просто решили плюнуть на некротику, потому что биться с ней слишком дорого, — объяснил я. — Кроме того, церковь некротики появилась ещё до их появления в Саратове. При Всеволоде Углове. А Всеволод Валерьевич был хорошим главой. Он бы не стал сотрудничать с некромантами.

— Значит, решено, — заключил Кастрицын. — Я завтра же выдвинусь туда.

— Куда? На старое кладбище? — оторопел я. — Роман Васильевич, вы чем руководствуетесь? Хотите поскорее присоединиться к своим покойным соратникам? Или же планируете пополнить ряды нежити?

— Но я не могу сидеть на месте! — возмутился он. — Раз мы обладаем этими знаниями, значит, должны что-то предпринять! Нельзя же бросать город на произвол судьбы.

— Я разделяю ваше рвение, господин Кастрицын, но действовать нам придётся вместе. Понадобится большая команда. У меня есть несколько человек на примете, но даже их будет недостаточно. Мы даже не знаем, сколько в этой «церкви» людей!

— Чуть больше сотни, Алексей Александрович, — тут же ответила Виктория. — А от силы их верховного некроманта даже мне стало не по себе. Этот трухлявый доисторический старик сам того и гляди развалится от своего могущества.

— Именно, — кивнул я. — И ещё не стоит забывать про Анатолия Ожегова. Маг крови невероятно опасен. Мне доводилось биться с ним всего один раз, но я уверен, что он без труда может положить целый отряд лекарей, которые не умеют пользоваться повреждающей магией.

Мы с Кастрицыным одновременно уставились друг на друга, поскольку пришли к одному и тому же выводу. Я понял по взгляду старого охотника, что он думает о том же, о чём и я.

Верно. Несколько месяцев назад Роман Васильевич научил меня пользоваться скрытыми лекарскими каналами. Так называемым «перелечиванием». Это хорошая альтернатива обратному витку. Если обучить ей того же Синицына и других лекарей, которые согласятся пойти вместе с нами против церкви некротики, тогда нам гораздо проще будет одолеть Анатолия Ожегова.

— Я понял, что вы имеете в виду, Алексей Александрович, — кивнул Кастрицын. — Приводите доверенных людей — и я обучу их.

— Господа! — встрял в нашу беседу Артур Мансуров. — Признаюсь честно, я сильно шокирован всем, что мне пришлось услышать. Но вы можете рассчитывать и на мою помощь тоже. Род Мансуровых встанет на вашу сторону в этом нелёгком деле.

— Благодарю, Артур, но это явно глупая затея, — произнёс я.

— Как это? Почему? — растерялся он.

— Мансуровы из других городов на помощь мне ни за что в жизни не придут, — произнёс я. — А в Саратове Мансуровых всего два человека. Вы и Виктория. Студент четвёртого курса и преступница, которой мы только что запечатали магию. Студентами мы рисковать точно не станем.

— Согласен с Алексеем Александровичем, — кивнул Кастрицын. — Это очень плохая затея.

— Тогда я поддержу вас своими войсками. В моём гарнизоне чуть больше пятидесяти человек. Я — граф, поэтому не нуждаюсь в чьём-либо одобрении моего решения. Если я пошлю своих людей штурмовать кладбище, они, по крайней мере, смогут взять на себя сектантов, не обладающих магическими способностями, — произнёс Артур.

И ведь не поспоришь. Идея и вправду хорошая. Нам в этом деле любые союзники пригодятся. И высказывание Мансурова натолкнуло меня на ещё одну мысль. Есть ещё один человек, который может нас поддержать обычной армией.

Старина «Токс». Он же Евгений Балашов. У него в подчинении целый город, и я уверен, что всегда смогу рассчитывать на его поддержку.

— Вот только есть один нюанс, — произнёс я. — Если мы начнём собирать войска посреди Саратова, это заставит князя Игнатова напрячься. Придётся переговорить и с ним.

— Ага, — хмыкнул Кастрицын. — Вот только старое кладбище принадлежит не Игнатову, а ордену лекарей. И стоит вам сообщить ему об этом, как он сразу же передаст эту информацию в орден. А Лазарев и Вебер с большим удовольствием загубят на корню всю нашу операцию.

— Тогда на этом стоит прерваться, — взглянув на часы, произнёс я. — Сейчас мне нужно отбыть в госпиталь, иначе верхушка ордена загубит на корню меня самого. Время ещё есть. Десяти прямых витков я пока что не накопил, а когда накоплю — так просто в руки сектантам не дамся. Нам нужно подготовиться. А к вам, Роман Васильевич, я загляну в ближайшее время, чтобы обсудить дальнейший план действий, — я перевёл взгляд на Артура Мансурова и добавил: — А вас, Артур, я настоятельно прошу молчать обо всём, что вы сегодня услышали. Вашей помощью мы воспользуемся, но позже. Я сообщу, когда она нам понадобится.

Артур кивнул, а затем приказал своему извозчику нас подвезти. Добравшись до госпиталя, я поднялся на третий этаж и по привычке чуть не влетел в кабинет Разумовского.

Только теперь этот кабинет ему уже не принадлежал. На двери висела табличка с надписью: «Швецов Антон Степанович. Главный лекарь».

Швецов, значит? Что ж, не стану относиться к этому человеку предвзято. Кто знает? Может, он окажется хорошим лекарем. Но что-то я сомневаюсь, что Лазарев мог поставить кого-то, кто будет приносить пользу, а не деньги.

Проклятье… Сразу видно, что глава ордена совершенно не разбирается в управлении персоналом. Я ведь был когда-то главным врачом, поэтому на своём опыте знаю, что деньги и польза на графиках взаимно дополняются. Хороший врач, стремящийся помогать людям, может прекрасно пополнять бюджет клиники.

Но ведь сложные пути мало кому интересны!

Я дёрнул дверь, но та оказалась закрыта. Вот оно как, значит? Главный лекарь допоздна не засиживается.

— А вы что думали, Алексей Александрович? — будто прочитав мои мысли, произнёс появившийся за моей спиной Александр Иванович Разумовский. — Рассчитывали, что он будет тут сидеть допоздна, как я? Нет-нет, таких дураков в Саратове вы больше не найдёте.

— Рад видеть вас, Александр Иванович, — улыбнулся я. — Уж простите, что заставил ждать. Сейчас наверстаем.

— Ещё как наверстаем! — воскликнул Разумовский. — Константин привёз срочного пациента. Какого-то графа, если я правильно понял. Так что пойдёмте в палату. У меня уже магические каналы зудят. Я один не справлюсь.

Приятное всё-таки чувство — снова работать бок о бок с Разумовским. Вроде прошло всего лишь несколько дней, а меня уже начало тянуть к госпиталю. Ну как тут сдерживать рост своих витков? Это же просто невозможно!

Но особенно я рад видеть Александра Ивановича в хорошем настроении. Значит, ещё не упал духом из-за потери своей должности.

Ничего, мы её вернём. Это дело не быстрое, но у нас точно всё получится.

Мы с Разумовским вошли в палату к ещё не осмотренному пациенту. На кушетке лежал раскрасневшийся крупный мужчина. Его густые усы трепыхались от беспокойного дыхания.

— Ну наконец-то… — простонал он. — Уважаемые, сделайте что-нибудь поскорее. Я же сейчас уже всё… — он сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь восстановить дыхание, но ничего хорошего из этого не вышло. Одышка всё равно сохранилась.

На столике около кушетки лежали документы пациента.

«Виталий Николаевич Фадеев». И в самом деле граф. Важный пациент. Если не ошибаюсь, он заправляет северо-восточной частью Саратовской губернии.

— Рассказывайте, Виталий Николаевич, с чего начал развиваться приступ? — надевая на его руку манжету тонометра, спросил я.

— Да на ровном месте… — ответил он. — Ужинал спокойно со своим гостем из соседней губернии. Даже не выпивали на этот раз. Всё по трезвому. Под конец вечера меня и прихватило. Страх возник неописуемый, будто меня вот-вот кто-то убить должен! Вырвало несколько раз, живот разболелся — колики начались. Потом сердце заколотилось как бешеное, дышать стало нечем, а теперь ещё и голова раскалывается…

— Давление сто восемьдесят на сто, — заключил я. — И пульс уже выше сотни.

— Гипертонический криз? — предположил Разумовский.

— Имеет место. Но это — явно не основной диагноз. Уж больно меня смущает реакция желудочно-кишечного тракта.

Рвота от высокого давления может быть из-за раздражения головного мозга, но боли в животе сюда не вписываются. Возможно, с животом связан сопутствующий диагноз. Но есть вероятность, что одно вытекает из другого.

— Что сегодня ели и пили? — спросил я.

— Да… На ужин был стейк. Сыр, фрукты — ничего особенного, — произнёс Фадеев. — А пили этот напиток новомодный… Как его там? Кофе? Да, кофе! Приятель привёз из-за границы.

— Сколько кофе выпили? — уточнил я.

— Да пока не напился. Кружки четыре, наверное, — ответил он. — Ой, а что это там летает?

Граф затрясся и указал пальцем на потолок. Разумовский поднял голову, но ничего там не обнаружил. Я даже проверять не стал — всё и так очевидно. Отравление кофеином. Нечасто с таким приходится сталкиваться, но у тех, кто не знает меры, такое и вправду бывает.

Проблема не только в давлении и раздражении пищеварительного тракта. У пациента могут начаться галлюцинации. А точнее — уже начались.

Не успел я приступить к лечению, как дверь за нашей спиной распахнулась. К нам зашёл неизвестный мне мужчина и тут же заявил:

— Вон из палаты! Господином Фадеевым буду заниматься я. Не доросли вы ещё, господа, чтобы графов лечить.

А-а… А вот и сам главный лекарь Швецов. Хорошее же первое впечатление он о себе составил. Я не сторонник насилия.

Но мне уже хочется ему врезать.