Меткий стрелок

Глава 25

Нашу помолвку мы решили хранить в тайне. Не дай бог узнает тетя Элеонора, раззвонит всему городу. И начнется…

Хуже всего дела обстояли с Артуром. Он вился вокруг нас словно муха, выпытывая почему у Маргарет заплаканные глаза и почему она вернулась с прогулки какая-то «не такая». То плачет, то улыбается. Пришлось опять отвлекать парня. Взял его с собой на новые испытания шхуны. На сей раз тестировали не машину и не паруса — мореходность. Загрузили судно максимальным весом, вышли в реку после обеда. Погода была ветреная, но волна умеренная, качка ощущалась слабо.

Паровая машина мерно пыхтела, выпуская клубы белого пара, который тут же таял в свежем воздухе. Несмотря на груз, шхуна шла по широкой глади Уилламетт легко, послушно отзываясь на повороты штурвала. Я стоял на мостике рядом с Финнеганом, и чувство удовлетворения наполняло меня. Вот она, моя «Дева», моя надежда, мой путь на Север.

— Чувствуете, мистер Уайт? — Калеб дал длинный гудок. — Она живая! С характером. Любит твердую руку.

На палубе, крепко вцепившись в леера, стоял Артур. Его глаза горели восторгом, парень был на седьмом небе от счастья. Сбежать от скучных учителей, от уроков и поучений Элеаноры сюда, на широкую водную гладь — это же прямо как получить выигрышный лотерейный билет.

После наших совместных тренировок в парке парень и так признал во мне авторитет, ходил хвостом — теперь же он жадно впитывая все, что касалось морского дела.

— Дядя Итон! Капитан! Можно мне попробовать? — взмолился Артур, когда мы отошли достаточно далеко от порта.

Финнеган посмотрел на меня вопросительно. Я кивнул.

— Давай. Только осторожно. Это тебе не игрушка.

Артур встал к штурвалу, его руки легли на отполированное дерево. Лицо стало серьезным, сосредоточенным. Под руководством Калеба он сделал несколько поворотов. Шхуна послушно легла на новый курс. Щеки Артура раскраснелись от гордости и волнения.

— Получается! — выдохнул он. — Это… это великолепно! Дядя Итон! Я хочу стать капитаном.

Я улыбнулся. Мальчишка был счастлив. Может быть, именно такие моменты и делают жизнь настоящей.

Пока Артур, под бдительным присмотром второго помощника, молодого рыжего ирландца Шона Падрейга, наслаждался управлением, я решил познакомиться поближе с остальным командным составом.

Боцманом оказался пузатый Генрих Фогель — выходец из общины немцких переселенцев, лет пятидесяти, коренастый, с обветренным красным лицом, громовым голосом и руками, похожими на кувалды. Видно было, что дисциплину он держит железную, и команда его побаивается, но уважает.

— Старая школа, — шепнул мне Финнеган. — Прошел огонь, воду и портовые кабаки. Надежный, как скала, если не давать ему спуску на берегу. Там идет вразнос. Может в запой уйти, устроить массовую драку. Я с ним ходил в пару рейсов, однажды пришлось выкупать из полицейского участка. Свернул пару челюстей.

Главный механик, Натаниель Бент, был полной противоположностью боцману. Сухопарый, молчаливый, с вечно хмурым лицом и руками, перепачканными мазутом. Он жил в своем машинном отделении, среди лязга металла и шипения пара, относился к паровой машине как к живому существу и терпеть не мог дилетантов.

— Золотые руки, — заверил меня Калеб. — Машину знает лучше, чем жену. Если уж он скажет, что все в порядке, значит, так оно и есть. Но есть насчет него кое-что, что вы, мистер Уайт, должны знать.

— Что же?

— Он южанин. Да и еще и католик.

Капитан сказал это с таким подтекстом, будто у нас на Деве работает иностранный шпион. Больше тридцати лет прошло со времен окончания гражданской войны, но нет, предрассудки продолжают жить в головах жителей северных штатов.

Первый помощник, Ларс Хансен, оказался высоким, светловолосым норвежцем лет сорока. Спокойный, немногословный, с цепким взглядом голубых глаз. Он отвечал за навигацию и груз. По всему было видно — человек основательный, на которого можно положиться. Его первым собеседовал я. Как узнал, что моряк обошел весь Север — тут же сделал стойку. Калеб пообщался с норвежцем, выпил с ним несколько пинт пива в портовом пабе, тоже дал добро.

Я познакомился с коком, палубными матросами и даже толкнул небольшую речь — нас ждет светлое будущее, вы стоите у истоков огромного успешного бизнеса, который войдет в историю… Вроде бы проняло.

Я переговорил с каждым из членов команды, стараясь показать, что я не просто владелец, выложивший деньги, но человек, который понимает суть дела, доверяет профессионалам. То есть не самодур, ведущий корабль на рифы. Кажется, первое знакомство прошло успешно. Матросы смотрели на меня с уважением, смешанным с любопытством. Молодой судовладелец с репутацией меткого стрелка и загадочным прошлым — чем не тема для разговоров в кубрике?

Вернувшись на мостик, я сам встал к штурвалу. Финнеган давал короткие команды, объяснял особенности управления шхуной. Я чувствовал, как судно живет под моими руками, как отзывается на малейшее движение. Ощущение контроля, власти над этой махиной из стали слегка пьянило.

Мы вернулись в порт ближе к вечеру. «Дева» встала у причала, готовая к погрузке, на берегу нас уже ждал Гудвин. «Волшебник» уже был посвящен в некоторые детали плана, но без конкретики про золото Клондайка.

— Ну как, мистер Уайт? — Гудвин пожал мне руку, его глаза внимательно изучали шхуну. — Довольны своей покупкой?

— Более чем, Билл. Отличное судно. Крепкое, надежное. Понемногу учусь управлять. Швартовка, конечно, сложновато дается. Но буду еще пробовать.

— Вот и славно. — Он понизил голос. — Слушайте, Итон, есть разговор. Деликатный.

Мы отошли в сторону от шума портовой суеты.

— Вижу, вы серьезно настроены на этот ваш Север. Дело рисковое. Там не только льды и штормы. Там люди дикие. И белые, и краснокожие. А когда дело пахнет деньгами… или тем, что на них можно купить… жди беды. Бандиты, грабители… Да и просто отчаявшиеся старатели могут натворить дел.

— Я знаю, Билл. Потому и команда подбиралась соответствующая. И оружие у нас будет.

Про банноков и снайперки я ему не рассказывал — пока еще рано. Надо проверить «волшебника» в деле.

— Оружие — это хорошо. Но иногда револьвера и винтовки мало. Нужна… мощь. Чтобы отбить охоту связываться. — Гудвин хитро прищурился. — Слышали про пулемет Максима?

Я задумался. Вроде бы Хайрем Максим несколько лет назад сделал удачную модель, но деталей я не помнил.

— Так вот, — продолжал Гудвин. — Недавно в Портленд завезли пару штук. Спросом они не пользуются — лежат на складе у одного моего знакомого торговца оружием. Пылятся. Я мог бы… договориться. Один экземпляр для вас.

— А это вообще законно?

«Волшебник» засмеялся.

— За деньги в Штатах все законно. Договорюсь.

— Сколько? — спросил я коротко.

— Дорого. Тысяча сто. Плюс боеприпасы. Но, думаю, оно того стоит — видел демонстрацию, как он стреляет.

Я задумался. «Максим» создавал серьезную брешь в моем бюджете. Да и сам Гудвин мне обошелся не дешево. Его дом тоже пробил дыру в финансах. Если, я решусь на пулемет — о втором судне до следующего года можно будет позабыть.

Но Гудвин был прав. Безопасность превыше всего. Особенно когда речь идет о золоте.

— Хорошо, Билл. Договаривайтесь. Я беру.

На следующий день мы с Гудвином отправились на окраину города, в неприметный складской район. Нас встретил торговец — полный мужчина с хитрыми глазками по имени Смит. Он провел нас вглубь огромного, заставленного ящиками склада. В дальнем углу, под брезентом, стоял он.

Пулемет Максима. На треножном станке. Вороненая сталь, медные детали, сложный механизм. Рядом — ящики с патронами в холщовых лентах. Выглядело внушительно и зловеще.

— Вот, джентльмены, — Смит с гордостью похлопал по кожуху ствола. — Оригинальный «Максим», модель 1895 года. Калибр.303 British. Скорострельность — до шестисот выстрелов в минуту. Надежная машина. Смазать только надо.

Он показал нам, как заряжать ленту, как взводить механизм, как наводить. Я подержался за рукоятки. Тяжелое, холодное оружие. Оружие массового уничтожения, как сказали бы в моем будущем. Но здесь и сейчас — это был залог выживания.

— Беру, — сказал я Смиту. — Вместе с десятью тысячами патронов. Оплата чеком. Мне нужно, чтобы вы провели пару уроков на стрельбище или в тире для моих матросов. Это возможно устроить?

— За дополнительную плату! — тут же ответил продавец. Какой ушлый. Ладно, раскошелимся.

— Потом доставку на «Северную Деву» организуете? Тихо, без лишнего шума.

— Будет сделано, мистер Уайт, — Смит потер руки.

Мы вышли со склада. Я чувствовал себя странно. С одной стороны — удовлетворение от удачной сделки, от осознания, что моя «Дева» теперь будет защищена. С другой — какой-то холодок пробежал по спине. Я не забыл, как мы стреляли по баннокам из Гатлинга в Джексон Хоуле.

Вечером того же дня я собрал у себя в офисе тех, кто должен был стать моим ближайшим окружением в предстоящем плавании: Джозайю, Сокола, Медведя и Ноко.

— У меня есть для вас новости, — начал я, когда все расселись. — Время пришло. Мы почти готовы. Завтра начинаем погрузку на Деву. Дата отплытия — пятнадцатое марта. Через неделю.

Парни начали переглядываться, Джозайя спросил про груз:

— Лесопилка, продовольствие, в портовых мастерских сделают железные печки, кое-какой инструмент. Виски возьмем побольше, продовольствия. Джозайя, ты готов? Путь будет долгим и трудным — почти два месяца плавания. Правда, вдоль берега, не в открытом океане.

Старый негр посмотрел на меня своими выцветшими глазами. В них не было ни страха, ни сомнения.

— Я готов идти с вами хоть на край света, мистер Итон. Вы мне жизнь спасли, и не раз. И этим краснокожим тоже. — Он кивнул на банноков. — Мы ваше племя.

— А вы? — Я посмотрел на Сокола, Медведя и Ноко. — Готовы? Аляска — это не Вайоминг. Холод, лед, другие люди, другие опасности.

— Мы воины, Итон, — ответил Сокол твердо. — Мы пойдем за тобой. Ты наш вождь теперь. Мы дали клятву.

Медведь и Ноко молча кивнули, подтверждая его слова. В их взглядах я видел решимость и… доверие. Они верили в меня. И я не мог их подвести.

— Хорошо. Тогда слушайте план…

Я рассказал примерный маршрут вдоль по победержью до устья Юкона. Потом объяснил насчет местных индейцев, с которыми нужно будет установить тесные связи. Предупредил, про фронтир — на Аляске нет ковбоев, но револьвер там носит каждый встречный старатель. И охотно пускает его в ход. Пока рассказывал, вспомнил две важные вещи. Надо купить пару рулеток — открою в будущем Доусоне свой салун с казино. И сделать запас больших, донных сетей. В нерест буду запасать рыбу на Юконе. Черт! Тогда надо сразу тащить с собой несколько бочек соли… Одно тянет за собой другое.

Последний вечер в Портленде был отведена для прощания. C обитателями виллы «Флитвуд», где я провел почти полгода, с Маргарет.

Я пришел к ней поздно вечером, когда дом уже затих. Она ждала меня в своей комнате. При свете ночника ее светлые волосы казались золотыми, а глаза — еще больше и глубже. На ней было легкое шелковое платье, которое подчеркивало ее хрупкость.

Мы долго сидели молча, взявшись за руки. Слова были не нужны. Все было сказано раньше — взглядами, прикосновениями, той страстью, что вспыхнула между нами неожиданно и властно.

— Ты вернешься, — прошептала она наконец. Это был не вопрос, а констатация факта.

— Да, Марго. Обязательно.

— Это опасно? То, куда ты едешь?

— Не опаснее, чем горы Вайоминга, — я попытался улыбнуться. — Но я вернусь. Обещаю.

— Я буду ждать. — Она подняла на меня глаза, и в них стояли слезы. — Я буду ждать тебя, Итон. Сколько потребуется. А если не дождусь — поедут вслед за тобой!

Я улыбнулся. Прямо декабристка!

— Мне нужно, чтобы ты позаботилась о Звездочке, — сказал я, чтобы сменить тяжелую тему. — Я не могу взять ее с собой. Она останется здесь, в конюшне.

— Конечно, — кивнула она. — Я буду сама за ней ухаживать. Выезжать ее каждый день.

Она прижалась ко мне. Я почувствовал, как дрожат ее плечи.

— Не плачь, Марго. Все будет хорошо.

Но она плакала. И я целовал ее соленые от слез губы, гладил ее волосы, шептал слова утешения, которые казались банальными и недостаточными. А потом… потом слова снова стали не нужны. Ночь окутала нас своим покровом, скрывая прощальную нежность, отчаянную страсть и горечь расставания. Мы любили друг друга так, словно это был последний раз.

Рассвет застал «Северную Деву» уже на середине реки. Портленд остался позади, растворяясь в утреннем тумане. Мы шли вниз по течению Уилламетт, к ее слиянию с могучей Колумбией, а затем — к океану.

Я стоял на палубе, кутаясь в новое пальто. Ветер трепал поля моей «Федоры», к которой я приделал повязку, чтобы ее не сорвало с головы. Рядом, опираясь на леера, стояли Джозайя и трое банноков. Их лица были непроницаемы, но я видел, как внимательно они всматриваются в убегающие берега, в чужой, незнакомый им мир.

— Ну что, парни, готовы к настоящему морю? — спросил я, стараясь звучать бодро.

Они молча кивнули.

Чем ближе мы подходили к устью Колумбии, тем шире становилась река, тем сильнее ощущалось дыхание океана. Вода потемнела, стала солоноватой на вкус. Появилась волна, сначала небольшая, потом все ощутимее. «Деву» начало покачивать. А потом, когда мы вышли в океан, пошли настоящие волны. Корабль взбирался вверх и падал вниз.

И тут началось. Первым сдал Джозайя. Его лицо позеленело, он едва успел добежать до борта. За ним последовали банноки. Им, привыкших к твердой земле гор и прерий, морская стихия встретила негостеприимно. Морская болезнь скрутила их быстро и безжалостно.

Меня тоже мутило. Не так сильно, как индейцев и негра, но неприятная дурнота подкатывала к горлу, голова кружилась. Я держался, стиснув зубы, глядя на горизонт, где река сливалась с океаном. Паровая машина мерно работала, шхуна упрямо шла вперед, рассекая волны.

К вечеру качка усилилась. Шхуну бросало с волны на волну, палуба ходила ходуном. Мои «горцы» лежали пластом в кубрике, не в силах поднять головы. Я тоже чувствовал себя отвратительно. Меня вырвало. Раз, другой. Я забрался в свою каюту, рухнул на койку. Казалось, этому кошмару не будет конца.

Не знаю, сколько я провалялся в полубессознательном состоянии. День смешался с ночью. Я почти ничего не ел, только пил воду, которую приносил кок — пожилой китаец Чэнь, невозмутимый, как Будда. Он же по моей просьбе присматривал за Джозайей и индейцами, давая им какие-то свои отвары.

Наконец, на третий день пути, я почувствовал, что качка стала меньше, а тошнота отступила. Голова прояснилась. Я выбрался на палубу. Солнце светило ярко, сильный ветер надувал паруса — Финнеган решил экономить уголь. Океан вокруг был бескрайним, темно-синим, с белыми барашками волн. Воздух был свежим, соленым, пьянящим.

Я добрел до мостика, взял биноколь. Ан нет, океан не бескрайний. Виден берег справа. Финнеган стоял возле штурвала, попыхивая трубкой.

— Ожили, адмирал? — усмехнулся он, увидев меня.

— Почти, Калеб. Где мы?

— Прошли Асторию еще позавчера ночью. Мыс Разочарования остался по правому борту. Вчера миновали Уэстхейвен. Ночью прошли мимо Порт-Ренфру на острове Ванкувер. Идем вдоль побережья на север. В пути уже трое с лишним суток. Как ваши орлы?

— Лежат. Но вроде получше. Чжоу говорит, скоро оклемаются.

— Ничего, море — лучший лекарь. Через пару дней будут бегать по палубе как заправские матросы. Привыкнут. — Он выпустил клуб дыма.

Я вышел на палубу подальше от табачного геноцида, глубоко вдохнул соленый воздух. Да, это была свобода. И опасность.

В этот момент снизу, из трюма, донесся какой-то шум, крики. Потом на палубу выскочил боцман Мёрфи. Лицо у него было взволнованное.

— Капитан! Мистер Уайт! Там это… Мы в трюме… среди ящиков с провизией… нашли…

Он задыхался, пытаясь подобрать слова.

— Что нашли, Мёрфи⁈ Говори толком! — рявкнул Финнеган.

Ответ не потребовался. Моряки вывели на палубу бледного, с кругами под глазами Артура.

— Корбетт!! — закричал я — Да как то⁈

— Извините, мистер Уайт — парень опустил голову — Я очень хочу с вами на Аляску!

Конец 1- тома. Начало 2-го тома уже на АТ, жмите на кнопку =