Мушкетёр

Глава 4

6

Главарь банды укатил на коне в город, его банда так же рассосалась, (может староста припахал для работ на своем хуторе за кормежку), кроме конвоира, что сидел на чурбаке подле подвального люка и скучал. Он пытался зацепиться языками с обитателями особенно с женской частью, но тем было не до разговоров, рабочий день в самом разгаре, так что все усердно впахивали. Может кто-то и хотел бы поболтать, но староста зорко следил за тем, чтобы никто не отлынивал от работы и прикрикивал на филонящих.

– Давай-давай, пошевеливайся… и ты не задерживайся… не спи – замерзнешь!

От скуки конвоир даже решил поболтать с пленником.

– Эй, – постучал он по люку, – не окочурился там еще?

– Не-эт… – ответил почти сразу Андрей.

Молчать и строить из себя партизана он посчитал глупым. Ему требовалась информация и этот Николка ее мог дать, для чего требовалось чтобы он болтал как можно больше для чего в свою очередь направлять его болтовню в нужное русло. Благо челюсть похоже все-таки не сломана и какие-то звуки можно издавать без неприятных для себя последствий.

– Так кто ты таков-то? Звать тебя как?

– Андрэй… Гх-адов…

– Адов?! Гадов?!

– Г-радов.

– А-а… а то послышалось невесть что… Гадов! Ха-ха! – засмеялся конвоир. – Так чего на болоте делал, раз ты не тот тать за кого тебя приняли? Сбег от кого?

Андрей над этим уже успел подумать и пришел к не слишком приятным выводам. А именно к тому, что выдать себя за свободного не получится. Документы нужны. Нет документов, скажем в болоте утопли, то нужно назвать место, где родился, где тебе документы делали с правом перемещения по территории и выяснится, что нигде он не отмечен. Все это легко и достаточно быстро проверяется.

«Могут принять за беглого татя, не того, что с рваным ухом, а какого-нибудь другого. Мало ли беглых татей на Руси? – думал Градов. – Фотографий нет, так что обязательно попаду под чье-нибудь описание. И хорошо если просто «снова» закуют в колодки и отправят по этапу в Сибирь, а могут ведь и чего похуже сделать. Вроде бы пойманным бегункам ноздри рвали и каленым железом тавро со словом «вор» на щеках или лбу делали. И даже если нет, то шкуру на спине обязательно исполосуют».

Подвергать себя подобной экзекуции очень не хотелось.

Свободным не представиться, но и чьим-то холопом тоже не прикинуться. Это проверят еще быстрее. И заинтересуются еще сильнее.

– Сбег… – решил «признаться» Андрей.

– А от кого?! – оживился сторож.

Поскольку Градов просто не представлял, что за помещики вокруг могут обитать, то решил поступить по примеру телефонных мошенников, что что-то невнятно бурчат, когда нужно назвать конкретное имя. Был у него опыт общения с подобной публикой. Дескать родственник позвонил, а когда Градов спросил: «Кто?», то услышал неразборчивый ответ и так пару раз переспрашивал, пытаясь разобрать невнятное бурчание.

Благо тогда быстро сообразил, что к чему и с радостью в голосе, дескать узнал, назвал совершенно левое имя: «Дядя Ваня!». Мошенник тогда радостно подтвердил, что дескать верно, это я, и попросил подкинуть деньжат, а то попал в переделку с автоаварией и заплатить пострадавшему не хватает, а я потом дескать верну. Андрей тогда лишь посмеялся и отключился.

У него же сейчас как раз и причина для невнятного ответа имеется – поврежденная челюсть, так что и притворяться почти не надо. Главное, чтобы сторож из неразборчивых звуков услышал что-то знакомое ему.

– Ви-д-г-др-об…

– Чего-чего?

– Ви-н-д-ра-т… – стал еще глуше бурчать Градов.

– Что-что? Ах ты ж… ничего не понять… Виноградов говоришь?

– Д-ха…

– Ах, вот оно что! И фамилью стал-быть взяли по имени хозяина вашего только начало обрезали.

– А-ха…

– Понятно. А чего сбег?..

– Убгу-бу…

Этого Андрей еще не придумал. Да и говорить действительно стало сложнее, челюсть заболела сильнее. Похоже несколькими фразами он выбрал лимит на какое-то время.

– Ах ты ж напасть… – правильно понял сторож трудности пленника, но это его не остановило от болтовни, что только порадовало Андрея, тем более что говорливый сторож стал обсуждать помещика Виноградова: – Да, суровый у вас был хозяин… да видимо наследник у него еще суровее…

Тут в монолог вмешался новый участник, точнее участница, если судить по звонкому девичьему голосу.

– А он взаправду музыкант? Я от тяти слышала…

– Не знаю…

– Так спроси!

– Эй, Андрейка! Ты музыкантом дворовым был при барине?

– А-ха…

Другого варианта Градов все равно придумать не смог, а по рукам его уже «разоблачили», что он кто угодно, но точно не крестьянин и не мастеровой. Холеные ручки-то. Значит из какой-то «белой» дворни, причем не трудовой, а из числа развлекательной. Ну мог быть еще из числа управленцев, этакий надзиратель, но такому бежать смысла нет, разве что не проворовался в пух и прах, но представляться беглым воришкой опасно – решат раскулачить, а потом концы в воду. Потому музыкант, с такого спроса нет.

Что до реальных музыкальных способностей, то максимум что он мог, это выдать три блатных аккорда на гитаре. Этого явно недостаточно для подтверждения квалификации музыканта.

– Пусть что-нибудь сыграет!

– Так на чем же ему играть-то?..

– И правда… Тогда пусть споет!

– Мы его помяли сильно и челюсть свернули, так что долго ему еще не петь…

– Тьфу на вас! Только и знаете, что драться! Как есть бараны!

– Анюта! А ну иди сюда, егоза! Ты чего там крутишься?! – прозвучал женский голос, видимо матери этой девчушки и она убежала под тяжелый вздох Николки.

– Что Андрейка… новый хозяин похоже в музыканте не нуждался и решил тебя на тяжелые работы определить?

– Угу…

– Понятно… после того, как слух барский ублажал песенками да музицированием, да жрал с барского стола стать обычным землепашцем – смерть. Понятно, что с непривычки в бега подался…

В голове же Андрея забрезжила смутная идея кем ему представиться. Впрочем, как он понимал, окончательный вариант будет зависеть от многих внешних факторов.

7

Андрей, сидя в темном, сыром и холодном подвале практически потерял счет времени. Его сторож о чем-то болтал, но его голос проходил для Градова как звуковой фон, типа радио или включенного телевизора, как он обычно делал дома, чтобы разорвать гнетущую тишину.

Смысла этот звуковой поток особого не нес и Андрей практически перестал вслушиваться в бормотание Николки, а тому похоже было все равно, главное, что есть слушатель. Андрей разве что односложно отзывался на какие-то вопросы, чтобы подтвердить, что слушает.

Николка в какой-то момент стал учить непростой крестьянской жизни Градова.

– …Уже бывал на дорожных работах?

– Нет…

– Так я расскажу, как у нас дело происходит… Для меня это почитай за отдых… да и для остальных тоже, не то, что барщина, где управляющий со своими сподручными смотрят, чтобы не филонили. На дорожных работах такого нет… проверяют уже готовый результат. Первым делом надо вырыть землянку… поскольку догляда за нами нет, то можно спать без просыпа сколько душе угодно… А когда спать уже нет охоты, тогда и выходишь на работы заваливать ямы землей с обочины… Есть у нас пара мостков, но вместо переделки мы обычно просто обтесываем на них бревнышки чтобы значитца свежими выглядели и, заплатив положенное исправнику, что в обозначенный срок проверяет сделанные работы, чтоб значится не придирался, получаем дозволение вернуться домой…

На это Андрей только усмехнулся, понимая, что с первым же дождем вся эта работа будет смыта водой, а мостки развалятся.

– Как у вас там барин, картоплю сажал?

– Э-э…

Но ответ Николку похоже не сильно интересовал, он продолжил говорить дальше:

– Нас вот пытались заставить сажать сей дьявольский овощ…

К счастью выслушивать эпопею с картофелеводством не пришлось. Прибежала Анюта с парой горшков в котором оказался обед.

– Не балуй, – предупредил страж и открыл люк.

Если Андрей и решился бы что-то задумать, то глаза успели отвыкнуть от света и они рефлекторно сильно зажмурились, даже рукой их прикрыть пришлось.

В горшке оказалось какое-то варево, но больше жижа с небольшими ошметками чего-то овощного: морковь, капуста и может быть брюква, да немного зерна на дне. Хлеб получил только Николка, Андрея им обделили.

«Не сильно-то и хотелось», – подумал он, вспомнив о спорынье.

Ложки у него не было, никто ему этот предмет тоже не выдал, так что пришлось просто пить. Собственно именно такая пища в его положении была практически оптимальной – не надо жевать, оставалось только сожалеть, что слишком уж жидковато.

– Ладно… давай обратно вниз двигай да сиди тихо… ночь из-за тебя не спамши… так хоть сейчас подремлю.

Николка закрыв люк за Градовым разлегся прямо на нем и практически мгновенно заснул.

Андрею не осталось ничего другого как сидеть в подвале и ждать круты в голове невеселые мысли и пытаясь составить далекоидущие планы, в том отношении, чем заняться после того, как он слиняет из России. Куда именно линять вопрос уже не стоял – в Америку. А вот чем заняться, это действительно вопрос вопросов. В голову ничего особо не приходило в плане производства.

«Оружие разве что, – подумалось ему. – Оружие всегда востребовано. Но это дело такое… Во-первых, денег нужно много для строительства завода, а во-вторых… если не отожмут бизнес, так быстро слямзят идеи…»

Так что теперь стоял вопрос в том, где взять быстро и много денег.

– Так… если до сих пор крепостное право, то это до 1860-го года… Клондайк еще вроде не распечатан и тем более Аляска…

Посмотрев на люк, Андрей предпочел замолчать, даже рот себе рукой зажал, чтобы его не подслушал Николка.

«Можно метнуться и по-быстрому надыбать золотишка, килограмм сто наберу и мне этого хватит до конца жизни, – размечтался он. – Так что можно без всяких заводов обойтись. Куплю себе земли, ранчо простое и буду жить-поживать…»

Вмешиваться в исторические процессы – спасать Россию он передумал.

«Только хуже могу сделать, – мысленно оправдывался Градов перед самим собой. – Да и что тут можно сделать?.. Для того, чтобы что-то сделать, надо пробиться на самый верх. А как это сделать? Для этого дворянином надо быть и то сожрут… без соли и с дерьмом. Ну и потом… вырулила же как-то страна и без моего вмешательства… Да и зачем спасать этот царизм? Прогнившая и костная система с компрадорской элитой, что не считает свою страну родиной и ничего не делающей для ее развития. Так и норовят в Париж сбежать, да Лондон. Сизифов труд. Англичанам сдадут за недорого… Революцию устраивать? Так максимум что я смогу это поднять бунт, бессмысленный и беспощадный, что быстро задавят».

В таких размышлениях незаметно пролетело время. Николка оказался мастак спать. Ничего ему не мешало, ни свет, ни шум, ни неудобная «кровать». Андрей и сам немного задремал.

Разбудили их уже ближе к вечеру. Трудовой энтузиазм у обитателей хутора спал, пришло время ужинать, вот и им принесли еды во все тех же горшках. На этот раз была овсяная каша, жидкая и склизкая, но Градов ерепениться не стал и быстро выпил содержимое.

– О! Демьян вернулся! – воскликнул Николка и обратился уже к своему главарю: – Ну что, ищут его? Сколько дают?!

– Нет…

Градов чуть приподнял люк и стал осматриваться через образовавшуюся щель.

– Вот же… Ну, может еще не подали известия о беглеце…

– Может и так…

– Тогда что с ним делать будем? Попридержим у себя пока в розыск не объявят да награду не посулят?

– Это уже староста решать будет…

Демьян отвел коня на конюшню и только после этого из дома вышел сам староста и задал тот же вопрос, что и Николка.

– Новых заявлений на розыск нет, Василь Силыч…

– Плохо…

– Давайте придержим его Василь Силыч! – со своими «пятью копейками» влез Николка.

– И сколько ждать? Неделю? Две? Месяц? Он сожрет у меня больше, чем награду дадут… это если его вообще объявят в розыск…

– На работы его поставить, чтобы еду отрабатывал. Здоровый ведь лось!

– И тебя при нем держать все это время, чтобы его сторожил да жрал за просто так? – усмехнулся староста. – А если узнают, что специально его держали, так еще и накажут. А он же молчать об этом не станет…

– Он виноградовский Василь Силыч, может к ним напрямую пойти?

– И что? Отберут и «спасибо» не скажут… – скривился староста. – Откуда кстати знаешь, что виноградовский?

– Так он сам сказал…

– И что еще сказал?

– Он действительно музыкант, да только после того, как старый барин помер, новому хозяину музыкант стал не нужен, в деревню его отправили, вот он не выдержал крестьянского труда и жизни, да в бега подался.

– Правда сие? – спросил староста у Андрея, заметив, что тот выглядывает из подвала.

– Д-ха…

– Понятно…

– Так что с ним делать, Василь Силыч? – спросил пропыленный и уставший Демьян.

– А что тут сделаешь? – снова скривился староста. – Так властям придется его сдать, а те уж пусть сами вопросы с младшим Виноградовым решают. Так что вы двое завтра со мной повезете его в город.

– Ясно.

8

Ночь пришлось провести во все том же подвале. Замка к нему не было, даже символического по типу засова, потому Николке пришлось снова устроиться сверху и спать на улице. Но как видно для него это проблем не доставило, благо ему для такого дела подкинули старую овчину в качестве матраца и рогожу для использования в виде одеяла.

Поутру Градов чувствовал себя полностью разбитым, глаза словно песком забиты, оставалось радоваться, что нет признаков простуды, чего он сильно опасался. Поспать толком не получилось, слишком холодно и неудобно. На сырой земле не полежишь, как собственно и на лестнице толком не устроиться, да еще тело затекает, то и дело приходилось разминаться для согрева, что напрочь сбивало сон.

– Выходи…

С завтраком Андрея прокинули, дескать нечего продукты впустую переводить, но хоть воды по его просьбе ему все же дали напиться.

Если он думал, что его повезут в город на телеге, то и тут он промахнулся. Староста видимо решил, что впустую ездить в город, только чтобы передать властям беглого, слишком расточительно, то загрузил телегу всяческим товаром на продажу, в основном всякая зелень и пару мешков муки, так что с сидячим местом пролетел не только Андрей, но и Демьян с Николкой, что тоже вынуждены были идти пешком, данное обстоятельство настроения им не прибавило, но и не особо огорчило. Они только свою обувку сняли.

«Ходить вообще полезно», – невесело подумал Градов, что последовал их примеру и пошел босиком, а то его расползающиеся лапти не выдержали бы и километра дороги.

Андрея, чтобы он не подался резко в бега, связали по рукам и конец веревки привязали к телеге, так и шел. Благо телега ехала в режиме быстрого шага, километров пять в час.

Из-за болота на пути в город пришлось дать широкую петлю и пройти мимо еще одной небольшой деревеньки от которой к времени Градова не осталось и следа. Может пошла на укрупнение предыдущего селения, а может сгорела до основания в какие-то лихие годы и восстанавливать ее не стали.

Обедом Андрея все же покормили, если можно таковым назвать черствый ржаной сухарь размером с ладонь. Плюс «вялая» луковица. Сподручные старосты получили из его рук по два сухаря, и помимо луковицы еще и по вяленой рыбешке, не то лещ, не то карп. В качестве питья они получили по кружке вонючей браги, и Андрею плеснули на пару глотков.

– Пей и шагай веселей!

Отказываться он не стал. Веселее правда не стало, градусов там было как у вина, но сил и правда вроде как прибавилось.

Сам староста ел вареное мясо, а вот свою брагу пить не стал. Ему допинг не требовался – сидел на телеге и погонял коня.

После небольшого отдыха вновь двинулись в путь. Разговорами его не донимали, Николка попытался его разговорить, но Андрей отбрехался тем, что челюсть вновь заболела после того, как пришлось грызть сухарь.

Что до реального состояния с челюстью, то с ней на удивление все было неплохо. Рот закрывался уже без болезненных ощущений. Да и опухлости на лице заметно спали, так что смотрел он теперь не через «амбразуру», а вполне нормально.

«Похоже я прав и регенерация после пересборки усиленная, – сделал он вывод и невольно помечтал: – Вот бы и дальше такой оставалась…»

До города добрались, когда солнце уже сильно склонилось к закату, еще час и стемнеет. На въезде в городскую черту стояла будка и шлагбаум раскрашенные в черно-белую полоску. Что-то это Андрею напомнило, но он так устал, что было не до анализа отмеченных факторов. Наступила психологическая апатия. Хотелось уже наконец добраться до места куда его ведут и просто отключиться. Разве что мелькнула мысль, что попал он точно не раньше правления Петра Первого, а вот насколько позже, это уже вопрос, хоть и не сильно принципиальный. По крайней мере на первый взгляд. Да и на второй – тоже. Вся та же бесправность и беспросветность…

– Кто такие? Цель приезда? – спросил пышноусый полицейский коему на вид было лет под пятьдесят со следами давнего ожога на правом виске.

Форма на вид простая: черные туфли (или что-то в этом роде), белые штаты, синий китель с красным воротником и погонами, на голове – черный кивер с красной тульей, у киверу прикреплен латунный знак в виде полосы на котором что-то написано.

Вооружен он оказался… топором. Правда на длинном под два метра топорище. Этакая алебарда. Тем более что топор имел дополнительные элементы в виде «клюва» и копейного острия, в общем и рубить и колоть, и зацепить-проломить способное.

«Последний элемент наверное нужен не столько для переламывания бошек, сколько для растаскивания горящих строительных элементов при пожаре», – понял Андрей.

– Да вот, беглого споймали на болотах… – ответил староста, сойдя с телеги. – Сдавать властям привезли.

– Ага… вижу. А в телеге что?

– Так товар на продажу немного взял. Чего зазря мотаться?

– Показывай, да пошлину плати.

– Да чего тут показывать… трава одна, петрушка с укропом, да чеснок с луком… Давай сделаем вид, что нет ничего, а я только беглого привез, а за это вот…

Староста раскрыл сумку, что носил через плечо в которой, судя по всему, имелся кувшинчик на полтора-два литра объемом. И надо думать там не сивушная брага, а хороший самогон. Этот кувшин стоил как бы не больше всей травы, а значит под ней имелось что-то более ценное.

– Хм-м…

Полицейский осмотрелся и не увидев ничего для себя подозрительного, кивнул.

– Годится.

Кувшин оказался в его руках и тут же исчез внутри будки, где похоже был устроен тайник на случай проверки начальством.

– Проезжай.

– Спаси тебя бог!

– Да уж спас… и не раз… – едва слышно пробормотал полицейский.

Города Градов понятное дело не узнал. Он и в его бытность не мог похвастаться современными постройками – обычный небольшой провинциальный городок тысяч на сто жителей, если не считать пятиэтажных хрущевок и прочих послереволюционных строений, но все же по большей части был кирпичным, и лишь в «историческом квартале» сохранись деревянные дома – историческое наследие в которых размещались различные музейчики и тому подобные культурные центры, но и им было не больше ста пятидесяти лет.

Впрочем, особо с нынешними городскими красотами познакомится не получилось. Староста увел телегу в переулки, прочь со взора так называемой чистой публики, что по вечернему времени да хорошей погоде активно фланировали по проспекту, воспользовавшись проулками коими пользовались «технические службы» города, то есть поставщики дров, сена, ассенизаторы и прочие о ком Андрей даже понятия не имел. По этим улицам в основном передвигалось «подлое сословие», то есть в основном слуги, выходя на центральные проспекты только в крайнем случае, чтобы вновь юркнуть в подворотни.

Но прежде чем ехать в управу сдавать беглого, староста по пути заехал в корчму. Хозяин заведения был ему хорошо знаком, может даже родственник какой, имелось у них какое-то едва уловимое сходство во внешности, быстро сдал продукты, получил расчет и только после этого двинулся к зданию в котором размещалась полицейская управа.

Часть пути к управе пришлось проделать по центральной улице и на них чистая публика то и дело посматривая морща носы и кривя свои лица, дескать оскорбили своим затрапезным видом.

Полицейская управа тоже оказалась выстроена из дерева, а перед зданием огороженным чугунным забором, располагался небольшой дворик. На входе в управу дежурила пара полицейских во все тех же будках стоявших по обе стороны от чугунных же двухстворчатых ворот. Один из дежурных получив объяснение от старосты о причинах их появления умчался в управу и вскоре вернулся.

– Ждите, сейчас его благородие дежурный прапорщик выйдет… – сообщил он и вновь засел в своей будке.

Прапорщик, парень лет двадцати, появился лишь минут через десять, уставший и раздраженный. То ли дел много, то ли наоборот от безделья страдал, но и новое дело ему радости совсем не принесло.

– Что тут у тебя?.. – спросил он с гримасой пренебрежения.

– Вот, ваше благородие, споймали беглого… от господина Виноградова сбег…

– Виноградова?

– Да. Сам признался, ваше благородие.

– Вроде не было прошений от него на розыск…

– Так может еще не подал, ваше благородие…

– Может и так. Ладно… разберемся.

Дальше Андрея под конвоем доставили в местный каземат, оказавшимся одним из немногих каменных строений в городе.