Мушкетёр

Глава 11

Вот и столица Российской Империи — Санкт-Петербург. В культурно-бандитской столице России Андрей никогда не был, потому ничего знакомого не видел. Да и вряд ли бы увидел. Большая часть встреченных домов являлись деревянными. Опять же их провели по окраинам города и привели к группе зданий на набережной Невы обнесенных высоким глухим забором.

Это оказались специально построенная для приема рекрутов казарма с помывочной, потому как баней этот едва прогретый сарай назвать было сложно и вода подавалась чуть теплой.

— Раздевайтесь! Одежду скатали в полотенце и под руку! — то и дело кричал служащий при входе в баню солдат весьма почтенного возраста, выдавая каждому это самое полотенце в виде холста из грубой ткани, почти мешковины, изрядно застиранное и протертое до многочисленных прорех кои даже и не пытались штопать.

После того, как все разделись и скатали одежду, начали проходить внутрь в своеобразный предбанник, где другой солдат выдавал банные принадлежности.

— Одна шайка на все помывочные дела! — орал он, выдавая каждому входящему деревянный тазик литров на десять объемом, но заполненным лишь на две трети.

Под подмышку совали мочало.

— Проходи, не задерживай!

Рекруты проходили дальше, клали на верхнюю полку под потолком свою одежду, на длинный стол стоящий вдоль стены ставили тазик, а у самой стены стояли большие деревянные плошки с чем-то черным внутри. Ну или казалось черным из-за крайне скудного освещения, что поступало из нескольких маленьких окошек устроенных под потолком.

Хроноаборигены хорошо знали, что это такое, они макали мочало сначала в воду, а потом в это полужидкое черное месиво и начинали им активно натираться, так что становились черными, что твои негры. Только лишь лица не трогали. Андрей повторил за ними. Получилось не очень удачно в том плане, что состав попал в глаз и его начало сильно щипать, так что пришлось потратить часть воды на промывку органа зрения.

Потом все быстро натирали этим составом голову и начинали смывать моющее средство. Потом проходили дальше, оказались в помещении, где вытирались насухо и одевались. Такой вот помывочный конвейер.

После помывки людей погнали в соседнее здание, где работали парикмахеры. Одни стригли, но не наголо, а оставляя короткий ежик, на удивление ровный, но тут видимо сказывалось наработанное мастерство, хотя ножницы могли бы и поострее сделать, ибо иногда не столько стригли, сколько вырывали клоки волос, а другие — брили бороды, делали это опасными бритвами от вида которых Градов аж содрогнулся.

«Жесть какая! — мысленно воскликнул он, увидев, что на некоторых бритвах имеются следы крови, а у первых побрившихся имеются следы порезов. — Допустим СПИДа и даже гепатита можно не бояться, хотя с желтухой это не точно, но ведь есть другие болезни, что передаются через кровь, тот же сифилис или еще какая пакость…»

Присмотревшись, кто бреет лучше всех, Андрей сказал своим сподручным:

— Пробиваемся вон к тому брадобрею у которого мизинца нет на правой руке…

— Ага…

И эти двое, точно ледокол, начали расталкивать образовавшуюся толпу в стороны. Кто-то стал возмущаться, но пара сподручных тычками заставила уступить свое место. За Градовым подались остальные его «одноцепники».

Андрей, протянув десять копеек, сказал:

— Твое почтение, отдам, если побреешь чистой бритвой или эту над огнем подержишь…

Да, к солдатам простым рекрутам, ну и крестьянам понятное дело, следовало обращаться именно так «твое почтение», это Андрей выяснил еще во время перехода. Это потом, когда они сами станут солдатами к вышестоящим из числа унтер-офицеров потребуется обращаться по званию, перед этим добавляя слово «господин». К офицерам же надо будет обращаться по «достоинству», все эти благородия и прочие высокородия…

Так же он не пожалел несколько монет, чтобы разговорить одного из конвоирующих его солдат, чтобы тот разъяснил ему, как различать звания. Это ведь в его времени все просто, посмотрел на погон и понял кто главнее, по лычкам да по звездочкам. А тут погоны информации на себе не несли, да и были они по одному на левом плече выполняя роль хлястика, чтобы удерживать ремень. При том было странно то, что ремни носили на обоих плечах, но погон имелся лишь на левом…

— Зачем это тебе, лапоть?! — сплюнул тот, скривившись.

«Вот кстати тоже странно, — подумал Градов. — Откуда у простых солдат такое пренебрежение к крестьянам, тем более что сами вышли из сего сословия? Всего лишь чуток приподнялись и уже нос воротят…»

— Не хочу попасть впросак, твое почтение. А то мало ли что, скажу чего не того, так и накажут еще сильно…

— Это да… Ну, слушай тогда… начну с солдат, зовемся мы нижние чины и делимся на рядовых младшего оклада и старшего оклада. Рядовой старшего оклада командует плутонгом из десяти солдат. По сути рядовой старшего оклада это капрал, но новый император это звание упразднил. Дальше идут унтер офицеры в число которых входят: младший унтер-офицер, подпрапорщик, портупей-прапорщик и фельдфебель, а распознать их можно по следующим приметам…

В общем различать звания оказалось делом непростым, тут и помпоны играли роль, что свисали с концов шляп и ленты нашитые по краю этих шляп, и шарфы на шее, нагрудные знаки и много чего еще. Тем не менее по описаниям да на примерах Андрей разобрался что к чему.

Зачем платил? Ведь этому всему обучат.

Градов рядовым оставаться не собирался, а для того, чтобы его отметили, он должен был сразу показать себя толковым малым все схватывающим на лету, а то порядки в павловской армии еще те и не хотелось бы усваивать знания с помощью розг.

Опять-таки зачем, если не считать опасности телесного наказания? Затем, что он считал, что у унтер-офицера возможностей на побег будет больше, чем у просто рядового. Ну а нет… значит не повезло. Да и деньги не такие уж и большие потратил. Но больше конечно наблюдал, как между собой общаются солдаты, как взаимодействуют с унтерами и офицерами.

Что до денег, то Лукерья, после того как договорилась с Градовым об обмене на своего сына, вернула ему все его накопления.

Тот только кивнул и достал из кармана новую бритву.

— Трофейная, — сказал он. — Испанская, из толедской стали.

Даже на вид эта бритвы выглядела как-то изящнее. Ну и даже Андрей в свое время слышал про толедскую сталь, дескать очень хорошие клинки из нее получались. И правда, бритье прошло, что называется без сучка без задоринки. А вокруг то и дело слышались вскрики и ругань тех, кого брили инструментами отечественного производства, коим не сильно помогала регулярная заточка об широкие кожаные ремни.

Дальше была медкомиссия. Снова пришлось раздеться догола, с точки зрения будущего, осмотр был произведен формально, чисто внешне, на то, что большая часть кашляет и температурит внимание не обращали, единственное на чем по мнению концентрировались медики — это на венерических заболеваниях, так что паховую область осмотрели тщательно и прощупали на предмет опухолей. И нет-нет, да находили больных срамной болезнью. Этих сразу куда-то уводили.

— И что с ними станет, твое почтение? — пока одевался после осмотра, поинтересовался Андрей у солдата, что смотрел за порядком, стоя у дверей.

— В инженерные роты отправят… дохнут там людишки как мухи по осени. Но туда им и дорога порченым…

— Почему дохнут?

— Так переправы обычно строят в холодной воде… вот и сгорают как поминальные свечки.

— Понятно…

«Этакая деловая утилизация заразных людей, — подумал Градов. — Ну а что с ними еще делать? Эффективно лечить сифилис еще не умеют… так хоть пусть напоследок хоть какую-то пользу принесут. Хотя есть один способ, пусть и болезненный, что может помочь на ранних стадиях. Можно было бы озолотиться, учитывая сколько сейчас больных среди высшего света и сколько они готовы заплатить за избавления от сего позорного недуга…»

Возникла даже мысль подсказать кому-то идею, но быстро передумал, припомнив царящие нравы в высшем свете особенно при прежних правительницах, когда у жен имелись официальные любовники, а у мужей — любовницы и ревновать при этом супругов считалось делом недостойным. В общем разврат стоял такой, что святых выноси…

«Пусть болеют и дохнут эти чертовы рабовладельцы, — решил он. — Ну и риск заражения хоть как-то сдерживает людей от безудержного блуда. А если эта опасность исчезнет, то их и вовсе всех развезет в моральном плане, бросятся во все тяжкие со всем пылом и жаром».

— А что с нами дальше будет?

— Покупатели придут… В гвардию будут набирать.

— Ясно…

— Тебе вот точно в гвардию прямая дорога. Ростом, статью и ликом вышел на зависть многим…

«Боже упаси!» — мысленно взвыл Градов.

Причин для не желания служить в гвардии в его понимании было предостаточно, во-первых, сбежать сложнее, а во-вторых, учитывая что нынешний император любит «играть в солдатиков», то гвардия его любимая «игрушка» и солдат там задрачивают на шагистику просто до состояния андроидов каких-то. Не дай бог повернулся на долю секунды раньше или позже, или ногу поднял на сантиметр выше или ниже положенного… Ну и внешний вид, что должен быть идеальным. В общем ад. А если оплошает перед самим императором, что частенько лично наблюдал за всеми этими экзерцициями, то… суровое наказание было неизбежным.

— Тех сразу в полках учить науке воинской станут, а прочих в солдатские школы определят и только после научения всем премудростям там разошлют в полки.

— И долго учить будут?

— Почти год.

«Покупатели» долго ждать себя не заставили и пришли за «товаром» в районе полдня следующего дня. Офицеры все в разноцветных камзолах, представляли гвардейские полки: Преображенский, Семеновский и Измайловский, а также гвардейский Егерский батальон.

Андрей сначала хотел затеряться в казарме.

— А ну выходь! — проревел на него солдат.

— Приболел я… твое почтение, кхе-кхе…

— Вставай лапоть! — взрыкнул солдат и буквально смахнул Андрея с лежанки на пол. — А не то вдарю, да так, что вмиг излечишься!

— Встаю, твое почтение… встаю…

Делать нечего, пришлось Градову встать, симулировать болезнь не вышло, тем более что все больные уже вышли из казармы и строились неровными линиями под затрещины старых солдат. Стой тут и не шевелись! Не крутись! В носу и жопе не ковыряться, когда их благородия будут проходить вдоль строя!

И вот первый «покупатель» из Преображенского полка с недовольной мордой стал двигаться вдоль строя и указывать стеком на приглянувшихся ему рекрутов:

— Ты… ты… ты…

Указанные рекруты выходили из строя и их словно под конвоем уводили гвардейцы, что прибыли вместе со своими командирами.

— Ты…

«Тьфу ты!» — сплюнул Градов.

Но тут ему в голову пришла идея и он приступил к ее реализации.

— Радость-то какая! — воскликнул Андрей, выскочив из строя и бухнувшись на колени перед офицером, а потом и вовсе схватился за его ноги. — Спасибо тебе Господи! Самого Государя ампиратора увижу! Счастье-то какое!!!

— Встать! Молчать!

— Ужо я испрошу у него о милости! — продолжал дурным голосом орать Андрей. — Меня ведь невеста ждет дома, ваше благородие! Красивая аж страсть! Вы бы только видели ее, господин офицер! Краса неописуемая! Может еще не выдали ее за другого и успею возвертаться да жениться! Отпустит ведь меня ампиратор до дому! Поймет ведь печаль мою… не откажет ведь заступник наш…

— Встать сукин сын!!! — орал офицер в бешенстве, пытаясь вырвать свою ногу в высоком сапоге из цепкой хватки Андрея и со всей силы лупя своим стеком по его спине. — Отпусти мою ногу смерд смердящий!!!

Тут к Андрею наконец подскочили солдаты-гвардейцы и пнув под дых да врезав в ухо, оторвали его от ноги своего командира.

— Всыпать ему плетей! Да так чтобы кожа с него лоскутами слезла!!! — визжал офицер.

Слова не разошлись с делом. Андрея оттащили к столбу, что стоял напротив строя с железным кольцом на высоте двух метров. С Градова стремительно сорвали армяк, сноровисто связали руки и вдели конец веревки через кольцо после чего привязали с обратной стороны за крюк. Потом буквально разорвали на спине рубаху и через несколько секунд свистнул хлыст.

— А-а-а!!! — заорал Андрей, когда его спину обожгло первым ударом.

А потом еще и еще…

Орать он перестал на втором десятке, а потом и вовсе отключился.

В себя Андрей Градов пришел уже в казарме.

— Ы-ы-ы…

Спину резануло болью.

Сам он лежал на своей койке на животе.

На его стон тут же среагировали окружающие.

— Ну и зачем ты это все устроил? — спросил гуляка Глеб.

— Пить…

Ковш с водой ему поднес Кирилл.

— Так зачем?

Остальные тоже уставились на него с интересом ожидая ответа.

— Гвардия ведь… не хухры-мухры!

— За хер такую гвардию и на хер… — отпив воды, прохрипел Андрей.

— Чего это?

— Жизни в гвардии нет, от слова совсем. Сами ведь знаете, что я байстрюк, так что много чего услышал от всяких господ про службу в той же гвардии. Там ужас что творится! Император тот еще… в общем лучше служить в самом зачуханном полку, чем в блестящей гвардии.

— Хм-м…

— Сильно меня порвали?

— Да уж не слабо… — хмыкнул Глеб. — Ярился тот офицерик… словно бес в него вселился. Требовал тебя вообще до смерти забить, но другие его все же остановили.

— То-то и оно мужики… Вешаются в этой гвардии солдатики пачками с таких вот офицериков. Забивают их там почем зря… Где там мой мешок?.. Не умыкнули еще?

— Нет. Вот он, — ответил второй его сподручный по имени Борис и достал из-под лежанки мешок Градова.

— Отлично… достань оттуда самый большой березовый туесок…

Лукерья надо сказать собрала для Андрея этакую аптечку на все случаи жизни, всякие травяные сборы как для лечения поноса, так и запора, при простуде и прочих хворей, имелись средства от глистов, ну и мазь для заживления ран дала, туесок объемом так с пол литра.

— Помой руки… намочи потом мою рваную рубаху и протри спину, после чего тонким слоем нанеси на раны эту мазь…

Борис кивнул и вскоре выполнил порученное дело.

Градов только зубы стиснул от болезненного жжения, что охватило всю его спину, а каждое движение причиняло острую боль. Щипало и зудело страшно, ну и пованивало довольно специфически, но это уже совсем пустяк, хотя из чего была сделана мазь он, пожалуй, знать не хотел, потому как мочой от нее несло весьма отчетливо.

Рваную рубаху Андрей кое-как починил… деревянной иголкой, что хорошо подходила для тонких тканей из грубых нитей. Но не для того, чтобы носить, для этого у него имелась сменная рубаха, а чтобы накинуть на спину и не дать армяку сильно растревожить раны, когда придет время выступать.

Никто рекрутов дольше необходимого в столице держать не собирался, переводя на них продукты и, после того, как «покупатели» отобрали для гвардейских полков пополнение, их всех поутру погнали в солдатскую школу, что располагалась возле небольшого городка под Санкт-Петербургом.

— Поднажми лапотные! — прикрикивал на них младший унтер-офицер. — Двойной дневной переход нужно успеть сделать! Не успеете дойти, то будете ночевать в голом поле и без еды. Остановок на постоялом дворе не будет. А если успеете, то вас ждет добрый ужин, а не те помои, что жрали раньше!

Чтобы выдержать этот переход Градову пришлось употребить второй шарик обезболивающего, а первый он выпил перед сном. Так что перенес этот марш-бросок достаточно уверенно, хотя накинутая на спину рубаха оказалась красной от крови и вновь пришлось мазать мазью и закидываться очередным шариком обезбола, чтобы опять относительно нормально переночевать.

Шли скорым шагом, в два, а то и в три раза быстрее, чем плелись до этого по пути в столицу. И за шесть семь часов дошли до какого-то городка, но его обошли стороной и еще через час хода оказались возле военного городка обнесенного натуральным частоколом с дозорными вышками.

— Добро пожаловать в мушкетерскую солдатскую школу!

Внутри городка оказалось множество строений различного назначения от казарм и складов до штаба.

Про ужин младший унтер-офицер не соврал. Почти. Каша действительно была густой… Вот только, прежде чем попасть в столовую, требовалось пройти процедуру выдачи различной казенной обновы, а потом еще и правильное облачиться в оную.

На вещевом складе каждому рекруту выдали по два комплекта нижнего белья: рубаха с панталонами до колен сероватого цвета. Далее собственно форма в виде условно белых штанов и белого камзола, на деле тоже светло-серое.

Плюс полагался мундир или сюртук — длиннополая верхняя одежда из плотной зеленой ткани, пошитая так, что открывала низ живота, с подбоем из все того же серого цвета сукна. На левом плече сероватый погон, того же цвета широкий лежачий ворот, на рукавах серого же цвета обшлагами на с парой пуговиц в лацканах, и на груди по две все того же сероватого цвета полосы.

Застегивался мундир этот в районе солнечного сплетения на крючки, а все пуговицы были нашиты с внешних сторон этих светло-серых полос и полагались лишь для красоты.

Снизу на зеленом сукне с правой стороны имелось еще две пуговицы. Полы мундира, его края сводились вместе на пуговицу.

На шею полагался платок, скорее короткий шарф черного цвета.

В общем странная и не слишком практичная форма, строгая и относительно красивая, и эти последние критерии похоже стояли во главу угла. Ну, может еще и относительная дешевизна. Павел Первый не любил излишнюю пышность и старался на всем экономить.

Обувь — это что-то с чем-то. Представляли собой чулки со штиблетами и лакированных черных ботинок. Штиблеты застегивались на двенадцать пуговиц и подвязывались ремешком под коленом.

На голову нахлобучили поярковую шляпу в форме двууголки. Формально это треуголка, но передний угол был так слабо выражен, что на деле это была именно двууголка.

Так же в комплект входил серый плащ, не то из парусины, не то еще какого брезента.

Ну и завершала форменную одежду темно-серая шинель. При этом если исподнее с формой были новьем (если и ношеное выдали, то это было незаметно, то есть по какой-то причине носили недолго), то плащи и шинели явно не первой свежести. Кажется, что еще немного и начнут расползаться.

— Бери шинель, летом не мерзни, зимой не потей! — посмеивался каптенармус, выдавая комплекты, что подносили ему помощники, что на глаз определяли кому какой размер выдать, тем более что всего этих размеров было два. — Славьте государя нашего императора за шинели! Великое дело измыслил для солдата русского!

— Почему? — спросил кто-то.

— Потому, балда ты стоеросовая, что до этого вместо шинелей были лишь епанчи — это такие плащи из ткани и хорошо если они были пропитаны маслом и совсем удача если вощеные, что от дождя да снега хоть немного спасало, как у европейцев поганых заведено! Только в европах зимой тепло и там в этих епанчах еще можно ходить, ну или на юге где-нибудь у нас еще ничего, а здесь на севере зимы не чета ихним, особенно тут под столицей, и народу по зиме простужалось и мерло просто страсть! На иной войне столько солдат не теряли, как зимой от мороза да сырости студеной! Больше того скажу, государь-император — благодетель наш, повелел тем, кто в караулы зимой заступать станет выдавать валенки и тулупы, за что ему отдельный земной поклон! А до того стояли в этих башмачках да мундирах, мерзли как цуцики, никакие поддевки под мундир не спасали, руки и ноги отмораживали, пальцы теряли и это еще повезет если только пальцы оттяпают… а так потом после караула с жаром валялись неделями да богу души отдавали…

Помимо разной одежды с обувью выдали различную сбрую в виде трех белых тканевых (парусиновых) ремней да две сумки. Одна сумка полотняная, фактически походный мешок для всяких условно личных вещей и инструмента: шила, ниток, ложки, глубокой деревянной миски и деревянного же стакана (что тоже выдали), сухпайка в виде сухаря да мешочка крупы плюс принадлежности для чистки, всякие щетки и расчески. Так же дали керамический горшок объемом на полтора литра. Вторая сумка сделана из кожи, квадратной формы под боевые принадлежности со смешным названием «лядунка».

— Блядунка, гы-гы… — тут же переиначил ее Глеб.

К лядунке приторачивалась жестяная флага примерно литрового объема.

Один короткий ремень предназначался для перепоясывания камзола, мундир при этом не подпоясывался. Поверх него накидывались другие два ремня крест-накрест. Один ремень для ношения этой самой лядунки-блядунки, а второй — для холодного оружия, но его пока не выдали.

Ну и завершали процесс выдачи вещевого довольствия — парик.

— Пока собственные волосы не отрастут, будете носить это!

«Это» представляло собой конструкцию из стальной проволоки соединенной в круг и с этой проволоки свисали пучки конского волоса и каких-то ниток. Так же в комплект сего с позволения сказать парика входили войлочные букли. А сзади висела длинная коса.

Но и это оказалось еще не все. Выдали так же постельное белье в виде покрывала из грубой ткани и шерстяного одеяла. Полотенце в виде куска все той же серой ткани. Ни подушки, ни наволочки с пододеяльником не дали.

В соседнем складе рекрутам выдали пищевое довольствие сразу на месяц в виде различных круп, из расчета примерно сто грамм в день. Так же сразу на месяц каждому выдали по два фунта соли.

— Кроме того, ежедневно будете получать по два фунта хлеба, фунт мяса, две чарки хлебного вина и гарнец пива.

Как Градову стало ясно чуть позже, фунт это примерно четыреста грамм, чарка — сто грамм, а гарнец — три с четвертью литра.

— Если хотите что-то сверх этого, масла или овощей, то придется покупать через меня.

— А на что покупать-то? — спросил кто-то.

— За деньги если у кого есть.

— Так нема…

— Ну значит и говорить не о чем.