Мушкетёр

Глава 13

Позитура оказалась цветочками, ягодки как водится были впереди, когда спустя неделю во время которой все освоили стойку, начался второй круг ада под названием «равнение».

Под эту команду новобранцев учили не теряя своей стойки, самостоятельно равняться со стоящими в строю рядом с ним без понукания младших унтер-офицеров. Положение головы, плеч и ног в этой задаче имело определяющее значение. И тут начинался бардак в плане уставных противоречий. В частности армейские практики обучения новобранцев не соглашались с требованиями устава, о том, чтобы солдаты «во время ученья и под ружьём голову всегда держали направо». Тем самым солдаты лишались своей «позитуры», а во время марширования неизбежно теряли своё место и ломали строй.

Так что приходилось подчиняться здравому смыслу. В итоге запрещалось в какую бы то ни было сторону хоть малость поворачивать голову. Тем более были запрещены всякие повороты туловищем. Солдатам разрешалось только косить глазом через своё плечо в ту или иную сторону, пытаясь разглядеть плечо соседа по шеренге, чтобы оценить, не выбился ли из строя.

Хотя, с другой стороны, поворот головы направо был неизбежен, например, при обучении рекрут, когда они вынуждены смотреть на вышедшего из строя флигельмана…

Провести равнение строя дело оказалось непростым, как правило образовывалась вогнутая дуга или волна.

— Ровнее! Не выпирай! — отталкивали унтера новобранцев назад.

Обучение новобранцев длилось весь световой день, доводя их до изнеможения, оставалось только радоваться, что дни осенью становились короче, а зимой станут совсем краткими и все остальное время новобранцы были предоставлены сами себе, если можно так выразиться, потому как тратили его в основном на приведение себя в порядок, чистку и починку форменной одежды ибо она начала расползаться уже после шести месяцев носки, так как была пошита из поганой ткани. Ну и так работы хватало, той же воды наносить в баню, дрова принести и наколоть не только себе, но и унтерам с офицерами, плац от снега очистить и плац-поле примерно пятьдесят на сто метров за территорией солдатской школы, на котором можно было маршировать целой ротой построившись в колонну либо развернутым строем.

Плюс учебные караулы регулярно стоять приходилось.

Но свободное время все же удавалось выкроить достаточно много и Градов занялся собственным физическим развитием. Пересборка конечно привела его тело в оптимальное состояние, но можно было сделать лучше дополнительно повысив физические кондиции. Так что поставив свой медный котелок с водой дабы она нагрелась и потом можно было обмыться, он принялся за физические упражнения: отжимания, приседания, подъем корпуса на пресс и так далее.

— Что это ты делаешь? — удивился Глеб, что валялся на койке по соседству.

— Тренируюсь.

— Зачем?

— Затем, что дальше будет только хуже и тех сил, что мы сейчас имеем едва хватит на все те экзерциции, что нас заставят делать. Или даже не хватит. Так вот, я не хочу проверять, хватит мне сил или не хватит, я лучше подготовлю свое тело к предстоящим испытаниям пока на это есть время. Ну и в жизни всякое может случиться…

— О чем ты? — спросил уже Роман.

— Мы будущие солдаты и вы не можете не понимать, что рано или поздно мы все окажемся на войне. Или кто-то сомневается, что Россия не вступит в ближайшем будущем в очередную войну?

— В этом сомнений быть не может, — согласился Харитон. — Или с туркой опять схлестнемся или же с европейцами…

— Верно. Причем случится это скорее рано, чем поздно, — кивнул Андрей.

— Это понятно, — сказал Роман. — Но при чем тут твои упражнения.

— При том, что на войне всякое может случиться, мужики. Не всегда нашей армии сопутствует успех, случаются и досадные неудачи. И если попасть в плен к европейцам еще ладно, будет плохо, но терпимо, то если попадешь в плен к турку… Надо мне вам объяснять, чем это может нам грозить?

— Нет…

— Ну вот, чтобы не оказаться у этих басурман в плену и не лишиться самого дорогого, то бишь своих яиц, что они так любят отрезать православным, нужно иметь крепкие ноги, чтобы суметь от них достаточно быстро сбежать. Вот в том числе укреплением ног я сейчас и занимаюсь, — сказал Градов начав делать приседания. — Вы сами сейчас проверьте насколько ваши ноги на самом деле слабые. Давайте вместе со мной. И раз… и два… и раз… и два… давайте-давайте, присоединяйтесь!

— Ха! У меня сильные ноги! Сколько раз я сбегал от мужиков с чьими жинками гулял! — засмеялся Глеб и вскочил со своей койки.

— Докажи! Покажи что сможешь сбежать и сберечь свои яйца и сможешь дальше радовать баб!

— Да запросто!

Глеб встал рядом с Андреем и начал совершать приседания вместе с ним. Но уже на двадцатом приседании от его ухмылки не осталось и следа. Ноги начали гудеть.

— Ну что? Далеко убежал? — ухмылялся теперь Градов. — Да Глеб, я верю, ты был быстрым бегуном и легко отрывался от обманутых мужей, но ты бегал лишь на короткие дистанции, а в случае с бегом от турков, придется бегать на большие расстояния, десятки верст! Давайте мужики, присоединяйтесь! Мне не хотелось бы, если уж случится такая беда и нам придется бежать, спастись одному. Борис, Кирилл, давайте, становитесь рядом. Или вы предпочтете сдохнуть от жестоких мучений в руках басурман?

— Так это…

— Нет, мы тоже не хотим попасть в плен, ни к басурманам, ни даже к европейцам, — сказал Борис и встав рядом с Градовым тоже начал приседать.

Приседали они недолго и быстро свалились.

— Ничего… не все сразу, — утешил он своих сподручных. — Вот увидите, через месяц тренировок сможете приседать как я. Давайте теперь подъем корпуса. Кирилл, прижми мне ноги к полу…

Сцепив руки за затылком, Андрей принялся за новое упражнение.

— А это зачем? — спросил Глеб.

— Недостаточно крепких ног, чтобы далеко и быстро убежать, нужно еще и дыхание. Ты когда бегал, чувствовал, как в груди словно ком встает и глотку рвет, так что воздух приходилось буквально проталкивать внутрь?

— Ну да… было дело…

— Ну вот, чтобы это не стало помехой, нужно еще и живот с грудиной укреплять.

— Хм-м… Подсоби-ка мне Рома… — спустя некоторое время попросил Глеб, присаживаясь рядом с Андреем.

Роман так же прижал ноги Глеба к полу и тот начал упражнение.

— Да… непростое дело оказывается, — признал Глеб, после нескольких подъемов корпуса.

Больше Андрей никого не агитировал и не пытался убедить в нужности физических занятий. Да если уж на то пошло, то ему по большому счету было наплевать, будет кто заниматься или нет. Но постепенно количество «физкультурников» увеличивалось, видимо никому не улыбалось попадать в плен к басурманам, чтобы с большой долей вероятности стать кастратом, ну или просто рабом и ворочать веслами на галерах или куда там пленных определяют.

Кто-то, позанимавшись, отваливался, дескать смысла нет, но потом увидев первые результаты тех, кто не смалодушничал и увеличил свои показатели, снова приступали к тренировкам да с удвоенной энергией, так что их приходилось осаживать, чтобы не перестарались.

— Во всем нужна мера, заниматься слишком много тоже плохо…

Далее шел третий круг ада — к позитуре и равнению, кои продолжали отрабатываться по часу в день дабы не забывалось и совершенствовалось, добавились повороты.

Даже в двадцать первом веке новобранцы путаются с лево-право, а уж в это время и подавно. Тут-то и начались основные наказания, ибо нет-нет, да кто-то в очередной раз ошибется, сделает поворот недостаточно быстро и четко в результате чего столкнется с соседом, ломая весь строй.

Младшие унтер-офицеры и фельдфебель грязно ругались называя новобранцев тупыми ослами и прочими представителями животного мира отличающихся особенной неуклюжестью.

Но в учебной роте в которой состоял Андрей, эту проблему он быстро решил и не идиотизмом по типу сено-солома, а гораздо эффективнее и проще.

— Какой ты веры, Кирюха? — спросил он своего сподручного, что все никак не мог запомнить, где у него право, а где лево.

— Так это… православной стал быть…

— Вот именно! ПРАВОславной! А какой ты рукой крестишься?

— Так это… Вот этой…

— Вот! Это и есть правая рука, православный! Ты православный крестишься правой рукой!

— А-а-а!

Поворотами занимались еще недели две.

Быстрее всех повороты освоил Градов, что собственно и неудивительно, благо что они мало чем отличались от тех, что используют в российской армии.

Это инструктора конечно отметили, причем сам фельдфебель, коего как оказалось звали Карп Вязов.

— Ты делаешь успехи в освоении солдатской науке, рекрут!

— Рад стараться, господин фельдфебель!

— Молодец! Но сила армии в ее общей слаженности действий и потому назначаю тебя флигельманом!

Флигельманом назывался правофланговый солдат, который, выполняя приём, показывал остальным, что следует им делать. По команде обучающего «СЛУШАЙ!», правофланговый солдат первой шеренги выбегал из строя вперёд и становился напротив третьего человека своей шеренги, подав немного правое плечо вперёд. Рекруты обращали взгляд направо на флигельмана, наблюдая, однако за тем, чтобы ни в коем случае не поворачивать головы и плеч.

— Благодарю за доверие, господин фельдфебель! — проорал Градов с восторгом.

«Звучит как еврейская фамилия», — невесело подумал о своем «звании» он, заняв свое новое место в строю.

— Слушай! — тут же гаркнул фельдфебель.

Андрей выскочил из строя встав на положение место.

— Направо!

Так и крутился он волчком под злые команды фельдфебеля, что казалось пытался довести Градова до изнеможения и падения или хотя бы пошатнуться «закрутив» ему вестибулярный аппарат, но после пересборки, Градова можно было посылать в космос без тренировки этого органа отвечающего за ориентацию в пространстве.

— Кругом! Налево!

«Может как-то задобрить его попробовать? — подумалось Андрею. — Вот только как?..»

Несмотря на то, что после усиленных экзерциций на плацу Градов возвращался в казарму, что называется без задних ног, тренировки он не бросал, просто перенеся основной упор с ног на руки для чего даже изготовил подобие гантелей из глины, с коими правда приходилось обращаться очень осторожно, чтобы не поломались, впрочем всегда можно было вылепить новые…

Но не физкультурой единой.

Однажды Андрей обратился к одному из младших унтер-офицеров, что Градову показался более человечным что ли, они тоже получали свои порции спиртного и продовольствия.

— Чего тебе, рекрут?

— Господин младший унтер-офицер не могли бы вы подсказать к кому можно обратиться чтобы поднять уровень грамотности. Писать и читать я умею, но с ошибками, в частности не всегда понятно, где и когда какую вариацию буквы «и» ставить, плюс другие моменты, хотелось бы избавиться от этого недостатка. Я готов заплатить за уроки три рубля.

Младший унтер-офицер поднял бровь. Цена была весьма неплохая.

— Зачем это тебе?

— Тоже хочу стать унтер-офицером. И для этого желательно быть грамотным.

На это младший унтер только понятливо усмехнулся.

— Не удивлен. Глядя на тебя, сразу понимаешь, что далеко пойдешь если не убьют. Что до уроков, то могу их провести я.

— Благодарю, господин младший унтер-офицер!

Так что Андрей в течении недели подтягивал правописание, а оно в нынешнее время оказалось весьма непростым, имелось много «лишних» букв по сравнению с привычным для Градова алфавитом, ну и с буквой «и» действительно имелись непонятки, но он их в конце концов все усвоил.

А усвоив, стал обучать грамоте желающих, коих оказалось на удивление много. Но тут дело не только и не столько в желании стать грамотным, сколько в том, что по вечерам действительно образовывался некоторый избыток свободного времени и его требовалось ем-то занять.

Но были и такие, кому грамота требовалась по чисто утилитарным целям — письмо написать и прочитать ответ. Так например Харитон, после намека ему со стороны Андрея на такую возможность, хотел написать письмо своему сыну в гвардейский егерский батальон и узнать, как у него дела, все-таки беспокоился за него.

Можно конечно попросить кого написать и прочитать ответ, но это либо ответную услугу надо оказывать, либо платить. А Андрей обучал бесплатно. По крайней мере все так думали и он уверял в этом окружающих. Так-то задумка была глубже — расположить к себе людей, положив еще один кирпичик в стену формируемого лидерства. Приобщение к спорту было явлением из той же категории, потому как он выступал не просто зачинателем, но и становился тренером, то есть говорил, что и как правильно нужно делать, что волей-неволей закреплялось в мозгах окружающих…

«Такой вот ХП — хитрый план», — мысленно удовлетворенно улыбался Градов.

Андрей, откровенно говоря, еще сам не знал, как и когда сможет воспользоваться создаваемым инструментом, планировать что-то в долгую невозможно, все может перевернуться с ног на голову в любой момент, людей банально могло разбросать по разным полкам, но это не мешало ему, что называется загодя стелить соломку в надежде на удачный исход. Получится использовать — замечательно, нет — печально, но не смертельно, тем более что это ему почти ничего не стоит.

«Надо только как-то извернуться и сделать так, чтобы хотя бы мой плутонг не раздербанили и определили хотя бы в одну роту, а в идеале влили в один взвод, — подумал он. — Значит нужно сделать его лучшим, чтобы за него ухватился покупатель и физическое развитие должно обеспечить это превосходство…»

Солдат конечно могли потом разбросать не то что по разным взводам и даже ротам, но и батальонам, но собрать их снова в одно подразделение это уже дело будущего и придется смотреть на месте, глядишь и найдется возможность.

«Особенно если будут деньги, — подумалось ему. — А они как известно могут решить почти любой вопрос…»

Четвертым кругом ада стало марширование.

— Для солдата всего важнее уметь хорошо маршировать, для того должен он сему совершенно обучен быть! — наставлял фельдфебель. — Маршировать следует вытянувши колено, носки вон, ногу опускать не на каблук, не сгибая оной, а на носок, корпус держать прямо, а не назад, и не высовывать брюха, но вытянув грудь и спину!

По команде «МАРШ!» солдат должен был поднять левую ногу, не сгибая колено, и вытянув носок, причём высота поднятия ноги определялась только вкусами каждого конкретного начальника. Левая нога не опускалась до тех пор, пока правая нога не приподнимется до такого положения, когда у неё только одни пальцы касались бы земли, а сзади видна была вся подошва. В это мгновенье левая нога опускается на землю, но не каблуком, а носком, который тянется таким образом, чтобы перед фронтом никогда не была видна подошва.

Когда левая нога опускается на землю тотчас же и весь корпус на неё опереться должен, а правая нога с не согнутым коленом и опущенным книзу носком выносится вперёд точно так же, как перед этим выносилась левая нога.

Команда «СТОЙ!» подавалась под любую ногу. Рекрут должен был просто приставить оказавшуюся позади ногу к передней без всякого «приступа».

Для русской армии шаг был принят в два прусских фута, то есть около пятидесяти одного с половиной сантиметра или не более трех четвертей аршина то есть в пятьдесят три с четвертью сантиметра. Темп марша, то есть число шагов в минуту также был невысок — семьдесят пять шагов.

Но это походно-парадный марш.

Имелся так же «скорый» или «деплоядный» шаг, ширина которого также была два прусских фута, а темп равен ста восьми шагам в одну минуту, применявшийся при маневрировании на местности и ведении боевых действий.

— Надлежит солдатам, маршируя, иметь вид настоящий солдатский, голову и глаза иметь направо, если мимо кого маршируют, то на ту Особу глядеть! Слушай!

И снова Градову приходилось выскакивать из строя, чтобы показывать остальным как надо все правильно делать, только не на месте, а шагая вдоль строя. Но его таким было не взять.

— Марш!

И Андрей маршировал вызывая зубовный скрежет у фельдфебеля.

— Встать в строй!

Дальше новобранцев начали выдергивать из строя по одному и заставляли маршировать и вроде по одному у всех получалось неплохо, не без огрехов, но унтера быстро вносили правки.

— Первый плутонг, встать здесь! Марш!!!

И вот тут начались проблемы. Если по одному маршировать все научились, то попытка пройтись строевым шагом в составе группы обернулась полным фиаско. Десять человек построенные в две шеренги буквально с первых шагов терял всякий строй.

— Бараны! Все в стадо сбиться норовите! Держать строй, скоты!!!

Тяжелее всего новобранцам было выдержать длину и темп шага. Хотя с последним помогали барабанщики, отбивавшие ритм. А вот с длиной — беда, никакой разметки на плацу не имелось, да и сам плац представлял собой утоптанную до каменного состояния землю.

Младшие унтер-офицеры упирали свои пики в грудь новобранцев, ее длины как раз хватало на шеренгу из пяти человек и таким образом ограничивали смещение тел.

— Шаг! Шаг! Шаг!

Но стоило им убрать пики, как все снова возвращалось на круги своя.

На спины новобранцев, что все никак не могли выдержать равнение при маршировании, обрушилась новая волна наказаний… Доставалось за компанию и Градову.

Особенно тяжело приходилось возрастным новобранцам, причем не только физически, но и морально-психологически.

Впрочем, первым сорвался с нарезки один из молодых рекрутов. Он буквально бросился на третировавшего его младшего унтера, что то тупым концом свою жертву стукнет в плечо, грудь или в живот, причем довольно чувствительно, то острием кольнет чуть ниже спины, выдавая при этом едкие комментарии, типа:

— Не отклячивай задницу! А то кто-то может тебя понять не так! Ха-ха-ха!

Бывают такие моральные уроды, что упиваются своей властью ибо нет ничего хуже маленького, но гнилого человека полуившего крупицу власти над ближним своим.

И вот после очередного такого укола парень сорвался.

— У! Ирод поганый!!! Получи гнида!

Вот только унтера своими пиками как оказалось владели что твои шаолиньские монахи боевыми шестами и напавшего новобранца унтер довольно умело сдерживал, то и дело валя его на землю, но тот вскакивал и снова бросался в бой.

— Нет! Стой!!! — крикнул ему Андрей, но окрик не подействовал. — Остановись, дурак!!!

У парня полностью упала планка и он всецело отдался все это время копившейся ярости.

Младший унтер-офицер нанес еще несколько ударов взбесившемуся новобранцу, но тот практически никак не реагировал и продолжал попытки дотянутся до ненавистного ему унтера.

Андрей понимая, что все сейчас закончится очень плохо, унтер перехватил свою пику и явно готовился нанести уже не останавливающий, а смертельный удар, бросился вперед, чтобы сбить взбесившегося новобранца и скрутить его, хотя уже понимал, что это ничего не изменит — парня показательно накажут, либо забив шомполами до смерти за бунт, либо без затей повесят.

И тут в парня прилетела пика, что вонзилась ему в спину. И бросил ее фельдфебель как копье.

— Ы-ы-ы!!! — взвыл раненый новобранец, и выгнувшись дугой, рухнул на колени, а изо рта его обильно полилась кровь.

Парень закашлялся, а потом медленно повалился на мерзлую землю, а упав, замер без движения с открытыми глазами.

Рекруты недовольно загудели, в их венах, что называется начала вскипать кровь. Еще немного и мог начаться бунт, бессмысленный и беспощадный. Глубока чаша терпения мужика, но и она имеет свойство наполняться до краев и опрокидываться, сметая накопившимся гневом все вокруг, словно селевый поток.

— Бунт?!! — завизжал атакованный ранее младший унтер-офицер, взяв свою пику на изготовку.

На него стали медленно надвигаться новобранцы, коих что-то еще удерживало от срыва в кровавый угар и это отнюдь не пика унтера, его бы просто задавили толпой. Сам унтер медленно отступал, но не бежал, видимо спинным мозгом понимая, что стоит ему сорваться с места и показать свою задницу, как его тут же настигнут, просто в силу инстинкта, что требует от охотника догнать добычу и, разорвут на части. А толпа рекрутов сейчас на ментальном уровне превращалась именно в такую стаю хищников, один за другим присоединяясь к этой стае, медленно, но неумолимо теряющую последние человеческие черты.

Требовался какой-то последний элемент — воздействие, чтобы начавшаяся реакция стала необратимой.

— Стоять! — орал Градов, отвешивая удары то одному, то другому, делал подсечки, валя на землю тех кто огрызался, тем самым пытаясь привести людей в чувство и стряхнуть с них вылезшую из глубин наружу животную составляющую смывающую способность думать и понимать последствия своих действий. — Ничего не измените! Только хуже сделаете!!! Опомнитесь!!! Если начнем бузу, то обратной дороги не будет! А нам тут деваться некуда! Всех побьют, а кто уцелеет — повесят в назидание другим! Не дурите мужики!!!

Это помогло. То один, то другой словно избавлялись от какого-то наваждения и начинали смотреть на мир более осмысленным взглядом.

— Стройся! — заорал фельдфебель. — Живо строиться, мужичье!!!

И новобранцы, все еще гневно гудя, но с каждой секундой все глуше, стали выстраиваться в две шеренги.

— Так-то же! И запомните на будущее скоты! Еще одно такое неповиновение и будет казнен каждый третий! Поняли меня?!!

С этими словами фельдфебель, сверкнув напоследок бешеным взглядом, вынул пику из убитого им новобранца и отер лезвие о его форму.