Мушкетёр

Глава 12

По прибытию в казарму всю эту форму пришлось на себя напяливать. К счастью, к каждому новичку приставили солдата, который и стал помогать сделать все правильно.

— О! Знакомец! — невольно воскликнул Андрей, увидев мужика с коим и прочими рекрутами он сидел в городском каземате. — Как звать-то тебя? А то и не познакомились тогда даже. Меня Андрей Градов.

Опознать его без бороды оказалось непросто, но памятью на лица Градов никогда не жаловался, так что опознать сумел. Нашлось среди «старожилов» еще несколько знакомых лиц.

— Здрав будь… А зовут меня Харитон.

— А сын твой где? Ефим кажется…

— Емельян…

— Ну да… Надеюсь не помер в дороге?

— Нет, Господь уберег, — перекрестился тот. — Хотя померло в дороге немало, еще больше по деревням оставили, подхватили где-то понос… А сына моего в гвардию забрали…

— В какой полк?

— В егерский батальон…

— Понятно…

Градов морщась снял свою одежду.

— Эк тебя… За что? — спросил мужик, увидев кровоточащие раны на спине Андрея.

— Тоже в гвардию забрать хотели, только я туда попадать не пожелал, вот и пришлось устроить представление, да видно оно им не шибко понравилось, вот и наказали…

Кто слышал, стали глухо посмеиваться, да пересказывать остальным в лицах и красках, что именно устроил Градов на распределительном пункте в столице.

— Но ты не переживай, егерский батальон не самое плохое место из возможных…

— Почему?

— Из-за тактики ведения боевых действий, то есть из-за манеры воевать, — поправился Андрей, увидев, что слово «тактика» ни о чем большинству не говорит. — Выжить у егерей гораздо больше шансов чем у простой пехоты вроде нас.

— Так чего ж ты от гвардии отказался коли так?!

— Гвардия гвардии рознь Харитон. Вот взяли бы меня в егерский батальон, так я бы не отказался. А в семеновский или еще какой полк, это чистый хоррор… то есть мрак и ужас. Лучше уж в простую пехоту.

— Хм-м… И что за манера у них воевать?

— Егеря — застрельщики. То есть стреляют издалека, потому как у них не простые гладкоствольные ружья, а нарезные — штуцера… в общем если мы будем палить во врага с трехсот шагов и получать в ответ залпы встречая их грудью, то егеря палят начиная с тысячи… И стреляют зачастую из леса, и как правило в штыковую атаки они не ходят, что для нас станет делом привычным.

— Вот оно как? Спасибо Андрей, успокоил.

«Хотя тут конечно от командира зависит, может ведь дурак попасться или жадный до наград, а значит коему нужно себя проявить геройским подвигом…» — подумал Градов, но говорить об этом не стал.

С помощью уже более-менее опытных в облачении в форму новобранцев, одеться удалось достаточно быстро. Как и наскоро привести в порядок это подобие парика, заплести косу навив ее на проволочный хвостовик тянущийся от обруча до середины поясницы, затянув ее черной лентой и завить букли. А чтобы они не разматывались, прикрепить их кусочками все той же проволоки.

«Вот вроде все неплохо с этой формой, но с париком конечно, а точнее уставной прической Павлуша дал маху…» — раздраженно подумал Андрей.

В свое время он как-то читал про ужасы возведения форменной прически с использованием мыла, мела, муки, пудры и даже сахара. Оставалось только надеяться, что с прической в обычных пехотных подразделениях не так строго, как в гвардии, где за всем этим бредом смотрит сам император.

— Ну вот, хоть на людей стали немного похожи! — прокомментировал младший унтер-офицер, после облачения и построения рекрутов. — Теперь можете себе ужин готовить. Но сначала за хлебом и вином с пивом зайти надо.

Теперь Андрею стало понятно, для чего нужен керамический горшок, когда их достали бывалые новобранцы. А то он подумал — чтобы еду готовить. Оказывается для пива.

Водку все выпили сразу у раздачи.

Явно разбавленная, градусов двадцать. Да и на вкус сомнительного качества, сивушные масла явно присутствовали. Практически как у «паленки», что Градов однажды имел сомнительное удовольствие продегустировать.

«А что до градусов, то стандарт в сорок градусов Менделеев вроде установил, так что может сейчас так и надо?» — засомневался он.

Пиво на вкус оказалось… довольно отвратным, это даже не «мыло», явно не фильтрованное. Андрей, если уж на то пошло, предпочел бы простой квас. Но он знал, что это не у пивовара руки растут из жопы, а просто еще не выделили нужные дрожжи, что сделают только в конце девятнадцатого века.

«Хотя нам скорее всего какие-то осадки сливают, да с просроченным смешивают», — подумалось ему.

Мясо тоже оказалось так себе и это еще мягко говоря. Одни жилы да хрящи на которых видимо по недоразумению или неопытности мясника что разделывал куски туши виднелись кусочки мяса. Но хоть откровенно костей не было… а это все ж таки какой-никакой, а необходимый организму белок. В общем приготовить и съесть можно и даже нужно. Тем более что новобранцы и такому мясу были рады ибо видели они его в своей прошлой жизни на столе ну очень редко.

Что до готовки еды, то в казарме имелось несколько небольших печек по типу того, что в деревнях строят в так называемых летних кухнях, на две конфорки. При них уже имелось по два керамических котелка на три литра объемом, для готовки сразу на плутонг-отделение из десяти человек.

Между этими печками поставленные на равном расстоянии друг от друга, располагались стойки для оружия: мушкетов и сабель, сейчас пустые.

Так же на плутонг предоставлялось одно деревянное ведро для воды, предназначенной для гигиенических процедур и для варки каш да похлебок. Ну и хлебнуть можно, из колодца все-таки брали. Их довольно много выкопали.

«Странная конечно практика готовки пищи самими солдатами в казармах, — подумал он привыкнув в свое время к тому, что еду готовят на кухне повара и едят в столовой. — Но, с другой стороны, в чем-то правильно. Солдаты сами будут контролировать готовку и норму расхода ингредиентов. Опять же экономия средств на содержание пищеблока и не нужна столовая. Опять же экономия дров, ведь и пища готовится, и казарма обогревается…»

Что до десятка, то он сформировался из «одноцепников» Градова.

— Кто готовить умеет, так чтобы не отравиться? — спросил он у своих товарищей-одноцепников, вызвав в казарме глухой смех.

— А сам-то что?

— Могу и я, но за результат не отвечаю, так что есть будете на свой страх и риск и если начнете гадить дальше, чем видите, то, чтобы ко мне претензий потом не было, ибо я честно предупреждал.

Эта не весть бог какая шутка вызвала в казарме бурю смеха.

— Нет уж, давай я сварю кашу, может не как моя мать сготовлю или сестры, но точно без дристни обойдемся, — сказал Роман.

Оказалось, что кашеварить могут все, дело не хитрое, да и сам Андрей если уж на то пошло вполне мог сварить гречку или горох без обещанных тяжелых последствий, просто ему как бы не в масть заниматься готовкой, по крайней мере не столь простых блюд.

А с утра начался ад — круг первый.

Андрей ожидал, что день начнется побудкой и суматошным одеванием на время, в общем все то, через что он прошел во время службы в российской армии. Но нет, ничего подобного. Хотя встали рано, но оделись без нервотрепки, оправились, умылись, приготовили еду, перед этим сходили за утренней порцией хлебного вина с пивом и хлебом с мясом, а перед этим в свою очередь состоялось богослужение, кое провел полковой священник.

На этот раз выдали солонину и похоже не первой свежести, но если хорошо приготовить: пожарить, потушить, то съедобно. По крайней мере Градов для собственного успокоения старался убедить себя в том, что легкое заветривание это даже полезно, дескать мясо прошло частичную ферментацию и вообще есть народы из числа северных, что едят откровенную тухлятину… даже деликатесом считается такая еда. Вот и им деликатес так сказать выдали…

«Сволочные интенданты, — мысленно все же ругнулся он, понимая, что те крутят всякие мутные схемы, закупая по бросовым ценам всякий неликвид и проводя в документах как свежевшее и отменного качества, а разницу понятное дело кладут себе в карман и с этим ничего не поделать. — Ну и делятся с командованием…»

— Выходи строиться! — заорали вошедшие в казарму младшие со своими пиками унтер-офицеры.

Вот с этого момента и начался ад.

— Становись в шеренгу! Ровнее!

Унтера, под суровым присмотром фельдфебеля, проводили равнение с помощью своих пик упирая их древками в грудь подчиненных.

— Друг к другу плотнее, чтобы почти соприкасались плечами!

Один из унтеров провел ладонью между рук новобранцев.

— Вот так!

— Пятки вместе, носки врозь! Шире!

Нашлись и придирки к внешнему виду.

— Шарф поправить!

— Треух набок!

Да, эту шляпу требовалось носить не роно, а чуть набекрень, что придавало солдату вид чуть франтоватый и лихой. Зачем так было сделано Андрей не очень понимал, тем более что шляпа эта и без того не слишком надежно сидела на голове из-за этого дурацкого парика, а сдвинутая набок и вовсе норовила свалиться. Потому в походе такой ерундой никто не страдал и все натягивали эту шляпу на свои головы максимально плотно и ровно и офицеры по этому поводу ничего не говорили, тем более что сами делали так же.

Тут, начав прохаживаться вдоль строя, взял слово стоявший в стороне фельдфебель, возрастной, лет пятидесяти, лицо которого выдавало в нем алкоголика причем не первой стадии:

— То, что вас мужиков облачили солдатскую форму, еще не делает вас солдатами! Вы остаетесь подлыми мужиками в солдатской форме, только и всего! Чтобы стать солдатами, вы должны многому обучиться и первым делом это позитуре! То есть правильной строевой стойке! Это не только даст красивый вид, но и даст всю надлежащую развязку и проворство, чтоб все нужные повороты и движения на марше и в бою совершать могли! Чем непринуждённее и естественнее будет строевая стойка, тем менее она будет тягостнее для вас самих! А то сейчас смотреть на вас противно! Аж тошнит! Стоите скособоченные, как обезьяны! Так вот, первым делом будем исправлять вашу кривобокость! Выровнять плечи! Оттянуть их назад!

В дело вновь вступили младшие унтер-офицеры, двинувшись вдоль двух шеренг, чтобы исправить неправильную стойку живительными тычками и ударами своих пик, кому плашмя по плечам, кому тупым концом в живот.

— Опустить левое плечо, а правое подними! Еще! Вот так!

— Плечи назад!

— Грудь выпятить вперед!

— Брюхо не высовывать!

Фельдфебель продолжал наставлять:

— Плечи и руки держать назад, приложа их к телу! Руки должны быть вольно опущены вниз, локти обращены назад ближе к телу, не сгибая оных, передний шов мундирного рукава должен быть виден спереди. Ладони лежат прямо по ляжкам так, чтобы средний палец приходился на самой средине внешней части ляжки, пальцы не согнуты! Это нужно, чтобы вы могли правильно держать ружьё, и меньше занимать во фронте места, ровно столько, сколько необходимо, чтобы свободно действовать.

Снова пробежка младших унтеров, что проверяли правильность выполнения новобранцами распоряжение фельдфебеля, а тот все продолжал вносить новые уточнения:

— Голову держать прямо и непринуждённо, но не опускать. Подбородок не вытягивать, и не опускать, и тем более не вздёргивать его к верху! Каблуки вместе на одной линии, а носки разведены врозь на одну пяту! То есть так, если бы к ним приставить во всю длину башмак того же размера. При этом большие пальцы ног должны находиться против самых выемок плеч!

Очередная пробежка унтеров.

— Колени должны быть вытянуты, но не напряжены. Вид иметь бодрый, вниз не глядеть, колени не сгибать, не дрожать, не перегибаться вперёд или назад, голову не опускать, правую руку опустя держать близко тела, корпусом не шевелить.

Наконец стойка была сформирована каждому новобранцу.

— Вот так и стоять! И стоять будете до тех пор, пока стойка сия не станет для вас естественной и привычной! А те, кто после этого нарушит ее, будет наказан битьем шомполами!

Фельдфебель прохаживался вдоль строя внимательно вглядываясь в стойку каждого новобранца, подмечая самые малые недочеты и исправляя их тычком своей пики.

— Руки плотнее прижать к телу! Плечо опустить! Голову поднять, и держи ее ровно, а не склоняй на бок как собака!

Наконец он удовлетворился внешним видом подчиненных. Но просто так терять время не стал и стал выдавать нужную информацию, про что Градов частично выяснил еще во время пути, а именно о званиях, как их определить по внешним признакам и форме обращения.

— Офицерский состав представлен следующими званиями: прапорщик, подпоручик, поручик, штабс-капитан и капитан…

«На деньги моего времени: прапорщик так и остался прапорщиком, подпоручик — младлей, поручик — лейтенант, штабс-капитан — старлей, а капитан остался капитаном», — соотнес Андрей это все к привычным ему званиям.

— К офицерам следует обращаться «ваше благородие»!

— Дале идут штаб-офицеры: майор, подполковник, полковник и бригадир. К штаб-офицерам за исключением бригадира следует обращаться «ваше высокоблагородие»! К бригадиру — «ваше высокородие»!

Градов не понял с чем соотнести бригадира, потому как дальше шел генералитет: генерал-майор, генерал-поручик, генерал-аншеф и генерал-фельдмаршал. С соотношением к привычным ему званиям тоже проблем не возникло. К первым двум генеральским позициям следовало обращаться «ваше превосходительство», а к последним двум — «ваше высокопревосходительство».

От званий армейской пехоты перешли к званиям армейской кавалерии, потом к артиллерии и закончили флотскими.

Информации было много, ее даже Андрей с трудом усваивал, особенно в плане определения званий, все эти значки, шарфы, отделка шляп…

Вчерашние мужики не выдерживали столь длительного бездвижного стояния оловянными солдатиками и то один, то другой то и дело производили какое-то движение той или иной частью тела, что мгновенно замечалось младшими унтер-офицерами и они псами срывались с места и начинали орать на новобранца.

Градову же стойка давалась достаточно легко, как встал, так и стоял, глядя прямо перед собой. Конечно, то тут, то там тело начинало чесаться, особенно саднила спина, но он смог абстрагироваться от подобных отвлекающих факторов.

— Повтори! — стремительно сблизившись с Градовым потребовал от него фельдфебель, пошевелив здоровенными усами, как у Буденного, отчего-то все это время недовольно косивший на него злым глазом.

Может от того, что ему не досталось ни одного замечания ни от младших унтер-офицеров, ни от него самого.

От фельдфебеля дохнуло густым ароматом перегара и ядреного табака.

Андрей повторил все слово в слово.

Фельдфебель недовольно скривившись не получив даже самой малой причины придраться, отступил, даже похвалил сквозь губу:

— Молодец…

— Рад стараться, господин фельдфебель! — рявкнул Андрей в ответ с видом лихим и придурковатым, как согласно легендам заповедовал еще Петр Первый Великий.

На это фельдфебель только поджал губы и продолжил лекцию из которой выяснилось, что при Павле Первом за каждым званием четко закрепилась конкретная должность. Те же младшие унтер-офицеры являлись замами командиров взводов, коими в свою очередь являлись подпрапорщики. Портупей-прапорщик оказался никем иным как знаменщиком и что интересно, он обязательно должен был быть из благородных. Фельдфебель — замкомроты. И это звание — потолок карьерной лестницы для солдат из подлого сословия.

А еще не так давно солдат вполне мог, за какое-нибудь героическое деяние стать офицером, но при восшествии на престол Павел Первый повелел уволить всех офицеров не дворян из армии, ну или позволил им остаться в звании фельдфебеля.

Потом пошла информация о боевых подразделениях. Так роты состояли из взводов, а взвода — из плутонгов.

Боевой состав батальонов делился на роты фузилеров и гренадеров.

— Кто из вас кем станет, определят уже в частях, в коих вам придется нести службу!

Чем фузилеры отличались от гренадеров Андрей не очень понял.

«Разве что шапками да ростом», — с сарказмом мысленно усмехнулся он.

Так же Градова удивил штатный состав рот в плане не боевых должностей. Про денщиков он и раньше слышал в свое время потому им не удивился, тем более что их набирали как правило из послуживших солдат и получивших ранение, что не позволяло им активно выполнять строевые экзерциции, но хозяйственные работы выполнять были вполне способны, ну или дворяне своих слуг в солдат-денщиков записывали, а вот то, что в боевом подразделении официально прописаны всякие ложкари, слесари, цирюльники, какие-то фрунтовые мастеровые, это конечно удивило. Так же в батальоне значился подлекарь и аудитор. Ну и флейтщики с барабанщиками — целый музыкальный взвод из двадцати одного человека на батальон. Были еще сверхкомплектные, то есть по факту всякие обозники.

Стояли долго, до самого заката. У некоторых новобранцев от напряжения случались судороги и они падали на землю… Андрей же выстоял лишь на морально волевых, но и ему тяжело далась эта позитура, ноги гудели, а пятки онемели.