Мы будем первыми! Родное небо

Глава 14 Сессия

За профильные предметы я особо не переживал. По теоретической механике у меня выходило шестьдесят четыре балла из семидесяти, поэтому экзамен был чистой формальностью. Да, нужно его сдать не просто хорошо, а отлично, чтобы отстоять высокое место в рейтинге, но с теормехом я точно разберусь. Химия тоже не представляла особой проблемы, хоть там и было всё немного сложнее. Собственно, начертательная геометрия тоже была мне по силам, а вот информатика…

Как бы я ни старался, но по этому предмету до сих пор были пробелы. Да и за год набрано всего сорок шесть баллов, что не может радовать. На экзамене нужно выжимать все силы, чтобы добиться боле высокой оценки.

Именно информатика стала первым экзаменом. Нас рассадили за компьютерами, а затем каждый подходил к столу преподавателя и тянул билет.

— Билет номер четыре! — произнёс я, показывая выбранный билет преподавателю.

— Очень хорошо, Чудинов. Готовьтесь!

Билет состоял из трёх вопросов: теория, практическое задание на компьютере и составление логической задачи с тремя переменными. К счастью, с теорией и задачами у меня проблем не было, а вот с практикой пришлось повозиться. Через полчаса, которые были отведены на решение задачи, пришло время сдавать работу.

— Можешь ведь, Чудинов! — ухмыльнулся препод, глядя на исписанный листок с задачей. — Поздравляю, хотя бы к экзамену тебе удалось совладать с информатикой.

Увы, но в моём ответе были небольшие недочёты, поэтому я получил всего двадцать семь баллов, но и это было для меня настоящим подарком. После экзамена в моей зачётке гордо красовалась вымученная цифра семьдесят три.

Сегодня с экзаменами было покончено, но меня ещё ждало выставление зачёта по иностранному языку и дифференциальный зачёт по инженерной графике.

— Гутен таг, фрау Семёнова, — с улыбкой произнёс я, заходя в кабинет к преподавателю иностранного.

— Чудинов, — ухмыльнулась женщина. — В любой другой ситуации использование немецкого на занятиях английского языка я сочла бы за оскорбление, но вы так виртуозно им владеете, что я готова простить вам такое поведение. Если бы английским вы владели также хорошо, я бы автоматом поставила высшую оценку.

— Но пока мы остановились на оценке в семьдесят шесть баллов, верно?

— Именно! Надеюсь, в следующем семестре вы приятно удивите меня владением языком Байрона и Шекспира.

Если выставление оценки по английскому языку было чистой формальностью, то дифференциальный зачёт по инженерной графике стал настоящим испытанием. Я рассчитывал ответить на пару вопросов и получить зачёт, а на деле получил листок на пятьдесят вопросов и завис на полчаса.

К моему счастью, под каждым вопросом было по четыре варианта ответа. Половина из них были совершенно нелепые, поэтому, даже если попадался каверзный вопрос, на который я с трудом помнил ответ, на помощь приходил случай. Я выбирал тот вариант, который мне казался наиболее вероятным.

Результаты я узнал только на следующем занятии, которое прошло в среду.

— Да, ребята, результаты меня удивили и разочаровали одновременно, — с нескрываемой грустью произнесла Елена Аркадьевна, читавшая у нас инженерную графику. — Будь это не итоговая проверочная работа, а экзамен, половина группы получила бы хвостовки. Хотя материал был совсем несложный, и если вы ответственно подходили к учёбе в течение семестра, проблем с тестами не должно было возникнуть.

— Огласите, пожалуйста, результаты! — попросил Тихонов.

— Да тут без сердечных капель и говорить вслух страшно! — возмутилась преподша. — Соловьев — семнадцать, Березин — четырнадцать, Куприянов — шестнадцать, Золотов — двенадцать!

Услышав оценку Коли, многие начали охать и бросать на парня удивлённые взгляды. Как в начальной школе, право слово! Ну, не хочет человек учиться, пусть пострадает ерундой до конца года, а там отчисление и армия. Может, там ему мозги поставят на место.

— … Федосеева — девятнадцать, — продолжала Елена Аркадьевна. — Ткачёв — семнадцать, Тихонов — двадцать один!

Теперь вниманием завладеет Марк. Староста откинулся на спинку стула и довольно улыбался. Такое внимание ему явно льстило.

— … Шевцова — шестнадцать, Чудинов — двадцать два!

Новая волна вздохов прокатилась по аудитории, и многие смотрела на меня, а Коля даже принялся аплодировать. Чему радоваться? Потерял три балла там, где мог не ошибаться. Выходит, на шесть вопросов из пятидесяти я всё-таки ответил неверно.

Оглянулся по сторонам и ответил вежливым кивком всем, кто смотрел на меня. Всем, кроме Тихонова, потому как в его глазах читалась неприкрытая ненависть. Что тут поделать, снова обставил нашего старосту. Пусть всего на один балл, но всё же. Моя вина в чём? Я соревнуюсь только сам с собой и стараюсь показать как можно лучший результат, чтобы не стыдно было идти в «Роскосмос» с такими результатами. А то, что Марк сплоховал и ответил хуже меня — его проблемы.

По инженерной графике я получил восемьдесят три балла, а это была твёрдая четвёрка.

В четверг в зачётке появилось ещё два предмета. Я проставил зачёты по истории и физподготовке. Обе четвёрки, так что результат меня удовлетворял, а в пятницу меня ждал бой сразу за три предмета, которые должны открыть дорогу в небо. Первой в расписании стояла аэродинамика.

— Чудинов, ты отлично справляешься, но этого мало, чтобы сесть за штурвал самолёта прямо сейчас. Если будешь заниматься в том же духе, к концу года посмотрим на что ты способен, — произнёс Рязанцев.

Понятно. Ругать не за что, а хвалить Лев Михайлович не хочет, чтобы звезду не поймал. Пилотирование не прощает пренебрежительного отношения и халатности. По аэродинамике я получил твёрдую пятёрку, а вот по воздушной навигации вышел всего восемьдесят один балл — четвёрка!

Краем глаза заметил как Тихонов передавал Криницкому небольшой пакет и что-то шептал на ухо. Неужели и здесь взяточничество процветает? Иван Валерьевич, вроде бы, не похож на взяточника, но кто его знает? Дело, конечно, не моё, но мерзко. Может, и у меня оценка немного занижена из-за того, что не дал «на лапу»? Вот вам и «преподаватели новой формации», как любит говорить Рязанцев.

Зато Смирнов порадовал, выставив мне девяносто один балл. Отчасти даже настроение поднялось.

Ко второй неделе сессии все зачёты уже были выставлены, а мне оставалось сдать всего три экзамена: химию, начертательную геометрию и теоретическую механику. Вставая утром понедельника за час до экзамена по химии, я подошёл к зеркалу, осмотрел заспанное лицо и произнёс сонным голосом:

— Давай, Чудинов! Последний бой — он сложный самый!

На экзамене по химии пришлось вспоминать органику. Если с валентными связями и окислительно-восстановительными реакциями у меня всё было в порядке, то всякие задачи давались с трудом. С химией мне вообще редко приходилось сталкиваться с тех пор, как я покинул школьную парту, поэтому большинство тем я изучал практически с нуля.

Я взял билет и погрузился в его изучение, когда меня кто-то тихонько толкнул сзади. Не оборачиваясь, я откинулся на спинку стула и прислушался.

— Миш, поможешь с массовыми долями? Я не могу вспомнить! — послышался у меня за спиной голос Оли Федосеевой.

Помочь, конечно, не проблема. Кто бы мне помог?

— Давай! — шепнул я и снова согнулся над листком, словно ничего не бывало.

Через минуту мне на парту прилетела записка от Оли, в которой было написано её задание. Пара минут, и решение готово. Дождавшись, пока Зоя Филипповна отвлечётся, я бросил листок через плечо. Кажется, попал, потому как услышал сзади тихое «Спасибо».

— Золотов, что у вас в пенале? — голос преподавателя по химии прозвучал словно гром среди ясного неба. В первое мгновение мне показалось, что мой манёвр рассекретили, но на деле вышло, что попался Коля.

— Ручка закончилась! В самый неподходящий момент! — пожаловался парень.

Но Зое Филипповне этого объяснения оказалось недостаточно. Она поднялась с места и подошла к парте, за которой уместился Николай.

— Что тут у нас? — преподша взяла в руки пенал и заглянула внутрь. — Вот оно что! Шедевры наскальной живописи!

На парте оказались семь ручек и карандаш с полностью исписанными поверхностями. Старый трюк! Коля вырезал шпоры иглой или остриём циркуля, исписав полностью все поверхности.

— Берёшь новый билет, или выходишь из аудитории, а экзамен считается не сданным? — предложила выбор Зоя Филипповна.

— Новый билет! — с грустью отозвался Золотов, понимая, что ещё легко отделался. Могли бы выгнать без права на новую попытку.

— Отлично, а вот этот реквизит я оставлю себе. Возьми мою ручку.

Золотов вернулся на своё место с новым билетом и принялся что-то лихорадочно царапать на листочке. Ему нужно хорошенько постараться, потому как минут двадцать экзамена уже прошло, а времени на решение билета осталось совсем мало.

— Не буду я никому ничего решать! — раздражённо прошипел рядом Марк. — Нужно было учить, а не надеяться, что кто-то поможет.

— Кому-то нужна помощь? — оживилась Зоя Филипповна. — Я могу решить за вас, только оценка тоже будет моя, а вы получите нолик за экзамен и отправитесь на пересдачу.

Люди проверяются в трудные минуты и в тяжёлых испытаниях. Да, помогать себе в ущерб нельзя, но и отказываться, подставляя по удар, неправильно. Ну, ничего. Зато теперь они точно увидят какого старосту получили. Может, задумаются.

Не получив помощи у Марка, ребята принялись атаковать меня, но преподша была наготове, и отсадила меня на первую парту прямо перед своим столом. Теперь ни о какой помощи и речи не могло идти. Дописал свою работу, сдал и поспешил выйти из аудитории.

— Миша!

Уже на выходе из корпуса меня позвала Оля. Девушка спускалась по лестнице. Видимо, только сдала работу и вышла с аудитории.

— Спасибо тебе за помощь! Надеюсь, получится сдать экзамен, а то у меня с химией не очень.

— Да я и сам с трудом справился, — честно признался я.

— Ага, тебе бы скромничать! Пятьдесят четыре балла в семестре набрал, и за экзамен должен немало заработать, — ухмыльнулась девушка. — Ладно, я побежала, а то мне ещё на автобус. Пока!

Да, за время сессии я хоть ближе узнаю своих одногруппников и пойму кто чего стоит, а то за первый семестр как-то и не было возможности пообщаться. Пусть через пять лет мы всё равно разбежимся по всей стране и вряд ли когда-то вообще встретимся, есть шанс завести настоящих друзей, с которыми будем поддерживать связь даже на расстоянии.

С такими мыслями я направлялся в общашу и наткнулся на своего друга, с которым общались ещё со школьной парты.

— Макс, ты куда такой довольный? — поинтересовался я у Рыжего.

— Увольнительную дали, — расплылся в улыбке парень. — Ты сам как?

— Ещё два предмета, и буду свободен, как птица.

— Везёт тебе! У меня ещё четыре! — отозвался парень. — Кстати, ты когда домой? Есть интересное предложение на счёт Нового года…

— Не, Макс, без меня!

Знаю я предложения Фомина — ничего хорошего из этого не получится.

— Как знаешь, — пожал плечами Рыжий и собирался убежать, но я его остановил.

— Макс, а что это Меркулова не слышно? Мы с ним пересекались на аэродинамике, но он даже не посмотрел в мою сторону…

— Так ведь его почти весь курс стебает за то, что он соврал тогда и выставил вас виновниками драки. Деньги многое значат в нашей жизни, но у лётчиков на первом месте честь и слово. А если ты своё слово не ценишь, то грош тебе цена. В общем, Костик помалкивает и делает вид, что его вообще здесь нет. Собственно, как и его друг.

Ну, хоть где-то есть справедливость. Услышав эту новость, я даже немного обрадовался. Не всё потеряно в нашем обществе.

Экзамен по начертательной геометрии прошёл без сучка и задоринки. Я быстро решил все задачи сдал работу. Оставался всего шаг до заветной цели, и последним препятствием на пути к закрытой сессии была теоретическая механика. Я надеялся сдать экзамен без проблем, но препод решил вытрясти из меня всё, что я только знал. После трёх вопросов билета пошли дополнительные вопросы, а после них — ещё куча задач по всему материалу курса.

Ребята, которые готовились отвечать, покрывались потом от волнения, представляя что их ждёт. Наконец, препод сдался и огласил свой вердикт:

— Я считаю этот ответ исчерпывающим, а знания по моему предмету полными и расцениваю его на высшую оценку в тридцать баллов!

Вот это я понимаю результат! Я даже не сразу поверил в это и успокоился только когда увидел заветную «тридцатку» в зачётке и в ведомости.

— Блин, Миха! Не мог позже пойти? — разочарованно произнёс Золотов. — Как теперь сдавать, когда ты такую планку задал? Кудинов с нас теперь все соки выжмет.

— А ты увереннее, Коль! Всё получится! — подмигнул я одногруппнику, но тот лишь пробормотал под нос какое-то оскорбление и обречённо побрёл к столу, словно на эшафот. Не знаю как он сдал, я получил отметку и отправился отдыхать.

— Мих, как сдал? Стипендия будет? — первым делом поинтересовался Артём, стоило мне подняться в комнату.

— Должна быть. Троек нет — одни четвёрки и пятёрки, так что на обычную точно можно рассчитывать. А там, как говорил мой дед, касса покажет.

— А я вот слетел, — огорчённо отозвался Лёха. — Схватил трояки по физике и матану.

— Это ведь почти школьные предметы, разве что с углублением! — удивился я.

— Знаешь что мы в школе на физике делали? Парты таскали, да деревья в школьном дворе сажали. Нет, были всякие лабораторные работы, но я толком ничего не помню.

— Надо же было дополнительно заниматься, самостоятельно изучать предмет, если так! Ты ведь собирался поступать на такой факультет!

— Парни, хватит об учёбе, — примирительно произнёс Артём. — Давайте лучше отпразднуем, что мы пережили нашу первую сессию!

— Помнишь, чем закончился наш первый праздник? — напомнил я Абрамову.

— Если ты о той истории с вечеринкой, то такого больше не повторится. Ребята таки нарвались на проблемы и теперь проводят закрытые посиделки только для своих. Конечно, я могу договориться, чтобы нас приняли, но…

— Лучше не будем рисковать, — поддержал меня Руслан. — Помните наш самый первый праздник? Ну, когда мы заказали пиццу? Предлагаю повторить.

— Я на мели, — смутился Лёха. — Теперь, когда я остался без стипендии, придётся затянуть пояс и урезать расходы. Батя много денег не даст, а с них ещё за общагу платить.

— За деньги не волнуйся! — отмахнулся Рус. — Ты вон сколько нас домашней колбасой и мясом угощал. Что мы, на пиццу не скинемся?

Застолье в студенческой общаге выглядит скромно, но от этого ощущение праздника не теряется. Главное ведь повод и компания, а угощения найдутся.

Через два часа доставили наш заказ — четыре пиццы, картошку по-деревенски и два литра сока. Коменда тщательно досмотрела содержимое пакетов, даже открыла пачку сока. Видимо, решила, что мы могли вколоть туда спиртное. Но никаких нарушений выявить не удалось. Из холодильника достали палку колбасы, кусочек сала, поджарили полную сковороду картошки и настрогали салат. Конечно, я не был поклонником чревоугодия, но иногда можно расслабиться и порадовать себя чем-то вкусным.

Только мы уселись за стол, Рус включил видео, которое испортило всё праздничное настроение. По новостям крутили репортаж о том, как американский спутник приземлился на поверхность Марса и собрал необходимые данные для высадки:

— Долина Маринер рассматривается как наиболее перспективный кандидат для первой высадки астронавтов на поверхность планеты, — тараторила девушка-диктор. — Локация расположена близко к экватору, имеет превосходные климатические условия, что обеспечивает благоприятную температуру и атмосферное давление. Вполне возможно, астронавтам удастся собрать образцы воды с поверхности долины и доставить на Землю для дальнейшего изучения. Миссия запланирована на две тысячи двадцать восьмой год.

— О! Скоро марсианскую водичку пить будем, — попытался пошутить Абрамов, но мне было совсем не до шуток. Я сжал вилку с такой силой, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

— Мих, ты чего? — заволновался Лёха.

Двадцать восьмой год. Мы будем только на третьем или четвёртом курсе, — пробормотал я, делая подсчёты. И какие у меня были шансы обогнать этих выскочек?

— Мы должны быть на Марсе первыми, ребят! — произнёс я максимально спокойно, но у меня это не особо получилось.

— Ага, будем! — хохотнул Лёха. — Вот только доучимся, ракету как спроектируем, так и полетим сразу!

— А почему бы и нет? — вмешался Руслан. — Робототехника по твоей части, я с лазерами подмогу, а Миха чего-нибудь с двигателями нашаманит. Лёха, вон, тоже вычислительные процессы настроит, и полетим! Только бы не забросили инициативу.

Наш разговор так и окончился ничем, но я весь вечер только и думал о полёте американцев. Не сходится. Не могут они полететь в двадцать восьмом. Это просто не укладывается в разумные пределы.

— Миха, да не переживай ты так! Пообещать — не значит жениться, — ухмыльнулся Артём. — Это ж капиталисты! Они наверняка подкидывают дров в топку своими рассказами, чтобы обосновать расход десятков миллиардов на космическую гонку. Вот увидишь, старт ракеты ещё десять раз отложат, перенесут и заморозят. Дай бог, чтобы к тридцатому полетели!

— А я вот их за такой подход уважаю, — вмешался Рус. — Люди должны знать на что тратятся деньги. Мы вот много чего хорошего делаем, но не освещаем. Там на международной олимпиаде победили, там на орбиту груз повезли, там лекарство новое создали. И всё делается так, словно это само собой разумеется, будто ничего значимого не произошло. Подумаешь, сделали то, чего никто во всём мире раньше не делал. Стали лучшими там, где остальные оступились. А нужно освещать. Пусть люди знают и гордятся нашими достижениями. Тогда, гляди, и желающих в космос лететь больше будет, а не сидеть за компьютером и мышкой нарисованных врагов тыкать.

Уже на следующий день был готов рейтинг успеваемости, в котором я сохранил за собой четвёртую строчку. Впереди расположились только Марк и двое ребят со второй группы. Основные предметы я сдал неплохо, а вот иностранный, история и информатика немного подпортили статистику. Ничего, начнутся профильные предметы, тогда посмотрим кто будет первым!