Мы будем первыми! Родное небо

Глава 18 Воронеж

Тренировку назначили на ближайшую субботу и этим решением сбили наш рабочий график с установкой. Только недавно удалось закончить подготовку лаборатории и воссоздать условия для испытаний, как вмешалась общественная деятельность. Быков разводил руками и соглашался, что там я нужен больше. Честно говоря, если бы мне пришлось выбирать, я бы лучше повозился в лаборатории, но у нашего декана были совсем иные взгляды на этот счёт. Рябоконь ясно дал понять, что этот футбольный матч сейчас важнее остальных мероприятий.

— Привыкай, брат! — произнёс Артём, когда я поделился с друзьями этой новостью. — В академии, как и любом другом вузе, нужно делать выбор: либо ты активно участвуешь в мероприятиях, мелькаешь на сцене и различных акциях, либо ты посвящаешь всё свободное время учёбе. Куда приложишь свои усилия, там и добьёшься успеха.

Учёба мне была важнее, но отказаться от участия в матче я не мог, а слиться не позволяло чувство справедливости, поэтому я пошёл на тренировку в полной готовности показать максимум того, что могу. В спортивном зале собралось с полсотни студентов, но войти в сборную команду академии предстояло далеко не всем. Рязанцев построил нас в ряд и толкнул важную речь:

— Бойцы! Вам выпала возможность защищать честь нашей академии!

— А что, на неё кто-то покушается? — ухмыльнулся Меркулов.

— Наряд вне очереди на кухне, — спокойно ответил Лев Михайлович, смерив Константина суровым взглядом. — Ещё раз перебьёшь декана своего факультета, будешь неделю плац мести. Устроили тут цирк с конями! Получить бы статус военной академии, я бы вас научил Родину любить!

После выходки Меркулова желающих поязвить не нашлось. Лишь один из ребят с нашего факультета робко заикнулся о желании отказаться от участия.

— Академия сказала — надо! Значит, студент должен выполнять! — рявкнул Рязанцев. — Конечно, выпускать вас с таким боевым духом на поле я не собираюсь. Вы должны биться как львы, а не мяться как невинные овечки. Индивидуально для вас, Пронин, я могу пойти на уступки и позволить вам уйти. Но я запомнил вашу позицию.

Парень уходил весь бледный, извинялся и лепетал какие-то оправдания. Казалось, он был уже и не рад, что решил отказаться от участия. А я прекрасно понимал, что акция устрашения сработала на «отлично» и больше никто не отважится открыто уйти с тренировки. Зато косвенно ребята сливались. Я отчётливо видел, что человек пять выкладывались не на полную и заслужили массу критики от Рязанцева.

— Это ж как можно быть такими поленьями? От вас же мяч отскакивает, как снаряды от нашей «тридцатьчетвёрки»!

Пришлось пройти все испытания. Удары по воротам, прессинг, контроль мяча, длинные и короткие пасы… часа через три я был выжат, словно лимон. К тому времени с пятидесяти человек нас осталось от силы десятка три. Рязанцев делал пометки и сопровождал их комментариями. Причём, не всегда лестными.

— Есть желающие занять место в воротах? — поинтересовался декан лётчиков.

Помимо меня на «раму» решили стать ещё три человека. Казалось, сейчас Рязанцев потребует отбить по нескольку пенальти, чтобы увидеть наши возможности, но у Льва Михайловича планы были куда обширнее. Такое впечатление, что нас вызвали в сборную страны, и мы летим не иначе, как на финал чемпионата мира.

Пройти серию пенальти мне предстояло третьему из четверых человек. Первый претендент отбил семь ударов из двадцати, второй справился чуть лучше и девять раз защитил свои ворота. Надевая перчатки, я настраивал себя на хорошее выступление и надеялся, что у меня получится лучше. Пенальти — это всегда лотерея, в которой результат обеспечивает подготовка вратаря и противника, моральная подготовка, внимательность и щепотка удачи. То ли мне сегодня везло, то ли то ли парни устали пробивать по воротам, но я отбил двенадцать ударов. Причём, семь из них взял. Мяч не отскочил для добивания, а остался в моих руках.

— Неплохой результат! — похвалил меня Рязанцев, когда я уходил с позиции.

Четвёртым претендентом был высокий худощавый парень с кафедры робототехники. Рост у него был около двух метров, и казалось, что он прирождённый вратарь, ведь все данные для этого ему дала природа. Так действительно выглядело в первые пару минут, когда он без руда отбил два удара. А потом что-то пошло наперекосяк, и ему удалось защитить свои ворота всего восемь раз. При этом он психовал после каждой неудачи и жаловался то на мяч, то на нарушение регламента, а в конце так вообще потребовал провести серию пенальти заново. В итоге Рязанцев поспешил избавиться от этого скандалиста.

На этом наши приключения не закончились. Пришлось поиграть на выходах, в режиме «один на один» против нападающих, и в режиме, когда два игрока нападения выходят к воротам. Одним из утверждённых нападающих был Макс Фомин, и это мне здорово помогло, ведь память Михаила хранила воспоминания о стиле игры бывшего однокашника и помогала разгадывать его задумки.

К моему удивлению Меркулов тоже прошёл отбор и получил место в нападении. Во время испытаний он нарочно играл опасно, стараясь травмировать меня, но я не вёлся на его провокации и играл грамотно. В итоге парень сдался и решил подождать более подходящего случая для сведения счётов.

— Чудинов едет основным вратарём, Кириллов запасным! — резюмировал Рязанцев, ознаменовав конец испытаний.

Местом проведения матча выбрали Воронеж. В пятницу вечером, сразу после пар я заскочил в общагу, схватил заранее подготовленную сумку и направился к автобусу, стоявшему у главного корпуса.

— Мих, ты домой собрался? А как же планы вечер? — остановил меня у входа в общагу Артём.

— Да какие там могут быть планы? — отмахнулся я от Абрамова. — Вон, Рябоконь нам планы придумал на все выходные. Домой приедем только вечером воскресенья. Кстати, а ты почему не поехал? Ты ведь в футбол отлично играешь.

— Чтобы я пропустил такое событие? Не, Мих, мячик попинать я всегда успею, а вот поработать с установкой не всегда получится. Да и потом, у нас с Китти можно сказать, свидание на этих выходных.

Я вспомнил ту девчонку, с которой Артём познакомил нас на вечеринке его друзей. Конечно, она немного взбалмошная, но не мне решать с кем встречаться Абрамову.

— Удачи, Тёма! — я хлопнул друга по плечу и зашагал к выходу. Не хотелось опаздывать и лишний раз вызывать гнев Рязанцева. Если он заведётся, то это на весь день.

— Все в сборе? — поинтересовался Лев Михайлович ровно в семь вечера, когда нам нужно было выезжать.

— Двух человек не хватает! — отозвался кто-то из глубины автобуса.

— Безобразие! Никакой дисциплины! — завёлся Рязанцев. — Я этих клоунов научу пунктуальности. Это надо же? Двадцать студентов, два преподавателя и два водителя их ждут, а они бродят незнамо где!

От академии мы всё-таки отъехали с опозданием в пятнадцать минут. Парни получили нагоняй от Рязанцева и обещания кары небесной во всех проявлениях, а потому старательно делали вид, что их нет. Помимо Льва Михайловича с нами в Воронеж поехал Криницкий.

Именно сейчас я заметил принципиальную разницу между преподавателями «новой формации» и «старой школой». Если Лев Михайлович с нас глаз не спускал, то Иван Валерьевич ехал, словно в отпуск и не особо заботился ни о студентах, ни о предстоящем событии. Как только автобус выехал за пределы Ворошиловграда, он устроился в кресле, засунул в уши беспроводные наушники и уснул. Рязанцев недовольно покосился на него, но не одёрнул коллегу, а сделал вид, что ничего не замечает, хотя на лице декана явно читалось отношение к такому поведению преподавателя.

Мерный шум и тепло в автобусе навевало сон, и даже я поддался искушению и уснул часов в девять. В Воронеж мы приехали только в пять часов утра. Нас заселили в спортивный комплекс и дали ещё час поспать перед игрой, а уже в начале восьмого Рязанцев поднял всех и построил у входа в комплекс.

— Бойцы, сегодня нам предстоит важная игра. Пусть это товарищеский матч, но мы должны выступить достойно. Сейчас у нас по расписанию завтрак, потом двухчасовая экскурсия по городу, а затем едем на стадион.

— Лев Михайлович, но ведь матч только в двенадцать! — удивился Криницкий. — Что толку нам почти два часа торчать на стадионе…

Рязанцев наградил своего коллегу таким взглядом, что тот невольно запнулся.

— Игрокам нужно провести разминку и небольшую тренировку перед матчем. Пусть попробуют поле на ощупь, им ведь там играть. Два часа нам наверняка хватит. Работаем!

В моём понимании экскурсия явно была лишней. Лучше бы дали пару часов отдохнуть с дороги, чем катать по городу. Конечно, я в автобусе отоспался и отсидел все места, которые только можно, но хотелось бы прилечь на нормальную кровать. И это в восемнадцать лет! Представляю, что бы меня ждало, окажись я в своём прежнем теле.

Но у Рязанцева были другие мысли на этот счёт, и проводить экскурсию после игры он наотрез отказался. По мнению Льва Ивановича мы должны проникнуться атмосферой города и немного развеяться перед матчем.

В Воронеже мы посетили Адмиралтейскую площадь, побывали на корабле-музее «Гото Предестинация» — исторической копии корабля времён XVIII века, оттуда отправились через Чернавский мост на другой берег, а обратно вернулись через Северный мост. В планах было посетить художественный музей, но мы уже выбивались из графика, а потому поехали прямиком на стадион.

— Вот это я понимаю, подготовка! — заворожено произнёс Меркулов. — Не то, что в нашем Задрыпинске.

— Чем тебе наша академия не нравится? — немедленно вступился за родную ВВКА Макс. — Ремонт новый, только доделали, оборудование новое завезли, оснащение…

— Новое? — Константин даже рассмеялся, услышав Фомина. — Да половину старья к нам забросили, что в других академиях давно списали. Те же симуляторы и оснащение в том числе.

— Москва, знаешь ли, тоже не сразу строилась! Понемногу и у нас всё необходимое появится и будет не хуже, чем здесь, или в Жуковском.

— Посмотрим, — отмахнулся парень, решив закончить спор.

В стартовый состав попали все, кого я знал: Руслану предстояло играть на позиции опорника и больше работать в обороне, чем подключаться к нападению, а на острие атаки расположились сразу два нападающих: Меркулов и Фомин. На игру Рязанцев выбрал схему «четыре-один-три-два», но не факт, что она останется такой в течение всей игры. Учитывая, что матч товарищеский, Лев Михайлович может выпустить игроков с другим амплуа и полностью перекроить стратегию.

Пока мы готовились к выходу, в раздевалку зашёл Криницкий. Вид у него был такой, словно он что-то затеял, но боялся попасться с поличным. Заметив, что Рязанцева в раздевалке нет, он заметно приободрился.

— Готовы к игре? — произнёс Иван Валерьевич с улыбкой и получил дружный отклик.

Команда действительно смогла настроиться, и несмотря на ночной переезд и прогулку по городу, подошла к матчу в хорошей физической, а главное — моральной форме.

— Ребят, вы же понимаете, где мы с вами находимся? — Криницкий понизил голос и перешёл практически на шёпот.

— Где? — поинтересовался Руслан достаточно громко, и Иван Валерьевич невольно вздрогнул. Но продолжил он также тихо:

— Мы в Воронеже, в гостях у академии, которая взяла над нами шефство. Преподаватели делятся опытом, методиками работы и помогают информационно. Надеюсь, вы понимаете, что с нашей стороны будет некрасиво выигрывать?

— Иван Валерьевич, так, а зачем тогда вообще было сюда ехать? — возмутился я. — Можно было бы отказаться от поездки, схлопотать технарь и не тащиться в такую даль.

— Это точно! У меня были куда более интересные планы на выходные, чем кататься в автобусе и смотреть как нам забивают голы в ворота, — подхватил Макс.

— Вы меня неправильно поняли, — смутился Криницкий. — Нужно выйти на поле, но не сильно прессинговать. Играйте в свою игру. Если воронежцы окажутся сильнее, так тому и быть. Но если ребята дадут слабину, не нужно побеждать. Уступить с минимальным счётом будет лучшим решением. И сами сохраним лицо, и наших кураторов не обидим.

— Всё равно это выглядит как какая-то подстава, — пробормотал Руслан. — Если бы я сразу знал такой расклад, отказался бы ещё в Ворошиловграде.

— Подумайте над моими словами! — многозначительно произнёс Криницкий и вышел из раздевалки.

— А что, я проблем не хочу, — произнёс Меркулов. — Иван Валерьевич явно знает больше нас, так что лучше не строить из себя умников и вовремя подстелить там, где можно разбиться.

— А я считаю, что играть нужно в полную силу! — заявил Руслан, и его поддержало большинство ребят из команды.

Тут бы перекинуться парой слов с Рязанцевым, но его отвлекли организаторы, и в подтрибунном помещении мы стояли в компании Криницкого. Разумеется, боевой запал исчез, и на поле мы выходили без особого настроения.

За первую половину тайма у нас было три возможности поразить ворота воронежцев, но Макс промахнулся, а Меркулов нарочно запорол оба момента. Особенно было обидно за отличную сквозную передачу с центра поля, которую выдал Руслан. Казалось бы, прими мяч и бей по воротам, но Константин замешкался и позволил защитникам зажать себя в угол. Я-то прекрасно понимал почему Меркулов допускает подобные ошибки, а вот Рязанцев рвал и метал, бегая у кромки поля, словно разъярённый зверь.

Первая замена в нашей команде произошла уже на тридцатой минуте. Меркулов и двое полузащитников ушли с поля, а на их место вышло замотивированные ребята. Игра пошла бодрее, но переломить ход встречи не получалось. Инициатива была полностью на стороне воронежцев.

По закону футбола если не забиваешь ты, забьют тебе. Я четыре раза спасал команду, парируя сложные удары. Один раз даже сыграл на выходе после углового и буквально снял мяч с головы рослого защитника воронежцев, но рано или поздно должно было случиться то, что произошло: наши защитники прозевали пас вразрез, и сразу два нападающих вышли к воротам.

Я вышел из ворот, вынуждая игрока с мячом отдавать пас, и тот забил почти в пустые ворота. Я потянулся за мячом как мог, но мне не удалось коснуться его даже кончиками пальцев. Счёт стал «один — ноль» в пользу хозяев поля. А уже под конец первого тайма точный удар в девятку удвоил счёт.

В перерыве к нам в раздевалку ворвался разъярённый Рязанцев.

— Вы что, охламоны, совсем играть разучились? — заорал Лев Михайлович. — Что это за игра в нападении? Куда смотрят защитники? Где ваша воля к победе?

— Да какая там воля? — не выдержал Силантьев. — Вы определитесь между собой уже: выигрывать нам или проиграть с минимальным счётом. Достало уже, что команду лихорадит из-за ваших указаний.

Рязанцев потребовал объясниться, а затем бросил нам: «Играйте, как в последний раз!» и умчался выяснять отношения с Криницким. Когда мы выходили на поле после перерыва, Ивана Валерьевича на скамейке запасных уже не было, а Лев Михайлович стоял красный от злости, словно рак.

— Парни, давай нашу игру! — завёл команду Руслан. — Покажем, что мы умеем играть!

Конечно, переиграть противника было нелегко, но теперь игра шла на Макса, и Фомин не подвёл. Первое же свидание с вратарём один на один завершилось взятием ворот. Два — один! Воронежцы пытались контратаковать, но тут уже я спасал команду. Ещё через пару минут Фомин заработал штрафной и реализовал его, перебросив мяч через стенку. Два — два!

Был шанс выйти вперёд, но Макса сбили, и он повредил ногу, а Рязанцев поспешил заменить одного из главных героев этого матча, чтобы парню могли оказать медицинскую помощь. Нам оставалось играть всего пару минут, когда один из наших защитников завалил форварда воронежцев в нашей штрафной. Пенальти!

— Миха, не подведи! — срывая голос орал со скамейки запасных Фомин.

Пробивать пенальти предстояло нападающему, который уже однажды поражал мои ворота. Он мялся у точки и слишком заметно пялился в левый нижний угол ворот. Чувствую, неспроста. Если бы он действительно собирался туда бить, стал бы он так нелепо раскрываться?

Вот оно! Когда прозвучал свисток судьи, в последний момент перед ударом парень бросил быстрый взгляд в противоположный угол, словно пытался прицелиться. Я прыгнул наугад и поймал мяч обеими руками.

— Затащи-и-ил! — послышался крик Фомина, но я не торопился расклеиваться. Игра ещё продолжалась, и нашей команде нужно атаковать, если мы хотим выиграть в этом матче. Забросил мяч на игру нашим ребятам, а те передали мяч нападающим. Вот он, решающий момент матча!

До конца игры осталась всего минута, наш нападающий получает мяч, уходит от защитника, пробивает и… перекладина! Мяч уходит за пределы поля, а судья показывает удар от ворот. Воронежцы тоже поймали ритм, понеслись атаковать, но на подступах к нашей штрафной надёжно сыграл Рус и выбил мяч подальше на половину поля соперника. Счисток судьи ознаменовал ничейный результат в этом матче. Победила дружба!

Конечно, если бы мы с самого начала играли так, как во втором тайме, у нас были все шансы победить, но кто знает как бы сложилась игра? Теперь уже этого никто не узнает. После матча Лев Михайлович зашёл в раздевалку и нашёл слова для благодарности, а также взял с нас слово, что мы больше никогда не будем вестись на поводу у самодуров наподобие Криницкого.

— Миха, мне Рязанцев пообещал пятёрку по его предмету! — поделился своей радостью Макс, когда мы шли к автобусу.

— А выходило сколько?

— Ну, там спорная ситуация между четвёркой и пятёркой, — ответил Фомин. — Но теперь будет пятёрка! Думаю, тебя он тоже не обидит.

— А меня-то почему? Ты забил два гола, а я пропустил. Разницу чувствуешь? Нет, не выйдет с меня Льва Яшина…

— А сколько ударов отразил? Двенадцать? Причём, в половине случаев нам реально могли забивать. Без тебя мы с разгромным счётом влетели бы. Да и вообще, ты такой пеналь потянул! Вот увидишь, Лёва оценит.

Надо же, лётчики уже и кличку придумали для Рязанцева. «Лёва»… Оригинальностью, конечно, и не пахнет, какое-то панибратское звучание у этой клички. Как бы Рязанцев не оскорбился.

Макс оказался прав. С началом зачётной недели Рязанцев порадовал меня дополнительными баллами по своему предмету. И если у меня в году выходило девяносто баллов, то в зачётке красовалось на целых десять баллов больше. Вот так моё удачное выступление на товарищеском футбольном матче и увлечение Рязанцева футболом принесли мне первую «сотку». Но это было только начало зачётной недели, а впереди ещё была сессия.