Мы будем первыми! Родное небо

Глава 7 Запасной аэродром

А ведь обидно! План этого негодяя почти провалился. Каких-то семь-восемь баллов, и я бы попал в число шестидесяти счастливчиков, которые будут летать. Выходит, мне придётся пропустить этот год? Или ещё не поздно попробовать подать документы в Воронеж или Ейск? Да хоть в Москву, лишь бы достичь цели! Но нет, насколько я знаю, озаботиться подачей документов нужно было раньше. Нет, я не собираюсь так просто сдаваться! Для начала пойду в приёмную комиссию и разберусь как так вышло, а там будет видно что делать дальше.

Ракетой взбежал по ступенькам и помчался на второй этаж к неприметному кабинету возле большого холла. В дверном проходе едва не столкнулся с Быковым.

— Молодой человек, куда вы так торопитесь? — добродушно ухмыльнулся он.

— Могу я взглянуть на свою работу? Я уверен, что произошла какая-то ошибка!

— Без проблем, идёмте со мной, работы ещё не передали в архив, поэтому они ещё лежат у меня в кабинете. Какой экзамен вас интересует?

— Русский язык!

Я проследовал за Быковым в кабинет приёмной комиссии, где за стопками с бумагами сидели три женщины, заполнявшие какие-то отчёты или документы. Когда мы вошли, они бросили на нас удивлённые взгляды, но быстро потеряли интерес и занялись своей работой.

— Алина Ивановна, где работы абитуриентов по русскому языку? — поинтересовался Валерий Дмитриевич.

— Во второй ячейке, — бросила девушка дежурным тоном, не отрываясь от работы.

Быков направился к угловому шкафчику и принялся рыться в бумагах. Наконец, он выудил папку с работами и отыскал там мою.

— Вот, ознакомьтесь. Все ошибки выделены красным.

За теоретическую часть можно было получить максимум шестьдесят баллов, но я заработал только сорок восемь. В принципе, это всецело моя вина, хотя не припоминаю, чтобы я делал в листе исправления. А вот сочинение оценили всего в восемь баллов, потому как там была куча ошибок. Причём, ошибок не моих.

— Но ведь это не я ставил вот здесь запятые! — едва не закричал я, указывая на подчёркнутые красным знаки препинания. — А вот здесь лишнее тире. Вы ведь сами должны понимать, что ни один адекватный человек его там не поставит!

— Простите, а кто же должен его поставить, если не вы? — удивился Быков. — Цвет ручки ваш, лист с работой тоже. Ошибки быть не может.

— Так ведь ручки выдавали на экзамене, они у всех одинаковые.

— Хотите сказать, что ваши товарищи могли оказать вам медвежью услугу? Это исключено, потому как все работы проверялись членами приёмной комиссии, больше никто не имел к ним доступа.

Понятно, в этой ситуации я ничего не докажу. Нужно искать какой-то другой способ восстановить справедливость.

— Я хочу пересдать экзамен перед приёмной комиссией.

— Увы, но пересдача невозможна, — развёл руками Быков. — И сразу забегу наперёд, результаты экзамена по ЕГЭ мы также не можем принять в качестве вступительного экзамена. Если вы принципиально настроены поступать на определённый факультет и не проходите по рейтингу, попробуйте в следующем году.

Вот уж спасибо, отличный совет! Выходит, Константин добился своего. Через отца они смогли повлиять на кого-то в приёмной комиссии и испортить мою работу. И как тут бороться, когда всё схвачено, и комар носа не подточит?

Уже в коридоре лицом к лицу столкнулся с Виктором Семёновичем. Деканом, который выступал перед нами на День открытых дверей.

— Что случилось? — поинтересовался Рябоконь, заметив моё состояние. — Не прошёл?

Вот какой смысл пытаться ему рассказать, что меня подставили? Не поверит. А если и поверит, какие мои доказательства? В такой ситуации без доказательной базы никак нельзя. Кому поверят: парню, который пришёл поступать, или преподавателю, работающему в академии?

— Завалил сочинение, — ответил я. — Сам не знаю как так вышло. Может, переволновался, а может, кто-то сыграл со мной злую шутку. В любом случае, с такой конкуренцией шансов у меня уже нет.

— Ты в академии, парень. У нас ни у кого нет такого скверного чувства юмора. Так шутить никто не станет. А вот разволноваться мог, со всеми бывает. А куда хотел поступать?

— Эксплуатация летательных аппаратов.

— Эх, лётчики-залётчики! — воскликнул Рябоконь. — А что с математикой и физикой?

— Девяносто один и восемьдесят четыре, — ответил я.

— Вот это я понимаю, подготовка! А давай к нам на факультет космического приборостроения? У нас тоже подготовка такая, что полетать успеешь. Правда, упор делается на инженерное дело. А что на счёт экзамена, русский язык — это важно, но в нашем деле физика и математика важнее.

— Да что мне инженеры? Я в космос хочу! — отмахнулся я.

— Погоди, ты хочешь сказать, что у лётчиков больше шансов попасть в космос, чем у инженеров? А вот тут-то ты и не прав, парень! Сколько бортинженеров побывало на МКС, знаешь? Песьяков, Зарубин, Венгер, Горбань, Чередилов! И это только те, кто в последние годы летал. Между прочим, все они заканчивали магистратуру по направлению «Авиа- и ракетостроение». Так что, если грезишь о космосе, давай к нам. Тем более, у нас недобор, и бюджетных мест хватает. А что на счёт полётов, мы тоже будем летать, не переживай. Пусть часов меньше, чем у гражданской и военной авиации, но за штурвалом побываешь. Из нашей академии без лётной практики никто не выпустится.

Выходит, я совершенно ничего не потеряю, если пойду на инженерный? Более того, мои шансы ворваться в космическую программу заметно вырастут. Будет забавно, если окажется, что своей выходкой Меркулов мне помог. Но забывать эту подлость не стоит. Я непременно выведу на чистую воду и Константина и его отца.

— Знаете, Виктор Семёнович, а я приму ваше предложение! — ответил я, ухватившись за эту идею, как за спасительную соломинку. Пусть Меркулов и дальше попытается вставлять мне палки в колёса, мы ещё посмотрим чья возьмёт.

— Вот это наш человек! — улыбнулся Рябоконь и похлопал меня по плечу. — Сразу видно, что характер сформировался. Рассуждаешь как зрелый мужчина, а не как мальчишка.

Знал бы ты, уважаемый, сколько я всего повидал на своём веку. В той, прошлой жизни, мы бы были с тобой сверстниками, так что с характером у меня всё в порядке. Да, некоторые вещи в современном мире вызывают у меня удивление и даже недоумение, но это всё пройдёт, когда я немного обвыкнусь.

— Мне нужно что-то досдавать? — поинтересовался я, предвкушая наличие подводных камней.

— Только переписать заявление. С документами у тебя порядок, экзамены сданы, так что осталась простая формальность.

Из кабинета вышел Быков, и Виктор Семёнович ухватился за него.

— Валерий Дмитриевич, я тут студента нашёл. Нам только нужно переписать заявление.

— Отличная новость! — ответил Быков, посмотрел на меня и подмигнул. Выходит, он здесь ни при чём? Стал бы он так радоваться моему спасению, если бы был заодно с Меркуловыми?

Меня провели в кабинет и усадили за свободным столом. Быков принёс пустой лист и бланки для заполнения, а Рябоконь подсказывал какие поля нужно заполнять. Весь процесс у меня занял не больше пяти минут. Дольше всего я заполнял поле с выбранной специальностью. Вот тут-то я и завис, потому как не рассматривал других вариантов, кроме как эксплуатацию летательных аппаратов.

— Ракетные комплексы и космонавтика! — огласил я свой выбор, и Рябоконь кивнул, одобрив мой выбор.

Ещё пара минут письменной волокиты, и я сдал все бумаги. Когда я поднялся из-за стола, быков пожал мне руку и произнёс:

— Поздравляю! Вы приняты в число студентов Ворошиловградской воздушно-космической академии.

Радости моей не было предела. Когда терпишь поражение буквально в шаге от заветной цели, а затем всё-таки добиваешься своего, это даёт мощный эмоциональный всплеск. Можно сказать, что первая ступень к цели пройдена успешно, но это лишь начало, сколько ещё будет этих препятствий?

Выскочил из академии, и наткнулся на Макса Фомина. Увидев меня, Рыжий моментально скис.

— Мишка, как же так вышло? Я за себя переживал, потому что реально мог не пройти, а в тебе был полностью уверен. Что теперь будешь делать? Документы уже никуда подать не получится.

— Учиться буду, Макс! Что мне ещё делать?

— Где? — опешил однокашник.

— В академии. Только не на лётчика, а на инженера. Меня пригласили на факультет космического приборостроения.

— Эх, там особо не полетаешь! — вздохнул Фомин.

— Ну, почему? Лётных часов меньше, это правда, но летать будем. Сначала на тренажёрах, потом с инструктором, а если всё будет в порядке, к концу курса дадут сесть за штурвал самому. Но не буду забегать наперёд. Слушай, ты есть хочешь? Я перенервничал, теперь есть хочу, как крокодил.

— Погнали в «Блинок»! Там такие блинчики с ветчиной и сыром — пальчики оближешь. Горячий, сытный, вкусный… С горчичкой и майонезом. Один раз попробуешь, на всю жизнь запомнишь. Жаль только, что на ближайшие пять лет мне такая еда не светит.

— Это ещё почему? — удивился я и даже остановился посреди дороги.

— Так ведь казарменная жизнь у нас начинается на будущие пять лет. А там домой будут отпускать только на увольнительные и в отпуска.

— Говори за себя, я два дня в неделю буду предоставлен сам себе.

— Это как? — удивился Макс.

— Ну, мне комнату в общежитии обещали. Конечно, могу каждый день ездить домой, но не охота столько времени в пути терять, да и где столько денег взять?

— Это как так получается? Мы на казарменном режиме, а вы на свободном выгуле? — громко возмутился Рыжий, что окружающие студенты, проходящие мимо нас, беспокойно оглядывались на него.

— Макс, мы же не собаки, чтобы нас на свободный выгул выпускать!

— Конечно, не собаки. Хуже! Гады вы, вот кто! Нет, ну где справедливость? Я только добрался до Ворошиловграда, надеялся, что все местные цыпочки будут мои — попробуй устоять перед обаятельным лётчиком-испытателем, а они запихнули меня в эту дыру.

— Это ты-то обаятельный? — не выдержал я, и прыснула от смеха.

— Эй, обидно вообще-то! — картинно надумался Макс.

— Извини! Как по мне, обычный парень. Хотя, девчонкам виднее. Ладно, пошли в твой «Блинок»!

До заветной блинной лавки пришлось ехать три остановки на маршрутке, но оно того стоило. Таких вкусных блинчиков с начинкой я ещё никогда не ел. Их готовили прямо при покупателях, размазывая жидкое тесто на круглых электрических поверхностях и добавляя туда всё, что пожелаешь. Я отметил, что непременно хочу попробовать блин с ветчиной и грибами, но уже в другой раз, потому как двумя блинами реально перебил аппетит, а деньги стремительно таяли.

— Слыш, Мих, так мы теперь «володьки», получается? — заявил Макс, справившись с очередным блинчиком.

— С чего это вдруг «володьки»?

— Ну, как же? Мы ведь учимся в Ворошиловградской воздушно-космической академии. Сокращенно «ВВКА», созвучно с «вовка». Но «вовками» быть как-то несолидно, а вот «володьки» звучит лучше.

— Ну, ты и фантазёр, Макс! — ответил я, хлопнув друга по плечу. — Тебе бы в театральный поступать, а не в авиационный. Какие-нибудь хохмы придумывать — это твоё.

Я даже не сомневался, что идея Фомина приживётся, и в скором времени нас так и будут называть в народе.

— Миха, а ты слышал что американцы обещают?

— Чего там? Опять надумали нас санкциями пугать? Пущай пугают, нам не привыкать! Уже второй век санкциями грозятся, а мы стояли и стоять будем.

— Да нет же! Они собираются первыми высадиться на Марс. Ай, что рассказывать? Смотри!

Рыжий протянул мне телефон, на котором было открыто видео. Мне оставалось лишь коснуться экрана, чтобы запустить воспроизведение. На экране стоял статный американец, который с довольным видом рассказывал о своих планах покорить Красную планету. На фоне были чертежи ракеты, какие-то расчёты, цифры…

Но я прекрасно понимал, что все эти вещи были нарисованы для антуража и не имеют никакой пользы. Во-первых, кто в здравом уме будет открыто показывать свои расчёты и макеты? Это секретная информация, которую стерегут, как зеницу ока. Во-вторых, даже мимолётного взгляда было достаточно, чтобы понять: на чертежах изображена полная ерунда. Запутать такими вещами конкурентов невозможно — опытные специалисты вмиг раскусят обман. Скорее, это состряпали на коленке, чтобы показать прессе и произвести впечатление на публику.

— А что со звуком? — поинтересовался я, потому как я не мог расслышать ни слова.

— А, там всё равно на английском, наши ещё не перевели.

— Плохо, я больше по-немецки понимаю.

— Откуда ты немецкий-то выучить успел? — ухмыльнулся Фомин. — Мы ведь в школе английский учили, а вторым предметом был французский.

— Да знаешь, для себя учил, в охотку, — соврал я, чтобы не выдать. Надо же было такое ляпнуть!

— Ладно, есть субтитры. Смотри!

Макс что-то клацнул на телефоне, и на экране появился перевод. Я быстренько пробежался по тексту и ухмыльнулся: «обещаю, что американские граждане первыми ступят на поверхность Марса!», «уникальная космическая программа», «бюджет в сто пятьдесят миллиардов долларов»… А этот парень изрядный шутник!

Мы ещё посмотрим, кто в деревню к бабушке поедет! А точнее, кто первым доберётся до поверхности Марса. А его уникальная программа пока существует только на словах. Конечно, я не удивлюсь, если лучшие умы Соединённых Штатов работают над подготовкой к полёту, но сто пятьдесят миллиардов долларов… Кто ж ему даст такие деньги во время кризиса?

— Кто это? — поинтересовался я у Фомина.

— Шутишь? Мих, ты реально не знаешь его? Это же Макс Лион! Самый крутой изобретатель в мире!

— И что он изобрёл?

— Ну, много чего… И потом, он уже много лет запускает экипажи на международные космические станции. Думаю, если кто и доберётся до поверхности Марса, то именно он.

— А мне кажется, что он просто пижон, — честно признался я, пожав плечами.

Видео, конечно, интересное. Если в массовой информации появляются подобные заявления, это значит, что космическая гонка в самом разгаре. А нам, как всегда, предстоит догнать и перегнать лидеров.

С Максом мы распрощались возле «Блинка». Он прыгнул на маршрутку и укатил куда-то на Восточные квартала, а я поехал на вокзал. Домой решил ехать на электричке — банально дешевле, чем на автобусе. По дороге позвонил маме и порадовал её хорошими новостями, а заодно рассказал об изменившихся планах и выборе другой специальности. Реальную истории решил не рассказывать, чтобы не волновать её и бабушку, которой любые эмоциональные встряски категорически противопоказаны.

Уже по дороге домой встретились с Дашей и Викой. Павлова забирала младшую сестрёнку с занятий по английскому и предложила пройтись вместе. Малышка шагала грустная, и явно была чем-то недовольна.

— Егоза, что случилось? — поинтересовался я у ребёнка.

— Устала, — пробормотала Вика.

— Ничего, ещё успеешь отдохнуть, — попытался я успокоить малышку, но мои слова подействовали как катализатор, и следующую минуту Вика тараторила без умолку.

— Когда ж мне успеть? В понедельник и среду после садика танцы, во вторник и четверг — фортепиано. В субботу — английский. Даже воскресенье, единственный выходной, и тот забрали — на рисование нужно идти. Ни дня отдыха не дают ребёнку! — принялась возмущаться Вика.

— А тебе на занятиях нравится? — поинтересовался я.

— Конечно, нравится! Стала бы я туда ходить, если бы мне было не интересно? У меня там столько подружек!

— А что вы там делаете на занятиях?

Вика посмотрела на меня, словно я спросил что-то очевидное, и снисходительным тоном произнесла:

— Миш, вот ты вроде взрослый человек, а такие илли… как его… элементарные вещи спрашиваешь. Вот! Ты хочешь знать что я делаю на занятиях? Конечно же, балуюсь!

Я не смог сдержать смеха, а Даша воспользовалась паузой, чтобы похвастаться.

— Миш, а я поступила! Сегодня на сайте вывесили результаты последнего экзамена и общий рейтинг. Я прошла на бюджет, представляешь?

— Умничка! Я вот в тебе ни секунду не сомневался, а ты волновалась!

— Спасибо, — улыбнулась Даша и опустила взгляд, но затем перевела его на меня. — А у тебя всё получилось?

— Да, только возникли небольшие трудности. В общем, я решил пойти не на лётчика, а на космического инженера.

— И что ты будешь делать? — насторожилась девушка.

— Как что? В космос полечу! Буду на международной космической станции работать. А потом, может быть, и на Марс. Слышала, что новая космическая гонка в самом разгаре?

Даша остановилась и молчала. Судя по выражению её лица, она была совершенно недовольна тем, что услышала.

— Что-то не так? Ты за меня не рада? — поинтересовался я у девушки.

— А ты сам как думаешь? Я надеялась, что ты изменишь решение быть военным лётчиком или лётчиком-испытателем, пойдёшь в гражданскую авиацию. А ты в космос собрался? А мне что делать, когда ты туда полетишь? Космонавты там по полгода могут провести, а то и больше. Я уже не говорю об опасности! И ты ещё спрашиваешь что не так? Рада ли я? Да я просто счастлива!

Последние слова Даша прокричала.

— Погоди, ты же сама говорила, что с моими мозгами лучше идти в инженеры. Вот я и выбрал такой путь.

На самом деле от желания Даши мало что зависело, у меня была ситуация, когда выбирать не приходится, но я надеялся, что эти слова её утешат.

— Говорила! Но я думала, что ты будешь работать в лаборатории или преподавать на кафедре, а не слоняться по космосу в тысяче километров от дома!

Я хотел сказать Даше, что расстояние до международной космической станции на самом деле около четырёхсот километров, и уж точно меньше тысячи, но сейчас это было неуместно. Девушка схватила Вику за руку и потащила за собой. Малышка повернулась ко мне и помахала на прощание рукой:

— Миша, ты на мою сестру не обращай внимания! Девушки отходчивые. Не переживай, отпустит она тебя в твой космос. Заходи к нам на чай!

Да уж! Что-то мне подсказывает, что на чай к Павловым я зайду нескоро.

Так, а это что ещё за фокусы? Когда я приблизился к дому, заметил на парковке новенькую BMW седьмой серии. Вот не верю, что у нас в городе есть две таких машины. И цвет такой же, и модель. И вдвойне не поверю, что вторая гипотетически существующая машина станет парковаться напротив нашего подъезда. Не иначе, как Лида снова в гости пожаловала. Выходит, не одна?

Взбежал по ступенькам наверх и открыл дверь ключом. Рядом с обувной полкой стояли две пары туфлей: женские и мужские. Из зала послышался какой-то шум, а через секунду в коридор выскочила Лида, завёрнутая в одеяло.

— Миша, ты почему так рано? У тебя же экзамен должен быть!

— А ты почему раздета, и где твой гость? — ответил я вопросом на вопрос, хоть и знал на него ответ. Пусть Лида понервничает и поймёт, что оказалась в безвыходной ситуации.

— Спала, — тут же обронила она и покосилась на зал. — Миш, сходи в магазин, пожалуйста. А я денег дам. Есть что-то хочется.

— Обязательно схожу, но сначала ты проводишь своего гостя, а потом мы поговорим.

Лида тяжело вздохнула и бросила на меня недовольный взгляд, когда поняла, что сплавить меня по-тихому не получится. Я тактично прошёл на кухню и дал Лидиному воздыхателю уйти, избежав неловких сцен. Я видел, как он вышел из подъезда и быстрым шагом направился к машине. Похоже, эта ситуация ему тоже не понравилась. Нет, ну а что? Не могли найти место получше для своих развлечений? У Лиды есть однушка в новом районе, у этого мажора на крутой машине тоже наверняка есть жильё. На худой конец, есть гостиницы. Зачем было устраивать этот цирк у нас дома?

Я не мог рассмотреть нашего гостя с большого расстояния, ещё и со спины, но в общих чертах представление о нём составил. На вид лет сорок, с небольшой лысиной на макушке. Одет, конечно, дорого и ведёт себя уверенно. Почему тогда не поговорил со мной сам, а прикрылся Лидой? Думаю, мы могли бы найти выход из этой ситуации.

Машина резко сорвалась с места и умчалась из двора, а через пару минут на кухню пришла Лида. Она уже успела одеться. Тётка взяла стул, присела за стол напротив меня и нахмурилась.

— И о чём ты хочешь поговорить?

— Кто он? — спросил я и кивнул в сторону улицы.

— Мой начальник, остальное тебе знать не нужно.

— И ты цепляешься за человека, который умчался, когда что-то пошло не так? Он ведь даже не попытался поговорить и решить ситуацию в свою пользу, а сбросил всё на тебя.

— Миш, у меня теперь и так проблемы, а что на счёт Виктора… Он женат, поэтому не хочет светиться. Мы поэтому и решили встретиться у вас…

— Час от часу не легче! Да уж, иногда неведение — это спасение.

— Он пообещал, что уйдёт ко мне и женится! — немедленно произнесла Лида заветную аффирмацию.

— Ага, я заметил его намерения. Сверкал пятками так, что только его и видели.

— Миша! — оборвала меня тётка.

— Ладно, ты человек взрослый, тебе самой решать. Просто я не хочу, чтобы ты разбивала чужую семью или тешила себя несбыточными надеждами.

— Каждая женщина имеет право на счастье! — едва ли не со злобой в голосе произнесла Лида.

— Любой человек имеет на это право, но нельзя быть счастливым, делая несчастным кого-то другого. Счастье окружающих есть неотъемлемый компонент рецепта для собственного счастья.

— А ты у нас в философы подался? — огрызнулась женщина. — Думаешь, больше меня в жизни разбираешься?

— По крайней мере, я не встречаюсь с замужними девушками. Что на счёт твоего вопроса… Прежде всего, я хочу, чтобы ваших встреч у нас дома больше не было. Это первое. Второе — ты возьмёшь небольшой отпуск и поедешь к бабушке в Таганрог. Пусть не на всё время, пока нужно присматривать за ней, а хотя бы на недельку-другую. Матери нужна помощь, вынести это всё одной ей будет очень сложно.

— А кто же будет присматривать за тобой? Твоя мамочка ведь так беспокоится, чтобы её Мишенька не попал ни в какую плохую историю! — съязвила Лида.

— Поверь, скоро в этом не будет необходимости. Через несколько дней я уезжаю в Ворошиловград, и буду жить в общежитии. В академии за мной присмотрят, можешь не волноваться.

Какое-то время Лида сидела молча, уставившись в стол. Лишь через пару минут, она подняла на меня взгляд и ответила:

— Идёт. Я принимаю твоё предложение. Но о том, что здесь произошло, никому ни слова, ясно? Особенно маме!

— Я умею держать слово, — заверил я тётку и поднялся из-за стола, показывая, что наш разговор окончен.

Честно говоря, у меня даже немного от души отлегло. Нет, конечно, это тоже мерзкая ситуация, но я опасался, что Лида спит с мужчинами за деньги, но оказалось, что всё куда прозаичнее. А что, внешность у неё привлекательная, возраст вполне молодой. К счастью, ума и чувства собственного достоинства хватило, чтобы не опуститься до такого.

Лида ушла не попрощавшись. Услышав как хлопнула выходная дверь, я поднялся и запер её на замок. Итак, у меня осталось всего два свободных денька, которые нужно потратить с максимальной пользой! Перед тем, как отправиться в общежитие, нужно подчистить хвосты и решить все вопросы, которые могут отвлекать во время учёбы.

Поговорить с Дашей так и не получилось. Девушка не брала трубку и не отвечала на сообщения, а бегать за ней я не собирался. Я иду к своей цели, и если она сама решила, что нам не по пути, так тому и быть. Да, даже у меня появились чувства к этой девушке, но это тот самый случай, когда долг превыше личных интересов. Меня сюда не прохлаждаться отправили.

Оставалось две проблемы: медали и деньги. И я решил решать эти проблемы по очереди. Прежде всего, навёл справки, где жила внучка Виктора Гавриловича. Интернет — удивительная вещь. Стоит ввести одну информацию, и сразу находятся статьи, интервью и прочие данные. Например, на первой странице выдачи в поисковике мне на глаза попалась статья о персональном параде для Сердюкова, который провели местные артисты, когда узнали, что Виктор Гаврилович не выходит из дома. Здесь же было интервью с его дочерью, Зинаидой Викторовной, которой сейчас должно быть лет семьдесят. Я нашёл этот дом на карте и направился по адресу. Быть может, родственники ветерана до сих пор живут по этому адресу?

Нужный мне дом находился по улице Кирова, совсем неподалёку от Дворца культуры химиков. Всего-то пройтись от остановки мимо пары домов вниз по улице, почти к самому музею. Когда я поднялся на второй этаж и позвонил в дверь, мне открыла пожилая женщина.

— Простите, я могу найти родственников Сердюкова Виктора Гавриловича? — поинтересовался я у неё.

— Можете. Я его дочь, — с недоверием в голосе произнесла женщина.

— Отлично! Мне удалось найти кое-что, принадлежащее вашей семье, — я достал из кармана медали, бережно приколотые к тканевой подушечке, и протянул Зинаиде Викторовне. — Я купил их на стихийном рынке неподалёку отсюда. Это память о вашем деде, поэтому я не могу распоряжаться ими по собственному желанию. Но мне больно видеть, что они продаются за копейки, словно никому ненужная мелочёвка.

На глаза женщины навернулись слёзы, когда она увидела эти медали. Она бережно провела по ним рукой, перевернула обратной стороной и утвердительной кивнула.

— Да, это награды моего деда. К сожалению, не все. Послал бог внучка, который вытаскал их все из дома. Я думала, они все утеряны, а оказалось, что хотя бы эти две удалось вернуть. Вот только знаете что? Хранить их здесь нельзя. Если их увидит Кирилл, они снова окажутся на рынке.

Судя по всему, Кириллом звали того самого щуплого паренька, у которого я купил эти медали.

— Знаете что, давайте отдадим их в музей! — выпалила женщина. — Там они будут в сохранности, и все люди смогут прийти и полюбоваться ими, узнать больше о моем дедушке. Сколько мне осталось? Лет через десять меня не станет, а здесь всё либо продадут, либо отнесут на свалку. Нет, нужно сохранить эту частичку истории!

Я облегчённо выдохнул, потому как всё не мог решиться предложить Зинаиде Викторовне вариант с музеем. К счастью, она дошла до этой мысли самостоятельно.

— Сейчас я возьму фотографии дедушки и отнесу это всё в музей. Вот только знаете что? Самой мне туда не дойти. Поможете спуститься по лестнице, а то ноги не держат?

— Конечно!

Мы вместе наведались в музей и передали на хранение ценности Виктора Гавриловича. Пришлось немного повозиться с описью передаваемых экспонатов и документацией, но эта формальность не составила много труда. Пока дочь Сердюкова оформляла документы, я прогулялся по залам музея и осмотрел новые залы, которых пятьдесят лет назад и в помине не было.

Именно здесь я и повстречал группу туристов, которые прогуливались по музею. Нечасто встретишь таких гостей в наших краях.

— Простите, а вы не подскажете как проехать к центру города? Мы здесь проездом и хотели бы посмотреть достопримечательности, но не знаем куда ехать, а навигатор разрядился.

— Вы обратились к человеку, который знает этот город, как самого себя, — ответил я с улыбкой. — Если немного подождёте, я проведу вам экскурсию.