Наши уже не придут 6

Глава тринадцатая Неистовая кара Неба

*7 сентября 1940 года*

— Ох, красавицы… — поочерёдно погладил капитан Ни Кианг корпусы трёх противокорабельных ракет.

Их уже закрепили в держателях и подключили к питанию. Аккумуляторы заряжены и включены — они уже расходуют заряд, поэтому необходимо торопиться.

— И ты тоже красавец… — погладил капитан Ни крыло Ту-2М-3.

Два двигателя АШ-38 выдают совокупную мощь в 5500 лошадиных сил, поэтому фронтовой бомбардировщик способен летать побыстрее иных истребителей.

— К-хм, — кашлянул Кианг и развернулся к личному составу эскадрильи. — Товарищи! Сегодня самый важный день в наших жизнях! Мы, наконец-то, сможем выполнить своё предназначение! Годы ожидания позади — мы идём в бой, товарищи!

Линейный корабль класса «Бисмарк», введённый в эксплуатацию около недели назад, показался в Балтийском море, как и два лёгких крейсера — «Карлсруэ» и «Нюрнберг».

Немцы используют эти корабли для борьбы с Балтийским и Северным флотами ВМФ СССР, которые, к сожалению, для советского ВМФ, даже близко не сопоставимы по мощи с немецким…

Но капитан Ни отлично знал, чем именно командование собирается бить немецкие флоты. Он лично израсходовал примерно 5 миллионов государственных рублей на практических запусках по надводным мишеням на Каспии.

— По машинам! — выкрикнул Кианг. — Потопим их всех!

Экипажи заняли боевые машины и, с интервалом 30–60 секунд, пошли на взлёт.

Капитан Ни про себя называл 7-ю эскадрилью фронтовых бомбардировщиков «Неистовой карой Неба», но ни с кем этим не делился — боялся, что засмеют.

Ту-2М-3 взмыл в предрассветное небо. Скороподъёмность самолёта при полной боевой нагрузке составляет 8 метров в секунду, а без неё — аж 12 метров в секунду.

Это великолепная машина и Кианг гордится, что летает именно на ней. В ВВС СССР есть нечто вроде конкуренции между бомбардировщиками и штурмовиками — каждый лётчик считает, что его самолёт лучше.

Штурмовики гордятся своим Ил-10, который покрыт бронёй и несёт на себе десятки реактивных снарядов, а бомбардировщики гордятся своим Ту-2, который летает дальше и выше, а вооружён лишь чуть хуже.

Кианг ещё не участвовал в боевых вылетах, так как он носитель государственного секрета, которым является противокорабельная ракета «Спираль-1А2». Теперь же пришло время «раскрыть» его врагу.

За час до этого, с аэродромов вылетели сотни истребителей и фронтовых бомбардировщиков. Их задача — связать ПВО флота и авиацию противника боем. Немцы должны подумать, что их собираются потопить классическими методами.

Эти методы ненадёжны, при условии достаточного авиационного прикрытия флота, поэтому чем-то напоминают азартную игру. Когда по тебе дубасит корабельная ПВО, а на хвост норовят сесть вражеские истребители, прицельно сбросить бомбу на палубу — это очень непросто.

Противокорабельные ракеты — это совсем другое дело…

— Звено, «Альбатрос-1»! — заговорил Кианг. — Боевой порядок!

Бомбардировщики сформировали строй и продолжили полёт, постепенно набирая высоту. Истребители И-7 летели выше и впереди, но врага здесь точно нет — наземные РЛС бы сообщили о таких.

Они точно знают, где находится противник — сейчас он над своим флотом, отражает ложную атаку.

Пятнадцать минут полёта и цели показались.

Яркие трассеры, сверкающие в предрассветной мгле, вспыхивающие взрывы бомб и пылающие росчерки реактивных снарядов показывали, что бой в самом разгаре.

Отвлекающая группа создаёт видимость серьёзного намерения потопить хоть что-то, а также всерьёз старается сбить как можно больше вражеских истребителей. Скоро их работа принесёт свои плоды…

«Бисмарк» он узнал сразу, по характерному силуэту. Это цель на миллиард — его уничтожение или серьёзное повреждение будет иметь стратегический эффект.

— Звено, «Альбатрос-1»! — скомандовал капитан Ни. — Тормоз!

Он посмотрел на бортмеханика, лейтенанта Севастьянова.

— Выпустить щитки! — приказал он. — Угол винтов на малый шаг! Снижение оборотов!

Самолёт начал стремительно терять скорость.

— Штурман, курс на цель скорректировать! Держим дистанцию шесть тысяч! — приказал капитан Ни. — Старший лейтенант Татаринов, цель — линейный корабль, двенадцать часов, приступить к поражению цели!

— Есть! — ответил оператор вооружения и прильнул к оптике.

Оптика имеет два режима кратности — 6х для поиска цели и 12х для точного наведения. Также предусмотрены вертикальные и горизонтальные стабилизаторы, которые позволяют игнорировать слабые колебания самолёта.

— Зафиксировал! — доложил Виктор Татаринов. — Запуск!

Ракета отделилась от самолёта и устремилась к цели. Пламя ракетного двигателя на секунду ослепило Кианга, но он проморгался и вперился в ракету жадным взглядом.

«Лучший день в моей жизни, да-да-да!!!» — с восторгом подумал он, наблюдая за тем, как старший лейтенант Татаринов ведёт ракету к беззащитному линейному кораблю.

Истребители сопровождения ушли вперёд, чтобы пресечь любую попытку добраться до самых важных бомбардировщиков сегодняшнего дня.

Остальные тоже запустили свои ракеты по заранее распределённым целям. По «Бисмарку» должны отстреляться десять бомбардировщиков, всеми своими ракетами. Минимальный успех боевого задания — он должен пострадать так сильно, что не оправится в следующие несколько лет, максимальный успех — он должен уйти на дно.

Весь полёт ракеты занял около 29 секунд — сегодня им дали ракеты «Спираль-1А2», разгоняющиеся до 750 километров в час, то есть, 208,3 метров в секунду. «Спираль-1А» имеет скорость 550 километров в час, что, по мнению Кианга, непозволительно медленно.

Но сегодня очень важные цели, первое применение сверхсекретного оружия, способного изменить ход войны, по крайней мере, морской её части, поэтому дали самое лучшее.

В будущем, если они переживут сегодняшний день, а это ещё не решённый вопрос, на боевые задания будут выдавать «Спираль-1А», которых будет достаточно для большинства целей.

Всё это безумно дорого, но ущерб…

Кианг не знал, сколько стоит «Бисмарк», но судил по его размерам — 251 метр в длину, 36 метров в ширину и 15 метров в высоту и имеет водоизмещение в 50 900 тонн. Это просто не может быть дешевле всех ракет, которые на него потратят сегодня.

В эскадрилье говорят, что один «Бисмарк» стоит примерно как 7000 танков Т-14АМ-2, которые считаются очень дорогими танками.

«Это как оставить без танков 30 дивизий Вермахта!» — подумал Кианг и на его лице появилась маниакальная улыбка. — «Очень-очень дорого! Да-а-а!»

Вспышка! Ракета врезалась в мостик, а за ней последовали её товарки с других самолётов, поразившие разные участки линейного корабля.

— Есть попадание! — сообщил Татаринов. — Запускаю кумулятивно-осколочную!

Вторая ракета отделилась от бомбардировщика и полетела к «Бисмарку».

Кианг испытывал детский восторг от того, что они сейчас делали. Сверхдорогой линейный корабль стоял беззащитный, а его экипаж, скорее всего, сейчас лихорадочно мечется по палубе, пытаясь понять, что сейчас происходит.

Немцы, конечно же, быстро поняли, что эти сокрушительные попадания как-то связаны с теми самолётами вдалеке, поэтому открыли огонь из зениток. Но полёт второй серии ракет это остановить уже не могло.

Корабль должен был начать манёвры, но ему в мостик прилетел 250-килограммовый заряд гексала. Это был взрыв адской мощности, поэтому Кианг не удивится, если узнает потом, что на мостике никто не выжил. И дальше будет только хуже!

Он опомнился и вооружился биноклем, который прихватил специально, чтобы посмотреть на то, как будет умирать «Бисмарк». Потребовалось несколько секунд, чтобы найти линейный корабль и приспособиться.

Ракета с кумулятивно-осколочной боевой частью прочертила небо дымовым следом из отработанного топлива. Едва заметная нить провода провисала, норовя уйти за бомбардировщик, но полёт ракеты слишком короток, чтобы это могло вызвать обрыв.

— Да! Ха-ха! — восторженно выкрикнул капитан Ни, когда увидел попадание в барбет орудийной башни «B». — Как же я тебе завидую, Витя!

Кумулятивно-осколочная боевая часть, по-видимому, вызвала детонацию снаряда, так как громыхнул яркий взрыв. Это значит, что бронепробития ракеты хватило.

— Запускаю осколочную? — спросил очень довольный собой Татаринов.

— Подожди! — придержал его Кианг. — Понаблюдаем!

Показались истребители противника, но к ним сразу же бросились истребители сопровождения.

«Бисмарк», тем временем, начал чувствовать себя очень плохо. Обстрел не прекращался, в него попало около двадцати ракет, что фатально для любого корабля.

Внутри линкора происходили многочисленные взрывы, а сам он начал крениться на левый борт, открывая бомбардировщикам лучший вид на свою палубу.

«Мертвец», — констатировал капитан Ни.

— Добивающий? — спросил оператор вооружения.

— Да не надо уже! — махнул рукой Кианг. — Давай лучше по вон тому эсминцу! Цель — десять часов! Вывожу на курс!

Два лёгких крейсера, «Карлсруэ» и «Нюрнберг», уже уходили на всех парах.

«Карлсруэ» сильно горел и стремительно набирал воду, а «Нюрнберг» опасно накренился на правый борт — по ним прилетело чуть меньше, чем по «Бисмарку».

Только вот в мостики никто так и не попал, поэтому офицеры сохранили управление и сейчас боролись за выживание своих кораблей. Кианг представил ужас, который они переживают, и снова улыбнулся.

К немцам он никакой ненависти не питал, не пролетарское это дело, но очень сильно любил свою работу. Ещё больше любви к ней добавляло то, что он сегодня точно вошёл в историю. Никто ещё не наносил столько ущерба врагу за два удара!

«Отец, когда узнает, будет гордиться мною», — подумал капитан Ни и заулыбался ещё шире.

— «Альбатрос-1», это «Альбатрос-2»! — услышал капитан Ни. — Левый двигатель выведен из строя!

Скорее всего, кому-то из зенитчиков повезло и снаряд взорвался рядом с целью.

— «Альбатрос-2», «Альбатрос-1» — ответил он. — Возвращайся на аэродром!

Ведомый собрал воздушный тормоз и начал плавное снижение с поворотом.

— Зафиксировал! — рапортовал старший лейтенант Татаринов. — Пуск!

— В центр засади! — напутствовал его Кианг. — Незачем выделываться и что-то выцеливать!

Ракета полетела к эсминцу, совершающему нечто похожее на манёвры уклонения.

Вражеский флот отчаянно рассредотачивался по акватории, продолжая палить из всех орудий ПВО. Видимо, командование приказало рассеяться и спасаться от неизвестного оружия.

«Бисмарк» медленно шёл ко дну, а «Нюрнберг» вовсе нырнул — его завалило на правый борт, а затем он перевернулся, показав над водой днище.

Вокруг линейного корабля, ради которого всё это «мероприятие» и устраивали, начало растекаться большое чёрное топливное пятно…

Тем временем, ракета достигла эсминца, который мог быть одним из шести эсминцев, задействованных в морской операции. Z-17 Diether von Roeder, Z-18 Hans Lüdemann, Z-7 Hermann Schoemann, Z-10 Hans Lody, Z-12 Erich Giese или Z-14 Friedrich Inn.

Взрыв прямо по центру корпуса. Последствия его были катастрофическими для корабля — брони на эсминцах нет, им не по чину, поэтому взрыв 250-килограммового заряда гексала выворотил конструкционную сталь, прорвался внутрь и вызвал детонацию боекомплекта. Киангу показалось, что корабль чуть-чуть погнулся, но потом стало ясно, что не показалось.

Он быстро начал набирать воду и идти ко дну.

В бинокль видно, как матросы прыгают в воду. Основная причина — пожар и непрерывная череда взрывов внутри.

— Возвращаемся домой! — сказал капитан Ни. — Бортмеханик — убирай воздушный тормоз! Старший лейтенант Татаринов — ты хорошо поработал сегодня! Будь уверен — я походатайствую за «Героя» для тебя!

*7 сентября 1940 года*

— «Бисмарк» лежит на дне, — сообщил генерал-полковник Немиров, севший за стол перед обедающим Калининым.

Аркадий взял себе борщ, три кусочка хлеба, овощной салат и стакан киселя — дома он позавтракать не успел, так как всю ночь был в генштабе и несколько часов проспал на диване в кабинете Шапошникова.

— «Бисмарк»? — переспросил председатель Президиума. — Так всё получилось⁈

— Т-с-с… — приложил палец к губам Немиров. — Да, линейный корабль «Бисмарк», а также лёгкие крейсера «Карлсруэ» и «Нюрнберг», ну и три эсминца, названия которых ещё уточняются.

— С ума сойти… — прошептал Калинин. — Это всё новое оружие?

— В целом — да, — кивнул Аркадий. — Но один эсминец уничтожили бомбами, в ходе отвлекающего манёвра.

Немцы совершенно напрасно проигнорировали скромно держащиеся поодаль бомбардировщики…

«Столько стали подводному богу», — подумал Немиров.

— А Чёрное море? — спросил Михаил Иванович.

— Линкор «Джулио Чезаре» лежит на дне южнее острова Змеиный, — улыбнулся Аркадий. — Потоплен аналогично «Бисмарку» — противокорабельными ракетами.

Говорил он тихо, так как они в столовой Верховного Совета и у подавляющего большинства нардепов нет допуска. Но рядом с ними никто не сидит — Калинин любит занимать стол в юго-восточном углу столовой, подальше от входных дверей.

— Безумие… — прошептал председатель Президиума. — А каковы последствия?

— Новых друзей мы так точно не заведём, — усмехнулся Аркадий.

— Друзей среди буржуазии мы и не ищем, — улыбнулся Калинин. — Какие будут последствия для войны и мира? Чего теперь ожидать?

— Англичане, французы и американцы теперь крепко задумаются, — начал Немиров, размешивая в борще сметану. — Сейчас у них должна возникнуть отчаянная мысль, что все их плавучие железяки бесполезны и построены совершенно напрасно.

— А разве эта мысль не верна? — нахмурил брови Калинин.

Анастас Микоян и Сергей Киров увидели их и подсели.

— Приветствую, товарищи, — с добродушной улыбкой произнёс Киров.

— Здравствуйте, Сергей Миронович, — улыбнулся ему Аркадий. — Здравствуйте, Анастас Иванович.

— Здравствуйте, товарищ генерал-полковник, — кивнул ему Микоян.

С Калининым они точно виделись с раннего утра.

— А что за ажиотаж? — спросил Киров.

— Скоро по радио узнаете, — улыбнулся Михаил Иванович. — Причины есть и они очень веские.

— Ну, не томите! — попросил Сергей Миронович.

— Потоплены два линкора, — ответил председатель Президиума. — Немецкий и итальянский. Сделали это наши ВВС — настоящие герои.

«Второй раз такой же „тащухи“ точно не будет», — подумал Аркадий. — «Немцы уже сели за столы и думают, что это было и как этого больше не допускать. И не только они…»

Хуже всего эти события на двух морях скажутся на отношениях с… США. У них пятнадцать действующих линкоров, два уже заложены, два готовятся к закладке, 18 тяжёлых крейсеров, а также 19 лёгких крейсеров.

Первая страна, от которой пришло требование разъяснений по дипломатической линии — это США. Они обеспокоены, они не понимают, поэтому прямо требуют, чтобы СССР объяснил, что именно произошло.

Константин Александрович Уманский, чрезвычайный и полномочный посол в США, почти на час занял телеграф — консультировался с Громыко. А Громыко, параллельно, консультировался со Сталиным по телефону. А Сталин консультировался с Аркадием, сидящим на диване в его кабинете.

Никаких подробностей американскому госсекретарю сообщено не было — это были новые ракеты и всё.

Великобритания загадочно молчит. Но это лишь официально. Неофициально — разоблачённые КГБ британские агенты, ставшие двойными, получили требование узнать как можно больше об управляемых ракетах. Англичане очень хотят узнать, как именно они работают, какие у них характеристики, а самое главное — сколько их у СССР.

Эйтингтон получил инструкцию аккуратно слить немного ценной информации, чтобы повысить градус доверия к двойной агентуре.

— Вот даёте… — произнёс поражённый Киров. — Это же…

— Это очень серьёзный удар по морскому превосходству Германского рейха, — улыбнулся Микоян.

— А остальные пусть задумаются, — сказал Киров. — Пусть подумают — стоит ли оно того? Стоит ли связываться с первым в мире социалистическим государством⁈

— Спокойнее, — попросил его Аркадий. — Общественность ещё не знает. Через пару часов по радио объявят, а затем напишут в вечерних выпусках газет. Утром, как понимаешь, не успели…

А вот в США, как уже известно, утро наступает позже, поэтому у них точно сработали «срочно в номер».

Калинин посмотрел на Немирова каким-то другим взглядом.

— Комиссии ещё какие-то собирали, эх… — вздохнул он. — «Прожектёр» — говорили они… «Фантазёр»… М-да…

«Проект „Спираль“ успешно завершён», — констатировал Аркадий.

Если бы СССР был морской державой и война шла за колонии, возможно, сегодняшний утренний дебют поставил бы в этой войне жирную и неукоснительную точку.

Но война идёт на суше, поэтому эта победа ракет над кораблями, увы, почти ничего не меняет. Скорее, это даже нанесло вред.

Теперь Гитлер и остальные переключатся на подводные лодки и прекратят строительство, внезапно, морально устаревших линкоров и тяжёлых крейсеров.

В столовую вошёл адмирал Кузнецов. Отношения с ним у Аркадия не сложились. Сам он к Николаю Герасимовичу никакого негатива не имел, но вот адмирал был убеждён, абсолютно обоснованно, что главный виновник нынешней слабости ВМФ СССР — это именно генерал-полковник Немиров, сухопутная крыса в уставной форме одежды.

Адмирал прошёл через всю столовую, встал перед столом и выполнил образцовое воинское приветствие.

— Здравия желаю, товарищ генеральный секретарь, — приветствовал он Аркадия.

— Здравия желаю, товарищ адмирал, — кивнул ему тот.

— Мне необходимо поговорить с вами, конфиденциально, — сказал Николай Герасимович.

— Садитесь, — попросил его Аркадий. — Я со вчерашнего дня почти ничего не ел. Генерал Шапошников парой печенек угостил — и всё. Поэтому прошу подождать, пока я позавтракаю.

Над столом повисло напряжённое молчание. Немиров с удовольствием ел борщ, закусывал его ржаным хлебом и запивал киселём.

Адмирал Кузнецов нетерпеливо поглядывал на часы, намекая этим, что время никого не ждёт.

А генеральный секретарь при Верховном Совете СССР с аппетитом ел борщ и размышлял.

Сильный военно-морской флот, в новых реалиях, которые с адским рёвом сирен, заявили о себе сегодня утром, практически не нужен.

Есть проект «Эллипс» — противокорабельная ракета нового поколения, «выросшая» из ракеты «Спираль-1А».

Разрабатывается новый двигатель на твёрдом ракетном топливе, уменьшается боевая часть, идёт перерасчёт аэродинамической конструкции, а также прорабатывается система управления ракетой.

Изначально это должно было стать «Спиралью-1А3», но потом стало ясно, что получается уже какая-то другая противокорабельная ракета…

Целевые показатели: масса боевой части — не менее 150 килограмм, скорость — не менее 850 километров в час, дальность — не менее 20 километров, срок разработки — не более 1,5 лет.

Под новую ракету задуман проект ЭДБ-8 — экспериментальный дальний бомбардировщик. Для него в КБ Швецова разрабатывается новый двигатель, достаточно мощный, чтобы самолёт мог тащить до четырёх новых ракет, но достаточно экономичный, чтобы обеспечить стратегическую дальность. У Швецова тоже есть только 1,5 года, но он занимается этим двигателем уже четвёртый год.

ЭДБ-8 разрабатывает КБ Мясищева. Практическая дальность должна составить 3000 километров, чтобы иметь возможность доставать цели в океане.

Турбовинтовой двигатель ТВЛ-1 не спешит, у конструкторов КБ Люльки не получается ничего, что может проработать хоть сколько-нибудь убедительный срок. Жаропрочные сплавы, ползучесть и термоусталость, антикоррозийное покрытие, проблемы с точными отливками — Архип Михайлович Люлька приходит на доклады и каждый раз озвучивает всё те же проблемы, которые решаются недостаточно быстро.

«А, нет, с антикоррозийными покрытиями они уже разобрались», — припомнил Аркадий. — «Какой-то хитрый сплав из алюминия, хрома и никеля».

Его обнадёживало только то, что конструкторы уже нащупали верный путь и даже создали что-то, способное работать целых двадцать пять часов бесперебойно. Как только они сумеют «вытащить» из двигателя 50–100 часов — можно будет начинать строить экспериментальные самолёты. А если добьются 200–300 часов — это будет серьёзной заявкой к серийному производству.

А там уже будет не так уж далеко до нормальных турбовинтовых двигателей, которые дадут бомбардировщикам-ракетоносцам боевой радиус в 5000–6000 километров. И если бомбардировщики смогут доставать вражеские флотилии так далеко в океане, вопрос с вражескими авианосцами закроется вплоть до начала 50-х годов.

Наконец, закончив есть, Немиров вопросительно посмотрел на адмирала.

— Вы готовы? — спросил тот.

— Да, — кивнул Аркадий и встал из-за стола.

Они вышли из столовой и направились к лифту.

— Здесь недалеко смотровая площадка, — сказал Аркадий.

На смотровой было безлюдно — все нардепы уже рассаживаются по своим местам в зале заседаний.

— Нам нужны ракеты, — произнёс адмирал Кузнецов, вставший у биноскопа.

Отсюда открывается прекрасный вид на Москву-реку и Кремль. По реке медленно проплывали туристические пароходы и катера — в Москву съезжаются граждане со всех братских республик, но, преимущественно, из Китайской ССР. Китайцы считают, что увидеть Мавзолей Ленина и Кремль — это особая честь. Учитывая, что пассажирские перевозки в СССР доступны по ценам практически каждому, туристический поток не иссякает.

— А зачем они вам? — спросил Аркадий. — Дистанция пуска — шесть километров. Вражеские линкоры и даже лёгкие крейсеры способны поражать цели на дистанции до тридцати километров. Вам просто не дадут приблизиться.

— Но ракеты развиваются, — произнёс Кузнецов. — Сто таких ракет нивелируют любое преимущество противника. И они, конечно же, стоят всех тех кораблей, которых вы нас лишили. Я признаю вашу правоту — я ошибался, а вы всё это время были правы. Сегодня все эти грозные громады, бороздящие океаны, превратились в громады стального лома.

— Появятся меры противодействия, — покачал головой Аркадий. — Окончательно «хоронить» флот я бы не стал. Но вы правы — в нынешнем виде, вражеские флоты — это груды очень дорогого металлолома.

— Но как нам быть в новых реалиях? — спросил адмирал. — Нам нужны эти ракеты или хотя бы НИИ и КБ, которые разработают для нас морские версии «Спиралей».

— Будут ракеты лучше, — улыбнулся Немиров. — Но вам сейчас нужно думать не о том, как их получить, а о том, как их правильно использовать.

— Уже придумали, — вздохнул Кузнецов. — Нам нужны авианосцы.

— Лучше это даже не рассматривать, — попросил Аркадий. — Авианосцы будут нужны только в одном случае — если мы собираемся проводить какие-то непонятные интересы в разных частях света. Политика Верховного Совета и партии, на данный момент, такого не предполагает.

— Но… — растерялся Кузнецов.

— В настоящий момент разрабатываются дальние бомбардировщики, которые будут иметь боевой радиус в 2000 километров, а может и дальше, — вздохнул Аркадий. — Наши морские границы будут прикрыты надёжно и для этого не придётся строить дорогостоящую морскую инфраструктуру и крайне роскошные по стоимости авианосцы.

— А что тогда делать нам? — нахмурился адмирал.

— Первое — я рассматриваю возможность организации морской авиации, как структурной части ВМФ, — ответил Аркадий. — Второе — Когда всё будет готово, вам потребуются рабочие тактика и стратегия взаимодействия флота и морской авиации, с применением ракет. Рассматривайте это как одолжение и компенсацию за причинённые мною «неудобства».

— Вы с самого начала знали, что «Спираль» — это не авантюра? — спросил адмирал Кузнецов.

— Мы не стали бы тратить миллионы рублей на проект, который ничего не даст и ни к чему не приведёт, — улыбнулся Немиров. — Но об авианосцах забудьте, как о страшном сне — они очень дороги и, что очевидно, также уязвимы для ракет. Группа бомбардировщиков-ракетоносцев, с адекватным прикрытием, способна уничтожить любой авианосец даже сейчас. А в будущем…

— Я понимаю, — кивнул адмирал. — Что ж, спасибо хоть на этом. На какой объём финансирования мы можем рассчитывать?

— Всё зависит от ваших предложений Верховному Совету, — ответил Аркадий. — Я в проталкивание этой инициативы впутываться не буду — занимайтесь ею сами. Но направление и своё одобрение я уже дал.