Небо в кармане 4

Глава 6

— А пистолет-то вы зачем достали? — воскликнул с экспрессией в голосе Николай Александрович. Разволновался Второв, на стуле заёрзал, даже ногами переступил. Хорошо хоть дослушал до конца мой рассказ, не стал перебивать в процессе повествования.

— Ну, как зачем? А сами бы вы как поступили в таком случае? — даже растерялся от такого вопроса. Ведь с моей точки зрения я всё правильно сделал.

— Да я бы вообще туда не подходил, — хмыкнул мой компаньон.

Глянул на меня, мотнул головой в каком-то непонятном мне жесте. Показалось, что с досадой мотнул. Ответить что-либо ему не успел — покинул удобное кресло Второв, подошёл к окну, отодвинул штору и выглянул на улицу.

Постоял с десяток секунд, покрутил головой в одну сторону, потом в другую, оглядел улицу. Ничего интересного не увидел, вздохнул и задумался. Постучал кончиками пальцев по подоконнику, вздохнул ещё раз, глубоко и шумно, после чего развернулся ко мне и признался:

— Подошёл бы, тут вы правы. Не удержался бы точно, — неожиданно отказался от своего прежнего утверждения Николай Александрович. — Обязательно бы сунулся своими глазами глянуть, что там такое происходит. Но внутрь уж точно бы не полез. Зачем внутрь заглядывать? Кто его знает, кто там мог быть. А если бы что-то серьёзное? Если бы вас там, упаси Господи, выстрелами встретили? Нет, для таких дел у нас полиция существует.

— Николай Александрович, ну сами подумайте. Пока добежал бы я до ближайшего полицейского, сколько бы времени прошло? — пожал плечами. — Это если бы повезло сразу на него наткнуться. А потом нам с ним ещё нужно было бы назад вернуться. И ещё не факт, что тот полицейский в одиночку согласился бы внутрь заходить. Скорее, убедился бы, что замка нет и ангар открыт, и обязательно побежал бы за подмогой. И пока бы он так бегал, нарушители сто раз успели бы все свои дела сделать. И спокойно удрать. Видите, сколько здесь «бы»?

— Ну вы бы им не дали этого сделать, — сжал губы в тонкую линию Второв, скрыл их за усами. — Уж вы бы точно никуда от тех ворот не ушли.

— Ну и какая тогда разница, где мне нарушителя встречать? Внутри или снаружи? Внутри даже проще, он там хоть и настороже, но надеется на подкупленного охранника и своими делами занят. А вот на выходе удвоит осторожность.

— Хорошо, убедили, — возвращается в кресло Николай Александрович. Тянется к трубке, затем к табакерке. Задумчиво наработанными движениями набивает табак и приминает его большим пальцем с пожелтевшим ногтем. — Согласен. И впрямь, одни «бы» и никакой конкретики.

Аромат дорогого табака разносится из резной коробки по комнате. А потом он прикуривает, выдыхает клуб дыма и всё очарование резко пропадает. Едкая горечь доносится и до меня, язык становится мыльным, во рту гадко. Наступает обильное слюноотделение и поневоле хочется плеваться. А ещё сразу же нападает резкий кашель, в горле до тошноты першит и голова начинает просто раскалываться. Ну не терплю я табачного дыма, организм не выносит. Потому и унюхать его могу очень издалека. А ведь когда-то курил и много. А потом бросил, когда жена забеременела…

И вот что странно, это со мной произошло в той жизни, а отвращение к курению сохранилось и в этой. Получается, всё на мозге завязано, на эмоциях, инстинктах, а не на потребностях организма? На чувствах, воспоминаниях и на том, как мы к этому относимся? На восприятии?

Кашляю и машу рукой, отгоняю от себя дым. Встаю и выхожу в коридор. И уже оттуда говорю:

— Вы уж простите, Николай Александрович, но у меня на табак аллергия. Не выношу, когда при мне курят, кашель начинается, голова болит.

— Что ж вы раньше-то не сказали? — Второв лихорадочно выколачивает табак в пепельницу и старательно тушит его тем же пальцем. Он у него огнеупорный, что ли? Потом звенит колокольчиком и приказывает горничной открыть окно и проветрить кабинет. Ну и убрать прочь всю эту гадость, тут показывает на коробку с табаком, вместе с пепельницей.

Наблюдаю за всей этой суетой с долей удовольствия и одновременного неудобства. Вот, заставил хозяина чувствовать себя виноватым в его же собственном кабинете.

— И что вы решили? — закрывает окно Николай Александрович. Перед этим он смешно морщил нос — принюхивался. И всё в мою сторону поглядывал. Понимал, что на свой нос ему не стоит рассчитывать, лучше на меня в этом вопросе положиться. Поэтому терпеливо ждал, когда я коридор покину и в кабинет вернусь. Вот как я это сделал, так он окошко и прикрыл. На этот раз самостоятельно эту процедуру проделал, не стал никого вызванивать.

— В смысле? — за всей этой табачной эпопеей я несколько отвлёкся от предыдущей темы разговора. Поэтому пришлось спешно вспоминать заключительные фразы. — Так я же вам всё рассказал…

— Да я не про то, — отмахнулся зажатой в руке трубкой Николай Александрович. И забылся, по привычке сунул мундштук в рот, со свистом втянул в себя воздух. В полном недоумении вытащил трубку изо рта, поглядел на неё, потом на меня, вспомнил всё и крякнул, аккуратно положил на подставку. — Какое решение вы приняли после всего этого?

— Да пока никакое. Приехал для начала с вами посоветоваться. Всё-таки мы с вами компаньоны.

— Кстати, о компаньонах, — спохватился Второв. — Что вы думаете насчёт того, чтобы всё производство перевести сюда, в Москву?

— Зачем? — удивился предложению.

— Вы подумайте над моим предложением, хорошо? — ушёл от ответа Второв. И добавил. — А что вы этому Виктору Ивановичу ответили? Согласились на встречу с представителями компании Сименса и Гальске??

— Предварительное согласие дал. Но с обязательным вашим участием.

— А вот это очень хорошо, — довольно прищурился Николай Александрович. — Это вы правильно поступили, Николай Дмитриевич.

— Тоже так думаю. Ваш опыт в таком разговоре как раз пригодится, — улыбнулся в ответ. И тут же нахмурился. — Есть ещё одно «но». В жёлтой прессе появились порочащие моё имя статейки. Как раз Виктор Иванович и обратил моё внимание на одну такую. Дал прочитать.

— Что я и говорил, — вздохнул мой собеседник. И никакого удивления я на его лице при этом не заметил. — Сгущаются над вашей головой чёрные тучи. Всё-таки я вам настоятельно рекомендую подумать над переносом производства сюда, в Москву, Николай Дмитриевич, прислушайтесь к мудрому совету, не откладываете этот вопрос на потом.

— Но, почему? — удивился. — Какие ещё тучи?

И заподозрил, что мой собеседник от меня что-то скрывает, какую-то важную информацию. Предположил, что недоговаривает нечто серьёзное, да ещё та оговорка насчёт утерянного покровительства со стороны Его величества. Наверное, это и есть тучи? И не ошибся, услышав слова Второва.

— В жёлтой прессе подняли волну порочащих вас слухов. Поверьте моему опыту, статейки эти все наверняка заказные, просто так они не появляются. И были бы невозможны, если бы покровители ваши продолжали бы оказывать вам своё благоволение. Помните, я вам говорил о докладах моих помощников в столице? Так вот, сегодня мне сообщили новые сведения, против вас там разворачивается целенаправленная кампания, результатом которой будет лишение вас прав собственности в предприятиях и передача оных вашему отцу. Понимаете, что это значит? Кому под силу провернуть подобное?

— Подождите, как это лишить прав? Закон же на моей стороне? — удивился, а потом опомнился. Какое право? Где? Какой закон? Что-то я от реальности оторвался.

— Сообразили никак, Николай Дмитриевич? — направленный на меня взгляд собеседника вдруг на мгновение стал настолько пронзительно-ледяным, что в кабинете холодком потянуло.

Показалось, наверное.

— Сообразил, — постарался не дрогнуть голосом.

И что? Из-за каких-то статеек у меня хотят всё это отобрать? Стоп? Не из-за статеек. Статейки потом появились, если верить Второву. Благоволение, вот в чём дело. А чьё у меня благоволение? Его императорского величества. Значит, чем-то прогневал я императора, рассердил. Чем? Как по мне, так ничем. Ничего такого на ум не приходит. Как бы наоборот, всё хорошо должно быть, награды и звания тому свидетельством. Хм-м. А не лишат ли меня и их? Обидно, столько сил потратил, чтобы нынешнего положения достичь, но тоже ничего смертельного не вижу. Не пропаду.

Быстро просчитываю, чем мне всё это может в конечном итоге грозить? Что лично я могу потерять? Существующие акции? Ну и Бог с ними. Найду, на чём ещё можно заработать. Долю в предприятиях? Жалко, конечно, столько сил и времени в них вложено, но тоже ничего критичного для себя не вижу. Просто лично мои доходы упадут. Ну и что? Шиковать я всё равно не шикую, по ресторанам и клубам не хожу, веду, в общем-то, весьма скромный образ жизни. Автомобили имею? Так для дела же. Земля? Собирался расширять производство. Гатчинская школа? А она-то кому не угодила?

Короче, все мои действия были нацелены на одно — приносить пользу Отечеству.

Из-за чего мог так закуситься император, что даже эта польза его раздражение не перевесила? Со своей колокольни ни одной причины не вижу, а ведь она есть. Смогу ли противостоять этому? Вряд ли. Где я, и где император.

Хорошо хоть, что всё моё в семье же и останется, отцу перейдёт. А не в этом ли дело? Да ну, не может быть. Другое тут что-то. Знать бы, что именно…

Все эти мысли много времени не заняли, буквально в одно мгновение пронеслись. Ладно, посмотрим…

И очень аккуратно подбирая слова, проговорил. — В таком случае, есть ли смысл переводить будущее производство автомобилей сюда? Не постигнет ли его та же участь?

Не отвожу взгляда от лица собеседника:

— Там, — киваю куда-то вбок, подразумевая под кивком столицу. И собеседник меня отлично сейчас понимает, мы с ним словно на одной волне находимся. — Любые потери грозят лишь моему благосостоянию и моей же репутации. Здесь всё будет по другому. Зачем оно вам нужно, Николай Александрович?

— Я уже приводил вам свои доводы. И, поверьте, — не отводит глаз Второв. — У нас, в Сибири, очень не уважают тех людей, кто по любому поводу своё мнение меняет. Вы меня понимаете?

— Понимаю. Надеюсь, и вы знаете, что делаете, и чем это вам будет грозить.

— Да ничем, — улыбнулся и расслабился Второв. — Хотите начистоту, Николай Дмитриевич?

— Я полагал, что у нас с вами именно такой разговор и идёт, — улыбаюсь холодной безэмоциональной улыбкой в ответ.

— Хорошо. Так вот, чем хуже будет ваше положение там, — теперь уже Второв кивает в угол подбородком. — Тем бо́льшие преференции я для себя смогу выторговать здесь. Если по простому, то чем слабее ваши позиции…

— Я понял, можете не утруждать себя объяснениями, — перебил промышленника. Подобная позиция мне импонирует, я и сам такой же. — И уверяю вас, что насчёт слабости моих позиций вы глубоко заблуждаетесь. И ещё одно. С чего вы решили, что я после того, что может со мной произойти, всё ещё буду настроен продолжать что-то делать?

— А вы намерены отступить? Сдаться после первой же неудачи? — внимательно наблюдает за мной Второв.

— Что я буду делать после, касается только меня одного…

— А как же все те люди, что поверили вам, пошли за вами? — тут же подхватывает Второв, давит, как ему кажется, на больное. — Семья Яковлева? Вы готовы оставить их без средств? А рабочие, которые потеряют свою работу?

— А при чём тут чья-то семья и рабочие? Предприятия, как вы мне сказали, просто поменяют собственника. И все те люди, что якобы шли за мной, так и пойдут дальше по той же проторенной дорожке, но уже за кем-то другим. Возможно, за моим отцом. Или за кем-то из великих князей. Полагаю, в подобном случае никто ничего не потеряет, а как бы, наоборот, даже кое-что приобретёт. Я имею в виду статус. Но вы, Николай Александрович, мастерски увели разговор в сторону и так и не ответили мне на мой простой вопрос. Зачем вам это нужно?

— Разве не ответил? — удивился Второв. — Я считаю, что ответ уже вам давал ранее и то же самое повторил сейчас. Что вы головой киваете? Разве нет? Тогда извольте, повторю ещё раз, мне не трудно. Слава первооткрывателя…

— И всё?

— А разве этого мало? Впрочем, я вас прекрасно понимаю. Вы молоды, у вас дворянское происхождение, хорошее наследство в перспективе, обеспеченное будущее благодаря умной голове и многочисленным привилегиям. Вы уже поднялись на такую ступень, на которую пока ещё никто в мире не забирался. Вы первый поднялись в небо. И что бы не случилось далее, какие бы невзгоды не пронеслись над вами, эта ступень на века останется за вами. Мы ведь уже разговаривали с вами на эту тему. Почему вы не хотите понять, что и я желаю забраться… Пусть не на вашу ступень, а встать чуть ниже, И тоже остаться в веках, в памяти людской…

— Почему же, я прекрасно вас понимаю, — ответил серьёзно и даже намёка на улыбку себе не позволил. — И ради этого вы готовы рискнуть положением в обществе? Состоянием?

— Николай Дмитриевич, вы, похоже, совсем не знакомы с настоящей жизнью золотодобытчиков. Не с той, что в бульварных романах печатают для чтения изнеженными столичными барышнями, а с реальной. Когда стоишь по колено в ледяной воде и от холода ломит кости, когда тебя заживо сжирает гнус, когда приходится с оружием в руках защищаться от вооружённых банд, когда свои же норовят то и дело подставить подножку и ударить в спину. Вот где риск так риск, А здесь… — собеседник скривился. — Я в своей жизни столько раз по краю ходил, что вот это всё детскими играми кажется. И потеря одного или двух миллионов, поверьте, мне по карману не сильно ударит. Да, будет обидно их потерять, но и всё. О потере состояния и речи не идёт, никуда мои прииски не денутся — тайга большая, золотишка в ней на мой век хватит, ещё и детям останется. Про положение в обществе я уж вообще молчу. Где я и где это общество. Зато в случае выигрыша всё окупится сторицей. Да и с чего вы взяли, что я собираюсь что-то терять? Если вы согласитесь на моё предложение перенести ваше или лучше наше производство сюда, то и вы ничего не потеряете, а вместе со мной только приобретёте. Обманывать я не собираюсь, потому как отлично понимаю, сколько всего от вас будет зависеть. И, кстати, есть у меня подозрение, назовите это чутьём золотодобытчика, что предполагаемая встреча с представителями фирмы Сименса может принести нам с вами очень неплохие дивиденды. Слышал я многое о них и о сферах их деятельности. Даже мне это будет интересно…

— Тогда лучше не затягивать с этой встречей, Николай Александрович. Предлагаю завтра с утра вылететь в столицу.

— Предложение принимается, — тут же согласился Второв.

— Я в ангар, ещё раз проверю самолёт. А вы решите вопрос с заправкой. И что-то после этих непонятных фотографий нет у меня желания производить промежуточную посадку в Волочке. Может быть, вы согласуете дозаправку в Валдае?

— А зачем тогда её вообще согласовывать? С кем? С прессой? Так она уже свою работу сделала, в газетёнках своих подробно наш перелёт расписала. Вас только не смогли господа писаки найти, пришлось самому им всё в подробностях рассказывать, — сделал «честные глаза» Второв. — Нет, больше никакая пресса нам не нужна. От неё, как я посмотрю, вреда больше чем пользы. Материальной выгоды никакой…

— А как же ваше желание подняться на ступеньку повыше? — улыбнулся. Это как, интересно, не смогли найти? Или им не позволили этого сделать? Господин промышленник решил наверстать упущенное и амбразуру из газет и журналов своей грудью закрыл? Смешно.

Но говорить ничего не стал, пусть тешится. Но от шутки не удержался:

— И каково оно, купаться в лучах славы при виде своей фотографии на страницах центральных газет? Уверен, что во всех московских салонах только о вас сейчас и говорят.

— Купаться в лучах славы приятно, не скрою, — не стал отказываться от своих прежних слов Николай Александрович, пропустил шутку мимо ушей, продолжил говорить серьёзно. — Но для дела лучше полететь так, без огласки. Заправиться мы везде сможем, если деньги есть. Зато шума будет меньше, и времени на всякие торжественные встречи и последующие за ними обеды не потеряем.

— Тогда так и сделаем, — я поднялся на ноги. — Чем скорее доберёмся, тем быстрее я со своими проблемами ознакомлюсь.

— С вами поеду, — не отстал от меня Второв. — С охраной разберусь. Они мне не только все деньги до копейки вернут, но ещё и хорошую неустойку заплатят…

***

Наутро следующего дня, на горизонте только-только зарозовело небо, мы выкатили самолёт из ангара. От местной охраны Николай Александрович вчера отказался, взамен направил несколько человек из своей дворни сторожить наше имущество, что они добросовестно и выполнили.

Осмотрел самолёт, запустил и прогрел мотор, убрал колодки и вырулил на беговое поле. С него и взлетел.

До Валдая долетел без проблем. Там дозаправился. Второв оказался прав, деньги творят чудеса, нам даже бегать не пришлось. Как только к остановившемуся самолёту подбежал первый городовой, так Николай Александрович его и озадачил нашей проблемой. Ждать пришлось недолго, топливо нам подвозили на колясках и подводах с разных районов городка. Ну и у меня в кабине какой-то запас был. Взлетели, когда остаток в баках позволил совершить перелёт до столицы.

И чем ближе была столица, тем тревожнее становились думы. Дыма без огня не бывает, поэтому беспокойство всё сильнее и сильнее закрадывалось в сердце. Если там всё так, как мне недавно в цветах и красках расписывал Второв, то что делать в первую очередь?

Пока так, но что-то царапает. Завтра ещё почитаю, подумаю.