Экзамен для чародея-2: Немое Заклинание

Глава 7 Легкий завтрак для гостей и гости в качестве завтрака

Не могу сказать, зачем я это сделал. Наверное потому, что последствия любого другого заклинания, произнесенного в этом месте, мне были неизвестны, а «водяную котомку» я испытал совсем недавно. Это во-первых. А во-вторых, это было очень простое и короткое заклинание, произнести которое возможно, даже будучи придавленным к земле тяжеленной тушей.

Тугая дрожащая капля возникла из ничего прямо перед оскаленной мордой Шакуса. Она очень быстро раздувалась. Быстро стала размером с кулак, затем с голову, а когда на ее трясущейся поверхности проявилась сеточка трещин, я зажмурился.

Послушался упругий хлопок, и вонючая жижа плеснула мне на лицо. Тут же открыв глаза, я увидел недоуменную морду демона, перепачканную остатками «водной котомки». Он был ошарашен и явно не понимал, что сейчас произошло.

— Сдохни, тварь! — сказал я.

Прижав клинок к его глотке, я одним движением перерезал ее.

Шакус захрипел. Сине-зеленое облако вырвалось из раны и окутало его голову. Он отпрянул от меня, схватился за рану сначала одной рукой, затем второй, а потом и вовсе вскочил на ноги, мотая головой из стороны в сторону. Из раны на его горле разлетались клочья сине-зеленого тумана. Слышались хрипы, смешанные с неприятным булькающим звуком, какой бывает, когда кровь вырывается из вспоротой глотки вперемешку с воздухом.

Теперь демону было не до голого надоедливого аспиранта. Он стремительно терял свою силу, и восстановить ее вне Запределья возможности не было.

Тяжело дыша, я поднялся на ноги. Ко мне сразу подошли Кристоф с Генрихом. Они с изумлением и даже некоторым страхом смотрели на дергающегося в агонии демона.

— Вы убили его⁈ — в голосе Кристофа послышалась толика восторга.

Я сплюнул кровавой слюной и медленно покачал головой.

— Это вряд ли… Но он слабеет с каждой минутой, и потому у него нет другого выбора, кроме как вернуться в Запределье.

Едва я это сказал, как Шакус с коротким сухим хлопком развеялся сине-зеленым облаком, которое быстро осело на землю и замерцало на его поверхности мириадами искр.

— Я и не знал, что вы маг, — задумчиво сказал по-французски обер-вахмистр, осторожно тыча в эти искры шпагой. — Что это был за фокус с «водяной котомкой»? Никогда раньше подобного не видел.

— А раньше никто подобного и не делал, — резонно ответил я, потирая у себя на плече раны от когтей Шакуса.

Они зудели и горели, но крови из них натекло на удивление не много, а та что была, уже запеклась вокруг ран шелушащейся коркой. Да и сами раны на раны были похожи очень мало. Скорее это были какие-то зеленые отметины.

Впрочем, из других повреждений на моем теле, не имеющих к когтям демона никакого отношения, кровь продолжала сочиться.

— Но повторять это я бы вам не советовал, — добавил я. — Еще неизвестно, что случится с «котомкой» в другом месте Приграничья…

Генрих понимающе покивал. Поняв, что опасность миновала, несколько мужчин кинулись к лежащему на земле Андрейке. Он был все еще жив, но я видел, что это происходит только из-за того, что вилы так и торчат в нем и затыкают раны, не давая ему истечь кровью внутри тела. Но стоит их вытащить — он тут же умрет. Минутой раньше, минутой позже, но умрет. Жалко Андрейку, он очень отважно себя повел. Глупо, конечно, но отважно.

Я направился к дому. Меня качало как пьяного и бросало из стороны в сторону, но все же на ногах я держался. Лишь иногда приходилось опираться шпагой о землю. Кристоф, идущий следом, в такие моменты заботливо придерживал меня за плечо.

Люди, высыпавшие из дома на крыльцо, расступились передо мной почтительно, поклонились даже, словно я был какой-то царственной особой. Но женщины при этом поглядывали мне ниже пояса, поджав губы.

— Только посмотрите, какая у него длинная шпага! — восхищенно прошептала одна из них. Но я не заметил, кто именно.

— Точно! — в тон ей вторила другая. — И шпага тоже!

Принцесса Фике стояла здесь же, и тоже смотрела в мою сторону со смущенным интересом. Герцогиня в своем пурпурном халате взирала на меня с неподдельной гордостью.

— Браво, мон шер! — воскликнула она, похлопав в ладоши, когда я вступил на крыльцо. — Как ловко вы разделались с этим несносным демоном! Отныне вы мой герой! Разрешите вас обнять, мон шер!

Она шагнула ко мне, распахнув объятья, но я отстранился.

— Мадам! Я бы с удовольствием принял ваши объятия, но боюсь испачкать кровью. К тому же мои раны могут вызвать у вас чувство жалости, а я терпеть не могу, когда меня жалеют.

— Однако не похоже, чтобы вы были слишком смущены, мсье, — негромко заметил Кристоф.

— Запомните одно простое правило, друг мой, — столь же негромко ответил я, проходя в дом. — Если уж довелось очутиться голым на публике, то лучше вести себя так, как будто вы одеты в один из самых лучших своих нарядов.

— Понимаю, — покивал Кристоф. — Простите за вопрос, но как часто вы спите голым на постоялых дворах?

— Не особо. Честно говоря, сегодня это было впервые.

— Надо же какая неприятность! — с усмешкой заметил Кристоф. — Стоит только решиться уснуть голышом на постоялом дворе, как является демон и начинает драться. Удивительное совпадение!

Уже ступив на лестницу, ведущую на второй этаж, я остановился и повернулся к неофиту.

— Еще неизвестно, с какими демонами предстоит встретиться вам самому, мой друг, — нравоучительно сказал я, потыкав ему пальцем в грудь. — Никогда не зарекайтесь! Если бы еще вчера утром мне кто-нибудь сказал, что сегодня я буду драться с демоном Шакусом в голом виде на границе с Сагаром, я бы очень удивился. Но не счел бы это чем-то невозможным.

— Вот как? — усмехнулся Кристоф. — Это отчего же?

— Это оттого, друг мой, что однажды я для себя уже открыл эту простую истину: «Никогда не зарекайся!» Надеюсь, я достаточно ясно объяснил вам свою точку зрения?

Доведя до неофита эту простую мысль, я снова пошел наверх. Кристоф семенил за мной.

— Я понял вас, мсье, — говорил он при этом. — Но мне кажется, что в таком виде вы оказались вовсе не потому, что вам нравится спать голышом на постоялых дворах. Здесь слишком тонкие стены, так что теперь всем известно какого рода происходило «сражение» в вашей комнате. Еще до того, как там объявился этот злобный демон.

Я уже дошел до конца лестнице, и там был вынужден остановиться. Развернулся. Кристоф при этом замер на ступеньку ниже.

Я строго покачал у него перед носом пальцем.

— Запомните еще одну вещь, мой друг: для молодого и не отягощенного семейными узами камер-юнкера нет ничего дурного в том, чтобы утешить несчастную вдову. Гораздо хуже пускать слюни на чужую невесту, рискуя вызвать государственный скандал.

Лицо Кристофа приняло обиженное выражение.

— Я не желал как-то скомпрометировать принцессу! — заявил он насуплено. — Я просто хотел стать ей другом.

— Это похвально, — ответил я. — Но постарайтесь стать ей не слишком близким другом, чтобы нас с вами не выдворили из Сагара раньше времени. У нас имеются там кое-какие дела, если вы успели об этом позабыть.

Я вновь развернулся и направился в свою комнату. Заходить в нее следом за мной Кристоф не решился. Но вскорости пришла герцогиня с местной служанкой, которая принесла с собой полотенца и таз с теплой водой. Мои раны были промыты и тщательнейшим образом перевязаны. Причем, я даже штаны натянуть не успел — так и дожидался окончания процедур, прикрывшись углом одеяла.

Потом герцогиня дала мне выпить каких-то успокоительных капель с сильным мятным запахом, и я уснул, проспав до самого рассвета.

Утром меня разбудил Кристоф. Он вошел в комнату, уже одетый по-походному. Едва взглянув на меня, лежащего в расхлюстанной позе прямо поверх одеяла, он торопливо прикрыл глаза ладонью и отвернулся.

— Мсье, бога ради! У вас была вся ночь на то, чтобы одеться!

Глаза слипались, избитое накануне тело ныло, но я все же заставил себя сесть и натянуть штаны.

— Герцогиня с принцессой уже проснулись?

— Да, готовятся к завтраку.

— Я тоже сейчас спущусь. Дайте мне насколько минут…

За завтраком, разумеется, все обсуждали события прошедшей ночи. Кроме меня — говорить на эту тему я желания не испытывал. Ну было и было, что уж теперь? Все живы, все здоровы. Кроме Андрейки, конечно, царствие ему небесное. Жаль парня, но ему не стоило лезть в это дело. Это была чужая драка.

Несмотря на то, что я предпочитал отмалчиваться, остальные непрерывно восхищались моим подвигом, то и дело припоминая ту или иную подробность ночного сражения. Герцогиня превозносила меня до небес, мне даже неудобно стало в какой-то момент. Словно я и в самом деле совершил какой-то славный подвиг, а не просто отправил демона обратно в Запределье. Откуда, между прочим, герцогиня его сама и вызвала своими глупыми экспериментами!

Но остальным такие подробности известны не были, а мы с герцогиней Иоханной рассказывать об них не собирались. Только обер-вахмистр Глапп в какой-то момент вполне резонно усомнился:

— Какого дьявола понадобилось Шакусу в этот час в Приграничье? Зачем он напал на вас?

В ответ на это я только пожал плечами, без всякого риска, причем. Оно и понятно — ответ на это мог дать только сам Шакус, а вновь призывать его, чтобы задать вопрос, никому бы и в голову не пришло.

— Вы были прекрасны, мсье Сумароков, в своем костюме Адама и со шпагой в руках! — продолжала восхищаться принцесса Фике, потягивая утренний кофе и заедая его капустным пирожком. — Просто прекрасны… Вы мне напомнили древнегреческого героя, или даже статую Аполлона, которую мне однажды доводилось лицезреть.

— Ну что ты, милочка, то был вовсе не Аполлон! — не замедлила возразить дочери герцогиня.

— Не спорьте, мама́! — воскликнула Фике. — Я же прекрасно помню…

— Дамы, оставьте этот спор! — прервал я их, подняв руки, чтобы призвать их к тишине. — Никакого подвига не было. Я просто спасал свою жизнь! А тот факт, что я при этом оказался совершенно голым, вовсе не делает мне чести. Прошу прощения, кстати, что вам пришлось стать этому свидетелями. Будь я лет на двадцать постарше, это могло бы стать удручающим зрелищем.

Герцогиня и принцесса замолчали, глядя на меня с интересом, а потом Иоханна вдруг расхохоталась.

— Маменька? — недоуменно нахмурилась Фике. — Что с вами?

— Я вдруг представила себе на месте мсье Сумарокова твоего отца! — продолжая давиться смехом, пояснила герцогиня. — Вот у поистине отвратительная была бы картина! Его репутацию не спасла бы даже победа над демоном.

— Я не желаю говорить на эту тему! — возмутилась Фике.

— И это правильно! — поддержал ее я. — Предлагаю закончить трапезу и выдвигаться в путь. Неизвестно еще, что нас ждет по ту сторону Серебрянки…

Это был весомый довод, и уже скоро мы покинули постоялый двор, прихватив с собой в дорогу пару корзин с продуктами. Добравшись до моста через пограничную реку, сделали в паспортах необходимые отметки, а на Сагарской стороне в честь невесты Великого князя Ульриха нам даже выстроили почетный караул. Вышел он, правда, не очень впечатляющим, поскольку на посту присутствовало только четыре солдата и один офицер. Говорили они исключительно по-немецки, но наши Ангальт-Цербстские спутницы побеседовали с ними с превеликим удовольствием.

Впрочем, говорили в основном Фике и герцогиня, солдаты же на каждую фразу рявкали им одно и то же: «Йа, майне геррин!», или что-то в этом роде. Не очень содержательная беседа получилась, в общем.

Затем мы отправились дальше. Берег на той стороне Серебрянки был высоким, а уже в паре верст от него начинался лиственный лес, довольно густой и безмолвный. Но дорога здесь была неплохой, словно по ту сторону реки вчера и не было никакого дождя.

Так же, как и накануне, мы с Кристофом двигались впереди кареты. Дорога была достаточно широкой, и Кристоф то и дело норовил приотстать, чтобы поравняться с каретой и перекинуться с принцессой парой слов. Фике с удовольствием смеялась над его глупыми шутками. Но я к своему удовольствию слышал, как герцогиня ей что-то строго выговаривает. Должно быть, излишне близкое общение этих голубков ей тоже не пришлось по вкусу.

Обер-вахмистр при этом хранил полное молчание. Оно и понятно — все это было совершенно не его дело. Его же делом было заботиться о безопасности двух высокопоставленных особах внутри кареты, и он подходил к этому вопросу со всей ответственностью. Во всяком случае, время от времени занавеска на окне кареты одергивалась, и в нем мелькало его сосредоточенное лицо. А лучи восходящего солнца рассыпались бликами в блестящих металлических деталях его пистолета, который он держал наготове.

Похоже, обер-вахмистр нисколько не сомневался в том, что рано или поздно на нас нападут. Вскоре я и сам проникся его озабоченностью и приказал Кристофу перестать крутиться вокруг кареты, а двигаться рядом со мной.

Кристоф был не в восторге от этого.

— Ночное сражение сделало вас излишне подозрительным, куратор! — сообщил он, гордо задрав подбородок. — Что может случиться в такое прекрасное утро?

Ответ последовал незамедлительно. Чернокрылая птица размером с приличного барашка и размахом крыльев в косую сажень сделала круг над нашими головами и стрелой ринулась прямо на Кристофа. Он успел заметить ее буквально в последнее мгновение и вовремя увернулся, прижавшись к лошадиной шее. Уж не знаю удалось бы этой птице выбить Кристофа из седла, но было похоже, что именно это она и собиралась сделать.

— Что за черт⁈ — крикнул Завадской, оторвавшись от лошадиной шеи и недоуменно озираясь. — Вы тоже это видели, мсье⁈ Что это было⁈

Птица со свистом пронеслась над землей и снова взмыла вверх, издав при этом пронзительный визгливый крик.

— Должно быть, одна из тех неприятностей, о которых говорил господин Глапп! — ответил я. — Ходу, друг мой, ходу!

Но голос мой внезапно потонул в оглушительно гвалте, раздавшимся сверху. Я заметил, что обер-вахмистр тут же высунул голову из окна кареты и закрутил ею, пытаясь определить источник этого шума. Потом замер, глядя вверх, и вдруг закричал:

— В лес! Живо все в лес!

А потом заорал и кучеру:

— Шнель! Шнель ин ден вальд, доннерветтер!

Небо внезапно потемнело от закрывших его огромных птиц. Кучер с дьявольским свистом взмахнул кнутом. Лошади заржали, рванули вперед с удвоенной силой. Обер-вахмистр выстрелил. А птичья стая дружно ринулась вниз, и я теперь нисколько не сомневался, что любая из таких крылатых тварей способна повалить меня на землю, и может быть вместе с лошадью.

Одна из птиц стремительно пронеслась над каретой, схватила растопыренными когтями пригнувшегося лакея за плечи и с удивительной легкостью оторвала его от скамьи. Лакей что-то отчаянно закричал по-немецки. Кучер проводил его безумным взглядом, заорал что-то совершенно нечленораздельное и взмахнул кнутом. И еще раз. И еще! Он стегал и стегал лошадей, заставляя из скорее нестись к лесу, и они бы с радостью ускорились, если бы могли.

А птица, схватившая несчастного лакея, подняла его на недосягаемую высоту и уже там выпустила из своих когтей. С истошным криком лакей рухнул на землю, и тот хруст, которым сопровождался этот удар, мне совсем не понравился.

Подняв скакуна в дыбы, я соскочил с седла и подбежал к неподвижно лежащему на земле телу. Глаза парня были открыты, но шея при этом была очень неестественно вывернута набок, а из плеча торчал острый кусок ключичной кости.

Очень неприятное зрелище, очень. Лакей был мертв, и пытаться ему помочь уже не имело смысла. Но и бросать его здесь на растерзание зверью было как-то не по-христиански.

Подхватив его на руки, я бросился к своей лошади и забросил мертвое тело поперек перед седлом. Мне казалось, что на всё про всё у меня ушли считанные мгновения, но карета за это время успела укатить далеко вперед — ее подпрыгивающий на дороге зад был виден уже у самого леса.

Но Кристоф меня не бросил. Активно размахивая шпагой, он успел срубить головы уже трем хищным тварям и теперь непрерывно озирался, выискивая, кого прикончить на этот раз. Потом взгляд его замер где-то над моей головой, и он прокричал:

— Берегитесь, мсье!

Мгновенно выхватив шпагу, я в развороте наотмашь ударил туда, куда был устремлен его взгляд.

Попал!

Острие клинка дотянулось до круглого брюха, мелькнувшего над моей головой, вспороло его, и окровавленные внутренности вывалились наружу, обдав меня мерзкими брызгами.

— Получи! — проорал я, запрыгивая на Снежку.

Мы с Кристофом пришпорили своих скакунов одновременно и рванули к лесу вслед за каретой.