Пепел чужих костров

Выворачивая камни

Утро встретило их молчанием. Пробивающийся через затянутый туманом горизонт рассвет еще только тронул ночное небо, но было видно, что день будет ясным.

— Как он? — Хмуро поинтересовалась великанша и отхлебнув из миски пахнущего шиповником и мятой отвара брезгливо скривившись помотала головой.

— Отравление было очень сильным. — Устало ответила травница и прикрыв рот ладошкой зевнула. — Но, думаю, кризис миновал, через пару часов господин Август придет в себя.

— Мне надо идти. — Отложив в сторону миску Сив слитным движением подхватила рогатину, поправила висящий за поясом топор и встав, перебросила косу через плечо. — Не сегодня так завтра тварь почует, что осталась одна. Я нашла место ее водопоя, но она может уйти. Не хочу гоняться за ней еще седмицу. Вы с ним справитесь?

— Я не в первый раз ухаживаю за больными. — Грустно улыбнулась травница. — Но я хотела попросить остаться господина Абеляра.

— Конечно я останусь и помогу вам. — Удивленно вскинул брови облюбовавший себе место у колеса повозки и снова чиркающий что-то в своем журнале Эддард. Помогу собрать хворост, набрать воды, а если господину цу Вернстрому понадобится до ветра… думаю я смогу составить ему компанию. Лекарь вы или нет, некоторые вещи лучше делать мужчинам.

— Нет. — Покачала головой Кирихе. Я бы хотела, чтобы вы присмотрели за господином Августом. А я пойду с Сив.

— Ты? — Великанша озадаченно поскребла в затылке. — А на кой?

— Ты сама сказала, что последнее существо опасней остальных. Ты ведь знаешь, я могу помочь.

Дикарка надолго задумалась.

— Можешь. — Согласилась, она наконец. — Я знаю, что ты умеешь за себя постоять. Только не нужно это все. Я справлюсь. Не в первой. К тому же мне будет спокойней, если ты присмотришь за нашим барахлом.

Травница прикусила губу.

— У меня нехорошее предчувствие. — Сказала она отвернувшись. — Не стоит тебе идти одной.

Великанша снова задумалась, почесала переносицу, пошевелила губами и в конце концов несогласно мотнула головой.

— Духи говорят, что все будет хорошо.

— Я мог бы пойти. — Неожиданно вклинился в разговор Эддард. Хотя мне кажется что го… Сив знает что делает, а оставлять вас с опасным больным да еще одну в месте где пропадают люди несколько опасно, но если вы… остановившись на полуслове Абеляр удивленно приоткрыл рот. Майя повела рукой хитро сложила пальцы и на ее ладони заплясал небольшой огонек. Это длилось всего мгновение но ученый почувствовал как волосы на его голове встают дыбом и потрескивают.

Она маг. Причем, довольно сильный

— Хм-м… — Прищурилась великанша. — Раньше ты, вроде, так не умела.

— Никогда не интересовалась боевым применением силы, стряхнув что-то с ладони, улыбнулась травница. Считала это варварством и дикостью. Но последний месяц я активно припоминаю, чему меня учили. Я конечно не боевой маг, господин Эддард, повернувшись к мужчине целительница подарила ему чарующую улыбку. Но поверьте от пары гибридов, злых людей или от еще чего отбиться смогу.

Северянка вновь принялась копаться в затылке.

— Ну что книгочей. — Произнесла она наконец. Прогуляться не желаешь? Только возьми с воза какую-нибудь железку.

— Мне достаточно этого. — Взмахнул тростью Абеляр. — Предпочитаю обходиться, тем с чем умею обращаться. Так что если у вас нет лука, предпочту обойтись палкой.

Горянка только недовольно цыкнула зубом.

— То, на что мы охотимся палкой не пришибешь. Если все пойдет плохо, тебе придется бежать быстро. — Буркнула она и не оборачиваясь зашагала к краю поляны.

День выдался на редкость жарким. Будто бы и не было ночного морозца, будто бы стылое дыхание гор еще утром не вымораживало холмы и деревья, не стягивало оставшиеся после вечерней мороси лужицы витражами ледяной корки и не припорашивало траву и кусты хрустким инеем. Небо сверкало голубизной, казалось, только сейчас вспомнившее про свои обязанности летнее солнце изливало на берег ручья потоки тепла и света, от чего над перепившей воды землей клубились тонкие струйки пара. Над весело журчащей речушкой с жужжанием носились невесть откуда взявшиеся огромные, с две ладони, изумрудно-зеленые стрекозы. Было жарко и душно. Цепкие колючки кустарника царапали вспотевшую шею. Поморщившись, Эддард поерзал устраиваясь по удобней, хотя удобным назвать расположенный меж густых зарослей ежевики, свободный от корней и колючек пятачок назвать мог бы только либо человек совершенно непритязательный и очень любящий ежевику, либо полный безумец.

— Не вертись. — Негромко буркнула сидящая рядом великанша и поправила лежащую на коленях тяжелую рогатину. — Раздражаешь.

— Простите. — Прошептал Эддард и покосившись на вновь застывшую бронзовой статуей дикарку тяжело вздохнул. — А почему ты считаешь, что… это появится здесь?

Глянув на ученого будто на малое дитя северянка криво усмехнулась.

— Следы. — Снисходительно пояснила она. — И если уж так невтерпеж, можешь болтать. Эта тварь плохо слышит. Да и не будет она от нас прятаться. Слишком верит в свои силы. Просто не вертись. Рыбу распугаешь.

— Рыбу? — Удивленно вскинул брови ученый?

Вместо ответа Сив ткнула пальцем в сторону заводи, где на мелководье лениво шевелили хвостами пару небольших цветастых рыбок.

— Красивые. Не хочу, чтобы уплывали. — Пояснила горянка и почему-то смутилась.

— А почему ты решила, что… оно глухое? — Нахмурился Эддард и подавив острое желание поскрести расцарапанную терновником шею недоуменно покачал головой. — Та, что смогла по следам определить, что чудовище глухо?

— Не так уж это на самом деле и сложно, книгочей. Просто надо быть внимательной. И слушать, что говорят духи леса. — После некоторого раздумья проворчала не отрывающая взгляда от лениво кружащих в воде рыбин великанша. — Я уже почти седмицу его выслеживаю. Оно бродит вокруг села, спит в выкопанных им норах, убивает все на пути. Не охотится. Просто убивает. Но почти каждый день возвращается сюда за водой. Большое. Тяжелое. Очень сильное, но неповоротливое. Я бы сказала, что это свинотавр[1], но больно оно здоровое. Да и ног не четыре, а только две. И вроде хвост есть. Не как у свинолюдей, загогулькой, а такой, короткий, но жирный и тяжелый, локтя в два… А пару дней назад я наткнулась на разорванного кабана. Духи сказали, секач защищал выводок и напал на поганца. Сзади напал. Подранил. Потом тварь схватила его за морду и жахнула об дерево. Долго топтала, ломала кости, мучила. Добила не сразу. Ему нравится боль. Но дело не в этом. Когда кабан атакует, он не прячется. И только глухой не услышит, как на тебя мчится клыкастая свинья весом в пару десятков стоунов.

— О-о-о… — Оттянув ворот пропотевшей рубахи двумя пальцами, Эддард покрутил шеей. Берег речушки как-то сразу утратил былую привлекательность. Нарушаемая лишь звуком журчащей на камнях воды и жужжанием стрекоз тишина перестала быть умиротворяющей. — Ясно… Сив… слушай. Если нам уж выпала возможность поговорить… Я не буду больше спрашивать у тебя про твой род, как понимаю, тебе это неприятно, но, могу ли я узнать… — Мужчина на мгновение замялся… — Понимаешь, ваш народ лишь недавно присоединился к империи. Мы воевали столетиями. Наши нации поколение за поколением выдумывали друг о друге сказки, которыми потом пугали своих детей. Взращивали в них ненависть. Громоздили одну ложь на другую, только чтобы доказать, что противник олицетворение всей мерзости, что может представить себе человек. То, что написано в трактатах историков… Любой образованный человек понимает насколько иногда чудовищно далеки от правды эти строки. Ложь и истина переплелись настолько, что невозможно отделить одно от другого. Потребность пролить свет на историю наших народов возник давно, и поэтому…

— Ты сколько дней язык медом мазал, а? — Перебила ученого так и не двинувшаяся с места северянка. — Трещишь как сорока, опять сыплешь умными словами так, что я и половины то не понимаю. Вываливай уже. О чем ты хочешь спросить? О наших богах, которых вы убили? О предательстве? О том, как вы вытравливали нас с наших земель мором и огнем? Как выживали из плодородных долин, загоняя все дальше в горы? О той истории, что мы потеряли, когда последняя из великих башен пала? — Криво усмехнувшись горянка раздула ноздри и слегка повернувшись к Абеляру склонила голову к плечу. — Если ты хочешь услышать все это, книгочей, тебе нужен или жрец старых богов или хранитель знаний. Даже старики не помнят этого четко. А я всего лишь глупая девчонка, у которой и рода-то своего нет.

Эддард вздохнул и устало прикрыв глаза покачал головой.

Что же. Этого и следовало ожидать. Народ что веками практикует обычаи кровной мести. Бережно копит обиды и передает их от дедов к правнукам. Они вырастают в этом. В окружении памяти о прошлом. Рассказах о своих немногочисленных, но конечно великих, победах, о горьких поражениях, о бесчестно убитых империей героях, о битвах где на одного воина горного клана естественно приходится не меньше сотни захватчиков-южан, о «золотом веке» который длился до прихода империи. Был ли этот золотой век реальным или он плод воображения уже давно почивших в бозе людей… Какая разница… Кому как не тебе знать как легко истина уступает место красивым легендам, особенно если они позволяю обвинить кого-то в своих неудачах. Ты ведь и не ожидал иного, так? Не думал, что все будет легко?

— Видимо моя очередь рассказать историю. — Прервал, наконец, воцарившееся молчание Абеляр.

— Думаешь вернуть свой скойц? — Уголки губ великанши дрогнули в намеке на улыбку.

— Нет. — Нервно огладив пристроенную между ног трость ученый сгорбился, облокотился подбородком на ее рукоять, и казалось сразу постарел лет на десять. — Просто хочу рассказать, зачем я здесь. Считай это моей исповедью.

Великанша снова надолго задумалась.

— Я не слишком похожа на хреца белого бога. Но если хочешь — валяй. — Покосившись на ученого Сив изобразила кончиками пальцев нечто при должном воображении изображающее разрешающий взмах рукой и снова уставилась перед собой невидящим взглядом. — Духи говорят, раньше полудня тварь сюда не придет, так что делать все равно нечего.

— Хорошо. — Несколько раз вдохнув и выдохнув Абеляр с явным усилием расправил плечи, сжал челюсти так словно собирался прыгнуть в холодную воду и неожиданно хохотнув покачал головой. — Извини. Волнуюсь не меньше, чем когда защищал перед комиссией свою работу на звание лектора… С чего бы начать… Восемнадцать лет назад, когда я был еще только начинающим студиозусом Академии, меня отправили работать в библиотеку. Я был несказанно рад. Меня с детства тянуло к книгам, а труд в архивах давал мне практически неограниченное время на чтение. Наставники, увидев мое рвение, сначала позволили мне оставаться на ночь, а позднее даже выделили комнату для жилья. Думаю, это и было началом. Рукопожатие, дружеская улыбка архивариуса и комната в архивах. Я нравлюсь людям. Уж не знаю почему. Обязанностей было не слишком много. Выдавать и забирать книги, вести учет, подклеивать развалившиеся корешки, да иногда отправлять переплетчиками и переписчикам, то, что скоро придет в негодность. И все свободное время я проводил в исторической секции. Старые фолианты приводили меня в трепет. Я начал изучать языки. Вессирский, руны островных кланов моря Падшего, горцев и пиктов, иероглифы южных мгебве, кхитанский, магутский, восточный фнари, клинопись шрумов. Это было нелегко, но через некоторое время я начал понимать суть. Вычленял общее, выводил закономерности, и с удивлением понял, что могу, хоть и с огромным трудом, но читать те летописи, что сохранились со времен Раскола. Я связался с лингвистами, начал интересоваться языком древних. Получил пару дельных, как мне казалось тогда, советов. — Абеляр тяжело вздохнул и в раздражении пристукнул палкой. — Жалкие ничего не стоящие обрывки. Но в один из дней мне улыбнулась удача. Вычищая подвалы, я наткнулся на замурованную нишу. Мне стало интересно, я разобрал кирпичи… И нашел записи времен второй империи, которые не трогали уже больше полутора тысяч лет. Копии военных хроник, записи летописцев. Естественно не систематизированные, обрывочные, перепутанные. Бесценные знания были похоронены в подвале под грудой кирпича и камня. Это было настоящее сокровище, настоящий кладезь информации… Из которого, я смог почерпнуть очень мало. Слишком много слов означающих непостижимое, для современных людей. Древние, что жили до Раскола… Их жизнь… Она была не как у нас. Слишком отличающееся… мышление. А переписчик, кто бы он ни был, видимо не слишком старался вникнуть в суть…

— Не поняла и половины чего ты говоришь. — Пожала плечами великанша и пожевав губами сплюнула на землю. — Но знаю одно. Древние были дураками. Могучие колдуны. Они жили в городах из хрусталя и железа, могли летать, а хлеба и пива хватало каждому. Но потом взяли и сожгли мир. Открыли ворота на ту сторону.

— Да. Они могли летать. Лечить любые болезни. Оставаться молодыми до самой смерти. Заменять части тела на волшебный металл. Разговаривать друг с другом находясь на разных концах мира. Растить великолепные сады посреди пустынь. Они управляли ветрами и бурями, поворачивали реки и строили плавучие острова. Они построили летающие города высоко в небе. И многое другое, что нам непостижимо и непонятно. Но все же сожгли мир. — Щека Абеляра нервно дернулась. — И мы до сих пор не знаем, почему они так поступили… Я продолжил свою работу. Несколько лет расспрашивал купцов и путешественников со всех краев света. Продал все свое имущество доставшееся мне по наследству, окончательно переселился в библиотеку, выкупал артефакты и диковинки. Я сверил тысячи записей, Сив. Десятки независимых источников. Легенды, сказания, сказки, былины, саги, висы и летописи. И, в конце, концов я нашел… нечто. Общий корень, красной нитью идущий через истории большинства народов ойкумены. Намеки, старые легенды, передающиеся от деда к внуку истории и песни. Во всех культурах, в самых отдаленных уголках мира сохранились осколки единой мозаики. И мне кажется, я ее соединил. Конечно, рисунок далеко не полный, но все же… он меняет некоторые представления о Расколе.

— Три тысячи зим и год без солнца. — Усмехнулась великанша. — И ты считаешь, что докопался до правды?

— Больше трех с половиной. — Губы мужчины сложились в улыбку, но глаза не улыбались. — Что до правды… В детстве я любил играть у реки. Выворачивать камни и смотреть что под ними… Война древних длилась не одно поколение, а их могущество было неизмеримо. Сгорали не города, а целые страны. Весь мир пылал, гибли тысячи, треть вод сделалась горькими и ядовитыми, но ни одна сторона не могла взять вверх. И тогда кто-то из древних… У них тоже были ученые… Хотя… — Эддард скупо улыбнулся. — Хотя, сейчас, их бы назвали великими магами или даже богами… — Они нашли способ проникнуть в другой мир. Страшный мир. И они нашли там… союзников. И позвали их к нам. Открыли ворота и впустили их.

— А это что-то новенькое. — Оторвавшись от созерцания играющих в воде рыбок горянка громко высморкавшись в кулак ничтоже сумнящись отерла ладонь о край, собранного в подобие набедренной повязки пледа. — Каждый ребенок знает, что иные пришли привлеченные грехами древних, а не потому, что их кто-то «впустил». Сходи в дом белого бога в святой день и послушай жрецов, они расскажут, как все было на самом деле, книгочей.

— Больше трех с половиной тысяч лет. А память имеет свойство искажать факты. — Поморщился, будто разжевал что-то горькое, ученый аккуратно, стараясь не потревожить вцепившиеся в одежду ветки кустарника, почесал нос. — К тому же, как говорил один знакомый лектор риторики, куда упадет тень всегда зависит от того, где находится источник света.

— Один умник, типа тебя, сказал, что человеческая память короче чем его член. И верить старым сагам, все равно, что измерять его в милях. — Фыркнула дикарка. — А у него действительно было маленькое хозяйство. — Давай дальше, книгочей. Мне уже интересно.

— А на чем я остановился?

— Иные. — Буркнула продолжающая заворожено наблюдать за лениво шевелящими плавниками карпами, горянка. — Йотуны. Ты сказал, что древние впустили их в наш мир. Проложили им дорожку.

— Да. — Отогнав от лица заинтересовавшуюся им стрекозу Эддард задумчиво прикусил губу. — Иные. Сейчас мы называем их демонами, а вы богами.

— Я их так не называю. — В глазах северянки полыхнул гнев. — И если ты думаешь…

— Хватит Сив. — Примирительно вскинув руки, Абеляр обезоруживающе улыбнулся. — Ты сказала, что приняла веру в Создателя, ты охотник инквизиции, конечно же, ты не поклоняешься демонам. Когда я говорю «вы», то имею в виду северные народы в целом. И я никого не осуждаю и не обвиняю. Я вижу, как дело обстоит сейчас. — Ткнув пальцем в сторону высящейся на горизонте черно-белой гряды, ученый пожал плечами. — И даже представлять не хочу, что было тогда. Это было вопросом выживания. Без покровительства сил изнанки большинство племен бы просто вымерло. К тому же три тысячи лет достаточный срок, чтобы не разбивать друг другу головы, споря, что было в прошлом, не так ли?

— Три с половиной, если не врешь. — Великанша ненадолго задумалась, а потом чуть заметно кивнув снова вперила безразличный взгляд в топкий глинистый берег журчащего как ни в чем ни бывало ручейка. — Продолжай, книгочей.

— Так вот. Попав в наш мир, иные… — Эддард задумался. — Сравнить их поведение с волками попавшими в овчарню, это кажется слишком… мелким. Масштаб катастрофы был неописуем. Тысячи, сотни тысяч, миллионы. Наши предки… им пришлось забыть про свои распри. Объединиться для борьбы с теми, кто пришел с той стороны. Но их оружие было бессильно. Нет, оно могло убить демона. Разрушить тело. Убить, но не уничтожить. Иные возвращались. Снова, снова и снова.

— Расскажи то, что я не знаю, книжник. — Раздраженно фыркнув Сив повела плечами разминая мышцы. — Большую часть того что ты тут нагородил, я сотню раз слышала в трактирах от бродячих сказителей. Или еще в детстве. Когда пешком под стол ходила. — Выставив ладонь примерно на уровне груди дикарка громко шмыгнув носом сплюнула в сторону ручья. — Рассказываешь ты конечно интересно, да складно, слова мудреные красивые, но тебе не помешает знать. Сейчас за такие сказочки батогами бьют. Не всем по нраву, когда на историю Раскола светят по северянски. Тень, понимаешь ли не туда падает. Так что последние пару десятков лет желающих рассказать поубавилось, Но кто-то еще помнит. А в горах, выше, чем летают орлы, меж трех рогов Короны мира, под боком Старого ворчуна стоят камни с высеченными рунами, где ты, книгочей, прочтешь много больше, чем сейчас рассказал. — Издав невеселый смешок горянка отвернулась.

Она говорит так будто видела это собственными глазами. Первый камень. Неужели он существует?

Чувствуя как сердце на мгновение дало сбой Эддард сглотнул неожиданно наполнившую рот кислую как уксус слюну.

Меж трех рогов Короны мира, на краю ледника. Потребуются проводники. Крюки и кошки. И конечно другая одежда. Стужа в горах, говорят, невероятная.

— Ты? — Голос Абеляра дрогнул. — Ты их читала?!

— Я не умею. — Покачала головой великанша и неожиданно зло оскалившись звонко прихлопнула ладонью по древку рогатины. — Почти никто не умеет. Нужно быть колдуном, чтобы камень с тобой заговорил. Одного я знала… И отправила его в грязь… Дважды. Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, книжник. Не ходи туда. Это место не для людей. И даже если ты сумеешь заставить камень заговорить… Я не хочу потом гоняться за тем, чем ты станешь. Ты, похоже, сумасшедший, южанин, но ты мне нравишься. Я не хочу тебя убивать. Лучше расскажи свою историю до конца. Мнится мне, сейчас мы подошли к тому месту, где древние почти проиграли войну.

— Верно. — С трудом оторвав задумчивый взгляд от черных, будто уголь, возвышающихся на горизонте пиков, Эддард расстегнул пару пуговиц на воротнике куртки, утер покрывшийся бисеринками пота лоб, и опершись на резное оголовье трости согласно кивнул своим мыслям. — Противостояние с демонами длилось около шести десятков лет, остатки великой цивилизации, потеряли почти все, жили как звери — прячась под землей, и в руинах. Казалось этому миру конец, но потом пришли странники.

— Асы. — Понимающе хмыкнула дикарка.

— Асами их назвали потом. — Покачал головой ученый. — В честь древних легенд… древних. Себя они называли по-другому. Дети звезд. Удивительно похожие, и совершенно непохожие на людей. Сильнее, выносливей, быстрее… совершенней. Они были… другими. Совершенно другими. Но почему-то решили помочь. Народ, странствующий меж звезд тысячи лет. Народ, обладающий удивительной силой. Воины и поэты. Но самое главное… Они умели убивать тех, кто пришел с той стороны. Убивать окончательно. А еще… — Эддард пожевал губами. — Они их ненавидели.

— Ты называешь пришедших странниками. — Немного помолчав, великанша встряхнула головой брякнув заплетенными в косицы кольцами косточками и нервно хрустнула костяшками пальцев. — Говоришь, что асами их назвали позже. Но церковники их дали им другое имя.

— Нежеланные. — Прикрыв глаза, Абеляр раздраженно пристукнул палкой о землю издал долгий усталый вздох. — Ненависть длиннее любой памяти, Сив. Да, в конце концов их назвали нежеланными. Но тогда их принимали как спасителей. Их звездные города-башни спустились с небес на столпах огня, тысячи их железных воинов вышли из них и встали плечом к плечу с нашими предками. Но сами странники тоже не остались в стороне. Потому, что только они обладали той силой, которая могла окончательно убить демона.

— Пять тысяч и пять. Армия героев, давшая начало пяти тысячам и пяти кланам. Глухо проронила горянка и с неожиданной злостью дернув узел пледа смахнула пристроившуюся на плече «речного дракончика». — Великая сила.

— И ничто в те времена. — Отрицательно качнул головой Эддард и тут же вскинув руки в отвращающем жесте. — Я не хочу никого обидеть. Спору нет, странники были могучими воинами, но их было слишком мало. — Знаешь, помассировав переносицу, Абеляр отмахнулся от лезущей в ухо ветви ежевичного куста и задумчиво потыкав тростью в парящую у его ног глину принялся с преувеличенным вниманием разглядывать оставшиеся следы. — Я думаю… Я думаю, они умирали. В тех записях, что я прочел, в самых старых, там все было очень запутано, но я понял… Они были бессмертны, почти бессмертны. Но у них не могло быть детей. Слишком долго они жили среди звезд. Слишком долго дышали солнечным ветром. Странники владели великой властью, могли менять по своей прихоти любое живое существо, но что-то внутри них… Оно было сломано. Сильно сломано. Те, кто пришли сюда, они были последними. И было их не пять тысяч. Я почти полностью уверен, их было меньше, гораздо меньше… — Сделав многозначительную паузу ученый прикусив губу рассеянно почесал начавший зарастать неопрятной щетиной подбородок. — Я думаю, даже ты, обычная девчонка, верящая в создателя, охотник конгрегации святого официума, знаешь их имена.

Великанша нахмурилась.

— Великие? — Наконец произнесла она. — Ты говоришь про великих князей?

— Галстр — Скачущий на буре, Имя погибели, Молот небес. Годфрой — Крушитель тьмы, Первый искажающий, Отец всех зверей. Луг — Певец лета, Сотрясатель тверди, Темный душитель, Дыхание холода. Мардук — Оседлавший молнию, Вопль страха, Луч зари, Сеющий свет. И младшая из них. Сив — Сестра воинов, Барабан войны, Кровопийца, Порождающая эхо, Пронзающая мрак. — Глаза Эддарда блеснули. — Забавно, что первая встреченная мной северянка чистой крови носит имя великой богини своего народа.

— Считается, что имена Первых приносят удачу. — Поджав губы великанша болезненно поморщилась. — В горах полно девчонок по имени Сив. Как по мне удачи, моей хватает ровно на то, что, когда тебя кто-то поимеет в задницу, из нее потом не сильно дерьмо лезет. Но ты не прав, книгочей, их было пять тысяч и пять. Спроси любого носящего цвета[2] и он назовет тебе имя первопредка.

— Скорее проломит голову за то, что я усомнился в силе его рода. — Издав невеселый смешок Эддард распрямил спину и кивнул в сторону заводи. — О да. Большая путаница вышла. Рыбы уплыли. Жалко.

— Жалко. — Согласно кивнула казалось полностью поглощенная затягиванием узла на пледе горянка. — Продолжай уже. Не томи. Я эту историю слышала тысячу раз, но первый раз мне ее рассказывает южанин. И белым богом клянусь это мне нравится.

Эддард улыбнулся.

— Звездные странники обладали странными силами, Сив. Они не только владели властью над жизнью, но и могли… — Абеляр на мгновение замешкался, подбирая слова. — Они могли… разделять себя… и каждый из них разделился. Стал тысячей воинов. Но это сделало их уязвимыми. Каждая часть была слабее целого, а каждый погибший уносил с собой частичку силы и памяти целого. Война продолжалась. Воины гибли. А оставшиеся… Оставшиеся медленно теряли разум. Превращались в… чудовищ. Худших чем демоны с изнанки мира.

— А теперь ты говоришь как настоящий имперец. — С хрустом потянувшись великанша зевнула. — А теперь ты расскажешь, как они построили горнило, как бросали туда людей и животных выковывая из их плоти смешанных — пометников. Расскажешь, как они пили кровь младенцев и насиловали женщин. Как объятые безумием прошли половину мира убивая всех на своем пути, а за ними шел голод и страшные болезни добивая немногих выживших. Скажешь как они прочти дошли до южного моря, и вам, гребаным предателям, ничего не оставалось кроме как собрать все силы и ударить в ответ.

— Не совсем так. — Покачал головой Абеляр. — И, по-моему, ты сама говорила, что здесь на севере, не принято перебивать рассказчика. А еще мы уже договорились, что не будем бить друг друга по голове из-за того, что случилось в больше трех с половиной тысяч лет назад. Как по мне прошло слишком много времени, и пора бы нам уже оставить прошлое в прошлом… Причем, то, что ты говоришь… Оно случилось позже, много позже. Через двести лет. Или через пятьсяот. А может и через тысячу. После того как Галстр выкрал у иных темнее сердце. После того, как Луг — пронзенный огненным мечом, отрубил князю демонов голову, и она упала на землю расколов ее как тухлое яйцо, после того как воды поднялись, лицо мира изменилось, и появилось Море падшего, после того как демонская кровь отравила половину севера превращая его пустоши. После того как Сив в одиночку билась с десятитысячной армией демонов, а когда ее серебряная секира сломалось, испустила такой вопль, что гора на которой шла битва извергла огонь, а солнце не выходило из за горизонта три года и три дня. После великой зимы. После того как Мардук, укравший у Годфроя горнило, создал первых пометников, которые сначала загнали последних демонов обратно во мрак, а потом начали брать людских мужей и жен. После того как оставшиеся вышли из своих башен и взяли в жены человеческих женщин. После того как те родили первых детей. После того как первенец этой связи Отец Олень взял север под свою защиту…

Эддард замолк. Взгляд ученого буквально прикипел к раскачиваемым легким ветерком ветвям кустарника и кронам деревьев.

— Хорошо, что я всего лишь глупая северянка, только недавно спустившаяся с гор. Со своими россказнями, ты встал слишком близко к костру, книжник. — Произнесла Сив бесцветным, лишенным даже намека на эмоции голосом. — Если бы не ветер от которого я почти ничего не услышала, да еще если бы я лучше понимала ваш язык, то наверняка сдала бы тебя, опасного, сеющего смуту еретика, первому же жрецу белого бога. Не все камни стоит переворачивать. В мудрой книге написано — северяне есть не потомки нежеланных, а их кощунственное творение, исчадие горнила — те самые лишенные души чудовища-пометники, звери с обликом человека, созданные для войны и убийств. Что в великой войне они сначала убивали как первых людей так и демонов, но их черные сердца были испорчены дыханием иного мира, так что в конце концов они стали служить тварям изнанки. Что горнило нежеланных — суть мерзостная демоническая плавильня, где соединена кровь демонов с той стороны и настоящих людей. А всякое вышедшее из него существо, как и его потомок, лишенная души мерзость. Что гибриды и северяне различаются лишь том, что мы больше походим на людей чем на животных. Ты назвал меня северянкой чистой крови. Ты хоть знаешь, что это значит книжник? — Корка безразличия на лице великанши на мгновение треснула, лицо исказилось в болезненной гримасе. — Это глупо называть нас чистокровными. Просто иногда рождаемся такие как мы. В некоторых кланах таких как я отдают горам еще в младенчестве. В некоторых окружают почетом. А знаешь почему? Вся разница между чистокровными и остальными, это то, что чистокровные больше, сильней и быстрей, а еще у них не бывает детей! От людей не бывает! Как у мулов! Только от пометников! Существо без души не способно дать миру настоящую жизнь! Чистокровки — грязь оставшаяся с времен великой войны, прах, могущий уповать лишь на милость белого бога! — Голос великанши сорвался. Сжав кулаки так, что побелели костяшки дикарка замотала головой. — Вот что это значит. — Выдохнула она наконец.

— А ты, Сив, уповаешь? — Прищурился Абеляр. — На милость создателя? Жаждешь ее? Ты потому служишь инквизиции? Искупаешь грех своего рождения?

— Жрец белого бога, был первый, кто отнесся ко мне как к человеку. — Ровным тоном произнесла великанша. На жестком, словно высеченном из камня лице горянки не дрогнул ни один мускул, но глазах стояли с трудом сдерживаемые слезы. — Не к инструменту или цепному псу. Не как к пленнице или просто беззащитной девчонке вне закона. Не как к изгнаннице. Большой жрец, первый из южан, что принял меня в своем доме. Кормил хлебом со своего стола. Он объяснил мне, кто я такая. Объяснил, что Создатель и Белая дева дают шанс каждому. Отнесся ко мне как к другу. Познакомил меня с хорошими людьми. Благодаря ему я поняла, что не все вы, южане одинаковые. Что у меня есть место, где меня ждут. И потому да. Я верю в белого бога. И стараюсь делать как он велит в своей книге. Это сложно. И не всегда получается. Дерьмо, иногда я даже не понимаю, что правильно, а что нет. Но стараюсь быть лучше. Потому как настанет день, и я тоже вернусь в грязь. И если в том, о чем говорят жрецы в храмах есть хоть пол ногтя правды, мне очень не помешает защита сильного бога. Один раз я горела. — Горянка поморщилась. — Не хочу гореть вечно.

— А разве ты не считаешь себя потомком древних звездных богов? — Искренне удивился мужчина.

— В мире много богов южанин. Сильные и слабые, добрые и злые. — Нервно подергав косу, Сив сжала и разжала кулак. — Какая разница, чей я потомок, если эти боги мертвы? Те от кого ведут род mar'ichann давно исчезли. А другие, те которые пришли на их место, не больше чем жадные до крови псы. Белый бог дает то, что другие предпочитают забрать. Свободу. Пока я жива я вправе сама выбирать себе бога, разве не так?

— Но ведь это может все изменить. Если я найду доказательства своей теории, то…

— Как? — В голосе великанши послышалось раздражение. — Как ты хочешь все изменить? Что ты хочешь менять, книжник!? Какие доказательства ты ищешь?! Ты слепил из наших и имперских сказок одну ладную байку. Хорошо. Что дальше? Какая разница, кто мои предки? Демоны с изнанки или упавшие с неба безумцы, что в войне с этими демонами разворотили половину и так почти сгоревшего мира? Какая разница?

— Если я докажу, что в северянах чистой крови нет следа демонического влияния… Вас допустят к полному причастию. Всех. Все племена северян.

Великанша вздрогнула, будто ее ударили кнутом.

— Все равно не докажешь. — Бесцветным голосом проворчала она и отвернувшись принялась нервно ковырять и мять обтрепанный край пледа. — Да и… Хотели бы, давно бы… Вон тех селедкоголовых уже давно…

Mar'ichann, дети звезд. Что бы, она не говорила, она помнит. Помнит кто такие горцы. Больше трех тысяч лет, а ей нет и двух дюжин, но для нее это было еще вчера. Она изгнанница. Лишенная рода. Либо за преступления, либо последняя из клана. Но она все равно помнит. Хранит старые обиды и распри под сердцем словно самое великое сокровище. Но все равно служит церкви. Самой ненавистной части проклинаемой ей империи. Боги, ну почему все так трудно…

Эддард отвел взгляд в сторону.

— Настроения меняются. В том числе и в храмах. Думаю это ты и так понимаешь. — Медленно, разделяя каждое слово, произнес он. — Ты, конечно еще молода, но не можешь не замечать этого. Семь сотен лет назад, во время первых завоеваний, Создатель считался единственным богом, а кто не признавал этого, отправлялся на костер. Через триста лет, культы божеств присоединенных провинций вошли в пантеон как младшие аспекты и помощники Создателя. Не все. Далеко не все, но вошли. Теперь мы почитаем их как младших богов. Лет двадцать назад буде я появился здесь без сопровождения отряда солдат мне вырезали бы на спине кровавого орла и выставили бы тело на ближайшем перекрестке, а выражение северянин — охотник конгрегации, звучало бы как дурная шутка. Но вот мы здесь. Сидим и разговариваем. Обсуждаем с тобой то, за что наши предки резали друг другу глотки. — Грустно улыбнувшись, Абеляр достал из-за пазухи небольшую, поблескивающую сталью покрытую странными знаками пластину с врезанным в нее кристалликом мутного хрусталя. — Чтобы найти это мне потребовалось почти шесть лет. — Пояснил он удивленно вскинувшей брови дикарке. — И еще три года чтобы получить разрешение воспользоваться. Таких всего восемь осталось. Четыре хранится в Императорской сокровищнице. Одна, если не ошибаюсь, в горных монастырях Катая. Двумя владеет великий кхалиф сулджуков. А эта… эту великий историк Сенедий привез из северных гор шесть столетий назад. Никто не знал, что это такое. Реликвия темных веков. Она хранилась в Лютецком соборе. Но Архиепископ, после некоторых… переговоров, сам, лично передал мне ее в руки.

— Большой жрец сам тебе это дал? — В голосе северянки слышалось явное недоверие. — Красивая штучка. И что делает эта железка?

— Показывает суть. — В голосе Абеляра не слышалось ни грана неуверенности. — Кровь. В нашей крови, как в летописи, записаны все наши предки. Достаточно одной капли, чтобы этот… прибор показал, кто ты есть. Кровь человека — заставляет камень позеленеть. Если капнуть на железо кровью животного, то кристалл посинеет. Кровь демона — алый и черный. Кровь гибрида, этого я не имел возможности проверить, но судя по найденным мной обрывкам записей, кристалл должен стать темно-оранжевым или красным. А странники… Эддард усмехнулся. Странники — золото. Мне достаточно одной твоей капли крови чтобы…

— И сколько уже согласились? — Рассмеялась дикарка. Плечи великанши напряглись. — Ты либо обсыпал их золотом, либо я что-то о тебе не знаю. В жизни не поверю, что я первая s'ichdthe кого ты встретил.

— Четверо. — Пожал плечами Эддард убирая медальон обратно за пазуху. — И золота не потребовалось. В основном достаточно было кувшина пива. Кристалл становился зеленым. И это доказательство, что нордлинги — люди. Никакого наследия иных. Никакого воздействия горнила. С другой стороны ты первая, в ком явно течет древняя кровь.

— И с чего ты это взял? — Скрестила руки на груди сив. Глаза великанши сощурились превратившись в две сверкающие льдом щелочки.

— Ты… — Ученый прикусил губу и изобразив рукой неопределенный жест пожал плечами. Ты совершенна. Может, твое тело и не соответствует современным понятиям красоты, но твое телосложение удивительно… пропорционально. И очень… функционально. Ты невероятно сильна и быстра. Тебе не страшен ни жар ни холод. А еще на тебе нет ни следов болезней, ни тех… невзгод, что ты наверняка, учитывая твой образ жизни, пережила в избытке. Ни родинки, ни морщинки, ни мельчайшего шрама. Вчера, разводя костер, ты поранила пальцы, а сегодня и следа-то нет. Ускоренная регенерация — явный признак чистой северной крови.

— Какая еще ускоренная ре-не-рге-грация? Просто на мне быстро все заживает. А болеть я тоже болею. — Демонстративно шмыгнув носом Сив поджала губы и почему-то покраснев исподлобья глянула на ученого. — Просто я крепкая. Росла в горах. Горы не любят слабых.

— Чтобы проверить мою теорию достаточно одной капли крови. — Улыбнулся Эддард. — Ты не теряешь ничего.

Великанша надолго задумалась.

— Нет. — Наконец покачала она головой.

— Нет? — Искренне удивился Абеляр. — Но почему?

Вместо ответа, неожиданно потерявшая всякий интерес к разговору горянка раздув ноздри с шумом втянула воздух и вскочив на корточки перехватила рогатину.

— Тише. Оно идет.

[1] Один из видов гибридов появившихся после войн разлома.

[2] Символ принадлежности к тому или иному роду.