Пятая жизнь Кота

Глава 8

Даже просить не пришлось, Финч-Флетчли сам пригласил присоединиться к барсучьей компании. Ехали, закусывали, чаёвничали - даже два раза, - разговаривали обо всём подряд. Было... уютно. На Хафлпаффе мне и в самом деле было бы хорошо. Потому туда и не попал, наверное? Единственная заминка возникла, когда кто-то поинтересовался причиной извинений их декана. Я сразу встречный вопрос: а у неё спрашивали? нет? ну тогда и меня не спрашивайте. Покивали и поменяли тему. Похоже, это мне небольшая проверка была.

У Дурслей новостей не было, а вот в Мунго меня ждали долгие разговоры. Во-первых, обсудили прошедший год. Ругали меня долго и со вкусом, но больше за то, что заставил их тревожиться, чем за реальные ошибки. Во-вторых, мне сообщили, что мозги у Блэка нашлись, хотя и в количестве, достаточном разве что для средней собаки - в этом месте Райзенберг хитро усмехнулся. Их вытрясли от всякого мусора наподобие преданности "великому светлому", проветрили и вернули на место. Раскаявшийся крёстный очень хочет вернуть себе опекунские права, но с этим было рекомендовано не спешить. В-третьих, сообщили секретную информацию о проведении в следующем учебном году Турнира Трёх Школ. Правильно, в Хогвартсе. На этом месте Райзенберг призадумался и проникновенным голосом спросил: "Гаг, а ты случаем не еврей? Это же самое натуральное еврейское счастье!" Я ответил, что если меня в этот турнир запихнут, то наверное таки да.

Через пару дней Сириус навестил меня. Выглядел он так, словно его достали из стиральной машины: помятый, отжатый, но чистый. Вёл себя тихо, каялся в ошибках - что я сразу постарался пресечь, - говорил больше о прошлом. Первый раз мне кто-то хоть немного рассказал о родителях Гарольда. Отец в школе и в самом деле был балбесом, но после свадьбы остепенился. Увы, от доверия к Дамблдору не избавился. Про события хеллоуинской ночи в памяти Сириуса практически ничего не сохранилось, и вот это мне всерьёз не понравилось: а был ли Волдик? Увёл разговор в сторону, на Люпина. Блэк удивился, что я опознал в нём оборотня и рассказал, что остальные из их компании стали анимагами, причём он сам - собакой. Так вот что имел в виду доктор Райзенберг! Воспоминания оживили Сириуса, и он даже перекинулся в пса, чтобы показать, как это делается. Честно? Собакой ему лучше.

После я и сам побывал у него в гостях. Сириус помирился с матерью, точнее сказать, с её портретом. Привёл к послушанию чересчур наглого домовика. Начал приводить в порядок дом. Очень далеко послал Дамблдора, который из его дома хотел сделать свою штаб-квартиру. Когда я увидел блэковскую библиотеку, то ощутил себя Гермионой. Хотелось зарыться в эти тома и не вылезать года три-четыре. Обуздав себя, ограничился просьбой составить каталог, в надежде отыскать в нём самое вкусное. Потом меня затребовал на допрос портрет леди Вальбурги. Пыталась малость попугать, но куда ей до генерала Фрагги. Потом смягчилась, поблагодарила меня за Сириуса и попросила за ним приглядывать, а по возможности - женить. Я поначалу охренел, а потом взял и согласился. Я на эту собаку дикую Райзенберга натравлю, у него четыре незамужние внучки фертильного возраста, не считая внучатых племянниц.

В Хогвартсе основной новостью этого года стал тот самый Триволшебный турнир. Радует, что в отсутствие Амбридж, обживающей камеру в Азкабане, Министерство Магии взялось за ум и установило для участников ограничение: они должны быть совершеннолетними. Вроде оно бы меня должно успокоить, но почему-то только тревожнее становится. Неужели и в самом деле стоило пойти на Прорицания?

Очередной профессор ЗоТИ - это уже даже на новость не тянет. Правда, в этот раз фигура особо колоритная, снабжённая нестандартными запчастями и отличающаяся развитой паранойей. Поначалу он мне даже понравился, но уже на первом уроке пришлось делать переоценку.

То, что Грюм стал рассказывать о Непростительных заклинаниях, как раз было нормально. Иметь представление о них необходимо, демонстрация на пауках меня тоже не шокировала. Однако идея показывать Империо на учениках мне не понравилась совершенно. А уж когда Грюм предложил подвергнуть заклинанию подчинения меня... Поднимаюсь и говорю:

- Господин профессор! Если вы желаете испытать на мне Непростительное, то я могу согласиться. Но только на паритетных основаниях.

- Это как?

- Вы мне - Империо, а я вам - Аваду.

- Напугал! - скалится Грюм. - Да разве такой молокосос в состоянии по-настоящему желать кому-нибудь смерти?

Но потом глянул мне в глаза, да и отменил демонстрацию. Умный, значит.

Подошёл к концу октябрь, и в Большом Зале Хогвартса собрались все лица, заинтересованные в турнире. И незаинтересованные тоже. Лично мне так век бы его не видеть, но кого это интересует? Когда Чемпионом Хогвартса был объявлен Седрик Диггори, я уже было расслабился. Зря. Вылетает из Кубка ещё один листок и Дамблдор радостно зачитывает с него мою фамилию. Шум, протесты директоров других школ, возмущение гриффиндорцев. Ага, только гриффиндорцев. Ученики остальных факультетов, оказывается, ко мне относятся лучше, чем своего.

Дамблдор распоряжается:

- Мистер Поттер, пройдите в помещение для участников.

Встаю, колдую Сонорус и на весь зал говорю:

- Отказываюсь.

Дамблдор перестаёт улыбаться:

- Вы не можете этого сделать, мистер Поттер, вы заключили с Кубком магический контракт.

- Не я. Ту бумажку бросил в Кубок кто-то другой.

- Это не имеет значения, отвечать своей магией будете именно вы.

- Сомневаюсь. Есть тот, кто непосредственно бросил в кубок заявку на участие - раз. Есть правила проведения турнира, про которые вы почему-то не вспоминаете. А они не допускают участия несовершеннолетних. Я отказываюсь от участия на основании правил, и пусть отвечает тот, кто их подписал - это два. А ещё у меня вроде как есть магический опекун, - смотрю прямо на Дамблдора, - который должен бы защищать меня, а вместо этого даёт согласие на моё участие - это три. Если за предательство моих интересов магии лишится именно он, это будет особенно справедливо. Итак, у меня три шанса из четырёх ничего не потерять. А сколько шансов будет, если я соглашусь участвовать в соревновании, где порой погибали все участники до одного? Особенно учитывая, что рассчитано оно на седьмой курс, а я учусь только на четвёртом!

Любуюсь на перекошенную физиономию директора. Это тебе не других на смерть отправлять без всякого риска, подёргайся теперь. Ко мне подскакивает МакГонагалл:

- Поттер, ваше поведение возмутительно! Если вы не согласитесь защищать честь Хогвартса, то может быть поставлен вопрос о вашем исключении из школы.

Напугала ежа... спокойно отвечаю:

- Да пожалуйста. Вашим Хогвартсом я уже по горло сыт.

Пока МакКошка в очередной раз хватает ртом воздух, поворачиваюсь к директрисе Шармбатонв:

- Мадам Максим, смогу ли я в случае исключения продолжить учёбу в вашей школе?

- Мы с удовольствием примем вас, м-сье Поттэр!

Понятно, что я ей нафиг не сдался, но подгадить Хогвартсу - это святое. На то и был расчёт.

Подходит представитель Министерства - Крауч, если не ошибаюсь.

- Поттер, вы не должны ссылаться на Правила турнира, - пытается продавить меня тяжёлым взглядом. Ха! Посмотри он так в глаза Гепарду, на месте бы обделался. Ну, мне до таких высот далеко, но тоже успел кое-чего повидать. Крауч даже назад отшагнул.

- С чего бы вдруг?

- Это противоречит политике Министерства, - ну, стандартная отмазка.

Совершенно равнодушно отвечаю:

- Да мне насрать.

- Поттер, Министерство примет меры.

- Одна такая уже принимала. Напомнить, где она теперь?

Крауч несколько сдулся.

- Мистер Поттер, вы не понимаете. Правила подписаны лично министром.

Пожимаю плечами:

- Почему это должно меня волновать?

Поняв, что на меня где сядешь, там и слезешь, Крауч переходит к торговле:

- Что вы хотели бы за согласие участвовать в турнире?

- А что вы могли бы предложить?

- Например, эмансипацию.

- Мистер Крауч, это смешно. Если вы хотите, чтобы я мог участвовать в турнире, то Министерство просто обязано будет признать меня совершеннолетним. Это не вознаграждение, а необходимое условие. Но чтобы я согласился на участие, заинтересуйте меня чем-то.

- Если мы вас эмансипируем, то у вас не будет права апеллировать к Правилам!

- Закон обратной силы не имеет. На момент выбора участников я - несовершеннолетний. После эмансипации лишь смогу участвовать в турнире, но не буду обязан этого делать. Подумайте хорошенько мистер Крауч, и найдите что-нибудь ценное для меня.

Пара дней прошла в бесконечных разговорах о турнире и моём отказе в нём участвовать. Особенно отличался Рон, с пеной у рта уверявший, что Поттер как всегда ищет славы и только хочет, чтобы его умоляли. Впервые услышав об этом, я только пожал плечами: "Каждый по себе судит". Правоту оценили, над Роном начали потешаться. На третий день в Хогвартсе появился Крауч.

- Мистер Поттер, Министерство предлагает вам по окончании школы должность в одном из отделов.

С удивлением смотрю на него:

- Мистер Крауч, вы серьёзно? Предлагаете подобную подачку будущему главе древнего рода?

- Но чего же вы хотите?!

- Не говорю про эмансипацию, вам она нужна больше чем мне. Следующее - уточнение по условиям. В правилах турнира сказано, что Чемпионам участие в нём засчитывается за сдачу экзаменов.

- Да, вы тоже получите это право.

- Остальные Чемпионы - семикурсники, для них это итоговые экзамены ЖАБА. Мне же могут зачесть - и обязательно так и сделают! - всего лишь обычные переводные экзамены. А ведь испытания будут одинаковы для всех. Дайте официальное уточнение, что я тоже буду считаться получившим уровень ЖАБА.

- А что ещё?

- Официальное признание Главой рода с предоставлением положенного места в Визенгамоте.

- Мистер Поттер... но это совершенно нереально!

- Если министр не сильно заинтересован в моём участии, то так тому и быть, - небольшой намек на то, что решение принимать не Краучу.

- Я передам ваше предложение.

Тем же вечером Крауч вернулся.

- Мистер Поттер, мы можем выполнить ваши пожелания... частично.

- А именно?

- Мы подтвердим, что ваше участие будет означать сдачу экзаменов уровня СОВ. ЖАБА - никак.

- При том, что демонстрировать мы все будем одинаковые умения?

- Сожалею.

- А последнее условие?

- Министерство подтвердит ваш статус наследника. С дополнительными правами, мистер Поттер! Это почти статус Лорда, вы даже сможете присутствовать на заседаниях Визенгамота. Как наблюдатель, разумеется.

Смотрю в глаза Краучу, не спеша соглашаться. Он пытается отделаться пустым обещанием:

- Министр будет считать себя вашим должником и вы позже сможете обратиться к нему с просьбой.

- Как известно, оказанная услуга ничего не стоит, мистер Крауч. Для политиков так уж точно.

Тогда на стол выкладывается последний козырь.

- Мистер Поттер, коттедж ваших родителей в Годриковой лощине был конфискован за неуплату налогов. Министерство готово вернуть его вам.

- Эти развалины? - стреляю вслепую, но судя по лицу Крауча, попадаю точно в цель.

- Восстановление за счёт Министерства, - неохотно говорит он.

Столь же неохотно соглашаюсь:

- Договорились.

- Я могу объявить о вашем согласии в прессе?

- Не так быстро. Сначала - официальные публикации в "Пророке": об эмансипации, зачёте экзаменов СОВ и статусе наследника. По коттеджу, так и быть, поверю на слово.

- Но это потребует времени.

- Ничего, я не тороплюсь, - ещё один намёк, что заинтересованное лицо тут министр.

Крауч ушёл довольный, что смог меня надурить. Я вернулся к себе, довольный ещё сильнее. На самом деле значение имели только два первых условия, последнее было для маскировки. Признание совершеннолетним и сдача СОВ - что это означает? Независимость от опеки и завершение контракта с Хогвартсом. Как следствие - возможность покинуть страну. Достала меня эта Англия.

Теперь оставалось последнее: не дать возможности замолчать факты или представить их в ложном свете. Для этого в первую очередь нужна была... Парвати. Найдя её в гостиной, я незаметно поставил чары тишины.

- Мисс Патил.

- Неужели ты уже решил проблему с Дамблдором, Гаг?

- Решаю, Парвати, и мне нужна твоя помощь.

- Неожиданно. Чем же я могу помочь?

- Слышал, что у девушек самый популярный журнал - "Ведьмополитен".

- Какие необычные познания для мальчика!

- И наверняка в Хогвартсе есть студентки, которые поставляют его редакции интересную информацию.

Парвати посмотрела на меня с подозрением. Я поспешил её успокоить:

- О, я не вижу в этом ничего плохого. Напротив, мне надо встретиться с кем-нибудь из них. У меня есть такая информация.

- Ты не мог бы быть конкретнее?

- Интервью Гарольда Поттера на тему: почему я всё-таки согласился участвовать в Триволшебном турнире.

- Гаг! Это же бомба! Ты дашь это интервью мне!

- Парвати, меня бы это вполне устроило. Но подумай сама, что такое редакция женского журнала? Да, взятое тобой интервью напечатают, и ты даже получишь свою минуту славы. А потом?

- Гарольд, ну зачем ты так всё испортил... Но да, ты прав. Меня съедят.

- Именно. С тобой откажутся иметь дело. А вот если ты сообщишь о такой возможности... например, заместителю главного редактора...

***

Журнал "Ведьмополитен", 20 ноября 1994 года.

Сенсационное интервью Гарольда Поттера заместителю главного редактора Кейт Стоунер.

КС. Мистер Поттер, я чрезвычайно рада возможности побеседовать со столь известным юным волшебником.

ГП. Ну что вы, мисс Стоунер, это я благодарю вас за оказанную мне честь.

КС. О, зовите меня просто Кейт, мистер Поттер. Надеюсь, и я могу называть вас Гарри?

ГП. Безусловно, я буду только рад, Кейт, если вы станете обращаться ко мне по имени. Но должен внести уточнение: Гарри - не моё имя. Я Гарольд Поттер, для друзей - Гаг.

КС. Право, это весьма неожиданно. Но ведь всем известно, что героя волшебного мира, Мальчика-Который-Выжил, зовут Гарри Поттер.

ГП. К сожалению, известное всем часто оказывается лишь всеобщим заблуждением. Я ни в коем случае не герой, в победе над Тем-Кого-До-Сих-Пор-Боятся-Называть-По-Имени никаких моих заслуг нет, а тот мальчик Гарри, о котором вам рассказывали, не более чем легенда.

КС. Неужели? Но почему тогда вся магическая Англия считает иначе, Гаг? Я читала об этом и в книгах.

ГП. А давайте посмотрим на эту историю внимательнее, Кейт. Вот нам рассказывают, что некий злодей напал на семью из отца, матери и ребёнка. Отец и мать погибли, а злодей исчез бесследно. Как об этом стало известно в таких подробностях? Если больше там и в самом деле никого не было, то неужели от ребёнка? Но меня никто никогда не расспрашивал о событиях той ночи. А если бы и спросил, то что может помнить ребёнок, которому было тогда всего год и три месяца?

КС. Действительно, это странно.

ГП. Если же кто-то наблюдал за происшедшим со стороны, то что он там делал, почему не попытался помочь и отчего нигде не упоминается его имя?

КС. Гаг, я не знаю, что сказать. Да я даже не понимаю, почему не задумывалась об этом раньше?

ГП. О, на последний вопрос есть несложный ответ. Вы не задумывались, потому что для вас эта история опиралась на безусловный авторитет Альбуса Дамблдора, великого светлого волшебника.

КС. А для вас?

ГП. У меня к нему совершенно иное отношение. Для меня он - гнусный вор.

КС. Как?!

ГП. Во-первых, он украл у меня детство. Дамблдор подкинул меня в семью маглов, которые знали о магии, но боялись и ненавидели её. Долгое время я жил у них на положении домового эльфа, голодный, плохо одетый и нагруженный тяжёлой работой.

КС. Это ужасно.

ГП. На самом деле их можно понять. Впоследствии нам удалось наладить отношения, к ним я не имею претензий. Но, как оказалось, в волшебном мире у меня немало родственников. Почему Дамблдор, мой официальный опекун, не выбрал достойную семью среди них?

КС. Он не объяснял этого?

ГП. Он уверял, будто дело в защите, которую даёт мне их дом. Однако с пяти лет я учился в магловской школе, то есть проводил вне дома больше половины дня. Это его никак не волновало. Да и за целых шесть лет на меня так никто и не напал. Из этого я делаю вывод, что "защита" была только предлогом, если она вообще существовала.

КС. Вы сказали "во-первых".

ГП. Во-вторых, Кейт, он украл у меня моё наследие. Вы очень снисходительны к моим манерам, но я веду себя не так, как подобает наследнику древнего рода.

КС. Вы чересчур строги к себе, Гаг.

ГП. Я объективен. Я потерял многие годы, причём самые ранние, когда многое даётся легко, и теперь должен навёрстывать упущенное тяжёлым трудом. Как в манерах, так и в изучении магии.

КС. Я слышала, что о ваших магических умениях отзываются с большим уважением.

ГП. А знаете ли вы, что Дамблдор пытался украсть и мою магию?

КС. ???

ГП. Вы слышали о моём незаживающем шраме от Авады, Кейт?

КС. Конечно, Гаг, это всем известно... постойте, мы ведь уже говорили, что всем известные вещи...

ГП. Именно. Во-первых, разве Авада оставляет шрамы?

КС. Э-э... но если вы её отразили...

ГП. Допустим. Но посмотрите сами на этот шрам.

КС. Но... его же практически не видно.

ГП. Он действительно долгое время не заживал, поскольку под ним был скрыт артефакт, несущий заклинание блокировки магических способностей.

КС. Это невероятно!

ГП. Он хранится сейчас в надёжном месте. Этот артефакт подавлял развитие моей магии семь лет.

КС. Но кто мог установить его вам?

ГП. А как вы полагаете? Если до Хеллоуина 1981 года я жил в любящей семье без шрама, после - у маглов, уже со шрамом, а в промежутке несколько часов находился у людей Дамблдора?

КС. Я, кажется, понимаю ваше отношение к нему, Гаг.

ГП. Вот поэтому, Кейт, я в конечном итоге и согласился участвовать в Триволшебном турнире. Чтобы дать мне такую возможность, Министерство провело в отношении меня процедуру эмансипации. Вы могли недавно прочесть в "Ежедневном Пророке" официальное сообщение о признании Г.Дж. Поттера совершеннолетним.

КС. О да.

ГП. Возможность избавиться от опеки господина Дамблдора для меня - вполне достойная плата за смертельный риск участия в турнире, рассчитанном на взрослых волшебников.

КС. Благодарю вас, Гарольд, за это интервью.

ГП. Это я должен быть вам благодарен.

КС. Надеюсь, в ходе турнира вы ещё согласитесь ответить на вопросы нашего журнала?

ГП. Если вы захотите этого, Кейт. И если у меня будет такая возможность.

Змеиное молоко, как же я замаялся с этим интервью! Текст мы шлифовали под вкусы читательниц столько времени, что от моей манеры говорить там ни хрена не осталось. Однако сами факты я отстоял. Всё, подготовка на этом закончена. Осталось выжить в турнире.