Разбитое отражение. Круговорот. Часть 4

Глава 7

Александр Филиппович Кулешов искренне любил свою работу. С самого детства он знал, что служба в полиции – это его призвание. В то время как его приятели мечтали стать бизнесменами, банкирами и даже криминальными авторитетами, маленький Саша был уверен, что ему суждено в этом мире быть на страже порядка, дабы все эти потенциальные бизнесмены, банкиры и авторитеты не ввергли окружающий мир в хаос. А в способностях своих одноклассников уже в те годы Кулешов не сомневался.

Много лет он старательно нес службу, честно выполнял возложенные на него обязанности и в глубине души надеялся, что каждый день ему удается делать этот мир чуточку лучше. Но убийство в гостинице «Плач-камень» все изменило. Кто-то мог бы сказать, что это дело стало для майора Кулешова судьбоносным, но он про себя предпочитал называть его роковым. Если бы тогда не он приехал на вызов, то не было бы в его жизни ни Соколовой, ни Яновского, он не подозревал бы о существовании призраков, ведьм и маньяков, занимающихся воскрешением из мертвых. Некромантов. Несмотря на все, что он уже знал, сама идея возвращения человека с того света все еще казалась ему бредом. Мозг пытался все рационализировать и обосновать с позиции логики и здравого смысла, поэтому Кулешов на всякий случай искал другое объяснение череде убийств, совершенных за последние два года, но никак не находил. До него никто не думал, что все эти преступления как-то связаны, поэтому полиция не объединяла их в серию. Большая часть дел все еще оставалась нераскрытой, и Кулешов подозревал, не без помощи таинственного Кукловода, как называла его Яна, который сам обрезал все ниточки, что могли привести к нему. В их последний разговор с Яновским майор предположил, что за всем этим наверняка стоит кто-то влиятельный, и уже на следующий день получил подтверждение тому, что не ошибся.

Кулешов как раз собирался отправляться на службу, когда его отвлек неожиданный звонок. Увидев на экране номер своего помощника Евгения Игнатова, он тут же заподозрил неладное.

– Слушаю, – коротко бросил майор, отвечая на звонок.

– Александр Филиппович, – голос Игнатова звучал приглушенно, – вы еще дома?

– Да, Игнатов, как раз собираюсь ехать в отделение. Что-то случилось? – нехорошее предчувствие нарастало с каждой секундой.

– Тут такое дело, – помощник явно нервничал, что совсем было на него непохоже, – информация пока не подтверждена, но я краем уха слышал, что в отношении вас готовят внутреннее расследование.

– Это из-за исчезновения орудия убийства? – майору не нужно было гадать, где он мог оступиться. Нож, которым была убита Вероника Матвеева и который таинственным образом исчез из сейфа в его кабинете, а потом обнаружился в вещах Яновского, до сих пор лежал у него дома в ящике стола. До суда над Арсением было еще далеко, и потому Кулешов не торопился возвращать улику в сейф. Подозревая, что нож может быть важен для готовящегося ритуала, он опасался выпускать его из виду.

– Не представляю, как они узнали, – в голосе Игнатова отчетливо проступили панические нотки. – Александр Филиппович, я никому ни слова не сказал!

– Да верю я тебе, – перебил его Кулешов. Помощник был единственным человеком, кто знал, что ножа в сейфе больше нет, но подозревать его майор не мог – слишком доверял Игнатову и был уверен, что тот его ни за что не предал бы. – Ладно, спасибо, что предупредил. Буду на службе через полчаса, ни с кем ничего не обсуждай. Будут спрашивать про вещдок, говори, что ты ни сном ни духом. Понял?

– Но как же так? Я ведь знал, что нож исчез!

– Игнатов, – Кулешов большую часть времени ценил патологическую честность своего помощника, но в данный момент она страшно его раздражала, – это приказ старшего по званию, усек? Мне нужно, черт возьми, чтобы ты оставался на службе, потому как меня, скорее всего, отстранят. Я очень тебя прошу, хотя бы раз в жизни соври или хотя бы просто промолчи.

Судя по тому, как недовольно засопел в трубке Игнатов, он уже готов был положить свою голову на плаху, чтобы понести заслуженное наказание, и сейчас в нем боролись его предельная честность и слепая преданность старшему по званию, и Кулешов искренне надеялся, что вторая победит.

Еще на входе в отделение он понял, что все уже в курсе его вероятного отстранения. Дежурный на входе лишь сдержанно кивнул и даже не стал расспрашивать, как прошли выходные и удачной ли выдалась субботняя рыбалка, подготовку к которой они так увлеченно обсуждали в пятницу вечером. Заметно было, что коллеги его сторонились, ограничиваясь сухим рукопожатием, а некоторые и вовсе молча проходили мимо. Даже буфетчица Ангелина не стала по обыкновению кокетничать, наливая ему кислый кофе и вручая черствый пирожок на бумажной тарелке.

Едва переступив порог своего кабинета, Кулешов увидел начальника отделения, который по-хозяйски расположился за его рабочим столом, хмуро перебирая разложенные на нем многочисленные папки.

– Ты как будто не очень справляешься с бумажной работой, Александр Филиппович, – вместо приветствия произнес Геннадий Алексеевич Воронов.

– Стараюсь изо всех сил, Геннадий Алексеевич, – Кулешов намеренно обратился к начальнику по имени, а не по званию, таким образом напоминая об их приятельских отношениях.

– Выходит плохо, не так ли? – Воронов отвлекся от бумаг и впервые посмотрел прямо на Кулешова. – Саш, – он вздохнул и поднялся из-за стола, – я тебя знаю давно и к твоей работе никогда претензий не было, поэтому очень тебя прошу, что бы ни происходило, не лезь на рожон. В текущей ситуации лучше всего ненадолго залечь на дно, устраниться, пока шум не утихнет. Понимаешь меня?

– Понимаю.

– Вот и прекрасно, – Геннадий Алексеевич похлопал Кулешова по плечу. – Я сделаю все возможное, чтобы ты поскорее вернулся в строй, но пока воспринимай все происходящее как небольшой внеплановый отпуск.

– Только выезжать мне никуда нельзя?

– Нельзя, – подтвердил начальник. – Исключение можно сделать лишь для того, чтобы навестить мать. Понимаешь меня? – Кулешов кивнул, намек Воронова был предельно ясен. – Игнатов в курсе всей текучки, поэтому тебе здесь задерживаться смысла нет. Я бы даже сказал, что лучше всего, тебе как можно скорее вернуться домой и не давать поводов для дополнительных сплетен, их и так уже хватает. Если возникнут вопросы, тебя вызовут.

– А вы не хотите расспросить меня о том, как важная улика исчезла из сейфа? – удивился Кулешов.

– Саш, если бы я принимал решения, мне твоего слова было бы достаточно, но… – Геннадий Алексеевич многозначительно развел руки в стороны.

– …но вы ничего не решаете, – закончил за него предложение Кулешов. – И вас как будто не очень интересует, где в данный момент находится орудие убийства Вероники Матвеевой. – Воронов медленно покачал головой, что было странно и любопытно одновременно. Так и подмывало спросить, кто вообще инициировал в отношении него проверку, и как узнали, что ключевая улика отсутствует в сейфе, но решил лишний раз не испытывать терпение руководства. В конце концов, все выяснится само собой, на крайний случай можно будет попросить Игнатова выведать, кто и, главное, зачем копает под Кулешова.

Следуя совету Воронова, Кулешов собрал свои личные вещи и, ни с кем больше не разговаривая, спешно покинул здание. Очевидно, его интерес к старым делам об убийствах не остался незамеченным, поэтому таким образом некто решил помешать ему докопаться до истины. Во всей этой ситуации было два несомненных плюса: во-первых, отстранение Кулешова означало, что он на правильном пути и убийства, совершенные в местах из списка Карины, на самом деле связаны, а во-вторых, за ними стоит кто-то очень могущественный. И если подумать, его отстранение от службы тоже пришлось как нельзя кстати: близится дата очередного убийства, а они все еще не выяснили, как и где оно может произойти. Похоже, ему на самом деле лучше прислушаться к рекомендациям Воронова и навестить в Москве мать. А заодно и еще парочку приятелей.