Римские каникулы

Глава 1

Солнце Эллады жгло мне плечи, когда я почувствовал знакомый холод за спиной. Не оборачиваясь, я знал — пришла она. Хель всегда умела находить меня, где бы я ни скрывался.

— Греческое солнце не идет тебе, богиня смерти, — сказал я, продолжая смотреть на Эгейское море. Волны бились о скалы внизу с тем же упорством, что и века назад. Некоторые вещи не меняются. Жаль, что я не из их числа.

— А тебе идет отчаяние, Виктор, — её голос был мягче обычного. Почти сочувствующий. — Сколько лет ты уже ищешь способ умереть?

Я обернулся. Её двуликое лицо казалось почти красивым в золотом свете заката — живая половина затмевала мертвую.

— С того дня, как чуть не разрушил девять миров. Ты помнишь.

— Помню. — Хель подошла ближе, и воздух стал пахнуть могильной землей. — И знаю, почему ты здесь, среди этих болтливых греков. Надеешься, что их философы найдут ответ на твою проблему?

Я усмехнулся горько. Философы. Они рассуждали о смерти, не зная её вкуса.

— Они говорят о смерти как об освобождении. Красивые слова для тех, кому она доступна.

— Есть место, где твои мечты могут осуществиться, — сказала Хель, и в её голосе прозвучала нота, которую я не слышал веками. Надежда? — Рим. Там ищут способы убивать богов.

Мое сердце — если оно еще билось после стольких лет — замерло.

— Богов нельзя убить, человеку.

— Нельзя было, — поправила она. — Но римляне... они амбициозны. И изобретательны. Они собирают знания со всех концов мира. Египетские свитки, вавилонские заклинания, друидские секреты. Ищут то, что может прекратить бессмертие.

Я посмотрел на неё внимательно. За тысячи лет я научился читать даже божественные лица.

— Почему ты говоришь мне это? Что тебе за польза от моей смерти?

Хель отвернулась к морю. Мертвая половина её лица была обращена ко мне.

— Потому что некоторые грехи слишком тяжелы даже для бессмертия. И потому что в Риме начинается нечто, что изменит мир богов навсегда. — Она снова посмотрела на меня. — Твое место там, Виктор. В последней битве.

Ветер с моря стал холоднее. Я знал — это знак. Хель уходит.

— Рим, значит, — прошептал я.

— Рим, — подтвердила она, и растворилась в сумерках, оставив лишь запах могильных цветов.

Я остался один с морем и своими мыслями. Впервые за века во мне шевельнулось что-то похожее на надежду. Возможно, римляне действительно найдут способ. Возможно, я наконец обрету покой.

Или найду новый способ разрушить мир.

Корабль качало уже третий день, но меня не укачивало — одно из немногих преимуществ проклятого бессмертия. Греческие моряки поглядывали на меня с опаской. Наверное, думали, что я слишком спокоен для простого смертного в такой шторм.

Если бы они знали.

Капитан — смуглый хитрец с Родоса — подошел ко мне, когда на горизонте показались очертания Сицилии.

— Вы уверены, что хотите сойти здесь? — крикнул он сквозь вой ветра. — Мы же идем в Остию, как договаривались!

Я посмотрел на остров. Этна дымилась вдали, как гигантский жертвенник богов. Что-то тянуло меня туда — может, инстинкт, а может, простое любопытство. За столько веков я научился доверять таким порывам.

— Здесь сойду, — ответил я, доставая из кошелька еще несколько драхм. — За неудобства.

Капитан пожал плечами и дал команду к берегу.

Когда мы причалили к маленькой рыбацкой деревушке, я почувствовал то же, что и при встрече с Хель — присутствие чего-то древнего и могущественного. Только здесь оно исходило не от богини смерти, а от самой земли.

Неспешно сойдя по шаткому трапу, я услышал, как местные рыбаки говорят между собой. Латынь с сицилийским акцентом — странная смесь. Они обсуждали недавние землетрясения и говорили о том, что под Этной просыпается что-то страшное.

— Боги гневаются, — бормотал старый рыбак, чиня сети. — Вулкан говорит с ними на языке огня.

Я остановился. Боги. Снова боги.

Может, Хель направила меня не случайно в эти воды? Может, путь в Рим лежал именно через Сицилию?

Я посмотрел на дымящуюся вершину Этны. Где-то там, в глубинах огненной горы, жил древний бог. Если кто и мог знать о римских попытках выковать оружие против богов, то именно он.

Корабль уже отчаливал, а я стоял на каменистом берегу и понимал — моё путешествие только началось. Рим подождет. Сначала нужно поговорить с богом огня.

Интересно, помнит ли он того самого бессмертного скандинава, который чуть не устроил конец света? Скоро узнаю.

Я зашагал вглубь острова, к подножию Этны. За спиной плескались волны, впереди дымился вулкан, а в груди впервые за века что-то напоминало азарт.

Жар был нестерпимым даже для меня. Лава текла по стенам пещеры, как расплавленное золото, а воздух горел в легких. Но я шел дальше, в самое сердце Этны, туда, где обитали боги.

Аид сидел на троне из черного обсидиана, и его глаза пылали ярче окружающей лавы. Узнал меня сразу — трудно забыть того, кто однажды чуть не разрушил все девять миров.

— Виктор Крид, — его голос гремел, как извержение. — Какими ветрами занесло тебя в мои владения?

Я открыл рот, чтобы ответить, но бог подземного мира оказался менее разговорчивым, чем я помнил. Взмахнул рукой — и столп огня обрушился на меня.

Боль была абсолютной. Плоть слетала с костей, кости трещали и рассыпались в пепел. Но даже сквозь агонию я чувствовал знакомое — как моё тело начинает восстанавливаться. Сначала костяк, потом мышцы, потом кожа.

Встал голый, но целый.

Аид проследил весь процесс с выражением глубокого раздражения.

— Цк, — недовольно цыкнул он языком. — Всё то же самое. Скучно.

— Приятно снова увидеть тебя, Аид, — сказал я, отряхиваясь от пепла.

— Ты испортил мне настроение, — бог потер переносицу. — А оно у меня и так не ахти. Эти людишки совсем обнаглели.

Я оглянулся. В лаве плавали какие-то предметы — осколки керамики, металлические изделия.

— Люди?

— Сицилийцы, — Аид махнул рукой, и лава забурлила сильнее. — Строят свои городишки, портят мой остров. Храмы возводят не мне, а этим новомодным римским богам. Думаешь, им есть дело до того, что Этна — мой дом? Как бы не так! Режут деревья, роют шахты, засоряют источники.

Он встал с трона, и пещера содрогнулась.

— Подумываю устроить им настоящее извержение. Не эти жалкие покашливания, что случаются раз в год, а по-настоящему. Смести все их поселения в море одним махом.

Я слушал и понимал — попал в нужное время в нужное место. Боги были недовольны. Люди становились слишком самонадеянными. А в Риме, по словам Хель, искали способы убивать богов.

— Много людей погибнет, — сказал я осторожно.

— Да плевать мне на них! — рявкнул Аид. — Раньше они нас боялись, приносили жертвы, просили прощения за каждую срубленную ветку. А теперь? Теперь считают себя хозяевами мира.

Он подошел ближе, и я почувствовал запах серы и расплавленного металла.

— А что тебя сюда привело, северянин? Неужели соскучился по нашим беседам?

Я улыбнулся. Настало время для правды.

— Ищу способ умереть, Аид. Хель сказала, что в Риме знают, как убивать богов. Подумал, ты можешь что-то знать об этом.

Глаза бога подземного мира сузились.

— Римляне... — протянул он задумчиво. — Да, они действительно что-то замышляют.

Аид опустился обратно на трон и задумчиво покрутил в руках кусок раскаленной лавы, словно это была обычная галька.

— Знаешь, есть в Риме один тип, — сказал он наконец. — Алхимик. Зовут его... как же... Марк что-то там. Не важно. Важно то, чем он занимается.

Я прислушался. В голосе бога появились нотки, которые я редко слышал — любопытство, смешанное с беспокойством.

— Этот римлянин помешался на идее создать философский камень. Не первый и не последний, скажешь ты. Но этот... этот подошел к вопросу иначе.

— Иначе как?

— Большинство алхимиков хотят превращать металлы в золото, — Аид швырнул кусок лавы в стену, где тот разлетелся искрами. — Этот же думает масштабнее. Он хочет научиться превращать неживое в живое.

Я почувствовал, как что-то холодное шевельнулось в груди. После стольких веков привыкаешь к знакам судьбы.

— И что с того?

— А то, северянин, что если можно сделать неживое живым, то логично предположить — можно сделать и обратное. Живое превратить в неживое. — Аид наклонился вперед, его глаза горели ярче обычного. — Причем навсегда.

Я молчал, переваривая услышанное. Философский камень... превращение живого в неживое... Это могло сработать даже на бессмертного.

— Ты видел этого алхимика?

— Пару раз. Интересный экземпляр. Он даже сюда спускался, в подземные пещеры, искал какие-то минералы для своих опытов. — Аид усмехнулся. — Когда увидел меня, чуть не обделался от страха. Но потом осмелел, начал задавать вопросы о природе смерти и жизни.

— И что ты ему ответил?

— Да ничего особенного. Просто намекнул, что граница между жизнью и смертью тоньше, чем кажется. И что правильный камень, настоянный на правильных элементах, может эту границу... как бы это сказать... переместить.

Аид встал и прошелся по пещере. Лава расступалась под его ногами.

— Забавно, не находишь? Ты ищешь смерть, а он ищет способ управлять жизнью и смертью. Может, вам стоит познакомиться поближе?

Я кивнул. Впервые за века передо мной маячила реальная надежда. Не туманные обещания, не философские рассуждения — конкретный человек с конкретной целью.

— Где его найти?

— В Риме, разумеется. У него там лаборатория в одном из богатых кварталов. Покровительствует ему кто-то из патрициев — денег на опыты нужно много. — Аид ухмыльнулся. — Только будь осторожен, Крид. Алхимики — народ непредсказуемый. Могут и философский камень создать, а могут и полгорода взорвать в процессе.

Я уже представлял себе путь к Риму, когда Аид добавил:

— А еще этот Марк очень интересуется бессмертными существами. Говорил что-то о том, что нам есть чему поучиться друг у друга.

Значит, алхимик знал о существовании таких, как я. Это могло быть как хорошим знаком, так и ловушкой.

Но у меня не было выбора.

Аид потянулся и достал откуда-то из-за трона изящную амфору с золотыми узорами. Когда он открыл её, по пещере разлился аромат, от которого даже мне, бессмертному, захотелось жить еще сильнее.

— Амброзия, — пояснил он, отхлебнув прямо из горлышка. — Настоящая, олимпийская. Не та дрянь, что боги младшего поколения пьют.

Я поднял бровь. Аид редко делился божественной едой с простыми смертными. Или с бессмертными вроде меня.

— Чего тебе от меня нужно?

— Скукотища, — протянул он, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Сидишь тут в вулкане, людишки наверху суетятся, а поговорить не с кем. Давно с тобой не играли.

О, я помнил наши игры. Аид был азартен, как все боги подземного мира, и не любил проигрывать.

— Что предлагаешь?

— Кости, — он материализовал в руке пару костяных кубиков. — Или карты, если хочешь. У меня есть колода, которую Гермес потерял в покер прошлым летом.

— Ставки?

Глаза Аида загорелись предвкушением.

— Если я выиграю — снова сожгу тебя. Но на этот раз медленно, со всеми подробностями. Буду наслаждаться процессом.

— А если я?

Аид задумался, покрутив кубики в ладони.

— Дам тебе кое-что полезное для твоих странствий, — он ухмыльнулся. — У меня есть один артефакт, который может пригодиться тому, кто ищет смерть в мире живых.

Любопытство взяло верх. За века я научился ценить божественные артефакты — они редко подводили в критический момент.

— Что за артефакт?

— А вот это ты узнаешь, только если выиграешь, — Аид встряхнул кубики, и они зазвенели, как колокольчики. — Согласен?

Я посмотрел на него внимательно. Аид не был самым честным игроком среди богов, но он всегда держал слово. А риск... что ж, меня и так уже сжигали сегодня.

— Согласен. Во что играем?

— Простая игра, — Аид положил кубики на каменный выступ между нами. — Кидаем по очереди, у кого больше сумма после трех бросков — тот и выиграл.

Я кивнул. Честно, насколько это возможно с богом.

— Начинаешь ты, — великодушно предложил Аид.

Взял кубики. Они были теплыми от жара пещеры и странно тяжелыми. Бросил — пять и шесть. Одиннадцать.

— Неплохо для начала, — прокомментировал Аид и подхватил кубики. Его бросок — четыре и три. Семь.

— Моя очередь, — я снова кинул кости. Три и два. Пять. В сумме шестнадцать.

Аид нахмурился и бросил свои кости с чуть большей силой. Шесть и шесть. Двенадцать. В сумме девятнадцать.

— Последний бросок решает всё, — пробормотал он.

Я взял кубики, чувствуя их вес. Нужно было не меньше четырех, чтобы сравняться, или больше, чтобы выиграть.

Бросил.

Два кубика покатились по камню, звеня в тишине пещеры. Остановились.

Шесть и четыре. Десять.

Двадцать шесть в сумме.

Аид посмотрел на результат и расхохотался — громко, от души.

— Ну надо же! Выиграл всё-таки. Давно так не веселился.

Он встал и подошел к одной из стен пещеры, провел рукой по камню. Стена разошлась, открывая тайник.

— Получай, северянин. Заслужил.

Аид извлек из тайника простое на вид кольцо — белое золото с черным ониксом, в котором играли отблески лавы. Никаких гравировок, никаких украшений. На первый взгляд — обычное украшение.

— Выглядит скромно, — заметил я, осторожно взяв кольцо.

— Лучшие артефакты всегда выглядят скромно, — усмехнулся Аид. — Только дураки делают волшебные предметы блестящими и заметными.

Я надел кольцо на безымянный палец правой руки. Оно идеально село, словно было создано специально для меня. Никаких особых ощущений — ни тепла, ни холода, ни покалывания.

— И что оно делает?

— Позволяет влиять на мысли простых людей, — Аид потянулся и снова плюхнулся на трон. — Но только на тех, чья воля слабее твоей. А у тебя, северянин, воля крепкая — века тренировки.

Я покрутил кольцо на пальце, разглядывая оникс. В его глубине что-то мерцало.

— Как именно влиять?

— Внушение, убеждение, легкий контроль, — Аид махнул рукой. — Не превратишь человека в марионетку, но можешь заставить его поверить в то, что он сам хочет услышать. Или не заметить того, что видеть не должен.

Полезная вещица для путешествий. Особенно если мне предстояло искать алхимика в Риме, где каждый второй — информатор, а каждый третий — наемный убийца.

— Есть ограничения?

— Само собой. На сильных магов не действует. На жрецов тоже — их вера защищает. И на других бессмертных, разумеется. — Аид ухмыльнулся. — Да и пользоваться часто не советую. Кольцо питается твоей жизненной силой. Для обычного человека это было бы смертельно, но ты же бессмертный.

Я кивнул. Честный обмен — игра на риск за полезный артефакт.

— Спасибо, Аид. Пригодится.

— Только помни, — бог подземного мира вдруг стал серьезным. — Кольцо раскрывает не только чужие мысли, но и твои собственные. Будь осторожен с тем, чего желаешь. Иногда люди готовы поверить в самую страшную правду, если она избавляет их от необходимости думать.

Я посмотрел на него внимательно. За шутливым тоном прозвучало что-то важное.

— Личный опыт?

— Личный опыт, — подтвердил Аид. — Я правлю царством мертвых уже несколько тысячелетий. Знаю, на что способны люди, когда их разум... направляют в нужную сторону.

Он встал, давая понять, что наша встреча подходит к концу.

— Ну всё, северянин. Развлек меня, получил награду. Теперь ступай к своему алхимику. И помни — если твой поиск смерти приведет к чему-то интересному, заходи, расскажешь.

Я поклонился — дань уважения богу, который оказался честнее, чем я ожидал.

— Увидимся, Аид.

— Надеюсь, не скоро, — рассмеялся он. — Хотя с твоей тягой к неприятностям... кто знает.

Жар пещеры проводил меня к выходу, а кольцо на пальце напоминало о себе едва ощутимым весом. Впереди был Рим, алхимик и, возможно, долгожданная смерть.