Римские каникулы

Глава 8

Утром, после обычной тренировки с мечом и завтрака, мы с Марком спустились в лабораторию для продолжения экспериментов. Вчерашний урок по работе с жизненной энергией дал мне идею для нового направления исследований.

— Сегодня мы изучаем кровь, — сказал я, раскладывая на столе различные склянки и инструменты. — Это субстанция, которая несет в себе саму жизнь.

Марк заинтересованно наклонился над приготовленными материалами.

— В каком смысле?

— Кровь — это не просто жидкость, — объяснил я, доставая из клетки белую крысу. — Это носитель жизненной силы, той самой ци, о которой мы говорили вчера. Понимая природу крови, мы приближаемся к пониманию природы жизни.

Я быстро и точно взял образец крови у крысы — она пискнула, но осталась жива. Капли темно-красной жидкости я поместил на стеклянную пластинку.

— Посмотри в увеличительное стекло, — предложил я Марку. — Что видишь?

— Красную жидкость... и какие-то мелкие частички?

— Эти частички — носители жизни. В разной крови они ведут себя по-разному. У молодых животных они активнее, у старых — медленнее. У больных — деформированы.

Я взял образцы крови у нескольких животных — крысы, кошки, небольшой змеи. Каждый образец пометил и разместил в отдельной склянке.

— А теперь самое интересное, — сказал я, доставая острый нож. — Нам нужен образец человеческой крови для сравнения.

— Моей? — неуверенно спросил Марк.

— Нет, — я надрезал себе палец и выжал несколько капель в склянку. — Моей.

Марк внимательно наблюдал, как я добавляю свою кровь к различным составам. В одну склянку — с экстрактом чеснока и серебряной пылью. В другую — с настоем полыни и толченым жемчугом. В третью — с ртутью и серой.

— Что мы ищем? — спросил он.

— Реакции, — ответил я загадочно. — Кровь разных существ по-разному реагирует на различные вещества. Эти реакции могут рассказать нам о природе жизненной силы.

Но истинная цель эксперимента была иной. Моя бессмертная кровь обладала особыми свойствами — я знал это по опыту веков. Иногда она могла передавать часть своих качеств другим субстанциям.

Через час наблюдений я заметил любопытную вещь. В одной из склянок — той, где моя кровь смешалась с настоем мандрагоры и толченой летучей мышью — началась странная реакция. Жидкость потемнела и начала слабо светиться.

— Интересно, — пробормотал я, наклоняясь ближе. — Очень интересно.

— Что происходит? — Марк тоже уставился на склянку.

— Похоже, мы случайно создали нечто необычное, — я осторожно взболтал содержимое. — Эта смесь... она как будто живая.

И действительно — жидкость медленно пульсировала, словно в ней билось крошечное сердце. А когда я поднес к склянке каплю свежей крови, содержимое заметно оживилось.

— Она реагирует на кровь, — восхищенно прошептал Марк.

— Не просто реагирует, — я взял пипетку и капнул немного смеси на кусочек мяса. — Она к ней тянется.

Капля состава медленно впиталась в мясо, и я мог поклясться, что оно на секунду порозовело, словно в нем снова потекла кровь.

Следующие несколько дней мы совершенствовали состав. Добавляли различные ингредиенты, меняли пропорции, экспериментировали с температурой. Моя кровь оставалась обязательным компонентом — без нее смесь теряла свои необычные свойства.

Самый удивительный результат мы получили случайно. Одну из склянок с составом я оставил открытой на ночь в клетке с летучими мышами. Утром обнаружил, что несколько зверьков лежат без сознания, а их тела... изменились.

Мыши стали крупнее, их зубы удлинились и заострились, а глаза приобрели красноватый оттенок. Но главное — они больше не ели обычную пищу. Вместо этого они жадно набрасывались на любой источник крови.

— Это невероятно, — шептал Марк, наблюдая за преображенными зверьками. — Мы создали... упырей?

— Похоже на то, — согласился я, изучая одну из мышей. — Они полностью изменили свою природу. Теперь они питаются не пищей, а жизненной силой других существ.

Эксперимент был настолько неожиданным, что я решил продолжить исследования. Мы создали несколько поколений таких существ, изучая их поведение и возможности.

Оказалось, что наши мыши-упыри могли высасывать не только кровь, но и саму жизненную энергию. Животные, которые служили им пищей, не просто теряли кровь — они старели, слабели, теряли волю к жизни.

— Они буквально питаются жизнью, — заметил Марк во время одного из наблюдений.

— Именно, — подтвердил я. — И это дает нам ключ к пониманию природы жизненной силы. Если ее можно извлекать и передавать...

— То можно и уничтожать, — закончил он мою мысль.

— Теоретически — да.

Конечно, летучие мыши-упыри были лишь побочным продуктом наших исследований. Их создание помогло мне понять, как моя бессмертная кровь влияет на живые организмы, как можно использовать эти свойства для более серьезных экспериментов.

Но Марку знать об этом пока не следовало. Пусть думает, что мы просто изучаем природу жизни. Истинная цель — найти способ остановить бессмертие — пока должна оставаться моим секретом.

— Что будем делать с ними? — спросил он, указывая на клетку с нашими созданиями.

— Продолжим наблюдения, — ответил я. — Возможно, они помогут нам понять, как создать философский камень. Ведь он тоже должен работать с жизненной силой.

— А вдруг они опасны?

— Пока они маленькие и слабые. Но ты прав — нужно быть осторожными. Создавая новую жизнь, мы берем на себя ответственность за ее последствия.

Спустя неделю после наших экспериментов с кровью произошло нечто непредвиденное. Я как раз проверял записи в лаборатории, когда услышал испуганный крик сверху.

— Господин Марк! Господин Виктор! — кричала молодая служанка по имени Лидия. — Помогите! Эти твари меня укусили!

Мы с Марком поспешили наверх. Лидия стояла возле клетки с нашими преображенными мышами, держась за руку. На запястье виднелись два небольших прокола — следы острых зубков.

— Что случилось? — спросил я, осматривая рану.

— Я хотела покормить зверьков, как всегда, — всхлипывала девушка. — Но они... они набросились на меня! Раньше такого никогда не было!

Я обменялся встревоженным взглядом с Марком. Наши создания становились агрессивнее.

— Промой рану вином и перевяжи, — сказал я Лидии. — Если будет болеть или опухнет — сразу скажи нам.

Девушка кивнула и ушла. А мы с Марком вернулись в лабораторию с тревожными мыслями.

— Думаешь, она может заразиться? — спросил ученик.

— Не знаю, — честно ответил я. — Наши эксперименты зашли в неизведанную область. Нужно внимательно наблюдать.

Первый день после укуса прошел спокойно. Лидия выполняла свои обязанности как обычно, жаловалась лишь на легкое недомогание и отсутствие аппетита.

На второй день я заметил, что девушка выглядит бледнее обычного. Она отказывалась от еды, но много пила — воду, разбавленное вино, любые жидкости.

На третий день изменения стали очевидными.

Лидия всегда была симпатичной, но самой обычной римской служанкой — круглолицей, с простоватыми чертами и мозолистыми руками. Теперь же ее лицо словно вытянулось, скулы стали острее, губы — полнее. Кожа приобрела удивительную бледность, но не болезненную, а какую-то аристократическую.

Больше всего поражали глаза. Они стали больше, глубже, и в них появился странный блеск — почти гипнотический.

— Лидия, — окликнул я ее, когда она проходила мимо библиотеки. — Как самочувствие?

— Хорошо, господин, — ответила она, и я заметил, что даже голос изменился — стал мелодичнее, соблазнительнее. — Только все время хочется пить.

— А есть?

— Нет, — она поморщилась. — От одной мысли о еде тошнит. Но пить... пить хочется постоянно.

В тот же вечер произошло то, чего я боялся. Марк прибежал ко мне среди ночи, бледный и взволнованный.

— Виктор! — задыхался он. — С Лидией что-то происходит! Она... она напала на кухарку!

Мы поспешили на кухню, где застали странную картину. Лидия склонилась над упавшей без сознания кухаркой — полной женщиной средних лет. Служанка держала запястье кухарки у своих губ, и я ясно видел, как она... пьет.

— Лидия! — резко окликнул я.

Девушка подняла голову, и я увидел, что ее губы окрашены кровью. Но самое поразительное — выражение ее лица. Она выглядела как хищница, которую потревожили во время охоты.

— Господин... — прошептала она, и в голосе звучала смесь стыда и непреодолимого голода. — Я не могу себя контролировать. Мне нужно... нужно...

— Крови, — закончил я за нее.

Она кивнула, и слезы покатились по ее бледным щекам.

— Что со мной происходит? — всхлипнула Лидия. — Я чувствую себя... другой. Сильнее, красивее, но и... ужасной.

Кухарка застонала и пришла в себя. На ее запястье виднелись два небольших прокола — точно такие же, как на руке Лидии три дня назад.

— Помогите мне отнести ее в комнату, — сказал я Марку. — А Лидию... Лидию придется изолировать.

Мы устроили превратившуюся служанку в отдельной комнате в подвале, подальше от остальных обитателей виллы. Я принес ей кувшин с водой и кусок мяса, но она отвернулась от еды с отвращением.

— Мне нужна только кровь, — тихо сказала она. — Я чувствую ее запах... у всех людей. И не могу думать ни о чем другом.

— А что чувствуешь еще? — спросил я, изучая ее преображенное лицо.

— Силу, — ответила Лидия, сжав кулаки. — Я могла бы сломать железные прутья голыми руками. И красоту... я вижу себя в отражении. Я стала такой, какой никогда не была.

— Это временно, — солгал я. — Мы найдем способ вернуть тебя в прежнее состояние.

Но в глубине души я знал — обратного пути нет. Наши эксперименты создали нечто новое. Нечто, что могло передаваться от одного существа к другому.

— Что будем делать? — спросил Марк, когда мы вернулись в лабораторию.

— Наблюдать, — ответил я. — И молиться, чтобы это не распространилось дальше.

Но уже было поздно. Через два дня кухарка тоже начала меняться. А еще через неделю мы обнаружили, что один из садовников, которого она укусила в приступе голода, тоже становился другим.

Наши невинные эксперименты с кровью обернулись чем-то гораздо более серьезным. Мы создали заразу. Заразу красоты, силы и жажды крови.

И я понял, что мы открыли дверь в нечто такое, что может изменить мир. Или уничтожить его.

К счастью, заражение еще не вышло за пределы виллы. Я действовал быстро, как только понял масштаб происходящего. Первым делом нужно было выявить всех зараженных и не дать заразе распространиться по Риму.

Лидия укусила кухарку Марту. Марта в приступе голода напала на садовника Гая. Гай успел укусить еще одного раба — Луция, работавшего в конюшне. На этом цепочка заражения, к счастью, обрывалась.

Четыре человека. Это было управляемо.

— Марк, — сказал я ученику, когда мы составляли план действий. — Нужно действовать решительно. Пока они не адаптировались к новому состоянию, пока не стали опаснее.

— Что ты предлагаешь?

— Изоляцию. Полную. В подземных помещениях под лабораторией есть старые винные погреба. Там мы их и разместим.

Начал я с женщин — Лидии и Марты. К моему удивлению, они не сопротивлялись. Наоборот, казалось, что преображение сделало их более покорными, почти рабски послушными.

— Простите нас, господин, — шептала Лидия, когда я вел ее в подземелье. — Мы не хотели... мы не могли себя контролировать.

— Я знаю, — ответил я. — Это не ваша вина.

Женщин я разместил в отдельных камерах, но обращался с ними мягко. Принес соломы для подстилки, кувшины с водой, даже несколько масляных ламп. Они смотрели на меня с благодарностью и... странным обожанием.

С мужчинами все оказалось иначе.

Гай встретил меня рычанием. Его лицо исказилось яростью, когда он увидел, что я иду с веревками и кандалами. Садовник всегда был крепким мужчиной, но теперь его сила увеличилась многократно.

— Не подходи! — прорычал он, демонстрируя удлинившиеся клыки. — Я убью тебя!

Он бросился на меня с нечеловеческой яростью. Пришлось действовать быстро — я выхватил меч и одним ударом снес ему голову. Тело рухнуло на землю, а голова покатилась в сторону.

Любопытно — крови было удивительно мало, словно она загустела или изменила свои свойства.

Луций повел себя так же агрессивно. Даже хуже — он попытался укусить меня, когда я приблизился. Пришлось и его обезглавить.

— Почему мужчины стали такими агрессивными? — спросил Марк, помогая мне убирать тела.

— Не знаю, — честно ответил я. — Возможно, заражение по-разному влияет на мужчин и женщин. Или дело в характере — эти двое всегда были грубыми.

Тела мы сожгли в печи лаборатории, а головы... головы я решил сохранить для изучения. Заспиртовал их в больших стеклянных сосудах.

Оставшихся женщин я навещал ежедневно. Приносил им кровь — сначала животную, потом понял, что им нужна человеческая. Пришлось использовать свою — несколько капель в день, не больше.

Удивительно, но мои капли крови их не только насыщали, но и... успокаивали. Они становились еще более покорными, почти обожествляли меня.

— Господин, — шептала Лидия, целуя мою руку после кормления. — Вы для нас как бог. Ваша кровь дает нам жизнь.

Я тщательно записывал все изменения:

*День первый после изоляции: Женщины спокойны, покорны. Отказываются от обычной пищи. Реагируют только на кровь.*

*День третий: Физические изменения продолжаются. Лица становятся еще более утонченными, кожа приобретает перламутровый оттенок. Сила увеличивается.*

*День седьмой: Попробовал дать им обычную человеческую кровь вместо своей. Реакция негативная — тошнота, слабость. Моя кровь действует как наркотик.*

*День десятый: Лидия продемонстрировала способность влиять на разум. Заставила крысу подойти к клетке и не сопротивляться, когда та ее укусила.*

*День четырнадцатый: Обе женщины проявляют признаки... привязанности ко мне. Не романтической, а почти религиозной. Называют меня создателем, отцом.*

Это было тревожно и в то же время... интересно. Мой вирус, созданный на основе бессмертной крови, не просто превращал людей в кровососущих существ. Он создавал связь между ними и мной.

— Зачем ты это записываешь так подробно? — спросил Марк, заглядывая в мои заметки.

— Научная точность, — ответил я. — Каждое наблюдение может оказаться важным для понимания процесса.

— А что, если они сбегут? Или кто-то их найдет?

— Не сбегут, — уверенно сказал я. — Они слишком зависимы от моей крови. А найти... подземелье надежно скрыто.

Но в глубине души я понимал — это только начало. Вирус в моей крови оказался гораздо более сложным и опасным, чем я предполагал. Он не просто менял людей — он создавал новый вид. Вид, который был связан со мной неразрывными узами.

И это открывало совершенно новые возможности в моих поисках способа умереть.

Если я мог создавать жизнь, зависимую от моей крови, то, возможно, мог создать и смерть, способную меня остановить.

Но пока это были лишь размышления. Работы предстояло еще много.

Безлунная ночь окутала виллу густой тьмой. Корнелий и Марк давно спали, слуги разошлись по своим комнатам. Я лежал на постели, но сон не шел. В голове крутились мысли о моих созданиях в подземелье, об их странной привязанности, о том, как они называли меня создателем.

Любопытство взяло верх. Взяв масляную лампу, я спустился в подземелья.

Лидия и Марта встретили меня почти благоговейными взглядами. При свете лампы их преображенные лица казались еще более прекрасными — бледная кожа светилась изнутри, глаза горели нечеловеческим огнем.

— Господин, — прошептала Лидия, протягивая руки сквозь решетку. — Как мы ждали вас...

— Нам так не хватает вашей крови, — добавила Марта. — Она как эликсир жизни для нас.

Я смотрел на них, размышляя. Обычно я давал им лишь несколько капель, боясь ослабить себя. Но сегодня ночью мне хотелось провести другой эксперимент. Более радикальный.

— Что, если я дам вам столько, сколько захотите? — спросил я.

Их глаза загорелись голодным огнем.

— Вы... вы позволите? — едва выдохнула Лидия.

— Но осторожно, — предупредил я, отпирая клетки. — Не убивайте меня. Просто... пейте, сколько нужно.

Я сел между ними на каменный пол подземелья. Лидия взяла мою левую руку, Марта — правую. Их прикосновения были удивительно нежными, почти ласковыми.

— Спасибо, создатель, — прошептали они почти хором.

Я почувствовал острую боль, когда их клыки вонзились в мои запястья. Но боль быстро сменилась странным удовольствием — словно они забирали не только кровь, но и все мои тревоги, всю усталость веков.

Кровь лилась щедро. Я чувствовал, как слабею, как зрение становится туманным, как сердце замедляет ритм. Обычный человек давно бы умер от кровопотери, но я продолжал жить.

Они пили жадно, упоенно. Их тела наливались силой, кожа становилась еще более совершенной, движения — грациозными. Я видел, как они меняются прямо на глазах, становясь еще прекраснее.

Наступил момент, когда я почувствовал приближение смерти. Сознание начало меркнуть, холод сковал конечности. На секунду мне показалось, что наконец-то... но нет.

Сработало проклятие Одина. То самое, что лишило меня возможности умереть после почти-Рагнарека. Жизнь хлынула обратно в мое тело, сердце заколотилось с новой силой, раны на запястьях начали затягиваться.

— Невероятно, — прошептала Лидия, отрываясь от моей руки. — Вы... вы воскресли.

— Как это возможно? — удивленно спросила Марта.

— Длинная история, — устало ответил я, чувствуя, как проклятое бессмертие снова приковывает меня к жизни.

Но что-то изменилось. Я чувствовал это всем телом — какую-то новую связь, новую силу. Словно отдав им свою кровь в таком количестве, я приобрел что-то взамен.

Женщины сидели рядом, сытые и довольные. Их красота стала просто ослепительной — они походили на богинь древности. И в их глазах читалось абсолютное обожание.

— Вы наш бог, — тихо сказала Лидия. — Мы принадлежим вам полностью.

— Душой и телом, — подтвердила Марта. — Навеки.

Я кивнул, не доверяя своему голосу. К рассвету слабость прошла, и я поднялся наверх, оставив их в блаженном полудреме.

Утром, умываясь в своей комнате, я заметил, что что-то изменилось и во мне. В зеркале отражалось то же лицо, но глаза... глаза стали другими. В них появился тот же гипнотический блеск, что и у моих созданий.

А потом случилось нечто удивительное.

Я брился, и лезвие случайно порезало щеку. Капля крови стекла по лицу — и застыла в воздухе по моему мысленному приказу.

Я уставился на висящую в воздухе каплю, не веря своим глазам. Мысленно приказал ей двигаться — и она послушно переместилась вправо, затем влево. Я сжал кулак — капля сжалась в крошечный шарик. Разжал — она снова приобрела обычную форму.

Управление кровью. Я мог управлять собственной кровью силой мысли.

Дрожащими руками я взял кубок с водой и капнул в него немного крови из пореза. Сосредоточился — и кровь в воде начала двигаться, формируя узоры, складываясь в символы.

— Боги, — прошептал я. — Что со мной происходит?

Видимо, обмен кровью с моими созданиями дал неожиданный результат. Они получили часть моей бессмертной сущности, а я — часть их новых способностей.

Это открывало невероятные возможности. Если я мог управлять кровью, то теоретически мог влиять на жизненные процессы не только в себе, но и в других.

А значит, приблизился еще на шаг к пониманию того, как остановить собственное бессмертие.

Но пока это была лишь теория. Нужны были эксперименты. Много экспериментов.

И я знал, с кого начну.

Утром, после открытия новых способностей, я первым делом отправился проверить наших первых экспериментальных созданий — летучих мышей-упырей. То, что я обнаружил, было ожидаемым, но все же расстроило.

Все зверьки лежали мертвые на дне клетки. Их крошечные тельца высохли, словно мумии. Видимо, без постоянного притока крови они не могли существовать.

— Интересно, — пробормотал я, изучая останки. — Искусственно созданная зависимость оказалась фатальной.

Но неудача с мышами натолкнула меня на новую идею. Если вирус из моей крови может преображать мелких животных, то что будет с крупными? И как это отразится на людях, укушенных такими созданиями?

Неделю назад охотники Корнелия поймали дикого волка, который досаждал окрестным фермерам. Зверь сидел в прочной клетке в дальнем углу двора, поджидая своей участи. Патриций собирался устроить травлю для развлечения гостей.

Идеальный объект для эксперимента.

Ночью, когда все спали, я спустился к клетке с волком. Зверь встретил меня злобным рычанием, но я не обратил на это внимания. Моя новая способность управлять кровью должна была помочь в проведении опыта.

Я надрезал себе ладонь и сосредоточился. Кровь послушно собралась в небольшой шарик, который я мысленно пропитал той же энергией, что создала вирус у летучих мышей. Концентрация была значительно выше — волк крупнее, сильнее, его организм требовал более мощного воздействия.

Зверь принюхался к запаху крови и на секунду успокоился. Я бросил шарик ему в пасть. Волк инстинктивно проглотил его.

Результат не заставил себя ждать. Уже через час животное начало корчиться в судорогах. Я наблюдал из безопасного расстояния, записывая каждое изменение.

Сначала волк просто бился в конвульсиях. Затем его тело начало увеличиваться в размерах — мышцы наливались силой, кости удлинялись, челюсти становились мощнее. Шерсть потемнела до угольно-черного цвета, а глаза приобрели красноватый отблеск.

К утру передо мной сидел уже не обычный волк, а чудовище размером с небольшую лошадь. Но что поразило больше всего — в его взгляде читался разум. Звериный, но разум.

— Интересно, — прошептал я. — Очень интересно.

Зверь смотрел на меня без агрессии. Наоборот — в его позе читалось нечто похожее на покорность. Он узнавал во мне источник своего преображения.

Теперь нужна была вторая часть эксперимента.

На рынке я купил раба — молодого галла по имени Бренн, крепкого и здорового. Официально — для работы в саду. На самом деле — для опыта.

— Ты будешь помогать мне с животными, — сказал я ему, ведя к клетке с преображенным волком. — Это опасная работа, но я хорошо плачу.

Галл кивнул. Рабы редко имели выбор.

Я открыл клетку и приказал волку выйти. К моему удивлению, зверь послушался, хотя и держался настороже.

— Подойди к нему, — сказал я Бренну. — Не бойся, он не тронет.

Раб неуверенно приблизился к чудовищу. Волк принюхался к нему, затем внезапно цапнул за руку. Не сильно — скорее предупреждающе, но клыки прокололи кожу.

— Достаточно, — сказал я, уводя Бренна. — Промой рану и перевяжи.

Теперь оставалось ждать.

Двенадцать часов. Именно столько потребовалось для проявления результата.

Бренн начал меняться на рассвете следующего дня. Сначала жаловался на жар и боли в мышцах. Затем его тело стало увеличиваться — не так радикально, как у волка, но заметно. Мышцы налились силой, рост увеличился на добрую пядь.

Но главное — его разум остался человеческим. Более того, он стал еще более сосредоточенным, дисциплинированным.

— Господин, — сказал он мне вечером, когда трансформация завершилась. — Я чувствую... связь с вами. Как будто вы стали частью меня.

— И что ты чувствуешь ко мне?

— Преданность, — без колебаний ответил он. — Абсолютную преданность. Я готов умереть за вас, если потребуется.

Превосходно. Вирус работал еще лучше, чем я ожидал. Он не только усиливал физические способности, но и создавал психологическую зависимость от создателя.

— А что чувствуешь еще?

Бренн задумался.

— Голод. Но не обычный. Мне хочется... охотиться. Чувствовать запах страха. Но только если вы позволите.

— А контролировать себя можешь?

— Да, господин. Полностью. Я не зверь — я ваш слуга.

Идеально. Ликантроп под контролем — это оружие гораздо более опасное, чем бездумное чудовище.

Марк ничего не знал об этих экспериментах. Пока рано было посвящать его в такие тайны. Официально Бренн просто помогал в саду и присматривал за животными.

Но теперь у меня был личный охранник, чьи способности значительно превосходили человеческие. И чья верность не подлежала сомнению.

Это могло пригодиться в будущем. Особенно если мои исследования привлекут нежелательное внимание.

А они обязательно привлекут. Такие открытия не остаются незамеченными долго.

После успешного завершения эксперимента с Бренном я решил проверить боевые качества своих созданий в реальных условиях. Теоретические знания — это хорошо, но практика покажет истинную ценность нового оружия.

— Бренн, — позвал я своего ликантропа. — Сегодня идем на охоту.

Галл поднял голову, и в его глазах вспыхнул хищный огонек.

— Слушаюсь, господин. На кого охотимся?

— Пока на обычную дичь, — ответил я, поглаживая волка за мощной шеей. — Посмотрим, как вы работаете в команде.

Преображенный зверь довольно заурчал под моей рукой. Его черная шерсть лоснилась, мускулы перекатывались под кожей. Размером он теперь был с небольшого коня, но двигался с кошачьей грацией.

Мы покинули виллу через черный ход, пока Корнелий был занят делами, а Марк изучал новые алхимические трактаты. В окрестностях Рима водилось достаточно дичи — кабаны, олени, иногда даже медведи спускались с гор.

Лес встретил нас утренней прохладой и запахом влажной земли. Я шел впереди, Бренн — слева от меня, волк — справа. Идеальное построение для охоты.

— Чувствуешь что-нибудь? — спросил я у ликантропа.

Бренн принюхался, и его ноздри расширились.

— Кабан, — тихо сказал он. — Крупный самец. В полумиле к северу.

Волк тоже уловил запах и негромко заворчал, показывая направление.

— Покажи, на что способен, — приказал я.

Бренн кивнул и исчез между деревьями с невероятной скоростью. Волк последовал за ним, двигаясь практически бесшумно для такой махины.

Я шел следом, удивляясь их координации. Словно они охотились вместе всю жизнь, а не встретились вчера.

Вскоре я услышал хрюканье и треск ломающихся веток. Выбежав на небольшую поляну, увидел картину охоты.

Огромный кабан — зверь весом не меньше трех центнариев — метался между деревьями, пытаясь спастись от преследователей. Бренн атаковал сбоку, используя свою человеческую смекалку, чтобы загнать добычу в нужном направлении. Волк ждал в засаде, готовый нанести решающий удар.

Координация была безупречной. Когда кабан, спасаясь от ликантропа, рванул к зарослям, волк выпрыгнул из укрытия и одним ударом лапы свернул зверю шею.

— Впечатляюще, — сказал я, подойдя к туше. — Очень впечатляюще.

Бренн выпрямился, тяжело дыша. Его одежда была разорвана, но сам он выглядел довольным.

— Как чувствуешь себя? — спросил я.

— Прекрасно, господин. Будто родился для этого. — Он посмотрел на волка с уважением. — Мы хорошо работаем вместе.

Зверь подошел ко мне и ткнулся мордой в руку, требуя похвалы. Я почесал его за ухом.

— Хороший мальчик. Очень хороший.

Но это была только разминка. Настоящий тест ждал впереди.

— Есть еще одна дичь, — сказал я, указывая в сторону дороги. — Более опасная.

Вдали виднелась группа всадников — судя по вооружению и поведению, разбойники. Они останавливали путешественников на дороге, ведущей в Рим.

— Люди? — переспросил Бренн, и в его голосе послышался голод.

— Плохие люди, — уточнил я. — Те, кого никто не будет искать.

Ликантроп облизнул губы.

— Понял, господин.

Мы подкрались ближе. Разбойников было пятеро — все вооружены, все опытные бойцы. Как раз останавливали богатого торговца с охраной.

— Действуем тихо, — приказал я. — Никто не должен уйти.

Бренн и волк исчезли в подлеске. Я остался наблюдать.

Атака была молниеносной. Волк выскочил из засады и сбил с коня главаря разбойников. Бренн напал на двоих других, действуя с нечеловеческой скоростью и силой.

Оставшиеся бандиты даже не успели понять, что происходит. За минуту все было кончено.

Торговец с охраной в панике умчались по дороге, даже не попытавшись разглядеть своих спасителей.

— Отлично, — похвалил я своих созданий. — Быстро, эффективно, без свидетелей.

Бренн вытер кровь с лица, выглядя удовлетворенным.

— Это было... восхитительно, господин. Я чувствую себя по-настоящему живым.

Волк обнюхивал тела, но есть не стал — видимо, предпочитал кровь живых жертв.

— Домой, — сказал я. — День прошел продуктивно.

На обратном пути я размышлял об увиденном. Мои создания превзошли ожидания. Сильные, быстрые, умные, абсолютно преданные. И что самое важное — управляемые.

Такие союзники могли пригодиться в будущем. Особенно если мои исследования приведут к конфликту с властями Рима.

А они обязательно приведут. Слишком опасные знания я получал, слишком могущественные силы изучал.

Но теперь у меня была защита. Защита, о которой никто не подозревал.

Вернувшись на виллу, я оставил волка в его клетке, а Бренна отправил выполнять обычные обязанности садовника. Внешне ничего не изменилось.

Но я знал — теперь у меня есть армия. Пока маленькая, но армия.

И при необходимости я мог ее увеличить.