Римские каникулы

Глава 5

Рассвет застал меня во дворе виллы. Я поднялся раньше всех — старая привычка, выработанная за века жизни, полной опасностей. Сон давал отдых телу, но не душе, а утренние упражнения помогали привести в порядок и то, и другое.

Достав свой меч из ножен, я начал с простых движений — восьмерки в воздухе, диагональные удары, блоки. Клинок рассекал утренний воздух со знакомым свистом. Мышцы разогревались, вспоминая бесчисленные тренировки прошлых лет.

Постепенно я перешел к более сложным техникам. Комбинации ударов, которые выучил у скандинавских берсерков. Римские приемы, подсмотренные у гладиаторов. Греческая школа фехтования, освоенная в Афинах. Египетские техники работы с изогнутыми клинками.

За века странствий я собрал знания десятков боевых школ, и теперь мой стиль был уникальной смесью всего лучшего, что создали воины разных народов.

Меч становился продолжением руки, рука — продолжением мысли. Тело двигалось без участия сознания, следуя мышечной памяти, отточенной столетиями практики. Это было похоже на медитацию — разум очищался от ненужных мыслей, оставаясь сосредоточенным только на движении.

Удар сверху — блок — контратака снизу — разворот — боковой удар. Каждое движение было точным, экономичным, смертоносным. Даже сейчас, когда я сражался лишь с воздухом, мышцы помнили реальные битвы, настоящую кровь, крики умирающих врагов.

Слишком много крови на моих руках. Слишком много смертей. Может быть, поэтому я и ищу собственную — чтобы уравновесить счет.

Я перешел к техникам без оружия — удары руками и ногами, захваты, броски. Тело должно было быть готово к любой ситуации. Меч мог сломаться или потеряться, но руки и ноги всегда при тебе.

Комбинация из египетской борьбы — захват за запястье, подсечка, бросок с переворотом. Римский кулачный бой — серия быстрых ударов в корпус. Греческий панкратион — удушающий захват, который мог сломать шею за секунды.

Солнце поднималось все выше, согревая воздух. Тело покрылось испариной — приятное ощущение после умственной работы вчерашнего дня. Физические упражнения приводили в равновесие не только мышцы, но и мысли.

Разговор с Хель заставил меня по-новому взглянуть на ситуацию. Она была права — все действительно в моих руках. Знания есть, возможности есть, помощник есть. Дело только за временем и упорством.

Но готов ли я к тому, что создание средства против бессмертия может занять годы? Десятилетия? Хватит ли терпения у Марка? У Корнелия? У меня самого?

Закончив тренировку, я вытер пот и убрал меч в ножны. Тело было готово к новому дню, разум — очищен и сосредоточен. Пора было возвращаться к алхимии.

В доме уже проснулись слуги, готовившие завтрак. Скоро проснется и Корнелий, и Марк. Еще один день поисков способа умереть. Еще один шаг к цели, которая может оказаться недостижимой.

Но попытаться стоило. Хель была права и в этом — иногда важна сама попытка, а не только результат.

Хотя для бессмертного результат все-таки важнее.

После тренировки ванна была особенно приятной. Теплая вода смыла пот и усталость, а массаж специальными маслами, которые я попросил купить у сирийского торговца, помог расслабить мышцы. За века жизни я научился ценить такие простые удовольствия — они напоминали о том, что даже бессмертный остается в какой-то степени человеком.

Выйдя из бани, я направился на кухню. Слуги как раз готовили обычный римский завтрак — хлеб, оливки, сыр, разбавленное вино. Неплохо, но однообразно.

— Позвольте мне приготовить что-то особенное, — сказал я главному повару — грузному римлянину с добродушным лицом.

— Господин? — он выглядел удивленным. Патриции редко сами готовили.

— В Эдессе я изучал не только науки, но и кулинарное искусство, — объяснил я. — Хочу порадовать хозяина дома блюдами моей родины.

Это была не совсем правда — Эдесса не была моей родиной, но за века я действительно освоил кухни многих народов. В том числе ассирийскую, которая славилась своими изысканными вкусами.

Повар с интересом уступил мне место у очага.

Первым делом я занялся хлебом. Взял пшеничную муку высшего сорта, добавил молоко вместо воды, мед вместо соли, немного толченых фиников и орехов. Замесил тесто, тщательно его вымешивая — в Ассирии такой хлеб считался царским.

Пока тесто подходило, принялся за основное блюдо. У торговца мясом купил лучшую баранину — мягкую, с тонкими прожилками жира. Нарезал небольшими кусочками и стал мариновать в смеси гранатового сока, толченых зерен кориандра, черного перца и сумаха — кислой приправы, которую привозили из восточных земель.

— Что это за специи? — поинтересовался повар, наблюдая за моей работой.

— Сумах придает мясу кисловатый вкус и нежность, — объяснил я. — А кориандр — сладковатый аромат. В сочетании получается удивительно.

Для гарнира выбрал рис — дорогой товар, который привозили издалека, но Корнелий мог себе позволить. Промыл зерна до чистой воды, затем обжарил в топленом масле с кусочками миндаля и изюма.

Пока рис варился, я готовил соус. Растолок грецкие орехи с зеленью петрушки и кинзы, добавил давленый чеснок, лимонный сок и немного оливкового масла. Получилась густая ароматная масса зеленого цвета.

— А это что? — спросил один из кухонных рабов.

— Соус чалгам — классическое ассирийское блюдо, — ответил я. — Прекрасно сочетается с мясом и рисом.

Замаринованную баранину я обжарил на сильном огне до румяной корочки, затем добавил воды и тушил под крышкой до мягкости. Аромат наполнил всю кухню — слуги заглядывали посмотреть, что происходит.

Хлеб испекся золотистым, с хрустящей корочкой. Разрезав его, я увидел пышный мякиш с вкраплениями фиников и орехов.

— Невероятно, — пробормотал повар. — Такого хлеба я никогда не видел.

На десерт приготовил мухаллаби — молочный пудинг с розовой водой и толчеными фисташками. Блюдо для истинных гурманов.

Когда все было готово, я красиво разложил еду на серебряных блюдах и отнес в триклинию, где уже ждали Корнелий и Марк.

— Что это за ароматы? — воскликнул патриций, увидев необычные блюда. — Пахнет просто божественно!

— Традиционная кухня Востока, — сказал я, расставляя блюда. — Попробуйте.

Корнелий отведал мяса и закрыл глаза от удовольствия.

— Потрясающе! Такого вкуса я никогда не испытывал. А этот хлеб…

Марк тоже ел с явным наслаждением.

— Где ты научился так готовить? — спросил он.

— Путешествия многому учат, — туманно ответил я. — Еда — это тоже наука. Нужно знать, как сочетаются ингредиенты, как раскрыть их лучшие качества.

— Как в алхимии, — заметил Марк.

— Именно как в алхимии, — согласился я. — Те же принципы — правильные пропорции, точная температура, время воздействия.

Корнелий был в восторге. Хорошая еда всегда располагала людей к щедрости, а мне нужно было поддерживать его в хорошем настроении.

— Вы должны научить нашего повара этим рецептам! — воскликнул он.

— С удовольствием, — ответил я. — Но сначала позвольте закончить дела в лаборатории.

Завтрак прошел в отличной атмосфере. Я добился своего — Корнелий был доволен, Марк — впечатлен, а я получил еще один способ влиять на настроение своих союзников.

Небольшие удовольствия иногда важнее больших открытий.

После завтрака мы с Марком спустились в лаборатории. Вчерашний урок по базовой алхимии он усвоил неплохо — записи были аккуратными, а простые опыты с серой и железом получились с первого раза.

— Сегодня изучаем металлы, — сказал я, раскладывая на столе образцы, купленные на рынке. — Это основа основ. Без понимания природы металлов невозможно заниматься серьезной алхимией.

Марк склонился над столом с интересом. Передо нами лежали кусочки меди, олова, железа, свинца, серебра и даже небольшой слиток золота — подарок щедрого Корнелия.

— Начнем с простого вопроса, — я взял в руку кусок меди. — Чем отличаются металлы друг от друга?

— Цветом? — неуверенно предположил Марк.

— Правильно, но недостаточно. Возьми медь и железо. Что еще замечаешь?

Он взвесил кусочки в руках.

— Медь тяжелее при том же размере?

— Хорошо. Это называется плотностью. У каждого металла своя плотность. Что еще?

Марк внимательно изучал образцы.

— Медь мягче? Её легче согнуть?

— Отлично. Твердость — еще одно важное свойство. А теперь понюхай их.

— Медь пахнет… кисло?

— Именно. У каждого металла свой запах. Опытный мастер может определить металл на ощупь, не глядя.

Я зажег маленькую жаровню и поставил на неё тигель.

— Но самое важное — как металлы ведут себя при нагревании. Брось кусочек меди в тигель.

Медь начала плавиться, превращаясь в красноватую жидкость.

— Температура плавления меди — около тысячи градусов, — пояснил я. — У свинца — гораздо меньше, у железа — больше. Запомни: каждый металл плавится при своей температуре.

— А зачем это знать?

— Чтобы смешивать их правильно. Посмотри.

Я добавил в расплавленную медь кусочек олова. Металлы смешались, образовав однородную массу.

— Что получилось? — спросил я.

Марк внимательно изучал остывающий слиток.

— Он стал… другим? Не медь и не олово?

— Сплав. Бронза. Два металла объединились и создали третий, с новыми свойствами. Бронза тверже меди, но легче железа.

Глаза Марка загорелись пониманием.

— То есть можно создавать новые металлы, смешивая старые?

— Именно. И это основа алхимии металлов. Но есть правила. Не все металлы смешиваются. Некоторые отталкивают друг друга, другие портят сплав.

Я достал табличку с записями.

— Медь хорошо смешивается с оловом, цинком, никелем. Железо — с углеродом, никелем, хромом. Золото — с серебром, медью.

— А свинец?

— Свинец — особый случай. Он мягкий, легкоплавкий, но ядовитый. В больших количествах убивает. Но в алхимии его используют часто — он помогает очищать другие металлы.

Марк старательно записывал каждое слово.

— Но как узнать, что получится при смешивании?

— Опыт и наблюдение. Алхимик должен пробовать, записывать результаты, искать закономерности.

Я показал ему еще несколько простых сплавов — олово со свинцом, серебро с медью. Каждый раз объяснял, почему металлы ведут себя именно так, как температура и пропорции влияют на результат.

— А философский камень? — осторожно спросил Марк. — Он тоже сплав?

— Никто не знает, — честно ответил я. — Может быть, сплав. Может быть, что-то совершенно иное. Но понимание металлов — первый шаг к его созданию.

Время урока истекало. Корнелий ждал меня для обсуждения прогресса работ в лаборатории.

— Практикуйся с простыми сплавами, — сказал я Марку. — Медь с оловом в разных пропорциях. Записывай все — цвет, твердость, температуру плавления. Завтра проверим результаты.

— А что изучаем завтра?

— Кислоты и щелочи. Вещества, которые могут растворить даже золото.

Марк кивнул, уже предвкушая новые знания. Хороший ученик — любознательный и старательный. Может быть, из него действительно выйдет алхимик.

Вопрос лишь в том, хватит ли времени научить его всему, что нужно для создания средства против бессмертия.

Вечером, когда дневные уроки закончились, я решил заняться… другой стороной образования Марка. Алхимия требует не только знаний, но и уверенности в себе, а мой ученик явно страдал от недостатка последней.

— Марк, — сказал я, когда мы закончили убирать лабораторию, — сегодня у нас будет особый урок.

— Особый? — он поднял бровь. — По алхимии?

— По жизни, — усмехнулся я. — Ученый муж должен познать не только тайны металлов, но и тайны человеческой природы.

Я повел его в один из лучших борделей Рима — заведение на Субуре, которое славилось красивыми девушками. Хозяйка, полная римлянка с хитрыми глазами, встретила нас поклоном.

— Добро пожаловать, господа! Чем можем услужить?

— Моему другу нужны… особые услуги, — сказал я, положив на стол кошелек с золотом. — Не только развлечения, но и уход.

Марк покраснел как маков цвет.

— Виктор, что ты…

— Доверься мне, — прервал я его. — В нашем деле важна не только чистота разума, но и чистота тела.

Хозяйка поняла с полуслова.

— А, понятно! Полный уход? С баней, массажем и… приведением внешности в порядок?

— Именно. И особое внимание к… растительности на лице и теле.

Я подозвал хозяйку поближе и тихо добавил:

— Его монобровь нужно аккуратно разделить посередине. И удалить все лишние волосы с тела. В нашей работе это вопрос безопасности — волосы могут загореться от искр или впитать ядовитые пары.

— Конечно, господин. Наши девочки опытны в таких делах. Многие патриции просят подобные услуги.

Марка увели в отдельную комнату, а я остался ждать в главном зале, потягивая хорошее вино и наблюдая за представлением — танцовщица из Египта исполняла эротический танец под звуки флейт.

Через два часа Марк появился снова, и я едва его узнал. Монобровь была аккуратно разделена, превратившись в две нормальные брови. Кожа блестела от масел, волосы на руках и груди исчезли. Он выглядел моложе и… увереннее.

— Ну как? — спросил я, когда мы покидали заведение.

— Странно, — признался он, ощупывая свое лицо. — Но… приятно. И девушки сказали, что теперь я выгляжу как настоящий римлянин, а не дикий грек.

— Внешность важна, — объяснил я. — Корнелий и его друзья должны видеть в тебе успешного алхимика, а не бродячего философа. А в лаборатории лишние волосы действительно опасны.

— А то, что было… до ухода? — он покраснел снова.

— Тоже важно. Алхимик не должен быть монахом. Понимание человеческих страстей помогает понять природу превращений. Желание — это тоже своего рода энергия.

Марк кивнул, хотя выглядел смущенным.

— И как часто… такие уроки?

— По необходимости, — ответил я дипломатично. — Главное — не забывать об основной цели. Удовольствия должны вдохновлять на работу, а не отвлекать от неё.

На обратном пути он был необычайно молчалив, но я заметил, как изменилась его походка. Появилась уверенность, которой раньше не было.

Хорошо. Неуверенный в себе алхимик не сможет создать ничего стоящего. А для моих целей мне нужен мастер, готовый на смелые эксперименты.

Даже те, что касаются грани между жизнью и смертью.

Рассвет застал нас уже на улицах Рима. После вчерашних процедур Марк выглядел совершенно по-новому, но одежда выдавала в нем прежнего бедного греческого философа. Пора было это исправить.

— Куда мы идем? — спросил он, когда я повел его не в сторону виллы, а к торговым кварталам.

— К портному, — ответил я. — Встречают по одежке, а провожают по уму. У тебя с умом теперь все в порядке, займемся одежкой.

Мастерская Луция Фабия славилась на всю Субуру. Портной — худощавый римлянин с цепким взглядом — умел одеть человека так, что даже вольноотпущенник выглядел патрицием.

— Господа желают обновить гардероб? — спросил он, оценивающе нас осматривая.

— Полностью, — сказал я, выкладывая на прилавок золотые монеты. — Моему другу нужна одежда ученого мужа. Респектабельная, но не слишком роскошная.

Фабий заходил вокруг Марка, прикидывая размеры.

— Понятно. Хитон из качественной шерсти, тога для официальных случаев, плащ для прогулок. Может быть, что-то в греческом стиле, раз господин из Эллады?

— Нет, — решительно сказал я. — Римский стиль. Он живет в Риме, работает на римского патриция. Пусть выглядит как римлянин.

Портной кивнул и принялся снимать мерки с явно смущенного Марка.

— А для вас, господин?

— Мне тоже нужно обновление, — я посмотрел на свой дорожный плащ, запылившийся за дни путешествий. — Что-то в стиле образованного чужеземца. Не слишком римское, но и не варварское.

— Сирийский стиль? Или египетский?

— Скорее эдесский, — улыбнулся я. — Сочетание греческих и восточных традиций.

Пока портной работал, мы с Марком вышли на улицу. Утренний Рим просыпался — торговцы открывали лавки, рабы несли воду, школьники спешили к учителям.

— Продолжим урок, — сказал я, неспешно прогуливаясь по улицам. — Вчера мы изучали металлы. Что запомнил?

— Каждый металл имеет свою плотность, температуру плавления и свойства, — ответил Марк. — При смешивании получаются сплавы с новыми качествами.

— Хорошо. А что происходит, если нагревать металл на воздухе?

Марк задумался.

— Он… меняется? Железо ржавеет, медь зеленеет?

— Правильно. Металлы соединяются с воздухом и превращаются в новые вещества. Это называется окисление. Очень важный процесс в алхимии.

Мы остановились у фонтана, где местные женщины набирали воду.

— А можно ли обратить этот процесс? — продолжал я. — Превратить ржавчину обратно в железо?

— Можно?

— Можно. С помощью огня и углерода. Так работают кузнецы — превращают железную руду в чистое железо.

Марк оживился.

— То есть любое превращение можно обратить?

— Не любое, но многие. И это ключ к пониманию алхимии. Если можно превратить железо в ржавчину, а потом обратно в железо, то теоретически можно превратить свинец в золото.

— А живое в мертвое?

Я посмотрел на него внимательно. Он начинал понимать главную идею.

— Теоретически — да. Если найти правильный процесс и правильные реагенты.

Мы дошли до рынка, где торговцы расхваливали свои товары.

— Следующий урок, — сказал я, указывая на лавку торговца специями. — Что общего между корицей, перцем и шафраном?

— Они… пахнут?

— Они содержат активные вещества. Эссенции. Именно они дают запах и вкус. И эти эссенции можно извлекать, очищать, концентрировать.

— Как?

— Дистилляцией. Нагреванием. Растворением в вине или масле. У каждого вещества свой способ.

К полудню мы вернулись к портному. Одежда была готова — Марк теперь выглядел как процветающий ученый, а я — как уважаемый чужеземец.

— Как чувствуешь себя? — спросил я, когда мы направились к вилле.

— По-другому, — признался он, поправляя новую тогу. — Увереннее. Словно я действительно стал другим человеком.

— Ты и стал, — сказал я. — Вчера ты был неудачником, который обманывал богатого покровителя. Сегодня ты — ученик настоящего алхимика, который изучает величайшую из наук.

— А что завтра?

— Завтра ты станешь мастером, способным создать то, что считается невозможным.

Марк кивнул, и в его глазах я увидел то, чего раньше не было — настоящую решимость.

Хорошо. Инструмент начинает приобретать нужную форму.

Вечером, когда солнце клонилось к закату, я нашел Марка в его комнате, где он изучал записи утреннего урока. В новой одежде и с аккуратно подстриженными бровями он действительно выглядел совершенно по-другому — как образованный римлянин, а не бродячий грек.

— Отложи таблички, — сказал я, входя в комнату. — Сегодня у нас урок другого рода.

— Алхимия? — спросил он, поднимая голову.

— Риторика, — ответил я, усаживаясь напротив. — Умение говорить не менее важно, чем умение смешивать металлы.

Марк выглядел удивленным.

— Но зачем алхимику риторика?

— Затем, что алхимик работает не в пустоте. Ему нужны покровители, деньги, материалы. А для этого нужно уметь убеждать людей в ценности своей работы.

Я встал и начал расхаживать по комнате.

— Представь: ты стоишь перед Корнелием и его друзьями-патрициями. Они сомневаются в твоих способностях. Что скажешь?

Марк замялся.

— Что… я изучаю древние тексты и провожу опыты?

— Слабо, — покачал я головой. — Слишком неопределенно. Патриции любят конкретику и уверенность. Попробуй еще раз.

— Я… работаю над созданием философского камня?

— Лучше, но недостаточно убедительно. Послушай, как надо.

Я выпрямился, изменил голос, сделав его более глубоким и торжественным:

— Уважаемые господа! Перед вами стоит не простой ремесленник, а исследователь величайших тайн природы. Используя знания, собранные за века мудрецами Египта, Вавилона и Греции, я приближаюсь к разгадке загадки превращения металлов. Мои последние опыты показали…

Я сделал паузу и посмотрел на Марка.

— Видишь разницу?

— Ты говорил… увереннее. И использовал больше красивых слов.

— Правильно. Первое правило риторики — создать впечатление компетентности. Люди верят тому, кто говорит уверенно.

Я сел обратно.

— Второе правило — структура речи. Любое выступление должно иметь начало, середину и конец. Начало привлекает внимание, середина излагает суть, конец призывает к действию.

— А если меня спросят о чем-то, чего я не знаю?

— Отличный вопрос, — одобрил я. — Третье правило — никогда не признавайся в незнании прямо. Вместо «я не знаю» говори «это требует дополнительных исследований» или «этот аспект пока не изучен должным образом».

Марк кивнул, записывая.

— Четвертое правило — используй авторитеты. Ссылайся на Аристотеля, Гермеса Трисмегиста, александрийских мудрецов. Даже если ты говоришь что-то свое, подавай это как древнюю мудрость.

— А если кто-то знает эти тексты лучше меня?

— Маловероятно. Большинство патрициев образованы поверхностно. Они знают имена, но не читали оригиналы. Но на всякий случай — пятое правило: переводи разговор на практику. «Теория — это хорошо, но позвольте показать вам результаты опытов».

Я встал и указал на него.

— Теперь практика. Представь, что я — скептически настроенный сенатор. Убеди меня, что стоит вкладывать деньги в твои исследования.

Марк поднялся, явно нервничая.

— Господин сенатор… я изучаю алхимию и…

— Стоп, — прервал я. — Голос увереннее. Спина прямее. Смотри мне в глаза. И начни с вопроса или утверждения, которое заставит меня слушать.

Марк выпрямился, набрал воздуха в грудь.

— Господин сенатор, что бы вы сказали, если бы узнали, что можно превратить свинец в золото?

— Лучше! — одобрил я. — Продолжай.

— Это не фантазия, а реальная возможность. Древние египтяне владели этим искусством, о чем свидетельствуют их священные папирусы. Я изучил эти тексты и уже достиг первых успехов…

— Хорошо, но где доказательства?

— Позвольте показать, — Марк сделал театральный жест. — Завтра в моей лаборатории я продемонстрирую вам превращение одного металла в другой. Это лишь первый шаг к созданию истинного философского камня.

— Отлично! — я похлопал в ладоши. — Ты быстро учишься. Но помни шестое правило — всегда оставляй слушателям надежду на большее. Не обещай все сразу, дай им повод вернуться.

Мы провели еще час, отрабатывая различные ситуации — как отвечать на каверзные вопросы, как переводить разговор в нужное русло, как создавать интригу вокруг своей работы.

— И последнее, — сказал я в конце урока. — Помни о языке тела. Жесты должны быть уверенными, но не резкими. Поза — открытой. Никогда не скрещивай руки, не отводи взгляд, не переминайся с ноги на ногу.

— А если я все-таки буду нервничать?

— Дыши глубже, говори медленнее, делай паузы. И помни — они нуждаются в тебе больше, чем ты в них. Ты даешь им возможность прикоснуться к великому открытию.

Марк кивнул с выражением новой уверенности на лице.

— Спасибо, Виктор. Я чувствую, что начинаю понимать… как это делается.

— Понимание — это хорошо, — сказал я. — Но завтра попробуем применить эти знания на практике. Корнелий пригласил нескольких друзей посмотреть на твою работу. Отличная возможность для тренировки.

Марк побледнел, но не отступил.

— Я готов.

Посмотрим, насколько он готов на самом деле.