Рубиновый рассвет. Том I

Глава 4

Порт Аль-Дейма встретил Сайлоса де Сильва ледяным ветром, который пробирался под одежду, и едким запахом гнилой рыбы, смешанным с железным привкусом крови. Где-то вдалеке скрипели блоки, поднимая грузы, а цепные псы глухо рычали на скованных кандалами пленников. Стук деревянных колодок по промерзшему камню, хриплые крики надсмотрщиков, плач измученных рабов — всё сливалось в один непрерывный гул отчаяния.

Сайлос сдержанно прикрыл нос тонкими пальцами в чёрной перчатке, не подавая виду, насколько ему противна эта вонь. Его холодные серо-голубые глаза за стёклами очков методично скользили по толпе, отмечая каждую деталь. Наёмники с "Жгучей Мэри" грузили ящики с ромом, переругиваясь похабными шутками. Двое стражников в синих плащах с гербом Аргентайна волокли за волосы молодую девушку — очередную партию для Ледяных шахт. И... он.

Тот самый "Рубин" — странный тип в круглых чёрных очках, кутающийся в поношенный, но тёплый плащ. Его движения были осторожными, будто каждый шаг давался с усилием, а чёрные с синим отливом волосы растрепал ледяной ветер. Сайлос заметил, как Гилен прошёл мимо дверей таверны "Трезубец Зартукса", даже не замедлив шаг, будто эта дыра его не интересовала.

"Любопытно, — подумал Сайлос, доставая свой чёрный кожаный блокнот и делая несколько заметок. — Почему он не зашёл?

Закрыв блокнот, Сайлос резко развернулся и направился вглубь города. Ему нужно было найти братьев из Ордена — если этот Рубин действительно связан с Горлом, то он либо ключ, либо угроза. И в любом случае... он станет делом Сайлоса.

Сайлос шагал по узким улочкам Нижнего города, где снег смешивался с грязью, образуя противную жижу, хлюпающую под сапогами. Тени смыкались над головой — кривые, покосившиеся дома, казалось, нависали над проходом, готовые в любой момент рухнуть. Он свернул в особенно неприметный переулок, где даже дневной свет едва пробивался сквозь нависающие крыши.

Там, в глубине, стоял ничем не примечательный дом с облупившейся краской и покосившейся дверью. Сайлос постучал — три коротких удара, пауза, затем два резких.

— Лед не тает под пером, — произнёс он тихо, но чётко.

Дверь приоткрылась, пропуская узкую полоску тусклого света. Сайлос вошёл внутрь.

Комната была затемнена, лишь несколько свечей отбрасывали дрожащие тени на стены. В воздухе витал запах старой бумаги, воска и чего-то ещё — металлического, как холодное железо.

Пятнадцать фигур сидели за длинным столом, их лица скрывали капюшоны, но Сайлос знал — каждый из них был мастером своего дела. Они не шевелились, не переговаривались, лишь следили за ним. В их молчании чувствовалась мощь, за каждым — годы охоты на нечто, что обычные люди даже не осмеливались назвать.

Сайлос почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он был среди равных. И это одновременно обнадеживало и пугало.

Сайлос скользнул в отведенное ему место за длинным дубовым столом, его пальцы на мгновение коснулись серебряного пера, выгравированного на столешнице — безмолвное приветствие, принятое среди братьев. Из темноты раздалось несколько ответных шепотов:

— Перо режет правду. — Лёд не лжёт.

Затем тишина вновь сомкнулась над собранием.

Первым заговорил мужчина — его голос, хрипловатый и выветренный годами, выдавал в нём старейшину Ордена.

— Свиток, найденный в Глотке тринадцать лет назад, наконец раскрыл часть своих секретов. Там говорится о «Том, кто вернётся сквозь ледяную завесу». Не о воскрешении — о возвращении. И судя по датам… это должно произойти в течение года.

В воздухе повисло тяжёлое молчание.

Женщина, чей высокомерный, отточенный голос не выдавал ни возраста, ни эмоций, продолжил:

— Северные лорды усиливаются с неестественной скоростью. Их мятежи теперь не просто недовольство короной — они действуют слишком слаженно. Как если бы кто-то… направлял их.

Парень, молодой и самоуверенный, щёгольски откинул край балахона:

— Мои люди прислали донесение. В эльфийских землях на востоке появилась Чёрная Хворь. Не чума, не болезнь — что-то, что заставляет тени двигаться сами по себе.

Сайлос дождался своей очереди.

— Оракул сказал: «Ищи Палача там, где лёд встречается с мёртвой водой». И три дня назад мы подобрали человека. Он появился посреди ледяного моря — без корабля, без следов обморожения. У него рубиновые глаза, прикрывает их очками. На допросе он не дал ни одной правдивой ответной реакции, кроме одной фразы, сказанной однажды вечером капитану: «Я не бежал от казни, я был плахой».

Он сделал паузу, заметив, как несколько фигур за столом слегка подались вперёд.

— Он проиграл матросу в тренировочном бою, но один его бросок… был неестественно точен. А сегодня он увидел Радужную Королеву. Ту самую. Без приборов, без навыков. Просто… знал, где искать.

Тишина взорвалась.

Мужской голос, глухой, будто из-под земли: Он из Глотки.Еще один мужской резкий, как удар кинжала: Или посланник.Первый голос медленно: …Или сам Палач.

Стол загудел. Кто-то предложил немедленно схватить Гилена, другие настаивали на слежке. Женщина холодно заметила:

— Если он действительно связан с предсказанием… мы не сможем убить его обычными методами.

Сайлос наблюдал за дискуссией, чувствуя, как в груди разгорается странное чувство — нечто среднее между предвкушением и страхом.

— Он уже ушёл в трущобы. Куда — пока не знаю. Но если он ищет что-то там… значит, это стоит найти и нам.

В ответ кто-то тихо рассмеялся — сухо, без веселья.

— Тогда пожелаем удачи… Палачу.

Тишина после последних слов Сайлоса длилась недолго.

Инквизитор – тот, что сидел ближе всех к потухшему камину, – наклонил голову, и его голос, тихий, но неумолимый, прозвучал как приказ:

— Брат Сайлос, мы просим тебя остаться рядом с этим... человеком. Наблюдай. Записывай каждую мелочь. Если он действительно связан с пророчеством – мы не можем упустить его из виду.

Сайлос слегка склонил голову в согласии, пальцы непроизвольно сжали обложку блокнота.

— Так и сделаю.

Из глубины зала раздался глухой, густой бас, словно доносящийся из-под земли. Все повернулись к массивной фигуре, скрытой в тени.

— Что ж, братья... – его слова звучали медленно, словно тяжёлые шаги по снегу. — Ровно через декаду встретимся здесь же. Обсудим новости.

На этом собрание было завершено.

Один за другим инквизиторы поднимались и растворялись во тьме – кто через потайные двери, кто просто шагнув в тень и исчезнув без следа.

Сайлос оставался на месте ещё несколько мгновений, ощущая тяжесть нового задания. Где-то в трущобах Аль-Дейма бродил человек, который мог оказаться чем угодно – ключом, угрозой... или тем, кто пришёл исполнить древнее пророчество.

Он закрыл блокнот, встал и направился к выходу. Его ждал Рубин. И ночь, полная теней.

‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗

Улица была холодной, как лезвие ножа, и такой же грязной. Гнилые доски, разбитые бутылки, застывшие в снежной жиже — здесь даже воздух казался испорченным, пропитанным запахом немытого телa и отчаяния.

Крысы, толстые и наглые, шныряли под ногами, уже не боясь нищих. Те, кто ещё мог двигаться, ловили их дрожащими руками — не из страха, а от голода. Мясо есть мясо.

Вороны облетали это место стороной. Им хватало добра в Верхних кварталах — там, где падаль была посвежее, а глаза умирающих ещё блестели надеждой. Здесь же... здесь что-то изменилось.

Будто сама тьма между домами стала гуще. Будто тени затаили дыхание. Будто что-то — огромное, древнее, не предназначенное для этого мира — только что открыло глаза.

Узкая улочка, ведущая в никуда.

По ней шагала одинокая фигура — высокая, закутанная в потрёпанный плащ. Капюшон скрывал лицо, но если бы кто-то осмелился заглянуть под него...

Увидел бы чёрные круглые очки, за которыми скрывалось нечто, от чего кровь стыла в жилах.

Прохожие — если их можно было так назвать — инстинктивно жались к стенам, когда он проходил мимо. Даже самые отчаянные головорезы не поднимали глаз.

От него веяло. Не смертью. Не магией. Чем-то гораздо хуже. Древним. Пустым. Бесконечно голодным.

Люди на улицах, жалкие и измождённые, поспешно расступались перед закутанной фигурой. Шёпотом передавали друг другу новые слухи.

Старуха, торгующая гнилыми овощами, судорожно крестилась, пряча глаза. Двое подростков, только что делившие крысиную тушку, замерли, прижавшись к стене, будто надеясь, что тень скроет их. Даже местные пьяницы, обычно не обращающие внимания ни на что, кроме дна бутылки, невольно отползали в сторону, когда его силуэт появлялся в поле зрения.

Гилен шёл спокойно, не обращая внимания на перешёптывания. Его новый взгляд, пронзительный и безжалостный, скользил по окружающему миру, отмечая то, чего раньше он не замечал: ауры страха, дрожащие вокруг людей, будто пламя на ветру; тонкие нити жизни, пульсирующие в жилах каждого встречного; тьму, которая теперь казалась ему не просто отсутствием света, а чем-то… живым.

Внутри себя он экспериментировал с кровью, заставляя её течь медленнее, быстрее, меняя ритм по своей воле. Это было похоже на медитацию — сосредоточенность на каждом ударе сердца, на каждом движении алой жидкости по сосудам.

«Интересно…» — подумал он, ощущая, как тело реагирует на его команды. «Если я могу контролировать свою кровь… что ещё мне подвластно?»

Гилен остановился, повернув голову в сторону узкого переулка.

Воздух в переулке стал густым, как чернила, наполненным свинцовым ожиданием. Каждый вдох обжигал легкие ледяной сыростью, смешанной с металлическим привкусом крови. Стены домов, покосившиеся от времени, будто сомкнулись теснее, создавая ощущение, что пространство сжимается вокруг Гилена, пытаясь его раздавить.

Тени плясали на стенах в безумном, хаотическом ритме, их очертания становились все более четкими, почти осязаемыми. Они тянулись к Гилену, их безликие формы извивались в немом восторге, когда он произнес те роковые слова.

— Но и героев стихии не плодили.

Мгновенная перемена была поразительной.

Тишина.

Абсолютная, гнетущая тишина, будто сама реальность затаила дыхание.

Потом — взрыв.

Тьма взревела, как раненый зверь. Она сгустилась в ядовитые, маслянистые клубы, которые бились о стены, оскверняя кирпич черными подтеками. Воздух наполнился звуком, похожим на скрежет тысяч ножей по стеклу — это Тьма выла от ярости, ее шепот превратился в оглушительный рев:

"Ты ОТВЕРГАЕШЬ ДАР?!" "Мы предлагали силу — чистую, безграничную!" "А ты... ты выбираешь ИСКАЖЕНИЕ!"

Гилен оставался невозмутим. Он медленно опустился на колени, его плащ распластался по грязному камню, словно крылья огромной птицы. Затем, с невозмутимостью монаха, входящего в медитацию, он принял позу лотоса. Его движения были настолько плавными, что казалось — время вокруг него замедлилось.

Когда его кровавый коготь втянулся обратно в палец, в воздухе осталась тонкая алая нить, сверкающая в тусклом свете.

— Хар-Гаал, — произнес он, и Имя Крови прозвучало как удар колокола по миру, который не был готов к его звону.

Тьма содрогнулась.

Это было не просто имя — это был принцип. Закон. Аксиома, высеченная в самой ткани реальности.

Гилен закрыл глаза. Внутри него началась революция.

Там, где у смертных были меридианы — тонкие нити жизненной энергии — он начал создавать нечто иное. Его сознание проникало в самую глубину его существа, перестраивая, изменяя, создавая. Это было похоже на то, как если бы хирург пытался провести операцию на самом себе — без анестезии, без помощников, полагаясь только на стальную волю.

Каждая клетка его тела кричала от боли.

Кости горели, как раскаленные докрасна угли.

Кровь в его жилах кипела, превращаясь в кислоту.

Но Гилен не дрогнул.

Он был Вечным.

И боль была всего лишь... интересным ощущением.

Внешний мир отступил. Теперь существовал только он и танец крови перед ним. Кровавый туман, поднявшийся от раненого наемника, начал вращаться, образуя сложные геометрические фигуры. Каждая капля вибрировала в унисон с его волей, подчиняясь новым, только что созданным законам.

Тьма, наблюдая за этим, вдруг поняла.

И — испугалась.

"Ты... ты не просто берешь..." — ее шепот теперь звучал с оттенком ужаса. "Ты СОЗДАЕШЬ..."

Гилен не ответил. Он был слишком занят.

Его разум работал с нечеловеческой точностью, отделяя чистую энергию от "шума" — страха, боли, воспоминаний, что содержались в крови. Это было похоже на дистилляцию, но в миллион раз более сложную.

Внезапно пространство вокруг него затрещало, как тонкий лед под ногами. Воздух искривился, и на мгновение показалось, что реальность вот-вот разорвется.

Но затем —

Тишина.

Совершенная, абсолютная тишина.

Перед Гиленом, в воздухе, висел идеальный алый кристалл. Он был небольшим — не больше горошины, — но плотность его была чудовищной. Казалось, в этом крошечном объеме заключена целая река крови, сжатая до невероятного состояния.

Гилен открыл глаза. Рубиновые зрачки горели, и, несмотря на очки, заливали переулок кровавым светом. Протянув руку, он почувствовал, как кристалл мягко опустился на ладонь.

— Первый шаг, — прошептал он, и его голос звучал странно — будто одновременно и здесь, и в тысячах других мест.

Тьма отступила.

Впервые за всю свою бесконечную историю она испытала настоящий страх.

Потому что теперь она поняла — перед ней не просто Вечный.

Перед ней был тот, кто осмелился переписать сами правила игры.

А где-то в глубине мира, в месте, забытом даже богами, что-то древнее и ужасное... проснулось.

Гилен разжимает пальцы, и алый кристалл растворяется в его ладони, впитываясь без следа. Губы искривляются в полуулыбке, когда он поднимает голову к закопченным крышам, где уже висит луна.

«Ты играешь с огнём...» — шипит последний жалкий шепот.

— Нет, — поправляет Гилен, отряхивая колени. — Я переписываю инструкцию по его добыче.

Наёмник за его спиной уже не хрипит, цепляясь за жизнь. Теперь это высохшая мумия.Гилен уходит и даже не оглядывается.

Какая разница, выживет тот или нет?

Кровь уже взяла своё.

‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗‗

Гилен шагнул в таверну, оставив за спиной холодную тьму переулка. Теплый воздух, пропитанный запахом пережаренного жира, дешевого рома и человеческого пота, обволок его, но не смог прогреть до конца. Его Алый взгляд скользнул по залу, отмечая детали, которые обычный человек даже не заметил бы - дрожащие ауры подвыпивших матросов, неровные всполохи их жизненных сил, слабые места в защите каждого.

За центральным столом, у потрескивающего камина, сидели трое. Капитан Мейер, раскатисто хохотавший над какой-то шуткой, его мощная фигура отбрасывала на стену тень, похожую на медведя. Рядом, с невозмутимым видом попивая вино, восседал Сайлос де Сильва - его холодные серо-голубые глаза за стеклами очков сразу же нашли Гилена, будто ждали его появления.

И она.

Брюнетка, развалившаяся в кресле с непринужденностью кошки, знающей свою цену. Ее платье из дорогого шелка, казалось, стоило больше, чем вся таверна, а каждый жест источал аристократическую надменность. Когда она поднесла к губам бокал, ее длинные пальцы изогнулись с утонченной грацией, которой не научиться в простонародье.

Гилен не видел в ней того, что видели другие мужчины - соблазнительных изгибов, манящей улыбки. Его взгляд, заточенный новым видением, отмечал иное: слишком ровное дыхание, неестественно плавные движения, ауру, которая не колыхалась, как у обычных людей, а оставалась статичной, будто застывшее озеро в безветренный день.

— А, Рубиновый! — рявкнул Мейер, хлопнув ладонью по столу. — И где ты пропадал, а?

Сайлос лишь слегка приподнял бровь, его пальцы постукивали по крышке того самого черного блокнота. А женщина... она медленно повернула голову, и ее губы растянулись в улыбке, которая не дошла до глаз.

— Какое… любопытное прозвище, — её голос тек, как тёплый мёд, но в каждом слове чувствовалась сталь. — Не находите, коллега?

Последнее слово она адресовала Сайлосу, но ее темные глаза не отрывались от Гилена. В них читалось не просто любопытство - это был взгляд хищницы, оценивающей добычу.

Гилен почувствовал, как его новые способности отзываются на эту женщину. Кровь в его жилах замедлила ход, готовясь к возможной угрозе. Алый взгляд зафиксировал слабые точки в ее позе - левое плечо чуть приподнято, правая рука расслаблена, но слишком близко к складкам платья, где мог быть спрятан клинок.

— Разрешите представиться, — продолжила она, делая паузу ровно настолько, чтобы подчеркнуть своё превосходство. — Мадам де Лис. Владелица нескольких скромных лавок в Верхнем городе.

Она явно появилась здесь не случайно.

Капитан Мейер, похоже, был единственным, кто не уловил подтекста.

— Ха! Скромная! — фыркнул он. — Эта дамочка могла бы купить пол-Аль-Деймы, если бы захотела!

Сайлос слегка нахмурился, но промолчал. Его пальцы замерли на блокноте. В воздухе повисло напряжение, будто перед грозой.

Гилен медленно подошел к столу, чувствуя, как его недавно обретенные силы реагируют на близость возможной угрозы. Кровавый Исток внутри него пульсировал, предупреждая - эта женщина опаснее, чем кажется. Намного опаснее.

Гилен опустился на свободный стул, его движения были плавными, почти кошачьими. Длинными пальцами он оторвал сочное бедро утки, лежавшей на блюде, и впился зубами в хрустящую кожу. Жир стекал по его подбородку, но он не спешил вытирать его - вместо этого наслаждался вкусом, будто простой едой, а не пиром после долгого поста.

— Гилен, — представился он коротко, пережёвывая мясо. Голос звучал спокойно, почти лениво. — Привет, мадам.

Женщина улыбнулась - ее губы растянулись в идеально выверенной улыбке, а глаза заблестели с неестественной яркостью. Гилен видел, как вокруг нее заструились строки кода - изящные, как паутина, но смертельно опасные. Навык "Очарование" активировался, пытаясь проникнуть в его сознание.

— Что же привело такого… загадочного мужчину в нашу скромную компанию? — Ее голос был сладким, как патока, но Гилен заметил, как напряглись мышцы её шеи, как пальцы слегка сжали бокал. Она работала над ним, вкладывая в слова всю силу своего мастерства.

За черными стеклами очков его глаза сузились, отмечая каждую деталь, но внешне он оставался невозмутимым.

— Путешествую, — ответил он просто, откусывая ещё кусок мяса. — Море, солнце, новые лица...

Его голос звучал нарочито плоско, словно он читал по бумажке.

Сайлос фыркнул, его тонкие пальцы постукивали по крышке блокнота.

— Странный маршрут вы выбрали, Гилен, — в его голосе сквозило ледяное презрение. — Из ниоткуда — в Аль-Дейм. Без корабля, без снаряжения. Почти как… призрак.

Гилен лишь пожал плечами, запивая утку глотком вина. В этот момент Мейер громко хлопнул по столу:

— Черт возьми, хватит трепаться! Эй, подайте нам бутыль «Дыхания ледяного бога!» — крикнул он в сторону бармена. — Раз уж у нас здесь собралась такая весёлая компания!

Гилен внутренне усмехнулся. Алкоголь - тот же яд, а ему как раз требовалось испытать пределы своего нового тела. Его Алый взгляд отметил, как де Лис слегка нахмурилась при заказе капитана, но быстро взяла себя в руки.

— О, «Дыхание», — сказала она, вновь включая обаяние. — Какой... смелый выбор.

Её взгляд скользнул по Гилёну, оценивая его реакцию:

— Вы ведь не откажетесь разделить с нами бутылочку, не так ли?

Гилен медленно облизал пальцы, на которых блестел утиный жир.

— Почему бы и нет, — ответил он спокойно. В его голове уже складывалась картина: Сайлос — прямой и жёсткий, как клинок. Де Лис — яд, завёрнутый в шёлк. А Мейер… Мейер был диком козырем в этой игре.

Бармен принес бутыль с мутной жидкостью, от которой даже воздух вокруг словно замерзал. Гилен почувствовал, как его Исток отозвался - эта отрава могла стать либо смертельной ловушкой, либо... новым шагом в его эволюции.

Гилен прислушался к себе, когда бутылка с ледяной жидкостью гулко стукнула о деревянную столешницу. Внутри него будто подбросили монету — либо этот яд станет топливом для его нового пути, либо сожжёт только что сформированные меридианы дотла.

— Мадам Луиза, — вдруг произнёс Сайлос, поправляя очки, — я же рассказывал вам об этом... необычном попутчике. — В его голосе скользнул намёк, понятный только посвящённым.

Луиза внезапно оживилась, будто девочка, услышавшая о новом развлечении.

— О-о-о! — Она хлопнула в ладоши, и этот жест был настолько неестественно-игривым, что у Гилена задрожали когти под кожей. — Тогда предлагаю спор! Если наш загадочный гость сможет осушить эту бутыль до дна, я оплачиваю ужин всей вашей весёлой команде, капитан. — Она кивнула Мейеру. — А ему... лучшую комнату в портовом отеле на неделю.

Пауза. Её ресницы дрогнули, будто крылья бабочки.

— Если нет — он составит мне компанию до гостиницы. Ночь длинна, а улицы опасны для слабой женщины... — Её голос стал бархатно-тёмным, но Гилен видел, как по её ауре пробежали стальные иглы — код навыка «Ядовитое обещание» активировался.

Мейер фыркнул:

— Рубиновый, да ты влип! Эта дрянь даже тролей валит с ног!

Гилен медленно протянул руку к бутылке. Внутренняя монета уже падала, вращаясь в пустоте его решений. Бутылка запотела в его ладони.

— Договорились, — сказал он просто.

Гилен с хрустом сорвал восковую печать с горлышка бутылки. "Дыхание Ледяного Бога" встретило его запахом, от которого слезились глаза - смесь ментоловой свежести и чего-то гнилостного, будто подо льдом скрывалась многовековая мертвечина.

Он резко опрокинул бутыль вверх дном, и мир на мгновение исчез.

Горло будто схватили стальные клещи, облитые жидким огнем. Нет - не огнем, это было хуже. Ледяной ад ворвался внутрь, выжигая все на своем пути. Глаза Гилена непроизвольно закатились, легкие спазмировались, пытаясь вытолкнуть яд. Он закашлялся, и струя ледяного спирта брызнула на стол, оставляя обмороженные пятна на дереве.

Бутылка с глухим стуком встала на стол, опустошенная лишь на четверть. Гилен судорожно глотал воздух, по его подбородку стекали капли, моментально замерзающие в тонкие кристаллики. Пальцы непроизвольно скрючились - хрупкие когти, едва показавшиеся, тут же сломались, оставляя кровавые заусенцы.

— Кажется, наш смельчак не рассчитал сил, — прошипела Луиза, но в её глазах вспыхнуло разочарование. Она явно ожидала большего.

Капитан Мейер громко расхохотался, хлопая ладонью по столу:

— Чёрт возьми, Рубиновый! Я же предупреждал! Эта дрянь даже тролей валит наповал!

Гилен сглотнул ком ледяной боли в горле. Алкоголь начинал свое дело - мир вокруг поплыл, но сознание пока оставалось ясным. Он поднял взгляд на Луизу, и сквозь жгучую боль ему удалось выдавить улыбку:

— Кажется... вам досталась моя компания... мадам.

Луиза медленно провела языком по верхней губе.

— О, не волнуйтесь, — прошептала она очень близко к его уху, — я позабочусь о вас... как о самом дорогом госте.В её голосе звенела сталь, прикрытая шёлком.

Мейер покачал головой:

— Ну ты и влип, дружище! Эта лисица сожрёт тебя с костями.

Где-то в глубине сознания Гилен чувствовал, как его Кровавый Исток судорожно пытается нейтрализовать яд, но монетка уже решила - сегодня не его день. Оставалось только играть роль проигравшего... и наблюдать, какие карты откроются в этой игре.

Луиза плавно поднялась из-за стола, её движения были нарочито медленными, словно давая Гилену время рассмотреть каждый изгиб её фигуры, подчёркнутый мерцающим шелком платья.

— Ну что же, мой рыцарь в стеклянных очках, — её голос звучал как теплый мёд, с легкой дрожью мнимой неуверенности, — вы ведь не откажетесь проводить слабую женщину через эти… опасные улицы?

Её пальцы легли на его рукав — лёгкое, едва ощутимое прикосновение, которое тем не менее заставило кровь Гилена ударить в виски. Он видел её игру — каждую деталь, каждый просчитанный жест, но его тело предательски реагировало.

— Я не рыцарь, — пробормотал он, вставая. Алкоголь туманил сознание, но недостаточно, чтобы не заметить, как её губы дрогнули в едва уловимой улыбке победы.

Улицы Аль-Дейма были пустынны в этот час. Лунный свет, пробиваясь сквозь тучи, рисовал на камнях причудливые узоры, напоминающие Гилену забытые руны. Луиза шла рядом, намеренно сокращая шаг, чтобы её бедро иногда касалось его ноги.

— Вы так молчаливы, — прошептала она, наклоняясь ближе. Её дыхание пахло дорогим вином и чем-то ещё — возможно, ядом, скрытым под языком. — Неужели я так пугаю вас?

Гилен стиснул зубы. Его ладони вспотели, а в груди бушевало противоречие: разум кричал об опасности, а тело... тело жаждало прикоснуться к этой женщине, вдохнуть её аромат глубже, ощутить тепло её кожи.

— Вы меня не пугаете, — ответил он, стараясь говорить ровно. — Но ваша... манера держаться... настораживает.

Луиза рассмеялась — звонко, как колокольчики, но в её глазах не было веселья.

— О, какой вы наблюдательный! — Она снова коснулась его руки, на этот раз позволив пальцам задержаться на мгновение дольше. — Но разве не приятно иногда… довериться чувствам?

Её слова висели в воздухе, обволакивая его, как паутина. Гилен чувствовал, как его сердце бьётся чаще, как кровь приливает к лицу. Он ненавидел эту слабость.

Когда они свернули в узкий переулок, ведущий к её гостинице, Луиза внезапно остановилась.

— Смотрите, — она указала на луну, выглянувшую из-за туч. — Прекрасно, не правда ли?

В этот момент она повернулась к нему — так близко, что он почувствовал тепло её тела. Её губы были в сантиметре от его, глаза — огромные, тёмные, полные мнимого восхищения.

— Я... не заметил, — пробормотал Гилен. Его голос звучал хрипло.

Луиза улыбнулась, словно получила всё, что хотела.

— Как жаль, — прошептала она, отступая на шаг. — Но у нас еще будет время… Показать вам красоту этого мира.

Её рука скользнула по его ладони, оставляя лёгкое, обжигающее прикосновение — словно раскалённый шёлк, мимолётный и запоминающийся.

Луиза не отпускала его. Её улыбка стала мягче, теплее — не та искусственная усмешка, что была в таверне, а что-то почти... настоящее. Почти.

— Как странно, — прошептала она, слегка наклоняясь к нему, будто доверяя секрет. — Обычно мужчины так спешат рассказать о себе. А вы... будто появились из ниоткуда. В буквальном смысле.

Её глаза, тёмные и глубокие, как ночное море, ловили его взгляд, не давая уклониться. Мир вокруг будто сузился до них двоих: шум улиц затих, свет фонарей превратился в размытое сияние, и даже холодный ветер перестал щипать кожу. Остались только они — и этот тихий, интимный диалог, где каждое слово было ловушкой.

— Мне нечего рассказывать, — ответил Гилен, но голос его звучал глубже обычного. Алкоголь и её близость делали своё дело. — Корабль. Море. Вас это действительно интересует?

— Всё, что касается вас, интересует меня, — она произнесла это так естественно, будто говорила о погоде. Её пальцы слегка сжали его рукав. — Но особенно... как человек может выжить в ледяной воде без единого признака обморожения?

Гилен почувствовал, как по спине пробежал холодок. Она знала. Или догадывалась.

— Вам показалось, — сказал он, но Луиза уже смеялась — лёгким, серебристым смехом, который заставлял сердце биться чаще.

— О, я многое могу вообразить, но не это. Например... — Она приблизила губы к его уху, и её шёпот был горячим, как прикосновение огня. — ...что вы вовсе не человек.

Он замер.

И в этот момент мир резко вернулся на место.

— Эй, красотка! — хриплый голос разорвал тишину. — Такие сладкие персики должны быть на виду, а не прятаться в переулках!

Из темноты вывалился пьяный детина с перекошенной ухмылкой. За ним ещё четверо — бандитского вида, с ножами за поясом.

Луиза мгновенно "испугалась". Она вжалась в Гилена, её пальцы вцепились в его плащ, а губы дрожали.

— Ох... — её голос был тонким, испуганным, но Гилен чувствовал — её сердце билось ровно. — Они выглядят... опасными...

Пятеро мужчин расхохотались, растягиваясь в полукруг перед ними.

— Правильно испугалась, девица. Но мы не кусаемся... если ведёшь себя хорошо.

Гилен медленно выдохнул. Его тело ещё горело от её близости, разум мутнел от алкоголя, но одно он понимал отчётливо:

Луиза подстроила и это.

И теперь с интересом наблюдала, что он будет делать.

В тот миг, когда Луиза прижалась к нему, притворяясь испуганной, в глубинах существа Гилена что-то сдвинулось. Нечто древнее, забытое, дремавшее в самой сердцевине его Вечности, вдруг приоткрыло один глаз — и этого хватило.

Он не изменился внешне. Ни тени гримасы на его лице, ни единого мускула, дрогнувшего в гневе. Даже дыхание оставалось ровным. Но воздух вокруг них внезапно стал густым, как смола. Луна скрылась за тучами, будто испугавшись заглянуть вниз. А где-то в самой глубине его существа, среди едва намеченных меридиан, родился новый — тонкий, как лезвие, и черный, как бездна между мирами.

Луиза первой почувствовала это. Ее пальцы, только что так уверенно вцепившиеся в его плащ, вдруг ослабли. Ее дыхание — всегда такое ровное, контролируемое — прервалось на полуслове. Даже ее навыки, годами отточенные в высших кругах, ничего не могли поделать с животным ужасом, поднимающимся по спине.

Бандиты замерли. Их пьяные ухмылки сползли с лиц, как маски. Самый дерзкий из них, тот, что минуту назад отпускал похабные шутки, вдруг ощутил во рту вкус меди — вкус страха. Его ноги сами по себе попятились назад, даже не дожидаясь команды разума.

— Ч-чёрт... — пробормотал он, и этого было достаточно.

Они ушли, просто растворившись в темноте, как тени при восходе солнца.

Луиза осталась стоять на месте. Ее идеально разыгранная маска "испуганной девицы" треснула, обнажив что-то редкое — искреннее недоумение. Она смотрела на Гилена, но не могла понять, что именно изменилось. Он ведь даже не пошевелился.

И тогда он медленно, очень медленно полуобернулся. Его черные очки отражали бледное лицо Луизы, но за ними... за ними было нечто, что заставило ее впервые за долгие годы почувствовать себя мышью перед удавом.

— В следующий раз, — его голос был тихим, мягким, но в нём звенел холод далёких звёзд, — мой гнев обернётся против тебя. Настоящий гнев.

Он не стал ждать ответа. Развернулся и пошел прочь, его шаги были невероятно тяжелыми, будто каждый оставлял вмятину в самой реальности.

Луиза осталась стоять одна. Ее руки дрожали — не притворно, а по-настоящему. Где-то в глубине сознания, под слоями тренировок и манипуляций, проснулся древний инстинкт, шепчущий одно слово: "Беги."

Но она была инквизитором. И потому лишь провела языком по пересохшим губам и прошептала: "Интересно..."

Вдали, в темноте переулка, тени зашевелились, будто отвечая ей. Но это были уже совсем другие тени. И принадлежали они не ей.