Стальная Хризантема 2. Самый опасный человек Японии

19. Дикие самураи

Преподаватель военной теории Хирата Сансаку оказался сравнительно молодым человеком, приземистым, с жидкими усиками. Светло-серый костюм с угольно-чёрным галстуком сидел на нём как вторая кожа.

«Интересно, почему преподаватель военной теории одевается в штатское? — подумал Кимитакэ. — В каком же он чине? Для генерала слишком молод, да и полковники обычно постарше…»

Этот секрет раскрылся уже на первой фразе. Как оказалось, преподаватель военной теории вообще в армии не служил и надеялся, что его ученики тоже не станут тратить время жизни на ерунду вроде военной службы по призыву.

И дело совсем не в том, что дети лучших семей сами по себе национальное сокровище и, если они погибнут, некому будет работать министром. Раз они выбрали для себя учиться в подобной школе, то должны быть готовы к тому, что вся их жизнь после выпускного станет непрерывной войной.

В Японии сейчас огромная проблема со знанием иностранных языков. Сам Хирата Сансаку в разное время изучал примерно два десятка языков — среди них многие из европейских, классический китайский и малайский. Ни на одном из них он не научился даже толком читать, но в ближайшее время выпустит книжку с полезными советами по их изучению. А начинать он советует с малайского — этот язык, конечно, мало где нужен, но очень уж прост.

Что касается темы урока, то он, как это принято у журналистов, начал с конца и принялся расписывать успешное завершение так пока и не начатых операций:

— …В результате в Восточной Сибири не увидим ни одного красного флага! Жалко Россию, но на этом закончится первая половина дальневосточной войны!

Генштабисты Красной армии в тайниках сердца с самого начала решились, вероятно, на поражение в Приморье и думают: «На полях решительных боев к западу от Большого Хингана мы отомстим!»

В момент, когда на востоке мы будем наступать на Владивосток, и на западе мы услышим раскаты орудийных выстрелов.

Один из моих знакомых говорил: «Дай мне силы в три дивизии; на хребтах Хингана я с этими силами могу действовать против пятисоттысячной Красной армии».

Человек этот вовсе не любитель похвастать. Вершины большого Хингана являются крупной преградой.

Горы, правда, не так уж высоки. Это ряды небольших гор, своими волнами отделяющих равнины Маньчжурии от монгольских степей. На севере горы поросли лесом, на юге это голые сопки. Не поймешь, крепость это или естественная преграда. Взглянем на запад с вершин Хинган. Перед нами расстилается великая равнина Хулун-Буир. Пустыни и степи тянутся до самого горизонта.

Когда Красная армия начнет натиск в направлении на Хинган, ей так или иначе придется пройти через степи. Переход от Даурии составит около двухстот пятидесяти километров. Этот переход им придется совершить на равнине, на которой негде укрыться.

Что же получится, если наша авиация вышлет крупные бомбовозы с базы у восточного подножия Хингана?

Колонны Красной армии явятся мишенью для наших бомб.

Даже если, опасаясь бомбардировки, они будут совершать ночные переходы, им никак не удастся укрыть своего расположения днем. Следует помнить, что железная дорога будет конечно разрушена и непригодна для использования.

Но, допустим, даже в угоду сторонникам Красной армии, что им удастся подойти к западному подножию Большого Хингана. Тут их станет поджидать японская артиллерия, установившая свои позиции в березовых рощах и в укрытиях скал.

Не успеют красноармейцы вздохнуть, как их польют градом снарядов.

Артиллерия Красной армии, мечтающая об отмщении, не сможет подойти к горам, а если попытается подойти, орудийная прислуга окажется уничтоженной прежде, чем артиллерия будет установлена на позиции.

Пойдут ли с тяжелой артиллерией — она явится прекрасной мишенью для нашей авиации; попытаются ли совершить налет на наши артиллерийские позиции своими бомбовозами «АНТ» — наша артиллерия, имеющая скрытые в горах позиции, окажется в наилучших для сопротивления условиях.

Это и дало моему знакомому возможность заявить, что «с тремя дивизиями я буду спокоен».

В Китае я говорил, что «рассматривая маньчжурские события со стратегической точки зрения, следует признать особенно важным наш переход через Хинган. Это обстоятельство позволяет Японии в случае японо-советской войны рассчитывать на победу в первых же боях». За эти слова я и подвергся нападкам со стороны японофобских китайских газет. Но как бы китайцам ни было неприятно, а против фактов ничего не поделаешь.

В течение многих лет мы были обеспокоены вопросом: «Если захватит Красная армия этот горный хребет, то Японии трудно будет воевать». Но теперь нам волноваться нечего.

Хинган, который мы в наших мечтах представляли себе как крепкую передовую линию обороны нашей страны, уже, можно сказать, разукрашен японскими флагами.

За Хинганом — монгольская равнина. Пройдешь ее на запад — Чита, а там недалеко и до Байкала. Наша армия не станет лишь ожидать натиска противника, сосредоточившись на Хингане. Чтобы обороняться, следует наступать.

Летом воевать пришлось бы при сорокаградусной жаре, зимой — при пятидесятиградусном морозе.

Покрытая травой степь проходима и без дорог и, казалось бы, представляет удобства для ведения операций. Однако тут и там среди этой степи встречаются топи. В то же время питьевой воды здесь мало, колодцы встретишь один на сотню или полторы сотни километров.

Разве не прекрасная естественная преграда против Красной армии, преграда, которую не заменили бы одна или две дивизии, эта девственная степь?

Летом раскаленный песок будет обжигать ноги солдат, пересохшее горло нельзя смочить глотком воды. Пустыня под палящими лучами солнца; над степью дымка испарений, заволакивающая цель, временами миражи, сбивающие с пути...

Ночью усталые от похода войска должны расставлять палатки, чтобы спастись от москитов и оводов.

Обстановка напоминает ту, которая выматывает французскую армию в Северной Африке.

Но наша героическая армия стиснет зубы и перенесет все трудности. Больше беспокойств вызывает конский состав.

Человек, долго проживший в Хулун-Буир, говорил: «Крупные, красивые на вид кони, привыкшие не испытывать недостатка в воде и сене, здесь непригодны. Без малой, но выносливой монгольской лошади не обойдешься».

В 1929 году, когда имело место столкновение Красной армии с китайскими войсками, у китайцев лошади во время отступления падали одна за другой.

В пустыне, кроме того, случается страшный ураган. При встрече с ним приходится валиться на землю лицом вниз.

Затруднительны и зимние боевые действия.

Даже в дни, когда стоит ясная погода, дует свирепый северо-западный ветер, вьет снежные хлопья, поднимает на два-три метра песчаную пыль. Совершать переход так же трудно, как и в метель.

Для ночных привалов не хватает дров. Недостаток провианта одинаков и летом и зимой.

Необходимость вести боевые действия в такой местности — очень тяжелый факт. Красная армия хвалится, что «и в такой местности мы покажем свою стойкость и сможем воевать, проявляя нечеловеческую силу». В самом деле, солдаты Красной армии, как и монголы, не испытывают затруднений от отсутствия овощей, легко переносят и холод и жару, готовы к войне в пустыне.

Но и наши солдаты в покорении пустыни покажут свою физическую и моральную силу.

В боевых действиях в пустыне придется применить быстроходную и мало утомляющуюся кавалерию, ездящую пехоту, отряды на верблюдах и автомобильные отряды. Для боевых действий этого рода подвижных войсковых соединений наша армия имеет достаточные навыки. Привычна к полетам над пустыней и дикой степью и авиация. Не подведет и обоз.

В этом бою будет подведен исторический итог за семьдесят лет, прошедших с реставрации Мэйдзи…

* * *

Отец как-то поучал Кимитакэ, что достаточно важная лекция — это тоже захватывающее художественное произведение, если в неё вникнуть. Насчёт важности услышанного были большие сомнения. Но лекция определённо захватывала. Захватывала настолько, что вникать в неё даже не хотелось.

А преподаватель военной теории Хирата Сансаку всё продолжал и продолжал, словно одурманенный собственным голосом:

— Здесь, среди леса белых берез, будут шнырять кавалерийские разъезды и разведывательные самолеты будут разыскивать среди леса следы противника.

Красная армия хвалится, что «мы, мол, — специалисты по боевым действиям в лесистой местности», но при чтении раздела «Лесной бой» в их пехотном уставе чувствуется, что основной упор сделан на оборонительный бой.

У русской армии издавна привычка склоняться к обороне. Поэтому ей ни разу не удавалось одержать блестящую победу. Я не считаю страшным способ ведения лесного боя Красной армии. Гораздо труднее для нас проблема перехода реки Амур.

На северном берегу Амура длинной змеей растянулись позиции Красной армии. Десятки орудий и сотни пулеметов образуют линию перекрестного заградительного огня, создавая сильную оборону.

При переправе здесь возгорится ожесточенный бой, который сможет быть назван современным Удзикавским сражением.

Наша армия, поразившая мир переправой через Луанхэ в мае 1933 года, ценой большого урона, окрасив воды Амура в цвет крови, все же возьмет Благовещенские позиции.

В этой операции особая работа предстоит инженерным войскам. Неустрашимость японских инженерных войск, обнаруживаемая ими при работах в виду у противника, ясно видна из примеров Русско-японской войны и шанхайских боев.

Известный герой генерал-майор виконт Такасима, вышедший из офицеров пехоты, не носит шлема, говоря: «Сапёру это не нужно».

Наши сапёры — отличные от пехоты и кавалерии люди. В войсках много людей с характером «смелых бродяг», как и среди дорожных рабочих. Без этого сапёры не могли бы работать равнодушно под огнем противника. И в этом отношении японские сапёры — первые в мире.

Если война будет происходить зимой, то по льду сможет перейти даже тяжелая пятнадцатисантиметровая артиллерия. Но зато при сорока-пятидесятиградусном морозе придется вести бой в стеснительной зимней одежде. Наша пехота в белых маскировочных халатах будет продвигаться по лесам на лыжах и санях.

Кавалерия тоже будет вести боевые действия наподобие западных средневековых рыцарей в накидках, закрывающих и всадника, и коня.

В Красной армии гордятся: «Мы вышлем отряды лыжников и, спрятав их в узких дефиле, станем производить нападение на обозы противника».

Бой лыжников в сибирской тайге! От одной мысли сердце бьется.

После прорыва обороны на реке Чёрного Дракона мы, возможно, столкнёмся с партизанской войной.

Партизанская война — война, которая ведется переодетыми в гражданское платье солдатами. Частям, против которых ведется такого рода война, придется трудно.

Однако же наша армия со времен Сибирской экспедиции, проведенной пятнадцать лет назад, знакома с этим методом войны, да и за последние годы уже несколько сот раз вела карательные действия в Маньчжурии. Неужели же она позволит воспользоваться недостаточной бдительностью? Я полагаю, что боевая сила партизанского движения не будет значительно отличаться от сил маньчжурских бандитов. Анализ способа ведения войны китайской Красной армией, когда мелкие части незаметно то появляются, то исчезают, тревожа карательные войска, приводит к выводу, что нам следует еще более приучить сейчас к этого рода действиям.

Карательные действия против партизан будут очевидно вестись не только регулярной армией; мы сможем противопоставить партизанам и вооруженных переселенцев, и добровольческие отряды.

В шанхайских боях наши добровольческие отряды также охотились за китайскими переодетыми солдатами, и китайцы, называвшие эти наши отряды «японскими партизанами больших мечей», очень их боялись.

В эпоху феодальных войн в Японии в тылу за главными силами всегда следовали «дикие самураи». Партизаны и добровольцы — «дикие самураи» современности.

— А мы тогда кто? — крикнул с задней парты какой-то будущий разведчик, чуть не раздавленный этим потоком пафоса.

— Вы — японские школьники, — как ни в чём не бывало отозвался Хирата Сансаку. — Один из самых грозных родов войск. Ведь именно из вас выходят те, кто потом несёт службу. Но школьники и сами по себе способны на подвиги. А чтобы совершать подвиги, вы должны хорошо представлять себе современное военное положение и погибать смело. Поэтому я продолжаю.

Бойцы Красной армии, исполняя приказания начальствующего состава, способны пролежать по пять и шесть часов в грязи.

Главнокомандующий Ворошилов говорит: «В будущей войне победа определится не кровью и героизмом, а техникой».

В военной газете «Красная звезда» иногда высмеивается наша идея «трех героев», но сама Дальневосточная Красная армия повседневно делает главный упор на «сталь и кровь».

Больше того. Пехотный устав Красной армии бросает лозунг «трех героев».

«Ближний бой — основной боевой метод пехоты» — таков дух Красной армии.

Вывод из Пехотного устава: «Пехота, боящаяся рукопашного боя, непригодна для захвата инициативы, как бы она ни была хорошо подготовлена в стрелковом деле. Пехота должна врываться на позиции противника и в рукопашной схватке полностью его уничтожать».

Говорится также: «Победа и поражение в рукопашном бою зависят от смелости командира взвода». Слова, как будто взятые из нашего Пехотного устава или «Элементов боя».

Но это еще не все. «Пехота при встрече с авиацией, химическими войсками, танковыми частями и т. д. должна быть уверена в своей победе».

Один из артиллерийских офицеров, вернувшийся из России, рассказывает следующее:

«Когда я находился в провинциальном полку в России, как-то раз мне пришлось спать в палатке в лагерях. Внезапно раздался предупреждающий гудок сирены. Произошло это совершенно неожиданно, и лагерь подвергся настоящей газовой атаке. Солдаты, не умевшие обращаться с противогазами, задыхались, обливались слезами. А потом от командира полка им еще здорово досталось. Таким образом Красная армия создает очень близкую к действительному бою обстановку. Во время этого учения один из офицеров передал мне маску со словами:

— Возьмите. Правда, отличный противогаз?

— В Японии еще лучше, — ответил я, чтобы не уступить ему, но в душе мне стало немного стыдно».

Наши противогазы очень хороши, но их недостаточно. Однако изучение химического дела значительно продвигается и у нас, в особенности в Научно-исследовательской лаборатории и в школе Нарасино.

Представляя себе дерущиеся войска в противогазах и защитной одежде на охваченных дымом полях Монголии, видишь, что решительный бой с Красной армией будет не таков, как шанхайские.

Плохо достанется и побежденным, и победителям.

(Где-то на этом месте преподаватель в очередной раз отвлёкся и Кимитакэ узнал, что преподаватель военной стратегии оказался принят в школу только потому, что во времена более радикальной молодости сотрудничал в патриотическом журнале у Окавы Сюмэя. Карьеры классического филолога Йозефа Геббельса и агронома Генриха Гиммлера показывают, что такого образования в наше время вполне достаточно, чтобы стать государственным деятелем.

А пока школьник осмыслял этот факт, лекция опять вернулась в околовоенное русло.)

— «Было бы большой ошибкой считать, что знаешь войну, если имеешь опыт лишь боевых действий против малобоеспособных частей», — сказал генерал Оно.

Красная армия сильна. И нам придется сломить эту силу.

Все же наше подвижное соединение Кавара, проведшее форсированный марш на Жэхэ, приближается по типу к мотомехсоединению. В Красной армии сказали: «Япония вследствие недостатка в кавалерии непременно создаст бронесоединения».

Желательно как можно скорее создать и выслать в район Хулун-Буир крупные моторизованные соединения, не уступающие соединениям красных.

Каков же будет результат боя, когда сотни автомобилей и танков сойдутся с запада и востока на полях Монголии, где летом палит солнце, а зимой пронизывает мороз? Бой этих соединений будет наиболее ужасным во всей полевой войне. Поле боя, обернутое дымом; сбитые башни; поломанные танки, неподвижные, как трупы; загоревшиеся машины... А в небе стая бомбовозов, атакующая земные чудовища. Настоящая картина ада!..