Сделай сам – 2

Глава 2 Стрельба по зайцам. Часть 2

— Товарищи, революция освободила вас. Потому все свободны! Можете расходиться! Кина не будет и электричества тоже! — безбожно картавя, репетировал я свою будущую речь перед зеркалом. — Нет. Так не пойдёт, — почесав щёку, отрицательно помотал головой своему отражению и вытащил ладонь правой руки из-за пазухи. Странная всё-таки была привычка у «вождей революции». Камни они там, что ли, постоянно держали для всех вокруг и для друг дружки? Не понять мне их. Нет. Не понять. — Товарищи! Труд сделал из обезьяны человека! Так неужели вы не справитесь? — выдал я ещё один вариант своей вступительной речи и тут же скривился. — Нет. И так не пойдет. Побьют. Как есть побьют. Причём, возможно даже теми самыми камнями. Революционными запазушными! Хм. А если так? Товарищи! Всем водки! За мой счёт! И айда брататься! — с максимально возможно одухотворённым лицом выдал я третий вариант. — Во! Это они точно одобрят. Народ нынче употреблять на грудь горазд, как финнам и не снилось. И практически всегда готов, как тот советский пионер. А настоящий советский пионер был готов бухать по-чёрному в любое время дня и ночи! Уж я-то свою юность помню! Но вот сейчас подобное «всеобщее возлияние» мне никаких дивидендов не принесёт. Только хуже сделает.

К чему это я вообще столь усердно готовлюсь, что аж перед зеркалом обезьянничать приходится? Так у нас на носу запланированный процесс единения рабочего класса с полицией! Вот и подыскиваю у себя в голове то общее, что может их объединить на ментальном плане. Но кроме водки покуда ничего иного дельного на ум не приходит. Всё же, все мы люди, все мы человеки. И ничто человеческое нам не чуждо. Особенно водка! Особенно за чужой счёт!

С чего у нас вообще ожидается какое-то там единение двух вечно противостоящих подвидов обитателей столицы: рабочих и полиции? Так праздник солидный на носу! К которому мы, Яковлевы, подготовили немало сюрпризов и подарков всем вокруг. Чтоб, значит, никто не ушёл обиженным, и нам от этого впоследствии кое-что да перепало бы тоже. Ну и, естественно, всё вновь делается для того, чтобы заранее подстелить соломки. Ведь падать на что-то мягонькое — оно завсегда приятней.

Так-то это мы очень вовремя успели вычистить улицы слободы от наших «колтовских апашей». Городовые в этом плане показали себя большими молодцами — каждый раз смотрели в другую от нас сторону. Прям гордость за них берёт! Вот что значит пообещать кое-кому скорые вкусные плюшки и часть из них даже позволить заранее пощупать своими руками! Как раз тютелька в тютельку управились ко дню празднования 200-летия Санкт-Петербурга, что нынче вот-вот стартует с военного парада на Дворцовой площади, тем самым дав начало четырёхдневным всенародным гуляниям.

А уже завтра на волне всеобщих празднований и мы должны будем сказать своё веское слово. Ведь в этот день будет праздновать своё 200-летие правоохранительная служба столицы! Папа́ как раз успел вернуться из США, чтобы представлять нашу фамилию на грядущем митинге. Но и я на всякий пожарный случай репетирую всякую отсебятину, что, по правде сказать, пока выглядит, как чистой воды ребячество.

А что вы хотите? Гормоны в молодом и здоровом теле бьют фонтаном да всё по мозгам!

До визита к «тем дамам», как сейчас корректно обзывать всякий там адюльтер, дело ещё не дошло. И, надеюсь, никогда не дойдёт. Ибо процент больных всяческими венерическими заболеваниями ныне просто зашкаливает. Чуть ли не каждый десятый житель столицы чем-то таким да заражён. Мрак! Как есть мрак! Потому, покуда просматриваю газеты на предмет объявлений о поиске молодой девушкой из достойной семьи работы чаёвницы там какой или подавальщицы подушек. Так тут сейчас принято у совсем обедневших дворянок, только-только вступающих на скользкий путь продажной любви, маскировать свою готовность становления содержанкой у богатого папика.

А я ведь не папик какой! Я ещё о-го-го! Молодой, здоровый, даже немного мускулистый местами! И, что немаловажно, богатый! И мне, блин, надо! Так что никакого стыда по этому поводу лично я не испытываю. Есть работа, есть предложение, есть сделка. Но это чуть-чуть позже. Сейчас же на первом месте стоит то самое «веское слово» нашей семьи.

Что же это было за слово такое веское? А слово это — доступное недорогое, но при этом вполне себе комфортабельное жильё для трудящихся масс. Поправка! Для масс, трудящихся на нас. Ведь в городе в этом плане действительно творилась откровенная катастрофа.

Даже самая маленькая однокомнатная квартирка на отшибе в каком-нибудь покосившемся деревянном доме обходилась квартиросъемщику в 12 рублей в месяц. Или в треть месячного заработка профессионального рабочего с одного из судостроительных или металлообрабатывающих производств. И я сейчас говорю не о жилье в 30 квадратных метров со всеми удобствами, а о натуральной конуре в 10–12 тех же самых метров! Без всяких санузлов, водоснабжения и центрального отопления. И даже о таком месте обитания многим людям доселе оставалось лишь мечтать.

Для всяких там ткачей, кожевенников и прочих, так сказать, сотрудников лёгкой промышленности, подобные траты составляли уже до половины от получаемых ими на руки денег. А прачкам, швеям, лоточникам, слугам — это и вовсе было не по карману, так как их ежемесячный доход не дотягивал и до такого уровня. Вот и теснился народ по всяким углам, набиваясь туда, порой, как сельдь в бочки. А иногда снимая одно койко-место на двоих — пока один был на рабочей смене, второй спал. Принцип тёплой койки! Прямо как в подводной лодке! И выбраться с этой самой «подводной лодки» перспектив у людей, зачастую, не имелось никаких.

Ну и, понятное дело — тот, кто, отпахав на работе 11,5 часов и возвратившись в свой убогий клоповник, понимал, оглянувшись вокруг, что светлого будущего лично у него нет и быть не может, не мог испытывать каких-либо светлых чувств к тем, кто, как он полагал, жировал за его счёт, покуда сам он едва сводил концы с концами. В том числе не мог проникнуться этими самыми чувствами к нам — Яковлевым, как к очень ярким представителям зажиточной буржуазии.

И я их мог понять! Не нынешний я, что родился пусть не с золотой, но уж точно с посеребрённой ложечкой во рту, а тот, прежний я, которому не один десяток лет пришлось ютиться в заводских общежитиях и коммуналках, прежде чем обзавестись своей собственной квартирой.

Да и нижние чины полиции не сказать, что были сильно состоятельными людьми. И с жильём у их семей имелись те же самые проблемы, что у семей рабочих. Вот мы и решили… Правильно! Подстрелить очередных пару зайцев одним выстрелом. И тем угодить, и этим, да ещё и обезопасить наш райончик от всякой преступной шушеры. Ну и свести весь этот народ вместе, объединив их общей осточертевшей темой.

Я, честно говоря, никогда не понимал ту битву с морем, что вёл Бэтмен, размахивая своими кулаками по ночам. Ведь, будучи Брюсом Вэйном, он мог просто напросто купить всех своих противников. Вот взять и купить, как это сделал я с «апашами».

Даже не так! Он бы легко мог их всех купить, потом продать, потом снова купить и снова продать, но уже дороже. И проделать всё это так, чтобы даже сам Паниковский пустил бы скупую слезу умиления, глядучи на всё это дело со стороны. Возможности-то позволяли!

Но нет! Почему-то обязательно требовалось вечно превозмогать! Наверное, чтобы большие продажи шли у всяких издателей комиксов и иже с ними. Нам же тут вообще не до комиксов покуда было, отчего действовали мы с отцом с изрядной долей меркантильности. Хоть и от доброты душевной тоже.

Да, в запланированном нами к устройству первом крупном жилом районе на 10 многоквартирных 5-этажек мы отводили один из стоквартирных домов под нужды столичных «служак», чтобы они, значит, одновременно и поближе к народу были, и за местом компактного проживания своих семей получше приглядывали на службе.

И, да, можно было смело говорить, что это была чистой воды благотворительность с нашей стороны по отношению к целой тысяче семей самых обычных работяг.

Почему благотворительность? Да потому что цену аренды мы собрались устанавливать за каждую квартиру, как за комнату в каком другом доходном доме — то есть от 3 до 6 рублей в месяц за 1 и 3 комнатные квартиры соответственно. Но вот окупаемость будущих домов при столь невысоких ценах выходила за порог аж в 60 лет эксплуатации самих зданий! И это с учётом того, что мы не закладывали в эту самую окупаемость цену той земли, на которой он ставился! А земля при этом выходила едва ли не дороже воздвигаемого на ней сооружения.

С чего мы вообще могли себе подобное позволить? Да с того, что себестоимость строительства блочной пятиэтажки по сравнению с кирпичными домами, что привычно ныне возводят во всех крупных городах по всему миру, была в целых 7,5 раз ниже!

Соответственно та же пятиэтажка на 5 подъездов при условии её возведения в столице обходилась нам в 200000 рублей за штуку. Втрое дороже, чем в том же Харькове, как из-за разницы в цене рабочей силы, так и в цене стройматериалов! Что цемент, что стальная арматура, что гравий в Санкт-Петербурге были в разы дороже, чем на юге страны. Но уже по сравнению с ценой кирпичного дома, что в среднем обходился в 1 миллион 500 тысяч и возводился 2 года, вместо 2 месяцев заложенных у нас в проекте, эти затраты уже не казались совершенно неподъёмными.

Но, всё равно, не частному лицу было решать в одно своё попаданческое рыло подобную проблему всей страны. Сколь бы состоятельным он ни был.

Вон, тот же Советский Союз десятилетиями вкладывался безумно огромными средствами и ресурсами в жилищное строительство и то за многие десятки лет так всю программу-минимум не осилил.

Однако же показать пример всем остальным участникам этого рынка и ткнуть пальчиком в возможность сильно сэкономить при строительстве — было попросту необходимо. Тут ведь главное было подтолкнуть всю эту домостроительную машину, чтобы она после сама с горочки покатилась самокатом в нужном направлении.

Так я предполагал, когда только давал отмашку началу этого проекта. Проекта, на который у нас уже ушло безумных 7,5 миллионов рублей здесь, в Санкт-Петербурге, и втрое меньше в Харькове. Хотя там, на юге, работников наших заводов было в разы больше. Но да там и цены на всё совсем другие, включая городскую землю.

Ну и, конечно же, пулестойкая броня, в которой я со своими телохранителями ещё совсем недавно гонялся за всяким местным отребьем, также была уже подготовлена в количестве аж 2500 комплектов для передачи в дар столичному управлению полиции, в котором и городовых-то столько не имелось к 1903 году. А для «близкого общения с народом» мы к этой самой броне вдобавок приложили 2500 резиновых дубинок и 2500 алюминиевых щитов. Точнее дюралюминиевых. Технолог я всё же или погулять вышел? Еще 5 лет назад мы с батей алюминий превратили во что-то более удобоваримое и пригодное в нашем деле. Иначе как бы мы построили мотор и кузов для своего гоночного болида?

Не знаю, кто как, а лично я сделал такое логичное предположение, что пусть лучше несогласный с чем-то народ оприходывают с помощью таких вот не летальных средств домократизации общества, нежели ведут по ним огонь из винтовок с револьверами, да охаживают шашками с нагайками. И пусть теперь хоть кто-то только слово скажет, что я не думаю о людях и их благополучии!

Ещё как думаю! Мы даже заказали первую партию револьверных патронов с резиновыми пулями! Специально для презентации нашей уважаемой полиции! Всё же, как я полагаю, получить огромный синяк на ляжке или где ещё, куда как лучше для здоровья, нежели обзавестись аккуратной сквозной дырочкой в теле от обычной пули.

— Александр Евгеньевич, время выезжать, — раздалось из-за двери сразу же после деликатного постукивания в неё пудовым кулаком. Это Михалыч даёт понять, что и нам пора выдвигаться на всенародные гулянья. А то все вокруг радуются, да веселятся с раннего утра и лишь один я, как старый сыч, в квартире до сих пор сижу. Не порядок! Мне тоже надо быть как все! Радостным и весёлым! Со сранья!

Что за Михалыч такой? Так не сумевший отхватить звезд на арене борец с нашего общества любителей спорта.

Прекрасно понимая, что готовых и опытных телохранителей я сейчас хрен где отыщу, мне пришло на ум обойтись на первое время просто громоздкими парнями, за которыми я смог бы легко спрятаться, как за каменной стеной, и которым таскать пуленепробиваемую кирасу было бы относительно комфортно. Мышца, что называется, позволяла.

Потому и пал мой выбор на здоровяков-атлетов, у которых не задалась спортивно-развлекательная карьера рестлеров местного разлива.

А в помощь им набрал вчерашних военных моряков, как бывших боцманов, так и относительно молодых. Первые умели грамотно командовать и профессионально раздавать тумаки с затрещинами, а вторые — из числа марсовых, что те мартышки, умели лазать по всяким там вантам и прочим парусам всё ещё сохранявшимся на множестве устаревших кораблей Российского императорского флота. То есть были шустрыми, ловкими и с хорошей реакцией. Ну и минёров, конечно же, с рулевыми не обошёл стороной. Должен же будет кто-то в очень скором будущем давать громкую рекламу нашим с Кази минным катерам.

Нашим! Это я, конечно, очень нагло к ним с Шарлем де Ламбером подмазался в соавторы. Тут ведь даже моторы, хоть и были выделки нашего завода, ко мне имели лишь опосредованное отношение, поскольку годами разрабатывались и после доводились до ума целой группой наших инженеров, а не мной с папа́. Однако на блоках цилиндров там на каждом чётко читается «Яковлевъ». Стало быть, имею право что-то в этом роде вякать!

— Да, да! Иду уже! — кинув последний взгляд на своё отражение в зеркале, и подмигнув самому себе для поддержки, направился к двери.

У нас ведь и сегодняшний день никак не должен был пропасть впустую. Ведь когда бы ещё столь великая уйма народа из числа допущенных принимать решения на государственном уровне могла собраться сразу в одном месте? И не просто собраться, чтобы пошептаться в своём круге, да распить бутылочку-другую шампанского или коньяка, а дабы лицезреть всё творящееся вокруг. Вот им-то мы и будем ныне самым активным образом тыкать в нос, да пихать в глаза итоги нашей работы по военной моторной технике, что велась нами после завершения Курских манёвров.

Понятно дело, у страны банально не имелось столько средств, сколько могло потребоваться на оснащение войск полноценными средними или даже лёгкими танками. Я ведь тогда не с бухты-барахты озвучил императору ценник в неподъёмные 500 миллионов рублей.

Да и наши собственные производственные возможности не позволяли осуществить скорое насыщение частей подобной техникой. Взять хотя бы, к примеру, ту же фирму братьев Виккерсов, которая в 1920-х годах с трудом выдавала по полсотни танков ежегодно. А мы тут далеко не они там! Куда хилее будем в плане технического оснащения. Потому полноценной боевой технике попасть на грядущую войну с Японией, не было суждено уж точно. Но вот весьма неплохим экземплярам, выполненным на гражданском шасси, там место найтись вполне себе могло. Правда для того сперва требовалось, чтобы эту самую технику армия начала хоть как-то осваивать. Для чего нам вновь приходилось залезать в свой собственный карман и откровенно разоряться на подарки. Только теперь уже не полиции, а армии.

Миллион рублей! Целый миллион рублей ушёл у нас на то, чтобы построить и полностью снарядить технику и бойцов для формирования первого в истории мира моторизованного пехотного батальона.

Благо в штыки эту затею высокое армейское начальство не восприняло, узнав о том, что все расходы мы берём на себя. Тут бы это самое начальство, наверное, вообще не поняли бы в самых высших сферах, подумай оно как-то иначе. Ведь дарёному коню, как известно, в зубы смотреть было не принято. Особенно такому коню, которого и в «императорской конюшне» держать бы было не зазорно.

О! Тут нам уж точно имелось, чем удивить столь избирательную публику.

Прекрасно зная, что разнообразие для армии — это сущий кошмар и сплошное разорение, я сделал ставку на пропихивание в неё родимую универсального единого колёсного шасси, на котором бы были построены все образцы предлагаемой колёсной техники, начиная от штабной легковушки и заканчивая колёсной САУ[1].

Конечно, для первой такое вот шасси, несомненно, виделось избыточным, а для второй — проходило по самому краешку в плане физической возможности применения. Но кто бы мне сейчас мог за это предъявить? Да никто! Ибо никто из крупных или даже мелких армейских чинов в автомобилях покуда ни черта не смыслил.

Потому, взяв за основу стандартный 1,5-тонный грузовик SMC «Transporter», что выделывался в Штатах на нашем совместном с мистером Смитом заводе, я «изобразил» его в нескольких ипостасях разом. Собственно, шикарная легковушка на 6 персон, обычный бортовой грузовик с тентом, штабной автобус, передвижной госпиталь, пулёметный броневик на слегка усиленном шасси и, собственно, самоходка. Плюс всякая техника обеспечения на основе того же грузовичка, вроде походной кухни, мастерской или машины связи.

По сути, повторил всё то, что делали в первые годы существования СССР с единственной машиной производившейся серийно внутри страны — АМО Ф-15. И, как я мог видеть всё своими собственными глазами, выходило это начинание очень даже недурственным.

Теперь же дело оставалось за тем, чтобы общий вид сформированного нами моторизованного батальона оказался недурственным и в глазах тех самых высокопоставленных зрителей, для впечатления которых мы с отцом всё это дело и затеяли.

Почему при этом не использовали более тяжёлый грузовик, который к тому же уже потихоньку производили в России? Да потому и не использовали, что для большей части имеющихся в стране дорог и мостов он оказался сильно тяжёлым. Особенно когда шёл полностью груженым.

Не то, что где-то там, на Дальнем Востоке, а даже в столице империи и то не каждый капитальный мост мог выдержать подобные нагрузки! Не мог, поскольку многие из них всё ещё представляли собой деревянные, а не стальные или каменные, конструкции. И те же 10 тонн с очень небольшой площадью опоры на поверхность являлись для них едва ли не фатальным весом.

Ну что я мог бы в общих чертах сказать о первом автомобильном параде в стране? Н-да. Некрасиво, однако, получилось. Смешались кони, люди и… Ну, кто мог знать, что копытный транспорт гвардейских кавалерийских полков, которые и открывали военный парад на Дворцовой площади, так сильно испугаются появления автомобилей?

Да не гвардейские полки! А их кони! Да не открывали они военный парад, а пугались!

Паническое ржание плюс обратный процесс — то есть процесс, что происходил с обратной стороны животных, и воспоследовавшая за этим жуткая вонь, прошу прощения, от натуральных гор мгновенно образовавшихся повсеместно фекалий, несколько смазали радость на лицах присутствующих тут же высокопоставленных персон.

Там даже, кажется, кого-то из генералов, опять прошу пардону, слегка замызгало тем самым. А может даже не слегка! И отнюдь не одного! Ибо охи и ахи с явно незапланированными шевелениями воспоследовали и тут, и там.

Короче, газанули коняшки знатно. Даже до нас, тех, кто находился внутри пованивающих бензином, машинным маслом и выхлопными газами автомобилей и то мгновенно донёсся смрадный дух, мигом перебивший все прочие окружавшие нас «ароматы». Едва слезу не выбило от жуткой резкой вони, прямо говоря!

Впоследствии в народе даже начали ходить всякие шуточки насчёт прилюдно обгадившейся гвардии, что, естественно, не прибавило к нам любви со стороны гвардейских офицеров, отличавшихся особо тонкой душевной организацией — то бишь, бывших слишком горделивыми. Впоследствии даже кто-то к нам домой заявлялся дабы выказать папа́ своё высокородное «Фи!». Но батя был моряк, и было ему пофиг на возмущение каких-то там сухопутных крыс.

Тем не менее, не смотря на случившийся конфуз, никто прерывать парад не собирался, отчего все собравшиеся с совершенно каменными лицами продолжали смотреть чётко на ту колонну техники, что мы смогли подготовить к этому знаменательному дню. Смотреть и нюхать. Нюхать и смотреть. Естественно, сквозь выступающие слёзы.

В авангарде, понятное дело, шли открытые штабные автомобили и два автобуса с командованием батальона и рот. Сразу следом за ними громыхали по брусчатке созданные мною двухбашенные пулемётные броневики, в которых я воплотил примерный вид таковых машин, имевшихся в нашей армии во времена ПМВ.

Аж целая рота громыхала! 16 штук! Постройка которых обошлась нам в половину всех выделенных на создание данного батальона средств, поскольку бронирование нынче являлось очень дорогим удовольствием!

А уже вслед за ними катили ровными рядами 40 грузовиков, в кузове каждого из которых размещалось по одному стрелковому отделению. Итого две стрелковые роты полного состава.

Вот только сидели там не просто солдаты, а «панцирная пехота» с карабинами и ручными пулемётами в руках. Это ведь прущему на своих двоих пехотинцу наша армейская броня выходила убийственным дополнительным грузом. Тогда как для того, кого к полю боя везли на автомобиле, она уже была куда как менее дискомфортной. Вот и щеголяли бойцы пулестойкими панцирями и шлемами, выкрашенными в болотный зелёный цвет.

Замыкали же всё это «богатство» 8 машин с забронированными кабинами и установленными в их кузовах пушками Барановского, частично прикрытыми бронещитами. Правда, не сильно толстыми, поскольку это была, скорее, защита не от винтовочных пуль, а от свинцовой шрапнели. Но, даже зная это, я мог смело утверждать, что вся техника выглядела впечатляюще.

Куда же подевались все прочие означенные мною ранее вспомогательные машины данного батальона? Да никуда не подевалась! Так и осталась стоять на территории нашего завода, откуда мы сегодня и начали свой путь. Их с собой на смотр не взяли по такой банальной причине, как отсутствие потребного количества водителей!

Даже нам с отцом пришлось размещаться за рулём броневиков! И вообще, за управлением каждого представленного нынче автомобиля находились частные гражданские лица, кого нам только удалось привлечь для данного мероприятия. Ведь в армии до сих пор банально не имелось людей, способных водить автомобили. Ну разве что за исключением ряда гвардейских офицеров из богатых родов, которые прежде смогли позволить себе приобрести подобную технику в личное пользование. Но нынче все они пребывали при своих полках и батальонах на этом же самом параде, отчего рассчитывать на их помощь нам не приходилось.

Вот такое вот невеселое положение дел с освоением новейших боевых машин имело место быть в Российской императорской армии в середине 1903 года.

Впрочем, не смотря на «групповой лошадиный конфуз» и откровенно кривой проход автомобильной колонны, определённое впечатление нам произвести всё же вышло.

Самые расторопные из великих князей, которые не знали, куда себя приткнуть в этой жизни, умудрились-таки разглядеть в нашем начинании немалые возможности для личного возвышения в качестве больших начальников только-только зарождающегося новейшего рода войск. А также возможность формирования отличнейшей кормушки — ничуть не хуже флотской в перспективе. Отчего уже спустя неделю после завершения торжеств, нас с папа́ пригласили на высочайшую аудиенцию, дабы обкашлять моменты моментов и кто за это всё платить будет. Ибо желание у великих князей уже имелось, а «золотого запасу» в карманах, как водится, было нема. В том числе и в казённом кармане тоже.

[1] САУ — самоходная артиллерийская установка.