Системный целитель 3

Глава 1

Два дня… Уже целых два дня я провел в гостях у деда, и это были, наверное, самые странные дни с тех пор, как вся эта история началась.

Утро первого дня началось с того, что дед разбудил меня пинком под бок.

— Вставай, парень! — рявкнул он бодро. — Солнце уже встало, а ты тут распластался как дохлый лось!

Я открыл глаза и увидел над собой морду Ванюши. Медведь сопел мне прямо в лицо, от него несло самогоном и бубликами. Приятное, в общем, пробуждение.

— И тебе доброе утро, — пробормотал я, отталкивая медвежью морду. — Который час вообще?

— Пятый! — дед уже стоял у самовара и разливал чай по кружкам. — Самое время для медитации и тренировок. Вставай, вставай!

Медитация в пять утра. Прекрасно-то как, именно об этом всегда мечтал. Тем более, что медитировать я вполне могу во сне, но старику об этом пока неизвестно.

Енот тоже проснулся, недовольно пискнул и забился куда-то за ящик с припасами. Умный зверь, понимает, когда надо прятаться.

— Дед, а можно я еще поспл…

— Нет. — отрезал он.

Вот так категорично и без каких-либо вариантов. Так что пришлось всё же вставать… Дед сразу вывел меня на поляну перед дубом, усадил на землю в позу лотоса.

— Сиди, — велел он. — Дыши. Чувствуй природу.

— А долго? — люблю, когда тренер дает подробные инструкции. Но дед явно не тренер, он просто захотел немного поиздеваться надо мной. Иначе не вижу причин поднимать меня в пять утра… Просто в голову не приходит никаких оправданий этому.

— Сиди, пока не почувствуешь. — вот вроде бы и ответил, а понятнее не стало. Впрочем, ладно. Сидеть я умею, чувствовать… Ну, научусь.

В итоге просидел целый час, но ничего так и не почувствовал. Хотя нет, вру, всё же почувствовал как у меня затекла задница и как я хочу пойти спать.

— А что хоть почувствовать надо? — в какой-то момент я не выдержал и приоткрыл один глаз. Ну а что? Вдруг как раз затекшую задницу и надо было почувствовать, а это значит, что задание я выполнил уже минут сорок назад.

— Природу… — пробасил дед, — Почувствуй природу…

Птицы щебетали, ветер шелестел листвой, где-то вдалеке стрекотала белка. Дед сидел рядом, тоже в позе лотоса, и выглядел абсолютно спокойным. Ванюша дремал под деревом, иногда почесывая брюхо задней лапой.

— Ничего не получается, — признался я наконец, когда прошел еще один час. Нет, медитировать я умею, всё-таки занимаюсь этим с первых дней появления в этом мире. Но чувствовать природу… Это вообще как? Вон, лучше с целительской энергией поиграюсь, там всё куда проще и понятнее. — Но я правда очень старался!

— А ты не старайся, — ответил дед, не открывая глаз. — Природу нельзя почувствовать силой. Надо просто… отпустить. Перестать думать.

Легко сказать. У меня в голове сейчас такая каша, что хрен разберешь. Охотники, система, Изолятор, аномалия…

— У тебя мысли скачут, как блохи на собаке, — фыркнул дед. — Вижу по лицу. Успокойся. Здесь и сейчас никто тебя не тронет. Просто дыши.

Что-ж, попытаюсь снова. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

И правда, через какое-то время стало легче. Мысли замедлились. Я почувствовал, как ветер касается кожи. Как солнце греет лицо. Как земля под ногами теплая и живая, буквально тянется ко мне, чтобы поделиться энергией. Ну, или это мой аспект заставляет ее отдать энергию, тоже вполне вероятно.

— Вот теперь правильно, — одобрил дед. — Видишь? А говорил, что не получится.

Мы просидели так еще минут двадцать. Потом дед хлопнул в ладоши и резко встал.

— Ладно, хватит. Пойдем чай пить. А после физическая подготовка.

Вот пить чай — уже совсем другое дело. Тем более чай у деда правильный: крепкий, с травами, от которых во рту оставался странный привкус мяты и чего-то еще. После него даже сонливость прошла, и голова стала ясной.

— Что за травы хоть? — поинтересовался я. Хотелось бы повторить этот рецепт и в будущем купить все необходимые для заварки ингредиенты.

— Да так, всякие, — отмахнулся дед. — Для бодрости. В лесу растут, я их собираю. Хочешь, научу различать?

— Не откажусь. — потер я руки. Собирательство в этом мире — довольно прибыльное и полезное занятие. В природных прорывах можно встретить бесконечное количество самых разных трав с самыми разными свойсвтвами. Из этого сырья делают не только всякие зелья и мази, но также употребляют в пищу. Вот, собственно, эти чаи тоже явно магического происхождения.

— Ну то и ладно. После тренировки покажу. — усмехнулся старик, — Правда там много показывать, всё не запомнишь…

Ничего, сейчас поотжимаемся, пробежим пару кружков вокруг дерева, и можно будет приступать к теоретической части. По крайней мере я так думал, но на деле всё оказалось совсем иначе… Всё-таки подход к тренировкам у нас с дедом оказался совершенно разным.

— Бороться будешь с Ванюшей, — сообщил дед, как будто это самое обычное дело. Мы только спустились с дуба, отошли на пару шагов, и на этом старик вот так меня обрадовал.

— С медведем? — уточнил я. — С настоящим медведем? — на всякий случай обернулся, вдруг тут есть еще какой-нибудь Ванюша? Ну, например, суслик с такой кличкой…

— Хах! А с кем еще бороться? Конечно с медведем! — хохотнул старик. — Не ссы, он аккуратный, сильно калечить не будет. Если что, сам подлечишься, аль я в чан с зельем тебя окуну!

Ну, это уже обнадеживает, конечно. Нет, я не то, чтобы струсил перед опасностью. Просто одно дело сражаться за свою жизнь, и совсем другое — тренировочная борьба с огромным медведем. Чему я научусь после такого? Быстрее сращивать кости? Или обучусь технике скоростного заматывания своих кишок обратно в живот?

Ванюша встал на задние лапы, тихо зарычал и показал зубы. Я посмотрел на молот, потом на медведя, потом на деда.

— Дед, ты серьезно?

— Серьезнее некуда, парень. — старик уже уселся поудобнее на пенек, достал небольшой самовар и начал разжигать в нем огонь, подкидывая в топку еловые шишки. — В бою тебе никто поблажек делать не будет, вот и учись. Ванюша хоть и сильный, но добрый, если что, остановится.

Да уж, очень на это надеюсь. Но есть в этом и плюсы, можно не сдерживаться. Всё равно мой молот выглядит совершенно безобидным, когда смотришь на эту необъятную мохнатую тушу.

Первая схватка закончилась буквально через десять секунд. Ванюша меня просто сбил с ног одним ударом лапы и сел сверху. Весом раздавил так, что я даже вдохнуть не мог.

— Плохо, — покачал головой дед. — Совсем плохо. Ты же даже не попытался увернуться!

— Он слишком быстрый! — возмутился я. — Такая туша не должна перемещаться с такой скоростью, это не честно!

— Быстрый… — дед фыркнул. — Это еще что, парень. Вот попадешь на прорыв восьмого ранга, там тебе монстры покажут, что такое скорость. Давай, еще раз!

Вторая попытка. Ванюша снова сбил меня, но на этот раз я хотя бы успел ударить молотом. Правда, попал по воздуху, потому что медведь уклонился.

— Лучше! — крикнул дед. — Хотя бы пытаешься! Еще!

Третья. Четвертая. Пятая.

К десятой попытке я уже понял несколько вещей. Во-первых, Ванюша действительно сдерживается. Если бы хотел, размазал бы меня по земле одним ударом. Во-вторых, у него есть определенные привычки и рефлексы. Например, он любит атаковать с правой лапы, и только потом переходит к следующим приемам.

Ну и в-третьих — у меня нет никаких шансов. Впрочем, этот факт я усвоил еще с первой попытки.

— Хватит на сегодня, — кивнул дед, когда я в очередной раз распластался по земле, пытаясь отдышаться и восстановить переломанные ребра. — Иди приведи себя в порядок. А потом покажу тебе немного магии.

Отдых состоял в том, что я лежал на втором этаже дупла и лечил себя малым исцелением. Весь в синяках, в царапинах, в грязи. Мышцы ныли так, будто я разгружал вагоны целый день.

Енот примостился рядом, положил лапку мне на руку. Кажется, сочувствовал.

— Кек? — пискнул он тихо.

— И тебе кек, — пробормотал я.

Система в голове молчала. Видимо, наблюдала за моими мучениями с интересом. А может, просто спала. Кто их знает, этих систем.

Часа через два, когда синяки почти прошли, и дед позвал меня вниз.

— Ну что, парень, — усадил он меня за стол, налил чаю. — Расскажу тебе кое-что про магию. Слушай внимательно, это важно.

Я весь превратился в слух. Магия — это как раз то, что мне надо. Темная система дала мне навыки, но остальное приходится постигать самостоятельно, методом проб и ошибок.

— Видишь, — дед поставил кружку на стол, — системные навыки — это не плохо. Даже скажу больше — это очень удобно. Вот твое малое исцеление… оно позволяет исцелить незначительные повреждения с минимальным расходом энергии, верно?

Я кивнул, до этого и так успел додуматься, да и система давала некоторые подсказки насчет этого.

— Система сама максимально оптимизировала все магические процессы, — продолжил дед. — Действие навыка происходит как бы… по скрипту.

Я усмехнулся от того, какие словечки знает старик. Скрипт, ну надо же… Но я бы назвал это ровно так же, более точного термина и не подберешь.

— Но при этом, — дед поднял палец, — разве ты сможешь сделать вот так при помощи навыка?

Он взмахнул рукой. Из земли пола показался росток. Сначала пара листиков, потом веточки, потом на ветках начали появляться вишни, яблоки, груши. Всё это происходило прямо на глазах, за считанные секунды.

А следом они взяли и взорвались. Тихим хлопком, брызнув соком во все стороны.

— Во, — удовлетворенно кивнул дед, вытирая сок с бороды. — Видал?

— Видал, — признался я, разглядывая мокрый стол и свой забрызганный халат. Правда пятна эти растворились буквально через пару секунд и грязным осталось только лицо.

— Нет, может и есть какой-то навык, позволяющий делать что-то подобное, — задумчиво проговорил дед. — Но если его применить, он будет действовать всегда одинаково. Понимаешь, о чем я? Система даст тебе скрипт, и ты должен следовать ему. А что, если я груши не люблю? Или не захочу, чтобы они взрывались? Или захочу, чтобы росли не фрукты, а цветы?

Я задумался. Всё-таки я и сам об этом размышлял раньше.

— Ну да, — медленно проговорил я. — Всё как с моим заклинанием… — я осёкся, вспомнив, что еще не рассказывал деду про свои эксперименты с магией.

— С каким заклинанием? — прищурился дед.

Пришлось рассказать. Про заклинание Вечный понос, про то, как я его придумал сам, без системы. Про то, как оно работает. Дед слушал внимательно, потом расхохотался так, что Ванюша проснулся и недовольно зарычал.

— А ведь страшный ты человек, Володя, — вытирая слезы, проговорил дед. — Очень страшный. Навык на понос придумать… Это надо же такое в голову взять!

Он погрозил мне пальцем, но в глазах плясали веселые огоньки.

— Вот именно это я и имел в виду, — серьезно сказал он. — Ты создал магию сам. Без системы, без навыка, просто взял и придумал. А теперь представь, если бы ты научился делать то же самое, но осознанно, контролируя процесс полностью.

— Ну, в целом есть какие-то догадки, как это делать, — протянул я, — Но если поделишься опытом, буду благодарен.

— Попытаюсь, — пожал плечами дед. — Но это не быстро, сам понимаешь… Да и в целительской магии я не силен, а для магии природы у тебя совершенно нет природной энергии в источнике. Впрочем, и каналы под природную магию совсем не развиты… В общем, попробуем несколько упражнений и тренировок, но это потребует немало терпения и времени. А у тебя ни того, ни другого сейчас особо нет…

Честный дед, мне это нравится.

Остаток дня прошел в разговорах о магии. Дед объяснял, что у каждого человека есть магические каналы, что они бывают разными и все в таком духе. В общем, голая теория.

— Они у всех есть, — проговорил он. — Просто большинство даже не знает об этом. Система использует их, прокачивая через них энергию, но людям не дает контроля. А если научиться чувствовать каналы, управлять ими…

Он снова взмахнул рукой, и из его ладони вырос цветок. Небольшой, голубой, красивый.

— … можно творить чудеса, — закончил дед. — И я покажу тебе, как правильно управлять потоками энергии, но сначала поужинаем. На голодный желудок магию не изучают.

Ужин состоял из печеных овощей, грибов и какой-то каши с орехами. Простая еда, но вкусная. Ванюша жевал мед прямо из сот, облизываясь и довольно урча. Енот стащил кусок хлеба и убежал с ним на второй этаж.

После ужина дед снова усадил меня за стол.

— Ладно, слушай, — начал он. — Магические каналы — это как реки в твоем теле. Энергия течет по ним, от источника к выходу. Источник — это тут, — он ткнул себя пальцем в грудь, — примерно где сердце. А выходов много: руки, ноги, голова. Через них ты можешь выпускать магию наружу.

В целом, эта информация тоже для меня не сказать, чтобы показалась новой. Были догадки и насчет каналов, и насчет источника. Просто теперь все эти данные полностью подтверждаются.

— А как их почувствовать? — поинтересовался я, а то вдруг всё делаю неправильно?

— Медитация, концентрация, терпение… — развел руками старик, — Надо закрыть глаза и попытаться ощутить, как энергия движется внутри. У всех это по-разному получается. У кого-то быстро, у кого-то долго.

Я закрыл глаза и попытался сконцентрироваться. Впрочем, делаю так каждую ночь во время тренировок по прогонке энергии, так что ощутить это привычное покалывание и скорость потоков не составило труда.

— Чувствуешь? — спросил дед.

— Вроде да. Что-то теплое. — пожал я плечами.

— Это оно. Теперь попробуй направить это тепло в руку. Медленно. Не торопись. А главное, следи, чтобы вся энергия шла куда надо, а не рассеивалась по телу!

Что-ж, это тоже делал. Правда раньше за скоростью не следил, думал, что это совершенно неважно. Да и за маршрутом движения энергии тоже не следил, просто выталкивал ее как придется.

Представил, как тепло стекает из груди по руке, к ладони, сконцентрировал все внимание на отделившемся от источника сгустке энергии… Тепло разливалось куда попало, и я не мог его контролировать. Оказалось, следить за скоростью потока куда сложнее, чем я себе это представлял.

— Ничего, — успокоил дед. — Это нормально. Может, тебе система мешает, всё-таки ее структуры тоже вплетены в магические каналы, — предположил он.

Темная система в моей голове молчала. Видимо, обиделась на то, что её назвали помехой. Хотя обычно она просто начинает ругаться и дает задание отвесить своему обидчику подзатыльник.

Мы занимались этим до самого вечера. Потом дед велел мне отдыхать.

— Завтра продолжим, — сказал он. — А пока спи. Организму надо восстановиться.

Второй день начался точно так же. Медитация на рассвете, борьба с Ванюшей, чай, разговоры о магии.

Но на этот раз я уже был готов. Во время схватки с медведем старался применять то, что узнал вчера. Пытался чувствовать, куда он ударит. Пытался направлять энергию в ноги, чтобы быстрее двигаться.

Получалось не всегда. Но иногда получалось.

— Лучше! — радостно кричал дед. — Вот теперь видно, что ты думаешь, а не просто машешь молотом!

К концу второго дня я уже мог продержаться против Ванюши целую минуту. Прогресс, конечно, небольшой, но он есть. Медведь даже один раз присел отдохнуть, будто устал.

— Ванюша тебя зауважал, — хохотнул дед. — Редко он так старается. Видать, видит в тебе достойного противника.

Я посмотрел на медведя. Тот смотрел на меня умными глазами и облизывался. Уважает, значит. Или думает, как бы меня съесть…

Вечером второго дня мы снова сидели за столом. Дед жевал бублик, Ванюша храпел в углу, свернувшись калачиком. Енот пытался стащить варенье, но я его спугнул.

— Знаешь, Володя, — вдруг сказал дед задумчиво. — А может, тебе здесь остаться на подольше? Я бы тебя обучил как следует. Магии, бою, выживанию. Толку от тебя было бы больше.

Я задумался. Заманчиво, если честно. Тихая жизнь в лесу, подальше от систем, охотников и прочей дряни. Можно было бы научиться контролировать магию по-настоящему, стать сильнее.

Но потом вспомнил то, что увидел в аномалии. Та сущность, которая просила «остановить это»… Я ведь до сих пор не знаю, что именно надо останавливать. Но любопытство не дает покоя.

— Не могу, дед, — вздохнул я. — У меня есть незаконченные дела…

— Какие дела? — прищурился старик.

За это время я уже начал немного доверять этому странному деду, потому не увидел смысла скрывать правду. Как-никак, он действительно бессистемный, я несколько раз уточнил это у своей тёмной системы. Так что рассказал ему про аномалию. Не всё, конечно, но основное. Про сущность, про просьбу, про Изолятор. Показал ему камень.

Дед взял Изолятор в руки, покрутил, поднес к глазам.

— Мощная штука, — пробормотал он. — Чую, энергии в нем много. И старая какая-то. Древняя даже. Откуда такое взялось в аномалии?

— Не знаю. Та сущность дала и никак не прокомментировала свою щедрость, — развел я руками.

— Плохо это, — дед вернул мне артефакт. — Аномалии — штука непредсказуемая. А если там что-то просит остановить… значит, дело серьезное. Может, лучше не лезть?

— Не могу, — повторил я. — Любопытство задушит.

— Любопытство кошку сгубило, — назидательно сказал дед.

— Хорошо, что я не кошка.

Дед хмыкнул и налил еще чаю.

— Ладно. Твое дело. Но если что — возвращайся. Дверь всегда открыта. Тем более, в дупле двери нет! Хах!

— Спасибо, дед.

Некоторое время мы просто сидели и молчали, каждый думая о чем-то своем. Самовар пыхтел, Ванюша похрапывал. Было тепло и уютно.

— Кстати, — вспомнил вдруг я. — Как-то за разговором хотел спросить… А у тебя есть здесь какие-то средства связи? Просто это не моя машина и боюсь, что у моих ребят из-за меня могут быть проблемы…

Дед задумался, потом вдруг взмахнул рукой. Рядом из воздуха материализовалась птичка. Маленькая, серенькая, с умными глазками.

— Вот моя почта, — сказал дед. — Правда, я её не отправлял уже лет тридцать. Но если хочешь, можешь передать какое-то послание. Скажи мне адрес, имя получателя, а моя пташка уже разберется.

Я посмотрел на птичку. Та посмотрела на меня, наклонила головку.

— Серьезно? Магическая почта?

— А то, — хохотнул дед. — Быстрее любого коммуникатора. И незаметнее. Так что, хочешь написать своему другу?

Виталий Романович, заместитель директора в одном не самом известном театре, а если говорить честно, то в совершенно захудалом и загибающемся, шагнул в холл гостиницы с таким видом, словно ему принадлежала не только она, но и весь квартал вокруг. Причем, включая прилегающие парковки и ближайший магазин с недорогой выпивкой.

Ящик послушно катился за ним на колёсиках, и с каждым шагом Виталий Романович всё больше проникался собственной гениальностью и предприимчивостью. Ведь не каждый человек в его возрасте и с его скромными физическими данными решился бы на такую авантюру, а он решился, взял и украл какую-то бесценную реликвию прямо посреди вокзала, да ещё и сделал это так элегантно и непринуждённо, что никто даже не заподозрил неладное!

За стойкой администратор, молодая девушка с усталым лицом и равнодушным взглядом, скользнула глазами по ящику.

— Вам помочь с багажом? Могу вызвать носильщика. — участливо поинтересовалась она.

— Нет-нет, — замахал руками Виталий Романович, — справлюсь сам, абсолютно сам, никакой помощи не нужно, и вообще я привык всё делать самостоятельно!

Девушка пожала плечами, видимо решив, что постояльцы бывают разные, и кто-то предпочитает таскать тяжёлые ящики в одиночку вместо того, чтобы позволить носильщику заработать пару монет, что ж, её дело предложить, а не настаивать.

— Как скажете. Ваш номер 305, третий этаж, лифт направо. — она протянула ему ключи и сразу потеряла к нему всяческий интерес.

Виталий же покатил свою добычу к лифту, чувствуя, как внутри нарастает возбуждение и предвкушение, похожее на то, что испытывает ребёнок перед открытием подарка под новогодней ёлкой. Только в его случае подарок украден, а ёлки нет, зато есть перспектива богатой жизни и, наконец-то, избавления от этого проклятого театра с его вечными проблемами, нищенскими зарплатами и идиотом-директором Петром Ивановичем, который до сих пор верил в искусство, честность и прочую чепуху, совершенно не совместимую с реальностью.

Лифт медленно полз вверх, поскрипывая и постанывая, словно жалуясь на тяжесть ящика, и Виталий Романович невольно задумался… А ведь там может быть действительно что-то очень тяжёлое и ценное. Золотая статуя, например, или старинная ваза из чистого серебра.

А может даже артефакт, один из тех первых артефактов, созданных Системой в самом начале её существования, когда магия ещё только зарождалась и каждый предмет обладал невероятной силой. Мысль о том, что в его руках может находиться нечто настолько древнее и могущественное, заставила сердце забиться быстрее, а ладони вспотеть от волнения.

Номер оказался небольшим, но чистым и уютным, с окном на центральную улицу, откуда доносился шум машин и голоса прохожих, создавая привычный городской фон. Виталий Романович втащил ящик внутрь, запер дверь на все замки, которые только были, и на всякий случай придвинул к двери стул, хотя и понимал, что это, скорее всего, бессмысленная предосторожность. Ведь кто станет вламываться в номер к обычному постояльцу, да и вообще никто не знает, что у него есть этот ящик с предположительно бесценным содержимым.

Первым делом он взял телефонную трубку и позвонил на ресепшн, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо и уверенно, как у человека, привыкшего к роскоши.

— Добрый вечер. Не могли бы вы принести в номер бутылку хорошего коньяка? Не того дешёвого пойла, а настоящего, дорогого, выдержанного.

— Конечно, сэр, — отозвалась та же девушка-администратор, — могу предложить «Рени Гартин» или «Хленесси».

— «Рени Гартин» подойдёт отлично, — кивнул Виталий Романович, хотя его никто не видел, — и заодно, если можно, что-нибудь перекусить. Нарезку, может быть, шоколад.

— Без проблем, сейчас всё организуем.

Через двадцать минут в номере появился поднос с коньяком, бокалом, нарезкой из колбасы и сыра, шоколадом и даже небольшим тортиком, который Виталий Романович изначально не заказывал. Но администратор решила сделать приятное постояльцу, видимо, приняв его за человека состоятельного, раз тот заказывает такой дорогой коньяк.

Виталий Романович расположился в кресле напротив ящика, налил себе полный бокал янтарной жидкости, которая приятно обжигала горло и разливалась тёплом по всему телу, откусил кусочек шоколада и почувствовал, как жизнь наконец-то начинает играть новыми красками.

Сейчас он откроет этот ящик, увидит своё богатство, и всё, театр останется в прошлом! Пётр Иванович со своими идеалистическими взглядами останется в прошлом, нищета и безвестность останутся в прошлом, а впереди будет только роскошь, комфорт и, может быть, даже та самая слава, о которой он мечтал в юности. Всё можно купить за деньги, в этом Виталий всегда был уверен на все сто.

Он встал, подошёл к ящику и принялся методично щёлкать замками, которых оказалось на удивление много, целых семь штук, словно кто-то очень боялся, что содержимое может само выбраться наружу. С каждым щелчком предвкушение нарастало, сердце колотилось всё быстрее, а руки слегка дрожали от волнения, хотя Виталий Романович пытался убедить себя, что это просто от выпитого коньяка, а не от нервов.

Последний замок поддался с особенно громким щелчком, и Виталий Романович откинул крышку ящика. И в этот момент мир словно остановился на мгновение… Всё потому что там, внутри этого дорогого деревянного ящика, обклеенного предупреждающими наклейками и запертого на семь замков, лежал совершенно голый труп неизвестного мужчины средних лет, с посиневшим лицом и остекленевшими глазами, смотрящими в никуда.

Виталий Романович замер, всё ещё держась за крышку ящика, и в голове медленно, словно сквозь густой туман, начала формироваться одна неприятная мысль… Даже скорее осознание, что его гениальный план по краже бесценной реликвии только что превратился в кошмарную проблему. Которая, вполне возможно, окажется гораздо хуже, чем тридцать лет работы в захудалом театре под началом идеалиста Петра Ивановича.

Он медленно опустил крышку обратно, отошёл на несколько шагов, вернулся к креслу, плюхнулся в него и залпом допил остатки коньяка из бокала. После чего налил ещё, потому что в такие моменты алкоголь был единственным, что могло хоть немного притупить осознание масштаба произошедшей катастрофы.

Шоколад больше не казался таким вкусным, тортик превратился в бессмысленный кусок теста с кремом, а вся эта роскошь, которую он себе позволил в предвкушении богатства, теперь выглядела издевательством судьбы над его наивными мечтами.

Виталий Романович сидел в кресле и пил, методично опустошая бутылку коньяка и пытаясь сообразить, что же ему теперь делать с этим проклятым трупом, который явно не собирался сам исчезать или превращаться в золото.

— Можно вызвать полицию… — пробормотал он вслух, разговаривая сам с собой, потому что в такой ситуации это казалось вполне нормальным, — признаться, что украл ящик на вокзале, не зная, что внутри…

Но тогда придётся объяснять, зачем вообще он крал чужие вещи, а это неизбежно приведёт к вопросам о краже театральной кассы, и в итоге он окажется не героем новостей, а обычным вором и, возможно, даже подозреваемым в убийстве, если полиция решит, что он сам засунул этого мужчину в ящик.

— Нет, полиция отпадает, — покачал он головой и налил себе ещё коньяка.

Можно попытаться избавиться от трупа самостоятельно, но как это сделать в городе, да ещё и из гостиничного номера, без машины и без каких-либо связей в криминальных кругах, он понятия не имел. Всё-таки весь его криминальный опыт ограничивался кражей театральной кассы и случайно украденным ящиком с мёртвым телом внутри. Не самая полезная квалификация для избавления от улик, в общем.

Он сидел и пил до самого вечера, пока в окно не начали заглядывать сумерки, окрашивая небо в тёмно-синие и фиолетовые тона. Но в какой-то момент телефон в его кармане начал противно вибрировать, извещая о входящем звонке. Виталий Романович достал трубку, глянул на экран и увидел имя Петра Ивановича, директора театра, который, вероятно, уже обнаружил пропажу кассы и теперь пытался дозвониться до своего заместителя.

Мужчина посмотрел на телефон, потом на ящик с трупом, потом снова на телефон, и нажал кнопку отклонения вызова, потому что разговаривать с Петром Ивановичем в своём состоянии, да ещё и с мёртвым телом в номере, было выше его сил и способностей к самоконтролю. Телефон продолжал звонить ещё несколько раз, но Виталий Романович игнорировал все вызовы, пока, наконец, директор не сдался и не оставил его в покое.

К вечеру бутылка коньяка опустела, шоколад был съеден, а в голове Виталия Романовича начала формироваться мысль, которая поначалу показалась ему абсурдной и даже безумной, но чем больше он о ней думал, тем более логичной и даже единственно возможной она становилась.

— Театр, — пробормотал он, глядя на закрытый ящик, — проклятый театр не хочет меня отпускать.

Это стало очевидно, потому что даже когда он решил сбежать и начать новую жизнь, судьба подкинула ему такую проблему, которая намертво привязывала его к единственному месту, где он мог найти хоть какое-то решение.

— Театр всё равно знает обо всех моих грехах, — продолжал он разговаривать сам с собой, потому что алкоголь развязал язык, а в пустом гостиничном номере некому было слушать его откровения, — театр видел мои попытки заработать, все мои неудачи… А раз не хочет отпускать, значит, и мои новые проблемы — это проблемы всего театра.

Логика была пьяной и кривой, но в ней имелся странный смысл, который убеждал Виталия Романовича в том, что театр — единственное место, где можно решить эту проблему. Как минимум потому что там есть костюмы, декорации, и главное — зрительный зал, куда завтра придут люди, и в этой толпе один лишний человек в старинном костюме совершенно точно не привлечёт ничьего внимания.

Он допил последние капли коньяка прямо из горлышка, доел остатки шоколада, защёлкнул все семь замков обратно. С наступлением вечера мужчина вызвал такси, и когда таксист поинтересовался, не нужна ли помощь с тяжёлым ящиком, Виталий Романович снова отказался, хотя спина его всё ещё ныла после вокзальных подвигов, потому что чем меньше людей прикасалось к этому проклятому грузу, тем лучше.

— Куда едем? — поинтересовался таксист, пожилой мужчина с усталым взглядом человека, повидавшего за свою жизнь всякое.

— К городскому театру, на Садовой, — ответил Виталий Романович, устраиваясь на заднем сиденье.

— Ага, — кивнул водитель, помогая затащить ящик в багажник, — с ящиком-то что? Тяжёлый какой. Может, помочь донести, когда приедем?

— Не надо, — поспешно отказался Виталий Романович, — сам справлюсь. У меня там… реквизит. Для завтрашнего спектакля.

— Понятно, — протянул таксист, — ну, как скажете.

Дорога до театра заняла минут двадцать, и всю дорогу Виталий Романович пил коньяк из новой бутылки, которую прихватил с собой из номера. Благо, оплатил её заранее вместе с едой, и теперь имел полное право забрать с собой, даже если это выглядело немного странно.

Таксист косился на него через зеркало заднего вида, но ничего не говорил, видимо, решив, что клиенты с дорогим алкоголем и массивными ящиками имеют право на странности, особенно если они платят без торга и оставляют щедрые чаевые.

Что именно происходило дальше, Виталий Романович помнил смутно, сквозь алкогольный туман. Он помнил, как втаскивал ящик в служебный вход театра, пользуясь своими ключами и прекрасным знанием того факта, что по воскресеньям вечером в здании не бывает ни души. Даже охранник обычно отлучается покурить или вздремнуть в своей каморке на первом этаже.

Он помнил, как спускался в подвал, где находилась комната для реквизита, огромное помещение, забитое костюмами, декорациями и всяким театральным хламом, накопленным за десятилетия существования театра.

Как рылся среди пыльных коробок и стеллажей, выискивая что-то подходящее, хотя что именно он искал, в тот момент сам толком не понимал. Образы всплывали и исчезали, вот он достаёт из коробки старинный костюм, похожий на то, что носили аристократы в прошлом веке, вот надевает его на безвольное холодное тело, с трудом попадая руками в рукава и путаясь в пуговицах, вот подбирает парик, шляпу, перчатки, превращая безымянный труп в почти что живого человека, готового выйти на сцену.

Он помнил, как тащил своё творение наверх, как усаживал его в кресло, придавал позу мыслителя, и как отступал на несколько шагов, любуясь результатом своей работы. В тусклом свете аварийного освещения всё это выглядело на удивление правдоподобно и даже почти естественно.

Он помнил, как поднимался на сцену, устанавливал декорации для завтрашнего представления, которое должно было состояться в понедельник вечером, и как подкручивал свет, направляя прожектора так, чтобы зрительный зал оставался в полумраке. В общем, обычные приготовления к спектаклю, и всё это Виталий мог сделать даже будучи в бессознательном состоянии.

Утром Виталий Романович проснулся в своём кабинете, лёжа на диване, который много лет служил ему местом для отдыха в особо тяжёлые дни, и несколько минут пытался понять, где он находится и что вообще произошло.

Голова раскалывалась, во рту было ощущение, словно он всю ночь жевал старые газеты, которые перед употреблением использовали в качестве замены туалетной бумаги.

Всё тело ныло и протестовало против любого движения. Память медленно, кусочками, начала возвращать события вчерашнего вечера, и с каждым новым воспоминанием Виталию Романовичу становилось всё хуже и хуже, потому что он понимал, что натворил.

Телефон в кармане снова завибрировал, и на этот раз Виталий Романович ответил. Всё-таки игнорировать звонки директора больше не имело смысла, слишком многое уже произошло, и отступать было некуда.

— Виталий Романович, — голос Петра Ивановича звучал устало и разочарованно, словно он уже знал всё, что собирался услышать, — касса пропала. Вы случайно не в курсе, где она может находиться?

— Пётр Иванович… я… это… — начал он, но слова застревали в горле. — мысли метались у него в голове, но отговорку надо придумать как можно скорее.

— И где вы вообще были всё воскресенье? — продолжал директор, — я не мог до вас дозвониться. Виталий Романович, что происходит?

— В театре, — выдавил из себя заместитель директора, — готовил сцену к спектаклю.

— В воскресенье вечером? — в голосе Петра Ивановича прозвучало недоверие, — вы никогда не работали по воскресеньям. Виталий Романович, мне нужно, чтобы вы были честны со мной. Касса пропала ещё в субботу вечером. Её взяли вы?

В воздухе повисла тяжёлая пауза, а Виталий старательно пытался выдавить из себя хоть какое-то оправдание.

— Да, — наконец признался Виталий Романович, потому что врать уже не было сил, — я взял кассу. Но потратил часть средств во благо театра! — ляпнул он, понимая, что таким образом лишь немного оттягивает неизбежное.

Пётр Иванович тяжело вздохнул на том конце провода.

— Ладно, я понял, о чем вы… Это вы наняли того актера, да?

— Эмм… — протянул Виталий, — Ну да, а кто ж еще? — он совершенно не понимал, о чем идет речь, но решил подыграть.

— На репетиции он показал себя как специалист высочайшего уровня! — воскликнул директор, — Какая актерская игра, какая глубокая проработка роли! Я никогда в вас не сомневался, Виталий Романович. Не думал, что потратить кассу можно настолько талантливым образом! Вы же будете присутствовать на вечернем спектакле?

— Ну… Эээ… Да, конечно буду…