Так завершается карьера сыщика в XIX веке (сыщик князь Долгорукий-3)

Глава 14

Пока господин английский дипломат «доходил до кондиции», попаданец проводил, как говорили в XXI веке, служебное совещание. Надо же скоординировать действия и раздать подчиненным особо ценные указания. Ну как проводил, говорил, размышляя, не торопясь.

— Итак, господа, что мы имеем, если подумать про себя, но не для всех? — Константин Николаевич улыбнулся, повернул вокруг оси толстый, образца XIX века, карандаш, словно где-то в его структуре имелась нужная для него тайна. Внимательно посмотрел на сидящих, хотя на самом деле мысли его были вдалеке. Подумал размеренно и спокойно:

— Во-первых, он все-таки далеко не ошибся, и его память не ослабела, хотя он и прожил почти две жизни;

Во-вторых, различные текущие мероприятия среди чиновников министерства финансов России показывают, что Стюарт и в параллельной реальности такой же нагловатый и не ставящий ни на медный пенс российские законы;

А это означает, в-третьих, что сторона защиты может смело действовать в полной жестокостью. Ведь параллельная реальность в отличие от родной, похоже отличается только наличием другого князя Долгорукова. Что ж, посмотрим. Поможет ли это России? Он, в общем-то, не собирается ничем и никем ограничиваться. Ни русскими поданными, ни иностранными. Сами виноваты, нарушая официальные законы Российской империи. И что же теперь хотите? Закон ведь, что дышло, как врежет по голове. Ой, как будет больно!

Попросил у секретаря Алексея новый стакан чая. Стакан был с массивным серебренным подстаканником, донельзя массивным и во множественном количестве. Во всяком случае, он нередко заказывал за день чаю по пять-шесть раз. Ароматный, крепкий, слегка подслащенный. Секретарь в свою очередь вызывал из жандармского буфета полового с новым стаканом, убирая грязную посуду в какой-то свой загашник.

Зачем такая сложность с чаем и когда половой забирал грязные стаканы, великий князь Константин, право слово не знал, потому как Алексей твердо стоял на своем. Когда он попробовал просто предложить свои услуги с вызовом чаю, то был встречен с оторопелым и холодным видом. Бог с вами. видимо, такая шишка, как великий князь, не имел права бывать в буфете, даже в своем. Noblesse oblige! Ну и бог с ним секретарем, не такая уж большая шишка, чтобы им отдельно заниматься.

Отпил чаю, вернулся к нашим достопочтенным баранам, то есть к вороватым англичанам. Точнее сказать, к Джерому Стюарту, четвертому графу Ньюкаслскому собственной персоной, чтобы его черти поджаривали! Снова посмотрел на жандармов группы Колокольцева. Нет, он на них не надеется, сам додумает. А жандармы, как нужный интерьер, на который глаз приятно отдыхает.

Впрочем, пусть их, идите ребята, караулите подозреваемого. А он проанализирует текущую обстановку.

В чем же мы его можем конкретно обвинить?

Первое и главное — это платиновое дело. Паразит такой, он даже и не собирался отнекиваться.

Задумался и вдруг подумал, чтокак-то он легко решил, что дело об императорском скипетре обманка, основная роль которого прикрывать платиновое дело. А уж это дело главное!

Так ли это? Государь Николай I не глуп. И хотя он детективными талантами не обделен, но даже он немного усомнился.

Для него, попаданца XXIвека, он, конечно, не авторитет, как Божий Помазанник. Для него и сам Бог, по большому счету, не особый престиж персонаж. Но все же, все же.

А вдруг и платиновое дело тоже является пустышкой. Какое-то оно одновременно и большое, и пустое.

Нет, он может быть и психологически не человек XIX века. Скажем прямо, совсем или частично это время не понимает. С другой стороны, его признали лучшим детективом текущего века. По крайней мере, в России. И не только из-за того, что он окрутил дочь Николая I Марию Николаевну. Думать надо, господа, анализировать!

Итак, суммируем:

— Первое дело об императорском скипетре. Что можно сказать? Само по себе, дело простенькое с хорошими следами, с деятельными следователями и четкими материальными признаками. Но сам искомый объект — императорская регалия с огромными культурными, историческими и материальными ценностями — невольно заставил участников сразу же допустить крупные ошибки.

К сожалению, среди них был и он, талантливый розыскник. М-да, проявивший, как это ни грустно признать, себя в данном случае, как глупый, ленивый тюлень. И его даже не оправдал такой маленький нюанс, что он не попал в начало дела, а начал работать в самой разгар уголовного расследования и какое-то время плелся в общем потоке розыскной деятельности.

Все равно на сегодняшний день надо четко сказать — сами следователи и усложнили дело. И если оно что-то оно и скрывало, то только в головах господ жандармах и иже с ними.

— Платиновое дело. Второе в общем ряду, связанное с императором и драгоценными металлами. И в общем-то все. даже грабители появились новые. Точнее, в первом деле их по итоге розыска не оказалось совсем. Мишка, балбес-любовник, вот ведь амплуа (!), как-то не тянул на самостоятельное лицо в воровском разбирательстве.

— А позади него оказалось, пока виртуально, еще одно, довольно смутное, но теперь уже точно связанное с ним, дело. Непонятно о чем, с непонятно кем, однако есть.

Резюмируем. О чем оно может быть? Имперские регалии? Драгоценные металлы? Как-то не верится. И второе, и частично первое лишь прикрытие.

Но если уж регалии и большой объем платины всего лишь служат маскировочной тканью реальности, то в чем же идея фикс? Думай, голова, думай, картуз куплю…

Кто является субъектом внимания, установить нетрудно. Масштаб деятельности сразу показывает — это может быть только Император Всероссийский. Конкретно это Николай I, нынешний правящий монарх.

Что с него можно взять? Ха, много чего. Финансовые прерогативы. По-видимому, не интересует. Во всяком случае, зримо. Остается только государственная сфера. Здесь тоже до шиша и в высоком потенциале. Ладно, пока оставим.

Лица обвиняемые. Прежде всего, Стюарт. Подлец и дипломат большого масштаба. Он по мелочи копаться не будет, если рану нанесет, то смертельно, если действие покажет, то на международном уровне.

Да, Стюарта можно было винить во многом, но только не в отсутствии ума и в скромности обозначенной цели. Глупость и примитивность в мелочном деле — это не его конек. Наверняка ведь знал, что жандармерия тщательно прошерстила министерство финансов и чиновники его сразу и полностью сдали. С другой стороны, а в чем его можно обвинят лично? Деньги раздавал? Так ведь он ничего не требовал в замен. Может у него обет такой перед своей англиканскою церковью! Бедным чиновникам, хе-хе, помогал бескорыстно, из жалости и человеколюбия.

Во всяком случае, даже любой феодальный суд XIX века поднимет на смех такое обвинение. Особенно если обвинят английского джентльмена.

И самое главное, сам Константин Николаевич не считал его сто процентным виновником данного дела. Никак не получалось. Стюарта держали на крючке и только. За жабры. А потом куда? Ведь уголовное законодательство России XIX века он не нарушал. По крайней мере, почти.

На сегодняшний день попаданец больше подозревал его теоретически на основе доказательств будущего и подозрительного поведения.

Это второе и трудно доказуемое, но зато гарантированно станет очень гарантировано. Константин Николаевич еще во время прошлого визита англичанина обратил внимание, что тот совсем не удивился к требованию приезда в жандармерию. И как бы даже испугался вполне получаемой кары. Тогда великий князь подумал, что это в силу страшного авторитета русской жандармерии. Так сказать, в целом. А ведь может быть, как раз и нет! Вполне может быть чистая конкретика его деятельности.

Уж не вляпался ли действительно этот англичанин в дело о повреждении императорского скипетра? Банальная уголовщина. И никак не прикроешься даже экстравагантностью английского джентльмена. И потом, когда Бенкендорф, явно поторопившись, отметил, что его ни в чем не обвиняют, дипломат облегченно и откровенно вздохнул. Очень быстро и очень невзначай. А потом скрылся за обычной маской надменности и наглости. Что это, игра или реальность, и какая роль ему принадлежит? И кто там за ним хотя бы в России?

Марфа Грязнова. Вот кто может дать сейчас хотя бы небольшую ниточку! Где там Колокольцев с ребятами? Дернулся было в приемную к секретарю, но вовремя остановился. Не положено-с! Ух, черт возьми! Взял колокольчик, позвонил. И когда секретарь неслышно появился в двери, сказал тоном русского барина, вальяжный и с ленцой:

— Голубчик Алексей, Колокольцев еще здесь? — подождал утвердительного кивка, продолжил: — пусть войдет ко мне. Один пока.

Через некоторое время старший вахмистр Колокольцев стремительно вошел в кабинет его императорского высочества. Но и тогда попаданец начал разговор не с нужного ему момента, а с недавнего прошлого. Пусть важного, но уже вчерашнего:

— Как Стюарт, остывает?

— Остывает, ваше императорское высочество, — с готовностью, но с некоторым самолюбованием сообщил вахмистр, — чай попросил, кушает!

Эти, так сказать, гости хотя и не знали, но жили в твердо выверенном порядке — все просьбы посетителей гостиничными передавались курируемому жандарму и пока тот четко не подтверждал, не выполнялись. Таким образом, «гость» был под колпаком и его всегда могли одернуть, если его поведение вдруг хозяевам не нравилось.

Константин Николаевич непосредственно куратором не был, но он был весьма высоким начальником, которому надо было говорить все.

Поговорили. И только после этого великий князь наконец-то мог приказать:

— По делу о повреждении императорского скипетра необходимо сей же час привести ко мне Грязнову Марфу. Оная проходит пока свидетельницей, хотя, — многозначительно посмотрел он на вахмистра, — если получится, очень может оказаться и обвиняемой. Очень уж фактики подпирают. Строгие такие фактики, обвинительные.

Поймать, на просьбы не обращать внимания, кричать не давать, но без особого насилия, вежливо. Баба все-таки, — пояснил он, — не надо ругать, а тем более бить.

Еще раз посмотрел на вахмистра, уже без эмоций, холодно. Мол, что сидишь, дан приказ, беги да без промаха мне!

Конечно, можно было и не определять в отдельное дело, но жандармский лоск! А вот статус надо обозначить. А то ведь жандармы могут и ошибиться. Были уже такие ситуации. Особенно, когда субъекты ареста женщины. Занервничают, накричаться, а потом окажутся обычные свидетельницы. А им уже ипо сопатки попало, и не раз. Ладно, если простая мещанка, а если любимая служанка или содержанка какой мадам? Даже Константину Николаевичу было стыдно. А уж нижеподчиненные и ордена лишались и чина.

Пока они ездили в Зимний дворец, он еще раз просмотрел, на чем мог проколоться искомый дипломат и, так сказать, вор-любитель. То, что он сам пойдет «на дело», жандарм после некоторого размышления отвел. Нет, он главным образом будет подбирать людей, как правило, профессиональных мастеров — уголовников, чтобы они не ошибались по мелочам и не сдавали хозяина. Такие грабители не захотят почти наобум. То есть, если не Стюарт, то его подручные будут выходить на обслугу и в первую очередь на Марфу. Вот ведь сволочная баба!

Эта версия получается не такая фантастическая, хотя бы на первый взгляд. Итак, некие людишки вышли, скажем по термину XXI века, на техничку, и дали, видимо, неплохие деньги, раз она так постаралась. Или все-таки любовник и она постаралась из-за Амура?

Константин Николаевич задумался, потом разочаровано вздохнул. нет, за женщину он думать не будет, где-нибудь да ошибется.

Допил чай, собирался уже пройти по подчиненным, посмотреть, кто над чем ленится (шутка), как привели Марфу. Слава тебе, господи, не пришлось. Подчиненных, разумеется, надо дергать, но до определенных рамок. Иначе и работы вообще не будет.

Посмотрел на Грязнову. А ведь почти недовольна приводом в жандармерию! Совсем не чувствует себя виноватой! Отошла, что ли, голубушка? Ничего, сейчас мы тебя быстро приведем в себя. Будешь петь, как прикажут и кто прикажут. И виновато улыбнутся в промежутке перед «песнями»

Кивнув вахмистру — посадить и быть неподалеку — великий князь все свое внимание обратил на горничную.

Та, видимо, сразу замлела — ох, баба! Как же великий князь обратил внимание! И даже то, что это жандармерия, а ее привезли на допрос, практически не пугало.

— Ваше высочество, — зачастила она, нагло атакуя, — меня уж его превосходительство по службе все выпытал и ничего не нашел. Вот вы меня за пустяки таскаете, а там работа стоит!

Константин Николаевич снисходительно на нее посмотрел. Любавин-2-ой допрашивал ее по приказанию самого великого князя. И, поскольку она была уже тщательно проверена, очевидно немного схалтурил. Чуть-чуть, а промахнулся. Он третьего дня читал протокол допроса и собирался дать новоявленному генералу хорошенькую взбучку. Потом. А пока поговорим с этой самодовольной «мадам».

— У меня к тебе, собственно, только один вопрос, Марфа. Ты помогла украсть бриллианты скипетра за хорошие деньги или в старости умудрилась влюбится? Так сказать, седина в голову, бес в ребро. Сказано обычно про мужчин, но и женщинам порой подходит.

Дурная баба, которая почему-то чувствовала себя совершенно безвинной, после таких слов буквально онемела. Или она не знала, что для силовых структур был бы человек, а уж обвинить его в чем всегда найдется. Тем более, ее и так в чем только можно обругать.

Дав ей целых десять минут (не условно, а по кабинетным часам), он уже грубо и жестко продолжил:

— Ну! Чего молчишь, играть со мной будешь? Смотри, я тебя предупредил, высекут тебя для начала, а потом еще и в конце для затравки. Будешь ходить поротой, если вообще будешь. И вообще ходить, и на работу.

Теперь она затравленно посмотрела на великого князя и опять неожиданно (реакция у этой бабы) упала ему в ноги. На колени, конечно.

— Ваше высочество, — заголосила она навзрыд, — миленький, радостный, не губи. Глупая я, дурная юыла, поначалу сама не поняла, что делала. А потом, когда все обозначалась, было поздно. Обозначил, что тоже стала подельницей и пойду, если надо, с ними до конца. Все скажу, только спаси, родимый.

— Ты не ответила мне на вопрос, — сдержанно сказал великий князь. Истерики женщин давно уже не трогали его сердце. Еще с прошлой жизни. А ведь какая умная. Правильно все сообразила, что ее спрашивают про Стюарта. Проблем больше нет? Ха! Кому помогала воровать государевы сокровища?

— Мишка это Хвостов, — готовно поведала Марфа, — любимый мой злыдень. Как купил его личанин (англичанин), так и спровадился по его заботам. И ее заставляет. Люблю его и ненавижу. И что делать не знаю. Я вам его сдам, только не посылайте в пеньковую петельку!

— Вешать, что ли? — холодно уточнил следователь.

— Да, ваше высочество, — угодливо улыбаясь, подтвердила Марфа.

Ха, как у нее получалось легко. Я ей кто, государь-амператор, сразу казнить и миловать?

Горничная смиренно стояла на коленях и, похоже, даже не думала подниматься на ноги. Надо ей хоть что-то путное сказать. А что скажешь? Она-то думает, что он Господь Бог. А ведь он простой смертный, хоть и в высоком чине и должности!

— Хорошо, я попробую, — нехотя проговорил Константин Николаевич. Подумал, что «кажется, за это еще не вешают». Потом произнес это вслух, размерено.

Марфа с надеждой посмотрела на него, по-прежнему находясь на коленях. Великий князь увидел на ее глазах слепую страсть и пораженно обалдел. Другими словами не скажешь. И это бой-баба! Сильно же она вляпалась!

— Тебя и особенно, твоего хахаля, может спасти только чистосердечное признание, — предупредил он, — одно слово лжи и ты окажешься на каторге. А твой бестолковый мужик в петле. Поняла! — угрожающе нагнулся над ней следователь.

— Поняла, батюшка, как есть, все поняла, — торопливо закивала Марфа китайским болванчиком, — все дословно расскажу и объясню.

— Тогда садись на стул, нечего у моих ног валятся, — приказал Константин Николаевич, — не достойна еще!

Следователь, конечно, грубо пошутил, но Марфа послушно и торопливо села, поверив страшному следователю.

Процесс пошел!