Тень Января

Глава 20

— То есть ты хочешь сказать, что Арас и Тефания вскоре поженятся?.. — предположение казалось мне абсолютно нереальным, хотя, по сути, я едва знала и правителя, и Тефанию.

Не мне было судить, что их связывает. Однако при первой встрече даже не мысли не промелькнуло, что эти двое желают вступить в брак.

— О, да, миледи, — заговорщицки подтвердила Самира. — Их союз должен послужить дополнительному укреплению Империи. Все очень ждут этого прекрасного момента.

— Укреплению? — насторожилась я. — Что ты имеешь в виду?

— А вы разве не знаете? — удивилась служанка и уставилась на меня широко распахнутыми глазами. Когда я ответила на её взор, она тотчас потупилась и проговорила: — Простите, всё время забываю, что вы только недавно…

Она запнулась, а я решила ей немного помочь:

— Восстала из мёртвых. Да, так уж вышло, что я пропустила последние двести лет жизни и не в курсе свежих новостей Эвигона.

— Простите, миледи, — окончательно смутилась девушка. — Последние годы и впрямь были богаты на события. Чего только стоит окончательное установление Империи после Великого Коллапса. Более пятидесяти лет наше государство сражалось за независимость и безоговорочное право единовластия.

— Сражалось с кем?

— Разумеется, с другими государствами, которые отныне вошли в состав Империи. Теперь Эвигон по праву един и незыблем.

— Как занимательно… — рассудила я, перебирая пальцами ног в прозрачной горячей воде.

— Рэй Крост взошёл на престол последнего государства, называвшегося Амансур. Прежним правителем был его отец, рэй Плир, который не желал объединения и трусливо сражался с армией лорда Араса. Но затем судьба воздала ему должное, и Плир скоропостижно скончался. А его сын поступил воистину мудро, закончив кровопролитие. С тех пор он почётный гость в Ираите, а его сестра Тефания постоянно живёт при дворе. И многие убеждены, — Самира перешла на таинственный полушёпот, — что именно любовь рэйлин Тефании и лорда Араса спасла нашу Империю и тысячи жизней…

Служанка мечтательно вздохнула и воздела глаза к мутному небу Эвигона, видневшемуся в отверстии над купальней.

За всё время, что я находилась в горячем источнике, не пролетела ни одна птица, и не сделалось светлее, да и дымка нисколько не рассеялась, а стало только темнее. Уже надвигались сумерки, а ночь наступала в Эвигоне скоропостижно, будто кто-то зашторивал непроницаемым полотном окно, и буквально в течение десяти минут свет сменялся тотальным мраком.

Когда мы с Самирой покидали пещеру, уже двигались в полной темноте. Моё согретое тело, которое, казалось, только-только по-настоящему ожило, вновь моментально промёрзло. Похоже, пора было привыкать к холоду и тьме, ведь отныне Эвигон стал моим миром. Так что его история и интриги уже завладели моим сознанием.

И покуда Самира приводила в порядок мои волосы, я не переставала прокручивать в голове её короткие рассказы, в которых, на мой взгляд, было слишком много романтики. А если отбросить эту романтическую завесу и посмотреть на происходящее трезво и холодно, как здешний климат, вполне возможно, представилась бы какая-то совершенно иная картина событий. Именно эту картину я и пыталась восстановить в уме.