Тренировочный День 11

Глава 4

Глава 4

— Продолжим наши игры, как говорил редактор юмористического журнала, открывая заседание и строго глядя на своих сотрудников. — сказал Виктор и покачался с пятки на носок.

Окинул взглядом всех собравшихся. Команда расселась вокруг новенького полированного стола в бывшей Ленинской комнате Колокамского металлургического комбината. Теперь здесь всё изменилось: вместо старых, продавленных табуреток стояли новенькие кресла, вдоль стены сияли на свету никелированные ножки спортивных стульев. На длинном столе теснилась ровная куча одинаковых новеньких спортивных сумок с яркими красными нашивками — по виду казалось, будто только что из магазина. Что в них лежит, пока никто не знал, кроме, пожалуй, Нины, но все уже строили догадки: новая форма? Экипировка? Не иначе как на турнире что-то выиграли.

В углу, вместо когда-то обязательной для такой комнаты фанерной ширмы с цитатами классиков, стоял массивный цветной телевизор — «Электроника», рядом с ним — изящный, почти футуристический по меркам 1985 года видеомагнитофон и аккуратно упакованная видеокамера для полноразмерной VHS-кассеты. У стены висела просторная белая доска с цветными маркерами, а на полке, среди свежей спортивной периодики и справочников, осталось наследие прошлой эпохи — бюст Ленина с чуть отколотым ухом и несколько пожелтевших агитационных плакатов: «Пятилетку — досрочно!», «В спорте — как в строю!», «Спорт — здоровье нации!».

В помещении ещё чувствовалась лёгкая смесь запаха новой мебели, свежести от только что вымытых полов и стоящих на подоконнике растений в горшках.

— Значит так. — продолжил Виктор: — Соломон Рудольфович выделил нам эту комнату для брифингов и собраний. Как говорится, у победы много родителей, а поражение — сирота. Были бы мы сиротами, то сейчас собирались бы в раздевалке у себя, а тут — вон, — он кивает головой: — оборудование. Доска чтобы схемы рисовать, видеомагнитофон с камерой, кстати — полезная штука на себя со стороны посмотреть и разобрать что и как неправильно делаешь. Так что теперь мы в этой комнате будем собираться. Я вахтера предупредил чтобы всем говорил куда идти, так что пока наши опаздывающие не подошли… кого еще нету? Лили Бергштейн и Айгули Салчаковой?

— Я записку в раздевалке оставила. — сказала Маша Волокитина с места: — чтобы сразу сюда дули. Уши надеру, вчера же четко всем сказали, чтобы не опаздывали, да и собираемся в обед вообще, куда они пропали?

— Выговор. — говорит Наташа Маркова, поправляя очки: — с занесением в грудную клетку. Жалко, что у нас в команде физическое насилие разрешено только во время тренировок, а то бы я развернулась, как помощник тренера. Не хватает тут плетей и кандалов, понимаешь.

— Айгуля вчера чувствовала себя не очень. — подает голос Аня Чамдар: — вроде как.

— С этим потом разберемся. — хлопает в ладоши Виктор: — да, в сумках что вон там кучей лежат — подарки от шефов. Руководство завода считает, что вы справились просто отлично и я с ним согласен. Будем расходится — по сумке в руки возьмете. Там спортивная одежда, косметика, что-то еще, я не вникал, но подарки хорошие. Потом, Маслова! — реагирует он на поднятую руку: — после собрания. Всем любопытно что там такое, потерпи. Давайте пока начнем… — он демонстрирует всем видеокассету: — вот тут у нас запись матча «Буревестник» — «Текстильщик». Соломон Рудольфович достал, у него связи по всему Союзу. О том, чтобы иметь запись матча своих соперников мы раньше и мечтать не могли, а тут — нате вам. Хотя, это же первая лига, более чем уверен, что запись нашего матча с «Автомобилистом» у «Текстильщика» тоже есть. Если помните там и местное телевиденье было и еще кто-то снимал… в общем привыкаем к тому, что нас теперь на видео снимать будут.

— У нас-то запись интересная будет. — подает голос Маслова: — как Лилька босиком бегала, а Железяка их «семерку» избивала… и откуда в ней столько злости?

— Виктор Борисович! А Маслова опять обзывается!

— В самом деле, Алена, хватит уже к Аринке приставать. — говорит Волокитина: — ей-богу когда ты ее доведешь я даже разбираться не стану. Скажу, что заслужила.

— Так. — говорит Виктор особым, «командным» голосом и все затихают: — подеретесь после собрания и под строгим надзором Жанны Владимировны, чтобы никого не покалечить. К следующему матчу вы все мне нужны живые, здоровые и на пике физической формы. Да, Жанна Владимировна?

— Масловой бы руку поберечь, чтобы восстановиться. — отвечает Жанна, которая уселась подальше от доски: — а у Железновой сотрясение мозга было, ей вообще три дня никаких тренировок.

— Вы слышали нашу нимфу медицины, — разводит руками Виктор: — увы, никаких боев в грязи со срыванием бикини. Жаль, я бы деньги поставил…

— А… а вы бы на меня поставили, да, Виктор Борисович?

— Конечно на тебя, ты ж бешеная.

— Ой, завались, Маслице!

— Так! — снова наступила тишина. Виктор включил телевизор и по экрану пошли серо-белые полосы помех. Он подключил видеомагнитофон, помехи сменились на серый фон, зеленые буквы в уголке гласили PAL-SECAM. Виктор вставил кассету и отошел в сторону. Нажал пару кнопок на пульте.

— До чего техника дошла. — покачал он головой, глядя на стоп-кадр: — ладно, давайте внимательно посмотрим, что тут для нас «Текстильщик» приготовил.

Экран мигнул, и на нём появилось изображение: спортивный зал, трибуны заполнены не полностью, но шумно. Камера дёргалась — явно снимали любители, но качество было вполне приличным. Внизу бежала строка: «Буревестник» — «Текстильщик». Первая лига.

— Вот, смотрите, — Виктор ткнул пальцем в экран. — «Буревестник» — это серьёзная команда. Они в прошлом сезоне чуть в высшую лигу не вышли, дошли до плей-офф. У них там вообще команда довольно крепкая, связующая из молодёжной сборной, диагональная — просто зверь. По всем раскладам они должны были «Текстильщик» просто раскатать. Как «Автомобилист» должен был нас в Ташкенте порвать.

— Интересно и что пошло не так? — подала голос неугомонная Маслова: — у них тоже Железяка и Кайзер нашлись вместе с Синицыной?

— Вот потому нам в комнату собраний оборудование и нужно. Как говорится лучше один раз увидеть чем…

На экране судья давал свисток. Первая подача — у «Буревестника». Мяч летит, приём, связующая «Текстильщика» выводит на удар… и тут в кадре появляется она.

Тринадцатый номер.

Девушка высокая, стройная, с очень короткой стрижкой под «площадку». Переносицу украшает полоска пластыря, на щеке — шрам. Лицо сосредоточенное, почти суровое. Она делает три быстрых шага, взлетает и… сидящие в комнате невольно напряглись, подавшись вперед в своих креслах, потому что прыжок был идеальный. Высота, траектория, удар — всё сливалось в одно безупречное движение.

— Ого! — гудит откуда-то сзади Валя Федосеева: — а девчонка-то непростая…

Мяч влетел в площадку «Буревестника» как снаряд. Защитница даже не успела среагировать.

— Неплохо. — откидывается на спинку кресла Маслова: — кто такая?

— Тринадцатый номер. Кривотяпкина Евдокия Петровна. — с места встает Наташа Маркова, открывая папку и зачитывая прямо оттуда: — в протоколе указано: первый год в команде, она даже не мастер спорта. Но вот странность — нигде раньше о ней не слышали. Ни в юношеской сборной, ни в студенческих командах. Появилась в «Текстильщике» год назад — и сразу в основной состав вошла. Дикий талант.

— Дикий талант? И-извините. — раздается голос из угла. Виктор поворачивается туда и кивает головой: — Саша! Я так рад что ты решила голос подать. Обычно скромно сидишь.

— Я… ну мне просто интересно. — Саша Изьюрева прячется за спины своих товарищей по команде.

— Дикий талант — это значит, что она Маугли. Или Тарзан. Девочка, воспитанная волками в джунглях. — говорит Наташа Маркова: — потому что нигде больше о ней ничего нет.

— И чего тут такого? — не понимает Алена Маслова: — ну нет и нет, про меня вон тоже в «Советском Спорте» не пишут, Аринка у нас одна такая.

— Виктор Борисович! А Маслова…

— Ой, завались, Железяка, нельзя быть такой мнительной! Сразу видно вундеркиндов — считаешь, что весь мир вокруг тебя вертится!

— Виктор Борисович!

— Арина, хватит. — мягко говорит Виктор, но Железнова тут же осекается и садится на место: — немного осталось. До следующего матча тебе нужно уже в Москву возвращаться, «Крылья Советов» будут играть против Киевского «Динамо», так что лучше заранее приготовится… ты же у нас на поруках пока, в качестве педагогического жеста и наказания. В политической ссылке, так сказать. Срок ты отбыла, вот тебе условно-досрочное, можешь уже завтра собираться…

— Я не хочу в Москву!

— Боги, дайте мне сил… — закатывает глаза Виктор: — при чем тут твое «хочу-не хочу»?

— А еще комсомолец…

— Хватит вам препираться, курицы! — повышает голос Маша Волокитина: — Маслова, Железнова еще раз встрянете со своими глупостями я вам лично уши надеру! Жанна Владимировна, уши-то им можно надрать?

— Уши? Уши можно. На игру влиять не будет и даже немного полезно. — рассеянно замечает Жанна со своего места: — когда уши натирают, то к ним приливает кровь. Эрго — кровь приливает к голове. Есть даже такая техника реабилитации… правда экзотическая, но все же. И если человек пьяный в дугу — тоже можно ему уши натереть до красноты, он сразу в себя придет.

— Она не натереть хочет, а именно надрать.

— Надрать тоже можно. Особенно Масловой, все равно она руку не бережет.

— Ну все, вы меня вывели! — Маша Волокитина вскакивает с места, раздаются звуки глухой борьбы, кто-то ойкает. Виктор останавливает запись и складывает руки на груди, наблюдая.

— Виктор Борисович.

— Да, Жанна Владимировна?

— Может быть… вам стоило бы вмешаться? — осторожно спрашивает Жанна. Виктор вглядывается в происходящее и отрицательно мотает головой.

— Неа. — говорит он: — у меня купальника нет чтобы в таких боях участвовать. Всегда полагал что женские поединки в грязи устраиваются не ради борьбы. Кроме того — мне кажется, что Маша вполне справляется самостоятельно.

— Но… это же непедагогично!

— Это еще почему? Ах, да, потому что уши надирают только Масловой? Уверен, что Мария как настоящий лидер команды не оставит своим вниманием и Арину. Или вы полагаете что именно я должен надрать Арине уши?

— Да, Виктор Борисович! Надерите мне уши! Я уже готова!

— Вот видите, Жанна Владимировна? Увольте, уж слишком много радости на лице этой юной девы. И потом, как говорил Остап Бендер — Уголовный Кодекс нужно уважать.

— Мне уже на этой неделе восемнадцать стукнет!

— Вот когда стукнет — тогда стукнет. — твердо говорит Виктор: — тогда вообще все сразу. — он понижает голос и бормочет себе под нос: — надеюсь к тому моменту ты уже в Москве будешь…

— Чего? Виктор Борисович!

— Железнова! А ты чего такая бодрая? А ну иди сюда!

— Ой! Мария Владимировна, я больше не буду! Молчу! Ай! Больно же! Мария Владимировна! Люди же смотрят! Как я интервью буду давать с опухшим ухом?

— Все-таки у вас весело. — говорит Марина Миронова: — так что там насчет этой Маугли? Нет про нее записей и чего?

— Вот! — тычет в нее пальцем Наташа Маркова: — вот Маринка у нас как раз Маугли тоже! Смотрите — никогда не играла, нигде не участвовала, а раз и подача у нее сильная. Вот что значит Маугли — это когда из ниоткуда появляются самородки.

— Может, из армейской команды? — предположила Аня Чамдар, наклонившись вперёд и прищурившись на экран.

— Нет. Проверяла. Нигде её нет. Давайте дальше смотреть?

На экране матч продолжался. «Буревестник» вёл 3:1, потом 5:2. Их диагональная била мощно, связующая работала грамотно. «Текстильщик» выглядел скромнее: приём не всегда чистый, на блоке ошибки, пасы иногда неточные.

Но тринадцатый номер…

Она была везде.

Когда «Буревестник» атаковал — она вставала на блок, и даже если не закрывала мяч полностью, то сбивала его траекторию, заставляя соперниц промахиваться. Когда мяч летел в защиту — она принимала его так, будто играла всю жизнь только в этой команде, хотя связь с партнёршами была явно не идеальной.

А когда ей давали пас на удар — она уничтожала.

— Посмотрите на её прыжок, — Виктор нажал паузу и перемотал назад. — Вот. Видите? Разбег — три шага, последний — мощный, толчок двумя ногами. Руки идут синхронно, корпус разворачивается точно в момент удара. Наша Марина тоже самородок… но выучки у нее нет. Она от природы хорошо одарена, но ее еще учить и учить, Марин, не обижайся.

— Да я и не обижаюсь…

— Лиля у нас тоже самородок, от природы щедро одарена, но она еще и учится быстро, она со школы в ДЮСШ, потом команда юниоров, потом областная. Арина Железнова — талант, слов нет, но она тоже училась с детства, чемпионат РСФСР среди юниоров. Что о ней, что о Бергштейн — везде записи остались. А вот про Миронову или эту Кривотяпкину — никаких сведений. Понимаете? Темная лошадка. Но в отличие от нашей Маугли — эта уже умеет бить правильно. Такие движения — это уже не дикий талант, так двигаться учат. Это школа.

— Какая школа?

— Серьезная школа. Это уровень сборной.

Девчонки переглянулись.

Виктор включил воспроизведение дальше.

К середине первой партии счёт сравнялся: 12:12. «Буревестник» начал нервничать. Их тренер взял тайм-аут, что-то быстро объяснял, показывал руками. Камера случайно выхватила лицо их капитана — растерянное, напряжённое.

Игра возобновилась. Подача — у «Текстильщика». Подавала сама тринадцатый номер.

И здесь девчонки из «Стальных Птиц» ахнули.

Потому что подача была силовая. В прыжке. С вращением. Мяч летел как пушечное ядро, чуть скручиваясь в полёте.

Принимающая «Буревестника» еле дотянулась — мяч отскочил в аут.

— Это что вообще такое⁈ — не выдержала Маслова: — даже быстрей чем у Синицыной! Так не подают!

— Подают, — спокойно ответил Виктор. — В сборной СССР подают. В сборной Кубы — тоже. А вот в первой лиге… — он развёл руками, — такого не было.

Следующая подача — снова в прыжке. Снова мимо. Либеро «Буревестника» попыталась принять — но мяч ушёл в сетку.

— Она что, автомат? — пробормотала Наташа Маркова, не отрываясь от экрана.

— Почти, — кивнул Виктор. — Смотрите дальше.

К концу первой партии счёт был 24:22 в пользу «Текстильщика». «Буревестник» отыгрался до 24:24. Нервы на пределе. Судья даёт свисток — подача у «Текстильщика».

Снова тринадцатый номер.

Она берёт мяч, отходит за линию, несколько секунд стоит неподвижно — сосредоточенная, собранная. Потом — разбег, прыжок, удар.

Мяч летит по прямой — и принимающая «Буревестника» падает на колени, пытаясь достать. Не успевает.

25:24.

Следующая подача — точно такая же. Защитница пытается закрыть — мяч отскакивает за пределы площадки.

26:24. Первая партия — за «Текстильщиком».

— Вот это да, — выдохнула Алена Маслова.

Виктор остановил запись и повернулся к команде:

— Вторую и третью партию можете не смотреть. Там то же самое. «Буревестник» пытался перестроиться, ставили тройной блок на неё, пытались выбить из игры силовыми подачами. Не вышло. Матч закончился 3:1 в пользу «Текстильщика». И знаете, что самое интересное?

Все молчали, ждали.

— Тринадцатый номер за матч набрала тридцать два очка. Это больше, чем вся остальная команда «Текстильщика» вместе взятая.

Повисла тишина.

— Это невозможно, — наконец сказала Наташа Маркова. — Одна игрок не может вытянуть всю команду. Волейбол — это командная игра. Ладно Железяка в свое время, но она же у юниоров играла, за школьную команду, там понятно, но в первой лиге…

— Невероятно, но факт. — пожимает плечами Виктор: — я бы тоже не поверил, если бы не увидел своими глазами. Эта Евдокия Кривотяпкина — совершенно точно будущая звезда. Ей дорога в высшую лигу, если не в сборную. Но вообще речь не о ней.

— Как не о ней? Она же… ну она же… нет у нас есть конечно и Синицына, которая Черная Птица и Лилька Кайзер и Волокно, но это же совсем другой уровень!

— Волейбол — командная игра. — раздается голос молчавшей до этого момента Синицыной: — нельзя играть в одного.

— Скажи что-нибудь, что мы не знаем, Юлька.

— Эта девушка явно превосходит всех своих коллег по команде в классе игры. Но… — Синицына делает несколько шагов вперед: — Виктор Борисович, можно? — она забирает у него пульт управления видеомагнитофоном: — сейчас.

Перематывает момент, останавливает кадр.

— Вот тут. — говорит она: — я заметила еще раньше, но вот тут четко видно.

— Да чего тут видно-то? Она в раздевалку идет вместе с остальными… — недоумевает Алена.

— Она идет в раздевалку, это да. Но не вместе с остальными. — говорит Юля Синицына и поправляет очки: — неужели не видите? Она идет одна. Команда сама по себе, она — сама по себе. Видите, как у нее чуть приподнята верхняя губа, вот тут — когда она на них смотрит?

— Дрожание его левой икры есть великий признак, угу. Ну приподнята губа и чего?

— Она их презирает. В этом и есть ее слабость. Волейбол — командная игра и победить можно только играя как команда. В отличие от нее все наши девочки — команда. — Юля отдает пульт Виктор и поворачивается к остальным: — благодаря мне группа разношерстных индивидов была сплавлена в единое целое, даже такие маргиналы как ты, Маслова.

— Чего⁈ Да ты сама антисоциальная, Юлька!

— Ан контрэ, Маслова. Именно, потому что я являюсь душой компании и эдаким социальным клеем, благодаря моей способности легко и непринужденно общаться с людьми, эта команда стала командой по-настоящему.

— Ты еще скажи, что это потому, что ты стихи пишешь!

— И это тоже.

— Да твои стихи без содрогания читать невозможно!

— Так, Маслова, творчество чужое не критиковать, по делу говори! И я же тебе сказала чтобы ты помолчала, мало тебе уши надрали⁈ Сперва сама хотя бы один стих написала!

— Я по натуре не Пушкин, я по натуре Белинский!

— По натуре ты кадавр, Маслова!

— О, Лилька пришла! Лиль, давай к нам!

— Вить, мне бы с тобой поговорить… — вошедшая Лиля окинула всех взглядом, кивнула, поздоровавшись: — ну потом… после собрания.