Тренировочный День 11

Глава 8

Глава 8

Арина Железнова откинулась на мягкую спинку переднего пассажирского сиденья новеньких «Жигулей» — ВАЗ-2107, только что из салона, с блестящим хромом на бампере, без единой царапинки и с запахом свежей обивки. За рулём сидел Серёга — Сергей, один из её «бортпроводников», немногословный, высокий, широкоплечий и сегодня почему-то с масляным пятном на щеке.

Арина мазнула взглядом в зеркальце заднего вида — на школьниц, что затихли на заднем сиденье автомобиля. Мысленно усмехнулась: девчонки были похожи на испуганных воробьёв — взъерошенные, настороженные, с блестящими глазами.

— Расслабьтесь, герлы, — небрежно бросила Арина, не поворачивая головы. — Всё будет тип-топ. Я вот со своими шнурками уже почти второй год не вижусь толком и ничего.

— Со… шнурками? — осторожно спросила одна из девочек, та самая, в очках и с большой грудью. Барыня, так её, кажется, звали остальные.

— Со шнурками, — кивнула Арина. — Ну, с динозаврами. С предками. С родителями, короче. Вы тут в провинции за столичную феню, я смотрю, не в курсе.

— А… как у вас так получается? — спросила вторая девочка, которая ехала вместе с ними, — худощавая Оксана Терехова.

Когда Виктор Борисович (её Витя!) попросил Арину приютить школьницу на пару дней — она даже раздумывать не стала. Конечно же! Ведь сделать что-то важное для Виктора Борисовича (её Вити!) было бы просто замечательно. Почему? С самого начала она так хотела отомстить этой невысокой либеро, что аж нутро чесалось! И, вспоминая Никколо Макиавелли про то, что держать друзей нужно близко, а врагов — ещё ближе, она напросилась к ним в команду, якобы для стажировки.

Всю плешь Сабине проела, пока та с руководством команды не договорилась. После этого оставалось только растоптать эту блондинистую стерву, показав ей своё неоспоримое преимущество, уничтожить её репутацию и повергнуть в пыль под своими ногами. План был простым: втереться в доверие, показав себя невинной овечкой и лапочкой — уж чего-чего, а это она умела делать. А после — показать разницу между ними… дистанцию галактического масштаба. Она уже видела это прежде — как многоопытные ветераны, игроки высшей лиги, невольно начинали сравнивать себя с ней и понимали, что проигрывают во всём, а самое главное — в возрасте. Ей ещё даже восемнадцати нет, а она уже мастер спорта международного класса, у неё вся спортивная карьера впереди, она ещё вырастет, а они — уже к закату идут. Время неумолимо и играет против них.

И осознание того, что «эта молодая девчонка» в свои шестнадцать-семнадцать уже играет лучше, чем они, что они — никогда не сравняются с ней, — это осознание било в голову словно молот. Так что Арина собиралась уничтожить мораль этой либеро, посмевшей издеваться над ней на площадке, посмевшей бросить ей вызов — и где! В товарищеском матче в какой-то области!

Однако, к её удивлению, Лиля не стала вести себя как все остальные. Она сразу же признала превосходство Арины в длинных передачах и диагональных атаках, даже не пытаясь тянуться за ней, пожала плечами и похвалила: дескать, молодец, круто получается, у меня так не выйдет никогда. Почему-то такое отношение бесило особенно. Тогда Арина попыталась подружиться со всеми остальными в команде, чтобы показать их разницу: Лилька — она небрежная и порой способна обижать людей словом или делом, а она, Арина, — сама душа компании…

Узнав, что у Лили есть какие-то отношения с Виктором Борисовичем, тренером команды, — она тут же решила, что отомстит ей хотя бы на этом фронте. Наверняка ему польстит, что такая, как она — звезда, «гений поколения», красивая и молодая, — обратила на него внимание. Тут-то он и убежит от этой Бергштейн, а она — посмеётся над ним и оставит с разбитым сердцем. Правда, пока получалось не очень… но это наверняка временно… наверное, он притворяется.

После матча в Ташкенте Арина почему-то уже не была так уж уверена в своих чувствах относительно Лили… вроде они и враги, но вроде и друзья. Ничего не понятно. Она уверила сама себя, что всё идёт по плану и что сделать по-настоящему больно можно только если втереться в доверие абсолютно. Получается, что она всё сделала верно — Лиля считает её подругой, а она и ведёт себя как подруга. И этот… Виктор Борисович тоже считает, что она в него влюблена, — вот пусть так и считает. Она же видит этот похотливый блеск его глаз, наверняка считает дни до момента, когда ей восемнадцать стукнет, — а это уже через три дня!

Сердце глухо бухнуло в груди при этой мысли, и в животе что-то сладко сжалось. Три дня, подумала она, вот что он будет делать через три дня, когда все эти «Железнова, ты несовершеннолетняя!» будут уже неактуальными? Неужели он и правда прижмёт её к стене в раздевалке и…

Внезапно ей стало жарко, щёки загорелись огнём, и она поспешно опустила стекло, подставив лицо холодному ветру снаружи. Гул мотора Серёги стал громче, но это не помогло — мысли о раздевалке и стене, к которой её неминуемо прижмёт Виктор Борисович, это похотливое животное… к которому она вовсе не испытывает никаких чувств, а делает всё только для того, чтобы досадить этой Бергштейн!

— Что получается? — спросила она, только чтобы отвлечься.

— Как у вас получается без родителей жить? — уточнила девочка с заднего сиденья.

— А. Ты об этом. Легко получается. Легко и непринуждённо, — ответила Арина. — Не ссы, Ксюха, прорвёмся. Ты главное меня держись, а я тебя научу, что в этой жизни почём.

— Вы такая крутая, — сказала Барыня. — Сами живёте одна, что хотите, то и делаете…

— А то, — вздёрнула нос Арина. — Не у всех такое получается. Впрочем, если ты «гений поколения», да ещё и мастер спорта международного класса уже в пятнадцать, то… вам вот сколько лет, девочки? — она оборачивается назад.

— Шестнадцать… скоро будет! — выпалила худощавая.

— Пока пятнадцать, — согласилась с ней вторая.

— Я в пятнадцать норматив на мастера спорта сдала, а в шестнадцать уже за «Крылья Советов» играла, — небрежно бросила Арина и посмотрела в окно. — О, приехали.

Автомобиль аккуратно притормозил у ворот особняка — двухэтажного кирпичного дома с колоннами и садом, где чехлы на розах колыхались от ветра. Двигатель затих, и Арина толкнула дверь первой — с королевским размахом, как и положено великолепной и гениальной ей. Серёга мгновенно выскочил, открыл ей дверь пошире, склонившись в лёгком поклоне будто бы настоящий швейцар из иностранных фильмов про галантную эпоху.

— Арина Олеговна, прибыли, — пробормотал он низким голосом, жуя спичку и не поднимая глаз выше её плеча. — Ключи от дома у Джоржи. Если что — звоните, подгоню в миг. Матч завтра? Билеты уже в бардачке…

— Спасибо, — Арина кивнула, не оборачиваясь: — Завтра на тренировку — в семь утра, не опаздывай. И кофе в термосе, как всегда!

Серёга согласно хмыкнул. Школьницы — Яна Баринова и Оксана Терехова вышли из машины самостоятельно.

— Так это ваш… водитель? — сказала Оксана. Она уставилась на удаляющиеся огни фар, будто увидела «Мерседес» из голливудского фильма. — И он… поклонился? Как в кино!

— Ага, — Арина пожала плечами, стараясь звучать буднично, как Лиля на тренировке, но внутри куражаясь от их шока. — Серёга. Он за меня везде таскается. Полезный парень — и чинит, и везёт, и молчит, когда надо. Чё, круто же? А то на автобусе — фу, я такое терпеть не могу. Звезда должна блистать, а не толкаться в толпе.

— Блеск и нищета буржуазии, — бормочет Яна Баринова: — вот как оказывается жить звездой. Я так тоже хочу, чтобы своя машина и свой водитель.

Арина подняла было руку, чтобы открыть кованую дверцу сбоку от основных ворот во двор особняка, но с той стороны уже спешил Джорджи, со своей вечной извиняющейся улыбкой и глазами как у больного щенка.

— Сейчас! — сказал он, поспешно распахивая дверцу и учащенно дыша — почти бежал, запыхался: — сейчас, Арина Олеговна! Проходите!

— Не стоило так торопиться. — царственно произносит Арина: — уж дверь-то я в состоянии сама открыть.

— И-извините. — опускает голову парень. Они проходят внутрь двора.

Дом стоял перед ними, как декорация из запрещённого западного фильма: двухэтажный кирпичник начала века, с белыми колоннами по фасаду, что придавали ему вид богатой купеческой усадьбы в стиле барокко. Крыша красная, черепица блестит после недавнего дождя, а по бокам — сад, где чехлы на розах колыхались от ноябрьского ветра, как привидения в белых простынях. В воздухе пахло мокрой землёй и дымком от камина. Фасад был подновлён: свежая побелка на стенах, новые ставни на окнах — резные, крашенные, однотонные.

— Ух ты… — выдохнула Оксана, сжимая рукав куртки. — Это… дом? Настоящий? С колоннами? Я такое только в этнографическом музее видела и то там библиотека… А сад! В ноябре розы под чехлами — как в «Трёх мушкетёрах», только без дуэлей.

— И… сколько тут людей живут? — спросила Яна: — в смысле сколько квартир? Наверное, штук восемь, да? А на каком этаже ваша квартира?

— Вот что, герлы. — говорит Арина: — харэ мне «выкать», я такая же простая девчонка из народа как и вы. Давай на «ты» и все тут, а то обижусь. А насчет твоего вопроса, Барыня, я тут одна живу. Ну и «бортпроводники» канеш…

— «Бортпроводники»? — не понимает Яна.

— Да чего тут непонятного, — Арина слегка закатывает глаза: — вон, Джорджи или Серега, водитель — это «бортпроводники». Ребята что за «Крыльями Советов» обычно катаются… ну фанаты что ли… а эти вот пятеро — мои личные. Как вы там… — она поворачивается к Джорджи.

— Мы преданные друзья Арины Олеговны! — тут же отчеканивает парень, вытянувшись по стойке «смирно».

— Ну вот, как-то так. — пожимает она плечами: — давайте за мной, Виктор Борисович… в смысле Витя — попросил меня Ксюшу приютить, я и приючу. Комнату тебе выделим, у нас их валом. Если чего особенного на ужин хочешь — надо было раньше говорить, но вообще я могу Серегу в ресторан сгонять…

— Так вы тут одна живете⁈ С… какими-то мужчинами⁈

— Я же говорила не «выкать»! — хмурится Арина: — и потом что значит «с какими-то»⁈ С моими. Я тут хозяйка и все тут. Не, я и одна могу жить… но кто мне будет готовить, стирать, убираться и за расписанием следить? И кстати об этом доме тоже один из «проводников» договаривался. Это удобно.

— Офигеть. — округляет глаза Яна: — Ксюха, ты слышала⁈ У Арины свой дворец! И слуги! Или… или даже рабы!

— Круто. — произносит Оксана и в ее голосе слышится скепсис: — всегда хотела себе рабов.

— Могу одолжить. — отвечает Арина, шагая вперед: — вон, Джорджи отдать на растерзание на пару вечеров. Джорджи — справишься со школьницами?

— Вам бы все шутить, Арина Олеговна. — гудит парень, который закрывает дверь и идет вслед за ними.

— Кто тут шутит? — вздергивает бровь Арина: — вот отдам тебя и все. Пусть попользуются, они ж девочки-колокольчики еще, ни разу ни динь-динь, а ты симпатичный. Проведешь семинар, как положено с графиками и фотографиями, указку себе из палки выстругаешь. Эх, всему-то вас учить надо!

— Арина Олеговна! — на этот раз голос звучит не только укоряюще, но и обеспокоено. Девушка фыркает и идет дальше. Джорджи забегает вперед и открывает перед ней дверь в дом.

— А тут у нас гостиная. — говорит Арина, проходя вперед: — чуть дальше столовая, я попрошу, чтобы на троих накрыли.

— Лиза и Инна домой поехали. — извиняющимся тоном сказала Яна: — а я так… проводить Оксану и проведать сразу…

— Не доверяешь мне свою подругу? — прищурилась Арина и Яна — аж поперхнулась воздухом.

— Что вы! — торопливо замахала руками она: — и в мыслях не было!

— Ну-ну. В общем… — Арина нетерпеливо защелкала пальцами: — Джорджи, найди кто у нас ближний, пусть комнату для девочки приготовят, например ту с розовыми шторами на окнах. И ужин накройте на троих… а пока пусть ближний чай сообразит.

— Сделаю, Арина Олеговна! — и парень исчезает, а Арина ведет девочек за собой — в столовую.

Столовая Арины встретила их ароматом свежезаваренного чая с мятой и чем-то сладким, что таяло в воздухе, как воспоминание о лете. Комната была просторной, как зал в районном ДК, только без флагов и лозунгов: длинный дубовый стол на десять персон, отполированный до зеркального блеска, с резными ножками в виде львиных лап — подделка под антиквариат, но такая убедительная, что Яна сразу подумала: «Это ж из музея сбежало». В центре — ваза с хрустальной гранёной, полной яблок из сада, а по бокам — серебряные подсвечники с новыми свечами, которые никто не зажигал, потому что уж с чем-чем а с электричеством в Колокамске никогда перебоев не было — все-таки Комбинат.

Стулья обиты бархатом — тёмно-бордовым, мягким, как шкура медведя из сказки, с высокой спинкой. На одном конце стола — уже накрыто: белоснежная скатерть с кружевной каймой, фарфоровые тарелки и стопка салфеток. Над столом — люстра, изящная как хрустальная паутина. Пол — блестящий, навощенный паркет.

Арина бухается в кресло, закидывает ногу на ногу и жестом приглашает остальных устаиваться поудобнее. Девочки некоторое время стоят, осматриваясь и чувствуя себя неудобно, будто в музее.

— Обалдеть. — говорит Яна: — Ксюха, я тебе даже немного завидую, ты в такой роскоши жить будешь.

— Да разве то роскошь? — удивляется Арина: — видели бы вы мою хату в Москве. А тут… — она пренебрежительно поводит плечом: — провинция… ну и ты тоже можешь оставаться, если хочешь, комнат у меня хватает.

— Нет, спасибо. — отказывается Яна: — у меня мама с ума сойдет, уже звонила нашей Мэри Поппинс.

— Мэри Поппинс? Это кто?

— Да училка наша, вы… то есть ты ее видела уже, на Лилиной квартире. В бордовой юбке и с брошкой.

— Аааа… эта стерва. — кивает Арина, прищуриваясь: — я б ей втащила, если бы не Машка Волокитина. Кто это тут лишний⁈ Да еще и на Виктора Борисовича так смотрит… ууу… стерва.

— Ну… говорят, что они даже на свидание как-то раз ходили…

— Что, серьезно⁈ — Арина подается чуть вперед в своем кресле: — а Лилька где в это время была?

— Тогда вроде он еще свободный был. — отвечает Яна: — так же, Ксюш?

— Ага. — кивает Оксана: — он с Ирией Гай познакомился как раз после того, как они с англичанкой в «Плакучую Иву» сходили, это когда он еще физруком у нас в классе был. Он тогда с этой, с Казашкой познакомился. А Казашка его с Ирией познакомила.

— Казашка? А, Салчакова. — Арина прогоняет информацию в голове. Получается, что Виктор только недавно с Лилей познакомился? У нее есть шанс…их отношения непрочные, поверхностные. Наверняка он с ней просто потому, что она — легкодоступная, вон какие фотки у нее в квартире висят, да и в жизни она ничего не стесняется… хм. С одной стороны понятно, что такой быть — стыд и позор, а с другой стороны ту же Лильку это вроде как вовсе не беспокоит. И вот неохота на нее походить, но, с другой стороны, принять точку зрения динозавров что «секс только после свадьбы» — она тоже не готова. Может и правда через три дня… она чувствует что ее щеки вспыхивают вновь и поспешно отворачивается.

— А… что такое «Ближний»? — тем временем спрашивает Яна Баринова: — это имя? Вы… ты сказала «ближний».

— Что? А… нет. У них тут вроде дежурства организованы. — рассеянно отвечает Арина: — когда и кто за что отвечает. А у меня нет времени запоминать кто сейчас дежурит и кого звать, да еще и имена запоминать… так что обычно я просто кричу «ближний!» и кто там в это время ответственный — прибегает.

— Ого… как-то не по-человечески даже. — моргает Яна: — разве это не принижает достоинства ваших… преданных друзей?

— Ты бы знала, как мне плевать. — отмахивается Арина, наконец справившись с собой: — так, давайте сплетничать!

В комнату заходит Джорджи, он несет тарелку со сладостями и чайник.

— Сейчас все будет. — уверяет он.

— В общем так. — говорит Арина, проводив его взглядом: — получается Виктор Борисович в вашей школе раньше работал? И что, никто из школьниц в него не втюрился?

— Эээ…