Ведьмак: назад в СССР-5

Глава 1 Зона

30 ноября 1979 года.

27 дней до операции «Шторм-333»

25 дней до начала Афганской войны.

Колония строгого режима.

— Сизый, я тебе зуб даю, наш молчун, стопудово мент.

Озвучив предъяву, молодой вор-форточник по кличке Комар, оскалил жёлтые зубы и, зацепив ногтем золотую фиксу, воспроизвёл звонкий щелчок. Этим ритуальным, пацанским жестом, он отдал на заклание единственную материальную вещь, оставшуюся в его владении на зоне.

После этого Комар поочерёдно заглянул в глаза каждому авторитету, из собравшихся на сходку, в каптёрке четвёртого барака. Смотрящий за зоной, вор в законе, по кличке Сизый, многозначительно хмыкнул, и его тяжёлый взгляд, заставил замереть худосочного блатного.

— Комар, предъява дюже серьёзная. Ты случайно, проотвечаться не боишься? — грозно спросил Сизый, но молодой вор взгляд не отвёл.

Порывисто подняв руку, Комар поиграл пальцами под освещающей вещевую каптёрку тусклой лампочкой и показав братве набитые ещё на малолетке синие перстаки, за которые на взрослой зоне ему пять лет назад чуть не отрубили пальцы.

— Сизый, если бы я менжевался как девка, то золотой зуб на кон не поставил. В подтверждение своей правоты, я готов и руку на отсечение отдать, за свои предъявы.

Выслушав выступление мелкого вора, все присутствующие призадумались. Молодой форточник иногда косячил по мелочи, но понятия воровские, старался соблюдать. Ещё одна-две ходки, и он мог стать авторитетным арестантом, тем более его воровская квалификация это позволяла. Но сейчас он пришёл с предъявой на человека, который ничего плохого никому из них не сделал. Да ещё и пёр как бык на рожон, ставя на кон практически свою жизнь.

— Комар, а с чего ты вообще решил предъявить Молчуну за принадлежность к красной масти? Он же вроде в наши дела нос не суёт. Живёт по мужицким понятиям. Работает на лесопилке. В актив зоны или в бригадиры, свою кандидатуру не выдвигает. Да и в частых походах в кабинет хозяина или к кумовьям из особого отдела, вроде как не замечен.

— Да я с первого дня эту подментованную падаль учуял! — эмоционально выпалил Комар. — Молчун, весь такой правильный, что аж плюнуть в комсомольскую харю хочется. Ходка первая, а понятия наши получше некоторых бывалых арестантов знает. Вроде фраер, а воровская феня другой раз от зубов отскакивает, как у заправского сидельца. Работает и живёт без косяков, но на блатных смотрит как на дерьмо. И самое стрёмное, никто ему за это предъяв в глаза не кидает. Да и вообще, после появления Молчуна, в располаге пятого барака, любая буза закончилась на корню и как-то дюже тихо стало. Мужики без понуканий на локалке строятся и на промку ходят чуть ли не строем. А это же пятый барак, там весь сброд со всей зоны собран. И такого благолепия в отряде никогда не наблюдалось. Ох, братья арестанты, неспроста это всё.

— Если в пятом, тишь да благодать, так чего же в этом плохого? Трудодни нашим пацанам, бугры из деревообрабатывающего цеха, без отработки начисляют. С передачек и посылок с воли, мужики на общее стабильно долю уделяют. Перед блатными в открытую никто не борзеет. Как-то не верю я, что тут в Молчуне дело. Сдаётся мне, это просто совпадение.

Выслушав отповедь положенца зоны, Комар зло оскалился, понимая, что его предъява пока не воспринята всерьёз. Сжав кулаки, он хотел вскочить на табуретку, начать качать права, и выплеснуть наружу всё, что так долго его коробило, и больше года не давало нормально спать. Однако что-то его удержало, от необдуманных действий в самый последний момент.

И в тот же миг заговорил авторитетный блатной по кличке Голова, следящий за порядком и отвечающий за соблюдением блатных понятий как раз в пятом бараке.

— Комар, вот ты, конечно, интриги нам здесь нагнал. А между тем, лучше бы братве подробно и без утайки расписал, с чего ты вообще на Молчуна бочку катишь?

— Да считай не с чего. Говорю же, просто чую я нутром его мусорскую душу! — эмоционально выпалил молодой вор.

— Ну раз сам не хочешь чистоган пацанам выложить, тогда я братве ща сам глаза немного приоткрою — изрёк Голова и недовольно хмыкнул. — Короче, пацаны, расклад, похоже, нарисовался такой. Как только Молчуна на зону закинули, Комар со своими приблатнёнными, хотели его как первохода в «буру» нагреть и долг карточный нарисовать. А Молчун взял и их технично обломал по полной. Сказал всего несколько слов, но очень правильных. Всё по понятиям растолковал, и при этом никого не оскорбил и не спровоцировал. Вот после этого случая, наш Комар жало на Молчуна и заточил. Ходит, следит, косяки ищет. Других арестантов, на нехорошее подбивает.

Выслушав Голову, авторитеты снова уставились на форточника. И тут со своего места, находящегося в самом тёмном углу каптёрки, подал голос пожилой вор, по кличке Слепой.

— А ведь наш Комар, если судить по старым воровским понятиям, то вокруг прав — проговорил он, неожиданно для всех поддержав молодого возмутителя спокойствия. — Что-то с этим Молчуном не так. Комар, а скажи-ка братка, с чего ты вообще именно сегодня решил сходку созвать? Ведь что-то тебя это сотворить побудило?

Выслушав Слепого, Комар прикусил нижнюю губу, явно не желая разглашать, откуда он взял горячую информацию. И в этот момент он действительно стал похож на кровососущее насекомое, видимо, из-за чрезмерно длинного носа. Однако под суровыми взглядами авторитетов воровского мира, он не зажался, а наоборот открыто заговорил:

— Короче братва, расклад такой. Вы все видели у хозяина зоны в кабинете огромный несгораемый сейф. В нём он свои самые важные бумажки хранит. Так вот, мой шнырь, по кличке Груздь, у него каждый день полы моет. И вот он однажды засёк, на столе хозяина личное дело Молчуна. А потом это же дело увидел в открытом сейфе, на самой верхней полке. Надеюсь, объяснять не надо, почему полковник Талызин отдельно от остальной картотеки эту папочку любовно хранит?

— А в сейфе точно личное дело Молчуна лежало? Или твоему шнырю хозяин свои бумаги листать дозволяет? — с сомнением спросил Голова.

— Нет, Голова, ты чо! Груздю и смотреть на стол с сейфом лишний раз нельзя, чтобы не запалиться. Но зрение у него как у столетней вороны. Так что листочек, приклеенный на корешке папки с пометкой, в виде трёх нулей он подметил. А ещё он прочитал ФИО, Строев Геннадий Петрович и срисовал зоновское погоняло Молчун. Ну и кроме этого, углядел Груздь снизу след от написанного карандашиком, да потом тщательно подтёртого стерашечкой, второго погоняла нашего мутного пассажира.

— И какое у Молчуна второе погоняло? — поинтересовался Голова в воцарившейся тишине.

— Ведьмак — прошептал Комар, и в этот миг лампочка над головами авторитетов моргнула.

— А вот это уже серьёзный расклад — проговорил Слепой и подвинулся к свету. При этом его наполненные белёсой мутью глаза, нехорошо сверкнули. — Уж не сексота ли к нам гебешного на зону суки забросили?

— А если даже и забросили, то что тут такого? Молчун же вроде никак себя не проявляет? — проговорил Голова, и половина собравшихся закивали в поддержку.

Выслушав вопросы, Слепой недовольно поцокал языком.

— Голова, вот ты вроде пацан опытный и ровный. В отличие от меня зрения на девяносто процентов не терял, но дальше своего носа, всё равно ни хрена не видишь. Вспомни, что на зоне в Мордовии, три года назад приключилось. Зона всю жизнь чёрной была. Под нашей, воровской мастью испокон веков ходила, а потом её за год в красный лагерь перепрошили. Теперь там кумовья с активом, хороводы водят и всеми арестантскими делами заправляют. Мужицкие бугры да бригадира, с подручными ссучившимися ворами, на зоне рулят. И через это, там воровской ход наглухо перекрыт.

— И как это к нашей беде относится — спросил здоровенный вор по кличке Слон, явно решив немного поддержать Голову.

— Да напрямую. Я малявы окроплённые воровской кровью, присланные от правильных мордовских арестантов, лично в руках держал и подробно изучал. Говорят, у них тоже, за года два до мусоргского переворота, подобный мутный фраерок на зоне нарисовался и в доверие к блатным по полной втёрся. Понимаете, братва, к чему я веду?

— Выходит, его сюда закинули, всё изнутри разнюхать — проговорил немного ошарашенный Голован.

— Вот именно. Он все наши расклады сейчас в тетрадочку срисует. Узнает, кого из зоны первым делом выдернуть надо, чтобы наш воровской авторитет пошатнулся. А потом здесь такой цирк с конями начнётся, что даже под шконкой на ШИЗО блатным места не будет.

— Выходит, чтобы весь этот блуд на корню похерить, нам придётся первыми ударить — подал голос Сизый, наконец прочувствовавший реальность надвигающейся угрозы.

— Да, братва. По-другому мы с этим ментовским блудом точно не справимся. — Слепой указал на вора форточника. — А для решения проблемы предлагаю подписать Комара и его приблатнённых на мокрое дело. Тем более он сам в бой рвётся. Для большего усиления, я трёх быков беспредельщиков выделю, которых два года назад опустить не позволил. Пускай спортсмены должок отрабатывают. Ну а Голова со своим корефаном Слоном, раз в своём бараке мусор не нашли, всё лично проконтролируют.

Голова хотел возразить старому вору, но непререкаемый авторитет того, почему-то не позволил раскрыть рот. Да и Сизый, судя по грозному взгляду, неожиданно поддержал Слепого. Авторитету пришлось нехотя согласиться. Все остальные тоже согласно закивали.

— Ну раз все согласны, что Молчуна лучше завалить, значится, так и порешим — изрёк Сизый. Затем он тяжко вздохнул и дал команду на роспуск сходки.

В этот же день…

Ведьмак.

Промка.

Цех распиловки брёвен.

Нехорошие предчувствия начали меня одолевать ещё вчера вечером. Так что спал я, следя за происходящем в бараке приоткрытыми глазами. Однако ночь прошла спокойно, и только под утро я на полчаса провалился в один из странных снов, не принадлежащих этой реальности.

В очередной раз очнулся на однотонно-серой равнине, продуваемой пронизывающим ветром. Местность была знакомой, так что я приготовился к очередному нападению кого-то из иных, вышвырнутых из этой реальности. Но вместо последнего поединка в сером небе прорисовалось позолоченное лицо потустороннего существа, считавшего себя высшей ипостасью человека.

Именно его, я около года назад, смог чудом вышвырнуть в серые пределы, где развоплощаются остатки даже самых упорных сущностей, пришедших к нам из разлагающихся остатков мёртвых миров.

И вот теперь, этот образ впервые напомнил о себе. Тень потусторонней твари уставилась на меня тёмными провалами и беззвучно захохотала. И в тот момент, когда меня выкинуло из потустороннего сна, пришло чувство, что это виде́ние ничего хорошего не предвещает.

С утра всё началось как обычно. Несмотря на то что энергия перестала наполнять внутреннее хранилище больше года назад, я всё равно видел и чувствовал больше чем обычный человек. Чудесные способности, частично оставшиеся от артефактного монокуляра, навсегда остались со мной, и это давало некоторые преимущества.

Внимательно следя за происходящим вокруг, я не заметил к себе повышенного интереса внутри барака и на построении в локалке для утренней переклички. Затем я отправился с остальными мужиками на промку и спокойной отработал в цеху распиловки, первую половину смены. Спокойно сходил в столовую. Там тоже всё прошло нормально. И только после обеда появилось чувство нарастающего напряжения.

Нет, мой затылок не ощутил холодное дыхание, предвещающее неизбежную опасность. Да и окружающие уголовники вели себя, как обычно, но нечто неосязаемое бесповоротно изменилось.

А первый звоночек пришёл оттуда, откуда не ожидалось. За полчаса до конца смены в отгороженную часть деревообрабатывающего цеха, прибежал заместитель начальника производства Кучин.

В среде арестантов он носил погоняло Куча. Изначально был обычным зеком, отбывающим срок по экономической статье. Бывший начальник обувной фабрики, был подпольным цеховиком и сидел за выпуск неучтённых партий продукции. Разумеется, арестантом он был не простым, а очень полезным для администрации зоны. Именно поэтому он пользовался большими привилегиями и даже жил отдельно.

Заправляющие внутри чёрной зоной воры, с ним тесно взаимодействовали. Признавали его определённого рода авторитет, в среде обычных мужиков и считали его весьма полезным фраерком, которого можно и нужно использовать в своих корыстных целях.

На меня Куча никогда не орал, как и на всех тех, кто стабильно выходил на работу и делал её лучше других. Полгода назад предложил стать звеньевым на участке распиловки брёвен. Тогда я от предложения отказался, ибо просто молча работать, мне нравилось больше, чем быть кому-то обязанным.

Сегодня Куча, заявился в самом конце смены, приказал выключить оборудование и собрал нас возле линии подачи пиломатериала.

— Значатся так мужики, сейчас все, кроме Молчуна, бросают все дела и отправляются на железнодорожную ветку. Тепловоз полчаса назад восемь платформ с бревном под козловой кран загнал. Надо пойти и стропалям помочь всё это дело оперативно выгрузить. Сами понимаете, завтра суббота, а эти ленивые обалдуи одни до переклички не управятся. А нам сегодня до отбоя, кровь из носу, надо пустые платформы очистить и отправить на станцию.

Подобное случалось не раз, так что мужики особо не роптали. Все знали, часы переработки Куча им в табель поставит, да и с прогрессивкой по итогам месяца никого не обидит. И только одно настораживало. Меня обычно отправляли вместе с остальными, разгружать поступивший на территорию зоны лес.

Куча явно понимал, что это выглядит необычно и потому указал на пять брёвен, которые работяги уже закинули на линию, но распустить на доски не успели.

— Молчун, а ты останешься и добьёшь загруженный пиломатериал. А то негоже на выходные это добро здесь оставлять. После этого стружку можешь особо не прибирать. Так, немного отгреби лопатой от рабочих механизмов. В понедельник выйдете и вместе всё уберёте.

Этот повод, оставить меня одного в цеху, звучал вполне правдоподобно. Тем более, именно я был самым ловким оператором на линии распиловки. Однако я заметил бегающие глазки начальника с затаившимся в глубине страхом.

— Ну так чего, Молчун, ты всё сделаешь? — спросил Куча, при этом явно напрягшись.

В ответ я коротко кивнул, а затем по-звериному оскалился, да так, чтобы он увидел мои зубы. Куча, инстинктивно стушевался, и дёрнувшись, отступил на шаг, тем самым подтвердив опасения. Затем он взял себя в руки и резко развернувшись, поспешил обогнать начавших уходить мужиков.

Конечно, я уже знал, что произойдёт дальше, но просить помощи у кого-либо было бесполезно. Тем более так уж получилось, что к возможному наезду блатных я давно подготовился. И если честно, даже немного радовался, что это произойдёт именно сегодня. Ибо глубоко в душе понимал, ещё пара месяцев подобной жизни и я сам сорвусь и наделаю нехороших дел.

Не дожидаясь, когда работяги с начальником свалят, я взобрался по лестнице на площадку оператора и подошёл к пульту управления. Включил линию и загнал первое бревно на подающую станину. А пока циркулярные пилы распускали дерево на доски и горбыль, начал готовиться к самому худшему.

Первым делом проверил, осталась ли нетронутой та закладка, что я заранее припрятал под пультом. Затем попытался дотянуться до собственного хранилища энергии и, как всегда, ничего там не обнаружил.

После изгнания золотого истукана и запечатывания сибирской аномалии я не мог собирать даже ту энергию, что иногда выплёскивалась из обычных людей, в момент эмоциональной встряски. Я продолжал ощущать проходящие сквозь меня потоки силы, но она утекала словно вода сквозь пальцы. Иногда получалось воспользоваться редкими всплесками человеческих эмоций и немного зачерпнуть, но вызванный к жизни, простейший теневик, без постоянной подпитки, не мог просуществовать больше двух-трёх секунд.

Год назад, во время пребывания в камере предварительного заключения, мою персону не только дотошно допрашивали присланные из Москвы следователи. Меня ежедневно осматривали и изучали специалисты из научного центра академика Капицы. Обычно на вопросы они не отвечали, но один пожилой мужчина с практически чёрной аурой, прямо как у тёмного иного, однажды не выдержал и подробно описал, что именно со мной произошло.

Он сказал, что я полностью иссушил своё потустороннее начало, во время схватки с могущественным существом, пришедшим из-за грани мира. Это привело к слому силового контура, окружающего любого аномально одарённого человека. Так что теперь энергия не просто не могла зацепиться за внутреннее хранилище и начать там накапливаться, она плохо откликалась на обычное взаимодействие, с помощью отработанных приёмов и специальных манипуляций.

Выходит, сегодня придётся надеяться только на физическую форму и гостинцы, приготовленные для пришедших по мою душу.

После того как я распустил второе бревно и отделил горбыль от заготовок под доски, время смены закончилось. Однако я не спешил выходить с территории пилорамы, ибо знал, снаружи меня уже ждут. Конечно, можно устроить разборку на складе пиломатериалов, расположенном под открытым небом, но пусть лучше они побольше понервничают и зайдут сами.

Как я и предполагал, блатные появились через двадцать минут. В тот самый момент, когда последнее бревно должно было зайти под циркулярные пилы. Меня не удивили личности идущей впереди троице зеков, но явление шедших следом уголовных авторитетов, заставило призадуматься.

Комар с Мутным, были приблатнёнными из пятого брака. Груздь — шнырём, который вечно для них всё вынюхивал. Ну здесь всё понятно. Мелкий, носатый вор, давно точил на меня хобот и искал повод докопаться, после того как я его отбрил в первый день пребывания на зоне. Тогда я решительно отказался от стопроцентно проигрышной игры в карты. При этом я не полез на рожон, а использовал знание воровских понятий. Комару после этого нечем было крыть. Разумеется, он накрутил себя за год и затаил смертельную обиду.

А вот появления бугра шестого барака Головы и не менее авторитетного Слона, я здесь точно не ожидал.

Получается, этот наезд не просто частная инициатива молодых воров, поддержанная более авторитетными товарищами. Похоже, разрешение разобраться со мной, выдано местной высшей инстанцией, положенцем зоны Сизым. Это подтверждало появление ещё трёх персонажей, чалившихся в третьем бараке.

Про спортсменов беспредельщиков, отбывающих срок по статьям за разбой и групповое изнасилование, я знал немного. Люди говорили, что во время пребывания в камере предварительного заключения, они принялись устанавливать свои правила. В процессе избили кого-то из авторитетных блатных.

После суда и этапирования на зону, всё для беспредельщиков должно было закончиться очень плохо, но здесь их взял под крыло старый вор, носивший погоняло Слепой. Блатные использовали провинившуюся троицу мордоворотов, для определённого рода задач. А так как деваться провинившимся насильникам было некуда, они привыкли безропотно выполнять все приказы воров, заправлявших на зоне.

Прикрыв глаза, я воспользовался частичками силы, исходящими от вошедших на территорию лесопилки, и смог просветить зеков, словно рентгеном. Меня не интересовали строение их сколиозных скелетов или давно сросшиеся переломы, я хотел знать, с чем они пожаловали на встречу. От этого зависело, как мне нужно себя вести.

Арсенал самодельного оружия, имеющегося у пришедших, впечатлил. Засапожные ножи. Заточки, спрятанные в рукавах фуфайки. Кастеты, заточенные куски арматуры, топор и много всякого другого. Похоже, восемь зеков пришли не разговаривать. Они явились мочить меня наглухо.