Волокита

Глава 22

Вечер. Баня. Славик.

Внезапный выходной почти пролетел, на душе кошки скребут. Ощущения двоякие. Двоякие во всём. То что я жив, смог защитить невест, показал себя с наилучшей стороны чем поднял свой всё ещё находящийся на уровне плинтуса авторитет — радует.

То что хладнокровно и даже с каким-то удовольствием завалил троих — пугает. Руки от этого трясутся. Не ожидал я от себя такого. Я же ничего толком не видел и почти ничего не соображал. Как я смог выдать поток воздуха, который отнёс громилу и размазал его об машину? Как в такой сложной ситуации я выпустил из точек на спине воздух, разогнал себя, ускорил выходящим воздухом удар и проломил уроду грудную клетку? Как я, захлёбываясь кровью и почти ничего не видя создал вокруг третьего вакуум и задушил его?

Не знаю.... Не помню. Я даже точно не помню в каком порядке убивал. Ярость... Попытки защитить двоих, совсем нелюбимых мной девушек. Потому что так надо? Или потому что всё же считаю их моими?

Тайна сия великая есть. Будем считать, что это так. Что я считаю их моими, а когда бандерлоги собирались их обесчестетить, я потерял рассудок и попёрся защищать моё. Моё, которое никому не отдам. Но почему?

А что почему? Моё и всё. То есть мои. То есть неважно. То есть... А как я хотел? Меня сразу предупредили о том что не в сказку попал. И я... А если бы я не смог? Как бы я потом смотрел в глаза: Никите и его жёнам, отцу, соклановцам? Как бы я смотрел в глаза: Вареньке, Насте и Марго? Что бы они про меня подумали? Что какие-то мрази, когда-нибудь смогут надругаться над ними, а я останусь в стороне? И кем бы я был после этого?

Возможно, тот Славик так бы и сделал. Но я не он. Я буду поступать по своему. И то что я сделал... Да, меня это пугает, но плюсы... Уважение в глазах Никиты и Медведева. Обожание в глазах всех моих женщин. Гордость в глазах отца. Все они. Принятые в клан, родственники, пока ещё не родственники, по-настоящему увидели во мне человека. Будущего главу. Тот кто даже при смерти встанет за своих и нагнёт обидчиков.

И это... Нет, не скажу что во мне проснулось тщеславие. Это не верно. Но мне это нравится. Мне нравится с какой нежностью ко мне прижимаются Варя и Настя. Нравится как Люба и Света строят мне глазки. Нравится Вероника, которая сейчас с нами тусуется в бассейне. Нравится с каким интересом смотрит на меня плавающая на своём надувном матрасе Алиса.

И Жигунова, Вероника, моя мечта. Сейчас она здесь, с нами... В стрингах, то есть открытках и купальном лифчике. Поддалась общему настроению. Общается со всеми, смеётся. Иногда зависает и смотрит на меня. Её приняли. Стараниями Елении. Приняли и как по мне это хорошо.

— Пива, сын? — подаёт мне кружку Никита.

— Да, спасибо.

— Чего-то ты у нас грустный. Выкладывай, что случилось?

— Я в норме, — взяв кружку улыбаюсь. — Пытаюсь понять как сумел такое вытворить.

— То есть тройное убийство тебя не беспокоит? — щурится Медведев. — Три человека...

— Убийство? Борис Всеславович, я никого не убивал. Тем более я не убивал людей. Я уничтожил тварей, которым в этом мире не место. Эти скоты, пытались обидеть моих невест. Жалею я только о том, что сделал это так быстро.

— Какой ты у нас кровожадный, — качает головой Антон.

— А ты, дядя, поступил бы по-другому? Не думаю. Скорее всего, попади ты в данную ситуацию, эта троица познала все муки ада. Я ведь прав?

— Абсолютно. А ты...

— Ты молодец, — улыбается Медведев. — Горжусь, тобой. И буду очень горд обучать тебя. Ты готов.

— Но у Славы и так почти нет времени, — обнимает меня Варя. — Академия, тренировки с Настей и Алисой. Мы так вообще его не увидим.

— А как вы хотели? У нас меньше двух лет на то, чтобы привести его в оптимальное состояние. Как только шестнадцать стукнет, он с нами в бой пойдёт. Надо использовать это время по максимуму. Обещаю, сильно гонять не буду, выходные тоже выделю. Я же не изверг.

— Я готов на всё, — поцеловав Варю улыбаюсь. — Я многое пропустил, слишком многое. Надо навёрстывать.

Но это потом, пока отдых, подведение итогов и обсуждение планов. И вот итоги эти не особо радуют. Начинается всё с нашей доблестной полиции. Которая вообще не заморачиваясь уже закрыла дело. По официальной версии, забулдыги пошли на промысел в центр города, что редко, но бывает. Пошли и нашли меня. Жигунов не при делах. Свидетели, которые смогли бы подтвердить, что он их нанял, к несчастью погибли. Сам Жигунов с места преступления исчез. Показания Вероники, никто слушать не стал. Она не в том состоянии находилась.

Однако, Ерофей и Никита, оставлять это просто так не захотели, смотались на окраины, сожгли кабак, грохнули человек под триста и спокойно уехали домой. Для них всё закончилось звонком начальника полиции. Вопросом знают ли они что-нибудь о инциденте, отрицательным ответом, и на этом всё. Жителей окраины города Опал, полиция и защищать не хочет, и за людей не считает. Как нас всех, но их сильнее.

Далее, господин Медведев смотался в морг. За литрушку беленькой, выкупил у патологоанатома голову погибшего в вакууме и доставил её на крыльцо поместья Жигуновых. Записка с содержанием мол мы знаем что это вы замутили, просто так это не оставим и вскоре вам господа Жигуновы, подкрадётся кабзда, прилагалась.

Планы расстраивают меня ещё сильнее. По ним, завтра утром мы вернём Веронику. Чего ни она, ни я, ни все остальные не хотим, но пока так надо.

— Я не хочу... — услышав это мотает головой Ника.

— Дочка, так надо, — вздыхает Ерофей. — Не расстраивайся. Это временно. Понимаю, в том доме у тебя все враги.

— Мама не враг, она хорошая. Она не хочет меня за Ваську выдавать. Она против кровосмесительных браков. Это Павел...

— Не отец? — удивляется Ерофей. — Просто Павел?

— Я эту мразь отцом не считаю. Он маму бьёт. Они: Павел, Васька и Тимофей, в подвале её в цепях держали. Били розгами, кнутами, железом ноги прижигали. Я их ненавижу!

— Подробнее, — тут же напрягается Ерофей — Дочка, понимаю, тебе сейчас тяжело и противно. Но чем больше ты нам расскажешь, тем быстрее мы вытащим тебя оттуда.

— А маму? Маму вы вытащите?

— Если она как ты говоришь хорошая, то обязательно.

Ника смотрит на меня. Улыбаясь девушке киваю... И тут её прорывает. Ника рассказывает всё. От того что творится в клане Жигуновых, даже у Медведева, который видел всякое, отвисает челюсть. Я же цепляюсь к тому, что по мнению Павла Петровича, наш Император кончелыга тупорылая. Сопляк и самодур который по случаю занял трон и вот уже почти сто семьдесят лет, занимается тем что по тронному залу балду пинает. Законы принимает откровенно дурацкие, как маг ноль без палочки как человек вообще дерьмо. Так же повергают в шок планы Петровича родить и вырастить по учению Вальмонда по-настоящему сильного мага и усадить его на трон. И вот тогда, поскольку выродок на троне будет следовать советам Петровича, Российская Империя заживёт.

— Какой кошмар, — вздыхает Настя. — Вероника, это всё правда? Ты не преувеличиваешь?

— Нисколечко. Перед Святой могу поклясться.

— Ужас, — морщится Ерофей. — Вот что, дочка. Прежде чем я скажу наше общее решение, которое мы глядя на Славку, сегодня приняли... Могу я задать тебе вопрос? Только отвечай честно, без обмана. Святая благословила тебя, она обмана не потерпит. И вот я спрашиваю, Вероника, мы можем тебе доверять?

— Да, Ерофей Евгеньевич, можете.

— Тогда поступим так, дочка. Завтра, ты вернёшься домой. Не подумай, не потому что я так хочу, а потому что надо. Пока мы ищем способ вытащить тебя и маму твою, ты будешь нашими глазами и ушами. Чтобы Павел или сыновья его, чего лихого против Славки не затеяли. Согласна?

— Да. Спасибо...

— В обиду себя не давай, — улыбается Ерофей. — Твари эти, трусы малодушные. Общаться с ними не прошу, вижу что противно тебе. Слушай, смотри, если можно выводи на эмоции, но только аккуратно, до рукоприкладства не доводи. Или доводи, но осторожно.

— А зачем мне их на эмоции выводить?

— А так, дочка, человек устроен. В сердцах много полезного наговорить может. Не для себя, для нас. И не думай, не бросим мы тебя, наша ты теперь. И маме твоей в нашем доме место найдётся, так ей и намекни. А теперь давайте, в парилку все и закругляемся, ужин скоро.

А батя умнее чем я думал. Мозг работает. Я бы до такого не допёр. Однако теперь...

Все размышления прерывает Вероника. Которая запрыгивает на бортик, выпрямляется и стоя спиной ко мне мотает головой. Сёстры Волокушины, дабы не отставать, встают рядом...

— Рот закрой, — поднимая рукой мою челюсть улыбается Варя. — Смотришь как на меня.

— А на меня так не смотрит, — толкает меня Настя. — Ну разве только на грудь.

— А вот и не правда, — подходит к нам Марго. — Смотрит и ещё как. Самое главное — он смотрит нам в глаза. Смотрит открыто, без обмана. И это...

— Вероника! — вдруг пищит плавающая на надувном матрасе Алиса. — Булки прикрой. Славка наш, уже полчаса с открытым ртом стоит, зад твой разглядывает. Заревную!

О как... Заревнует значит. Прикольно... И дико. Я себе и одну никогда особо не хотел. А тут... Ладно, так надо.

****

Ужин, в тёплой семейной атмосфере. Разговоры, особенно часто упоминается наша свадьба.

Варя, Настя, Марго, ведут себя тихо. Кормят меня с рук. Волокушины выделываются, нарочно повышая голоса рассказывают как сильно любят меня, громко смеются и ревнуют... Ника глядя на меня краснеет, ведёт себя сдержанно и аккуратно.

Ей с нами хорошо, это видно. А ещё она боится. Боится того что мы её бросим. Но этого не будет...

После ужина, все идём в комнату. Настя и Варя раскатывают на полу матрасы. Застилают их покрывалами, сверху простынями. Накидывают подушек и одеял. Раздеваются и укладываются.

К ним прыгает Марго, начинается шутливая борьба, на предмет кто спит со мной в обнимку.

— А вы что? — созерцая это безобразие шепчет Ника. — Вы на полу спите?

— Да нам хоть на сеновале, — улыбается Варя. — Главное вместе. Чего стоим, раздевайся, падай. Так уж и быть, позволим тебе со Славкой пообниматься. Недолго.

Какой же бред. Я и столько женщин? Как дешёвенькая порнуха. Обратный генг-бенг, ё-моё. Но в таком я участие принять согласен. Извращенец я, поехавший. Головой стукнутый.

— Я стесняюсь? — мотает головой Ника.

— Ну тогда мы поможем, — толкает её в спину Маргарита.

Ника успевает только лишь пискнуть. Оказывается на импровизированной кровати, голая. Прикрывается руками... Переворачивается на живот. Заводит руку за спину...

— Такую красоту, одной рукой не закрыть, — заключает Настя. — Даже не пытайся.

— У меня всё слишком, — стонет Ника. — Это у нас семейное. Мою прабабушку наша Святая благословила. Передаётся по женской линии. Мама говорит что когда рожала, только морщилась.

Ну да, неудивительно. Такая корма.. О чём это я?

Укладываюсь. Вероника забыв о смущении прижимается ко мне и целует в щёку. Утыкается носом в волосы, шумно вздыхает...

— Как же хорошо. А я...

Дверь с грохотом распахивается. Вошедшая Алиса, со скрученным матрасом в руках обводит нас взглядом, фыркает и располагается в углу. Садится в позу лотоса на матрасе и прижав уши смотрит на нас.

— Что? — не выдерживает лисица. — Захотела и пришла. Захочу уйду.

— Дверь вон там, — поправляя очки улыбается Варя.

— Ну ладно, — скручивая матрас ворчит Алиса. — Не хотите меня видеть, я переживу. Всё, ушла. Да и не очень-то хотелось. Лежите здесь голые, извращенцы проклятые. Того гляди в разврат ударитесь. Всё, спокойной ночи. Даже остановить не пытаются. Слава! Какого хрена? Я ухожу, а ты лежишь Веронику тискаешь. Останавливай меня!

— Хочешь иди. Не хочешь ложись к нам и не выделывайся.

— Ах вот ты как с учителем! — бросив пожитки подбегает к нам Алиса. Упирает руки в бока и дёргая хвостом продолжает: — Ни грамма уважения.

— Учитель ты в спортзале. А здесь, милая, но слегка вредная, напуганная девушка.

— Это кто напуганная!? — указывая на себя руками кричит Алиса. — Да ты знаешь, мальчик, через сколько битв у портала я прошла? Знаешь какими силами обладаю? Всё, ноги моей тут больше не будет. Какое неуважение! Я тебе что, девчонка? Да мне сто двадцать лет! А ты...

— А я тебя за ушком почешу, — поцеловав Нику в нос улыбаюсь.

Алиса виснет. Стоит и беззвучно открывает и закрывает рот. Поднимает руку... Краснеет... Встаёт на четвереньки и лезет между мной и Никой.

— Умеешь же ты уговаривать, Славочка, — устраиваясь поудобнее мурлыкает лисица. — Ну давай, чеши. Только аккуратно, я и укусить могу. Если мне не понравится. Зубы у меня острые... Ах... Ы-ы-ы-ы...

От почёсыванием за ухом, Алиса забывает обо всём. Мурча закатывает глаза, дёргает ножкой. В завершении вываливает язык.

— С каждым днём все веселее и веселее, — вздыхает Люба.

И тут я полностью согласен. Тут как в той сказке, чем дальше тем страшнее. А ведь совсем скоро, все они от меня настоящей ласки потребуют. И чо тогда? А если мне ещё на ком-то жениться надо будет? А ещё у меня Смерть. А ещё... Да ну и хрен с ним. Хорошо всё...

— Люблю тебя, — выглянув из-за Алисы шепчет Ника.

— И я тебя... И всех вас. И даже тебя, моя рыжая вредная мурчалочка.

— Сам такой, — ворчит Алиса. — Хотя да, комплименты ты делать умеешь.

Дурдом... Но такой весёлый. Не двинуться бы...

****

Утро. Квартал Жигуновых. Дом главы клана.

Вероника прибывшая на машине Волокиты и получившая от Ерофея напутствие и пожелание удачи, стоит в гостиной, из подлобья смотрит на Павла и Тимофея. Которые называя её предательницей, в красках описывают какая она тварь.

В семье проблемы, жених присмерти лежит, а она в стане врага отдыхает. С тем, кто её жениха, то есть Ваську, который ещё и брат, в состояние инвалидности привёл. Лежит теперь бедолага, от боли корчится. Буквально в страшных муках за жизнь борется, а Ника, как последняя дрянь...

— Я могу его увидеть? — прерывая словесный понос спрашивает Ника.

— Наконец-то, — вздыхает Павел. — Только недолго, Василий плох. Ему отдыхать надо. Тимофей, проводи. И проследи.

Ника и Тимофей идут по дому. Заходят в комнату Василия... Клановый целитель, Ольга Ивановна морщась кивает и выбегает в коридор. Тимофей встаёт у стены...

— Васенька, — улыбаясь идёт к кровати Вероника. — Как же ты так, родной мой?

— Вот так, — изображая умирающего стонет Васька. — А всё этот урод, Волокита. Недоделанный. Ничего, я ему ещё покажу.

— Васенька, милый, не нервничай, — взяв графин улыбается Ника. — Водички выпей. Хочешь?

— Хочу... — не понимая почему она так ласкова кивает Василий. — А ты, Вероника, будешь мне хорошей женой. Заботливая.

— Ой, прекрати, не смущай меня.

— Как мило ты смущаешься. Может, раз ты так ко мне... Мы с тобой уединимся? Я хоть и не в состоянии, но прощупать тебя смогу. А если ты ручками или ротиком...

Ника улыбаясь наливает в стакан воды. Вздыхает... Перехватывает графин за горлышко и бьёт им Ваську ниже пояса. Тут же хреначит по лицу.

— Сучонок! В жёны меня захотел взять. Хочешь ротиком? Убью...

Второй удар приходится по голове скрюченного от боли Васьки. Третий...

— С ума сошла? — хватает её руку Тимофей. — Да я тебе сейчас...

— Ударь, выродок, — шипит на него Ника. — Ударь! Славе расскажу. Он тебя рядом с вот этим контрацептивом уложит. В таком же состоянии. Ну! Ударь!

— Полоумная, — шепчет Тимофей. — Жениха... Ниже пояса. Там и так всё отбито. Ольга говорит что мужская сила под вопросом. А ты..

— Какая сила в этом ничтожестве? Какая мужская!? Вы на себя посмотрите, выродки.

— Уймись, дура. Хуже будет, — отобрав графин и сжав шею девушки шипит Тимофей. — Ты, шлюха. Ты с Волокитой путаешься. Ты жениха бьёшь. Смотри, Васька не сможет, я сам за тебя возьмусь. И тогда...

Удар коленом в пах. Тимофей выдыхает и прижимая руки к промежности падает на колени. Ника хватает графин и закричав разбивает его о голову Тимофея.

Закрывая рот руками отходит...

— Не прощу, — кряхтит Тимофей. — Урою, падаль. Забудь про Ваську. Ты моей будешь.

— Славе скажу, он тебя Ваську любить заставит. Ртом! Ещё раз ко мне подойдёшь, пожалеешь.

— Твой Волокита, кусок отбитого мяса, — с трудом вставая и потирая окровавленную голову стонет Тимофей.

— Мой Волокита в полном порядке. Он в академию поехал. На нём ни царапины, всё залечили.

— Значит завтра я его уделаю. После уроков никуда не уходи. Посмотришь. Я этого так не оставлю. Бешеная.

Пошатываясь Тимофей идёт к двери, вываливается в коридор и судя по звуку пытается бежать.

Ника вздыхает, вытаскивает из кармана подаренный Ерофеем телефон, набирает сообщение и отправляет Славе. Прячет телефон, мотает головой и безумно улыбаясь подходит к кровати.

— Васенька, милый мой, ну как, хочешь ласки?

— Не надо, — видя что Ника взбесилась стонет Васька.

— А у меня настроение приласкать тебя, — подняв осколок графина улыбается Ника. — Ты готов?

— А-а-а-а,

— Ага, Васенька, ага мой маленький. Признавайся сука, трогал маму?

— Только трогал. Только грудь. Отец сказал можно. Я не хотел!

— Ещё раз прикоснёшься, — вдавливая осколок стекла в щёку Васьки пугающе спокойно говорит Вероника. — Изуродую так, что ни один целитель не поможет. Понял!? Ой, Вася, ты что, обделался?

— Ты сумасшедшая, — стонет Васька.

— Да. И да! Ещё раз увижу твой глаз в замочной скважине, воткну спицу для вязания. А потом изуродую. Иди мойся, жених.

Бросив осколок, Ника отряхивает руки, выходит в коридор...

— Перегнула, — направляясь в свою комнату шепчет она. — Накипело... Чёрт, надо держать себя в руках...