Волокита

Глава 23

Неизвестно где. Смерть и Еления.

— Долго ты будешь за мной ходить? — глядя на бродящую по кабинету Смерть раздражённо спрашивает Святая.

— До тех пор, пока мой Слава в мире живых. Потом заберу его и уйду.

— А если он не захочет? Если в него начнут верить, он станет Святым и...

— Не станет, — отрезает Смерть.

— А если станет?

— Ты, Еления, не забывай кто я и какой у нас Слава. Когда его время придёт, когда миссия будет выполнена, он сам позовёт меня. Потому что он понимает, вечная жизнь, это далеко не дар, а самое страшное проклятие.

— Но ты живёшь.

— Я не живу, — улыбается Смерть. — Вот ты да. Твоё существование хоть и с натяжкой, но можно назвать жизнью. А я нет. Мне чуждо это понятие. Мне чужды чувства живых, эмоции.

— Но ты же любишь Славку. Как это...

— Мне чужды чувства живых, — вздыхает Смерть. — Однако у меня есть свои собственные. Они особенные. Они есть. Я люблю, но по-другому. Не так как вы.

— Не понимаю...

— Сколько тебе лет, Еления? Семьсот? А мне, в несоизмеримое количество раз больше. Тебя любит целый клан, особенно сейчас. Это немного, но поверь мне — достаточно. Меня любит только Слава.

— А... Самоубийцы? Культы в твою честь? Смертельно больные мечтающие о встрече с тобой.

— Тут всё сложно, Еления. Самоубийцы, мечтают о встрече со мной, ровно до того момента, пока не встретят. Культы смерти, множество, в разных мирах, поклоняются исключительно до моего прихода. Когда я прихожу, отношение ко мне меняется. Воины, совершающие ритуальные самоубийства, тоже. Смертельно больные, раненые умоляющие добить их, едва увидев меня начинают молиться богам о том, чтобы я ушла. Бывают исключения. Те кто совершил самопожертвование... Солдат обвязанный взрывчаткой, прикрывая отступление подорвавший себя. Отец защитивший свою семью. Человек прикрывший своего друга от пули. Они уходят со мной спокойно, с чувством выполненного долга и грустью. Тех, кто с радостью придёт в мои объятия, увидит во мне не явление, а девушку выполняющую свою работу... Их нет. То есть не было. Я жуткая тварь. Я забираю лучших. Прихожу не вовремя. Я стою в тени и только и жду как бы забрать кого-нибудь. Без причины. А причина всегда есть.. У всех. Просто так, никто не умер.

И вот теперь представь моё состояние. Жуткая тварь, мрачный жнец, старуха с косой, приходит за одним парнем. А он, вместо того чтобы умолять меня, угрожать, ползать у ног и просить хотя бы год жизни, смотрит с интересом. Он не боится меня, я ему нравлюсь. Я, та кто вселяет ужас во всех разумных и не очень, для него просто симпатичная девушка. Как он сказал? Прекрасная дева?

— Неужели всё так плохо? — округляет глаза Еления.

— Понимаешь, Святая, самое страшное что может случиться со мной... Это скука. Когда ты везде и нигде, когда ты можешь всё и ничего, когда ты всё знаешь и в то же время всё для тебя загадка, скука это настоящий кошмар. Мне надоело, всё превратилось в рутину. И тут, маленький лучик света в этом царстве непроглядного мрака и отчаяния. Слава выбрал не только тебя, но и меня. Поэтому, извини, но придётся меня потерпеть.

— Извини, я просто не знала что ты так. Я и сама тебя боялась, но теперь...

— Не будем о грустном, — улыбается Смерть. — Знаешь, я даже похвалю тебя. Сделать из запуганной девочки настоящего бойца.

— Я просто убрала из Ники страх. Она теперь моя. Я не хочу чтобы она страдала. Похвала от Смерти. Хех, теперь я видела всё. Может мне и Славе что-нибудь дать?

— Не надо. Испортишь. Сейчас у него есть цель, к которой он идёт. Совершенствуется, учится. Как только ты даруешь ему силу, всё это может сменить спесь и гордыня. Многие могут пройти огонь, многие проходят воду. Медные трубы, преодолевают лишь единицы. Давай просто присматривать за ним. Выручать только в самые опасные моменты. Но не вести за руку. Ничего хорошего из этого не выйдет. Договорились?

— Да. Скоро начнётся. Посмотреть не желаешь?

— Это я с радостью.

Школа. Сёстры Волокушины.

С самого утра, сёстры Волокушины не прекращают удивляться. Слух о том что на них напали и Слава в последствии магией уложил троих, уже разлетелся по городу. От чего ученики во всей школе вели себя по разному.

Те кто сильнее всех издевался над Волокитой, теперь держались подальше. Другие наоборот старались быть ближе. Разговаривали, пытались наладить общение.

Особенно в этом преуспевали девушки. Которые пытались подойти, пригласить Славку на свидание или в гости... И стоило им подойти, рядом возникала Ника, которая шипя как змея высказывала всем что невест у Славки навалом и другие ему не нужны. После хватала Славу и уводила в сторону.

Сам Слава на это разводил руками, обнимал Нику и уводил её к сёстрам Волокушиным. Весь день вёл себя спокойно, даже слишком спокойно. На уроках как обычно тянул руку и задалбывал преподавателей вопросами.

О том что после уроков состоится мордобой и Славку за школой уже ждут, самого Славку как казалось совсем не волновало.

Зато волновало Рябинина и Ракитского. Эти двое, откровенно злорадствовали и тайком созывали учеников посмотреть как после уроков за зданием академии, Волокиту будут унижать.

А всё потому что, по всеобщему мнению, Тимофей Жигунов очень сильный маг. Волокиту он просто размажет, а потом публично уничтожит его только что поднявшуюся репутацию.

Весь класс в напряжении. Даже учителя, которые тоже в курсе. Но учителя ничего делать не собираются. Разборки будут проходить за академией, поэтому их столь распространенная здесь практика выяснения отношений не касается.

Как только звенит звонок и ученики собираются проследовать на место мордобоя...

— Я волнуюсь, — шепчет сестре Люба.

— Я тоже, — отвечает Света. —Если что, драться будем вместе. Надо на всякий случай позвать Демьяна и Мирославу.

— Они будут, — улыбается им Слава. — Тут все в курсе. А вы, красавицы мои, не суйтесь. Ника, к тебе это тоже относится. Я сам.

— А если побьёт? — спрашивает Вероника.

— Я сомневаюсь в том, что он вообще придёт, — улыбается Слава. — Идём. Наверное, будет весело.

И они идут... В раздевалке Слава встречает Демьяна и Мирославу. Брату отдаёт рюкзак, сестре шапку. В этот момент кто-то из учеников сообщает о том, что Жигунов ожидает.

Все идут быстрее. Выйдя за территорию сворачивают за угол.

— Ну, сейчас начнётся... Здравствуйте, сударь! Ну как, пожаловали на удаление зубов?

Жигунов молчит, глубоко затягивается, выбрасывает сигарету, скидывает пальто и поднимает кулаки.

— Сурьёзно, — снимая шубу и отдавая её стоящему рядом Тимирязеву кивает Слава. — Я почти испугался. Жигунов, поговорить для начала не хочешь? Всё можно решить миром. Зачем нам драться, мы же почти родственники.

— Таких выблядков как ты, мне в родне не надо. Подходи.

По мнению Славы, боец из Тимофея такой себе. Слишком тощий. Хромает... Левая нога короче правой. Голова опять же, для такого телосложения великовата. От чего боец, немного напоминает чупа-чупс.

Славка тоже не гигант и на культуриста совсем не похож, однако тут даже слепой увидит что у Жигунова нет шансов.

Бойцы сходятся, Жигунов складывает пальцы в жесте человека паука...

Славка тут же зажигает у пальцев точки и выдаёт два потока воздуха от чего Жигунов разворачивается на месте, охает и падает. Пытается встать, получает ногой в зубы и плюясь кровью падает. Переворачивается на спину, снова складывает пальцы...

Славка хватает его за указательный, загибает в обратную сторону и морщась от воя Жигунова, так-же загибает мизинец.

Садится на него и выдаёт несколько ударов в челюсть.

— Славка! — орёт Демьян. — Мочи урода! Кто сунется на помощь Жигунову, будет иметь дело со мной. Ушатаю!

Помогать никто не собирается. Тимирязев достаёт телефон, кхекает и начинает снимать. Вслед за ним телефоны достают все.

Все увлечённо снимают как Славка разбивает Тимофею губы и ломает нос. Встав пинает его в бок и запрокинув голову выдыхает.

— А теперь, Тимоша, — злобно улыбаясь и расстёгивая ремень на брюках говорит Славка. — Я сделаю с тобой то, от чего ты никогда не отмоешься.

— Пощади... — переворачиваясь и пытаясь уползти стонет Жигунов. — Я не хотел. Меня заставили. Волокита, ты же умный человек.

Умный человек, он же Волокита. Несколько раз пробивает Жигунову по почке. Слушая его стоны переходящие в плачь, стягивает с Тимофея штаны и споднее до колен.

— Не надо! — плачет Жигунов. — Умоляю, пощади. Только не так! Я же парень. Меня нельзя насиловать!

— Давай ты свои желания не будешь озвучивать, — звереет Славка.

Замахивается и хлещет Тимофея ремнём по голой заднице. Не обращая внимания на рыдания уже поверженного противника, продолжает хлестать его.

Зрители подходят ближе, сжимаются вокруг бойцов в кольцо. И снимают происходящее на телефоны...

— Хватит с тебя, — выпрямляясь кивает Слава. — А теперь, мы всё же поговорим. Посмотри туда, выкидыш. Видишь, там стоит очень красивая, синеглазая девушка с каштановыми волосами. Она моя. Если по вашей вине, хоть волос упадёт с её головы... Я из тебя блядину сделаю. Понял!? Я не слышу, сука!

— П-понял...

— Молодец. Как же приятно общаться с понятливыми людьми.

Слава выпрямляется. Вставляет ремень в брюки, дёргает плечами. Шагая к своим закуривает, принимает шубу... Хватает Веронику и притянув к себе целует в губы.

— Охренеть, сколько харизмы, — продолжая снимать выдыхает Люба. — Как актёр. Движения, голос, повороты, как будто репетировал.

— Жигунов обмочился! — снимая пытающегося встать Тимофея кричит Тимирязев. — А-ха-ха!

— Точно! — кричат из толпы. — Обмочился. Волокита! Ну ты выдал. Это как хлестать надо было?

— Не снимайте, — хрипит Тимофей. — Хватит. Не надо.

От такого интерес к Славе быстро проходит. Все смеясь окружают Жигунова... Волокита улыбаясь забирает своих, пытается уйти...

— Хорошая работа, — кивает ему Ракитский идёт и тянет руку. — Волокита, а ты не такое ничтожество...

Ракитский вместо рукопожатия, получает удар в нос. Мешком падает, пытается изобразить потерю сознания.

— Проститутка, — плюёт на него Слава. — Не смей ко мне культяпки свои тянуть. Я с жертвами инцеста за руку не здороваюсь.

— А...

— Вероника, помолчи. К тебе это не относится, — шипит на Нику Люба. — Пошли...

****

Час спустя. Славик.

Сижу в кабинете отца. Курю и потягиваю сладкое вино. Ерофей, округлив глаза смотрит видео на телефоне Мирославы. У неё руки от волнения не тряслись, качество лучше.

При просмотре Ерофей, сжимает кулаки, стискивает зубы. Рычит как медведь по весне. Когда дело доходит до унижения, выкатывает глаза и наклоняет голову на бок. Когда Жигунов просит пощады, Ерофей начинает смеяться. А когда целую Нику...

— Молодец, сын, — откладывая телефон в сторону одобрительно кивает Ерофей. — Хотя... Есть в тебе какие-то бандитские наклонности. Одним словом — ухарь.

— Мне нравится. Значительно лучше чем травоядное.

— Тут не поспоришь. Однако, теперь нам светят проблемы. Нет, я к этому готов. Но готов ли ты, Слава? Хотя, чего это я? Конечно готов, по глазам вижу.

— Скажи, папа, только честно. Если бы не Святая, ты бы одобрил мои отношения с Никой?

— Трудный вопрос. Очень трудный. Здесь надо спрашивать не о том повлияла Святая или нет, а о том отрёкся бы ты от Ники? Ты же не отступишь. У тебя это на лице красными чернилами написано. Да, одобрил бы, но не сразу. Знаешь, я горд. Ты из нюни и тюти в такого воина превратился.

— Спасибо. Пап, а ты жениться не собираешься?

— Может и собираюсь, а может и нет. Глядя на тебя, Слава, дабы не отставать, подумываю. Не стар ещё. Но... Память о жёнах ещё свежа. И больно мне от этого. Может потом...

— Как они погибли? Пап, понимаю, больно. Но....

— Первая жена, Оксана Дмитриевна. Пять лет назад, как только сюда приехали, слегла с воспалением лёгких, да так и не оправилась. Брат твой старший, тогда моя надежда и опора... Арсений, запил. Мать любил. С моста в реку пьяным свалился. Застудился сильно, заболел. Тоже не смог... После него сестра твоя, Евгения, с инфекцией свалилась... Мария, вторая сестра, руки на себя наложила, горя не вынесла. Вторая жена. Татьяна Михайловна. С лестницы упала, да шею себе сломала. Сыновья её, братья твои, Дмитрий и Алексей, один с лошади упал, долго болел и умер. Второй у портала погиб. Растерялся, замешкался, демоны его в портал унесли. Софья Владимировна, твоя мама и Александр, старший по крови брат твой. Мама от инфекции, заражение крови... А брат... Я сам не знаю. Пришёл утром к нему, а он не дышит. Сердце во сне остановилось. Он мне давно на кошмары жаловался. А я... Славка, один ты у меня. Нет больше никого.

— Пап, всё хорошо, — подходя к отцу и обнимая киваю. — Я тебя не брошу.

Слишком всё... Слишком. Почему ни у кого подозрений нет? Тут же дураку понятно что правящую ветвь вытравили. Вытравили и устранили. Как то не верится что сильные маги, из-за таких глупостей скончались. Да и инфекции с пневмониями.

— Пап, а я всегда таким был? Ну, нюней?

— Да нет. До деввяти лет, обычный мальчишка. Бойкий, весёлый, озорной. Щуплый правда...А потом... А ты почему спрашиваешь?

— Чем я болел?

— Это к Иволгину надо. А...

— Я побежал! У меня ещё тренировка. Я перед сном зайду. Не грусти.

Бегу к Иволгину. Нахожу целителя в лаборатории. Иваныч, видя как я запираю за собой дверь, хмурясь предлагает мне присесть и спрашивает что стряслось...

— Тимофей Иваныч, вопрос сложный. Отвечайте быстро. Чем я болел?

— Что значит чем? Слава, вы меня пугаете. Болезнью.

— У каждой болезни есть название, симптомы, классификация. Какой именно болел я?

— Симптомы, — чешет затылок Иволгин. — Жар? Эм... Боль. Бред.

— Вы что, не помните?

— Ну как я могу не помнить, Слава? Что вы такое говорите? Я между прочим врач, Я всё помню. И я всё записываю. Секундочку.

Иволгин косясь на меня лезет в шкаф. Долго роется в бумагах, вытаскивает пухлую папку, садится за стол...

— Вот. Волокита Вячеслав Ерофеевич. Я продолжал её как только к клану прибился. Сейчас...

Иволгин открывает папку, кхекая листает. Читает... Подносит папку ближе к лицу. Отходит к лампе...

— Ничего не понимаю, — ворчит Иволгин. — Я помню как писал, точно помню. Но тут... Тут какой-то бред. Почерк мой, но... Слава, я не мог так написать. Здесь говорится, уже некоторое время держится высоковатая температура.

— Что вас смущает, господин целитель? — садясь на стол улыбаюсь.

— То что я врач! — свирепеет Иволгин. — Я не могу так написать. Да, если с кем-то разговаривать, то я так скажу. Но в истории болезни написать... Чушь какая-то!

— Так чем я болел?

Иволгин судорожно перелистывает всю папку. Видимо не найдя диагноза или более менее внятных симптомов, бросает папку, садится на пол и обхватывает колени руками.

— Кошмар...

— Как думаете, Тимофей Иванович, что из этого следует?

— Я... Я не могу понять. Я не могу поверить.

— Тогда, посмотрите истории тех кто умер или погиб. Из правящей ветви. Уверен, там вы найдёте тоже самое.

Иволгин тяжело встаёт, плетётся к шкафу. Берёт папку Оксаны Дмитриевны, читает... Всхлипывая роняет бумаги, выхватывает следующую. Ещё одну. Ещё...

— К-как? — смотрит на меня Иволгин. — Как это? Кто это сделал? Как со мной это сделали? Надо предупредить патриарха.

— Стоять! Ни в коем случае.

— Почему!? Слава, это явно чьё-то вмешательство. Тексты, они написаны под диктовку. Причём диктовал человек очень далёкий от медицины.

— И кто этот человек? Тимофей Иваныч, вы знаете? Нет? И я не знаю. Поднимем шум, вспугнём гада. Хорошо если сбежит, чем выдаст себя. А если траванёт нас всех на прощание?

— Но среди нас враг! Слава, мы в опасности! Надо... Да, вы правы. Но... Но... Как вы догадались?

— С отцом поговорил. Не нравится мне то как все вдруг умирать начали. Да и пневмония... Вы лучше скажите, как так и с помощью чего можно одурачить весь клан? Эликсиры, зелья, газ? Отрава?

— Я не знаю... Слава, я никогда о таком не слышал. Да если бы не эти записи, я бы вам даже не поверил. Но это есть... Мне надо...

Иволгин прыгает к холодильнику. Достаёт оттуда мензурку с зелёной гадостью. Прыгает к столу, хватает графин с водой, капает туда зелёной дрянью...

— Это, чем бы оно ни было, должно проявить себя, — разглядывая графин бормочет Иволгин. — Хоть каким-то образом.

— Почему вы решили что оно в воде?

— Я бы так поступил. Под нами источник. С водой, так или иначе контактирует все. Пьют, моются, готовят еду. В бане... Демон их побери!

Вода в графине принимает розоватый оттенок. На дно падают ярко-красные крупинки осадка.

— Слава, кто-то отравил весь источник сразу. Как я понимаю давно. То есть кто-то, все время нашего нахождения здесь, травит... Сводит с ума. Скорее всего оно в фильтрах. В насосной. Просто...

— А этот кто-то не вы?

— Слава...

— Может вы просто притворяетесь?

— Я? Вячеслав Ерофеевич! Я никогда...

— Шучу, расслабьтесь. Вы бы себя не раскрыли. Значит так. Об этом, никому ни слова. Кто враг мы не знаем, подозревать можно кого угодно. Вы пока эту хрень исследуйте и по возможности антидот приготовьте. Я на тренировку. Вы тоже подтягивайтесь. Встретимся здесь завтра. И никому ни слова.

— А патриарху?

— Отец, когда узнает что его жён и детей убили, начнёт чудить. Шум поднимется на весь Опал. Упустим гада. Ведём себя спокойно. Я ничего не знаю, вы тоже. Если получится, осторожно узнайте кто имеет доступ в насосную. Всё, меня тут не было.

Всё страньше и страньше. Тайны, интриги, заговоры. Во что я вляпался? Ладно...