За что наказывают учеников

Глава 36 Затмившийся красный лотос

Эпоха Черного Солнца. Год 359. Сезон весеннего равноденствия

Зацветает розовая вишня. День тридцать пятый от пробуждения Бенну. Цитадель Волчье Логово

*черной тушью*

Бледное гордое лицо Красного Феникса казалось совершенно измученным.

Изо рта и ушей его беспрестанно сочилась кровь, что было не только болезненно, но и очень опасно — в любой момент могло случиться кровоизлияние в мозг. Со вчерашнего позднего вечера, когда они вчетвером возвратились в Бенну из-под завалов Красных скал, ситуация не изменилась к лучшему и даже более того — постепенно ухудшалась. Всю ночь, не смыкая глаз, Элиар провел в Красных покоях у постели сраженного страшным недугом наставника. Самые опытные и доверенные врачеватели храма Затмившегося Солнца приложили все усилия, но оказались бессильны остановить или хотя бы замедлить обильное истечение крови.

Элиар не знал, что ему делать: в сложившейся ситуации великий жрец был беспомощнее младенца. Он хотел бы просто беззвучно плакать, стоя на коленях у изголовья, и крепко держать бесчувственного Красного Феникса за руку, но не мог.

Нет, он не мог бездействовать, не мог сдаться.

— Учитель, я верну вас с пути смерти, — не переставал настойчиво повторять Элиар. В душе его медленно росло отчаяние. — Я не дам вам снова уйти по дороге мертвых. Услышьте мой голос. Вернитесь! Вернитесь!

Увы, ничего не происходило. Красный Феникс не приходил в себя. В спешке сброшенная Элиаром дорожная мантия до сих пор лежала тут же, запятнанная лотосной кровью Учителя, которого он нес сюда на руках, словно в памятный день ритуала призыва души. Черный жрец чувствовал безысходность, тщетность усилий. Все вернулось к тому, с чего началось. Все повторялось в точности, до жути так же: Учитель снова истекал кровью, снова был на пороге небытия.

Проклятье! Все эти сорок злосчастных дней Учителю был нужен полный покой. Они должны были избегать любых потрясений, малейших неудобств, и потому Элиар предлагал провести положенное время трансмутации здесь, в безопасности отгороженных от всего мира Красных покоев. Но Учитель решил иначе.

— Что думаешь, Шеата? — отстраненно спросил Черный жрец, просто чтобы поговорить с кем-то, не держать эту боль в себе. Просто чтобы убедиться, что глаза не обманывают его… что его страшная, безнадежная, ужасная догадка верна. — Что с ним такое? И как это лечить?

— Прошу прощения, ваше высокопреосвященство, но это черный мор, — едва слышно произнесла за его спиной верная приближенная. — Боюсь, лучшие лекари бессильны против него. Много лет мы искали способы борьбы с этой болезнью, но, как вы знаете, не преуспели. К сожалению, спасти пораженного силой Черного Солнца невозможно.

При этих словах Элиар резко обернулся. Должно быть, выражение его лица устрашало: напуганная тяжелым золотым взглядом, Шеата немедленно пала ниц и коснулась лбом пола. Она слишком хорошо знала, какой крутой нрав имел ее господин, Великий Иерофант Бенну и верховный жрец Черного Солнца.

— Я должен был послушать тебя и не соглашаться на проклятую встречу! — с горечью прошептал Черный жрец, неожиданно позволив себе проявить эмоции и признать неправоту в присутствии других людей.

Много лет носил он свою боль запрятанной глубоко в сердце. Так глубоко, что никто не смог бы разглядеть ее, не смог бы заподозрить Великого Иерофанта в малейшей слабости. Словно пустынное растение под лучами палящего солнца, душа его прорастала внутрь, давая лишь крохотные всходы на поверхности. Так было нужно — чтобы выжить, чтобы спастись, чтобы уцелеть в разрушительных условиях, когда по-другому уцелеть невозможно. Но иногда и самая сильная душа нуждается в том, чтобы ее поняли, чтобы ее узнали. Элиар больше не хотел выживать — он хотел жить, но по-прежнему это представлялось для него непозволительной роскошью.

Подчиненным не положено наблюдать временную уязвимость господина, а потому благоразумная Шеата лежала не шелохнувшись и, кажется, даже не дышала, усиленно делая вид, что ее здесь нет. Верховный Иерофант проявил слабость, которую ни в коем случае нельзя замечать. Никто и ни при каких обстоятельствах не должен слышать подобных опасных речей от верховного жреца храма Затмившегося Солнца, если желал оставаться в живых. За долгую жизнь в храме Шеата научилась многому и умела, когда необходимо, убедительно притворяться и глухой, и слепой, и немой, и даже не слишком сообразительной.

— Если бы я не пошел на поводу у Учителя и не явился на его зов в большой грот Красных скал, ничего этого не случилось бы…

В такие мгновенья Элиар ненавидел и презирал себя. Его долгая жизнь будто сконцентрировалась в одном ужасном дне. Красные скалы стали зеркалом, в котором с безжалостной честностью отразилась его полная тьмы судьба. Все, к чему он прикасался, немедленно обращалось во прах: устрашающая слава мрачного жнеца долгие годы преследовала его не без причин. Он словно бы умел только разрушать и, как бы ни хотел, не мог остановиться, не мог преодолеть мучающее его проклятие.

Двум солнцам не место на небосклоне. Но разве не одиноко там солнцу одному?

Он думал, что от боли выгорел дотла, но что-то внутри продолжало тянуть и ныть, продолжало истязать. Все попытки сделать как лучше с треском провалились. Он так и не смог ничего исправить.

— Верни Яниэра, — наконец приняв решение, жестко приказал Черный жрец. — Пошевеливайся! Делай что хочешь, но найди Белого Журавля и приведи сюда как можно скорее!

Не заставляя повторять дважды, исполнительная Шеата тут же вскочила на ноги и исчезла, а Элиар вернул свое внимание бесчувственно возлежащему на постели наставнику. Бережно отирая не перестающую сочиться кровь, он тщательно следил за дыханием и пульсом. Ничего больше он сделать не мог…

Едва переместив их в Бенну, Яниэр смиренно испросил позволения ненадолго покинуть Волчье Логово, чтобы приготовить нужные Учителю лекарства. Черный жрец и без того пребывал не в лучшем расположении духа, а после таких заявлений и подавно впал в бешенство. Наворотив дел в Красных скалах, Первый ученик еще и осмеливался покинуть Учителя в столь плачевном состоянии! До глубины души возмущенный этим новым предательством, Элиар рявкнул, что проклятый северянин может убираться с глаз долой и вовсе не возвращаться: здесь справятся и без него. Ничего не ответив, Яниэр поклонился и растаял в сиянии портала, а Элиар на прощание пригрозил сполна расквитаться с обоими: и с Яниэром, и с Золотой Саламандрой. Когда руки дойдут, он сотрет их обоих в порошок!

Поначалу рассерженный Элиар был даже рад отсутствию Первого ученика: видеть предателя не хотелось, а уж тем более не хотелось видеть его рядом с Учителем. Черный жрец был уверен: они сладят с болезнью сами, и помощь подлого северянина не потребуется. В конце концов, однажды врачевателям храма Затмившегося Солнца уже удавалось остановить почти столь же страшное кровотечение, открывшееся у Учителя сразу после ритуала призыва души.

Тогда, в первые часы безуспешной борьбы, Элиар еще не в полной мере сознавал, что именно произошло… а может, до последнего не хотел верить, что они в самом деле столкнулись с непобедимым черным мором, который он сам привел в мир. Но теперь, когда мера отчаяния его переполнилась, Элиар изменил свое мнение: помощь лучшего врачевателя Материка определенно была необходима.

При последнем разговоре с соучеником Элиар вспылил, но теперь снова мог рассуждать здраво. Нельзя не признать: Яниэр — лучший в своем деле. Только Яниэр, добившийся поразительных высот в искусстве врачевания, способен спасти Учителя. А это значит, несмотря на все старые и новые разногласия, нужно заполучить его обратно.

Преодолев себя, наступив на горло гордости, Великий Иерофант был готов отказаться от угроз и обратиться за помощью к извечному сопернику. В конце концов, что есть по сути своей хваленая гордость? Спустя долгие годы слепоты и заблуждений Элиар наконец ясно узрел ее неприятную природу. Гордость — это тот же страх. Страх быть неправым, слабым, нуждающимся в помощи. Страх оказаться хоть в чем-то хуже других. Страх признавать совершенные ошибки — в ущерб чему-то на самом деле важному… чьим-то чувствам, чьей-то жизни… чьей-то смерти.

Невзгоды и испытания, подаренные беспощадным черным солнцем, сожгли его гордость дотла. На ее месте оказалось нечто другое — подлинное достоинство, не нуждающееся в громких словах и внешних подтверждениях.

Охваченный смятенными мыслями, Элиар, однако, ни на миг не усомнился, что Яниэр действительно способен помочь. В конце концов, разве белая пелена над Ангу и Бенну — не его рук дело? Кому как не Первому ученику под силу совладать с черным мором: белой магией он научился вполне успешно отражать черную… выходит, сможет нейтрализовать и гибельный сияющий антрацит, проникший в лотосную кровь Учителя.

В редкостном искусстве Яниэра теперь была их единственная надежда.

— Только дышите! — шептал Элиар, утешительно поглаживая волосы наставника. — Я обещаю спасти вас, мессир…

С каждым мигом волнение усиливалось. Куда же запропастилась Шеата и проклятый Первый ученик с его обещанными чудодейственными снадобьями? Наверняка еще в каменном мешке Красных скал Яниэр с одного взгляда определил, что за беда случилась, и догадался, к чему все идет. Он должен принести что-то действительно ценное…

Хвала небожителям, ждать пришлось не так долго: уже вскоре Яниэр явился на зов.

— Много времени потрачено впустую, — ровным голосом резюмировал Первый ученик, едва глянув на бледного как смерть Красного Феникса. Не дожидаясь каких-либо просьб или объяснений, Яниэр сразу приступил к делу, великодушно избавив нахмурившегося Элиара от необходимости вести неприятные беседы, к которым тот был мало способен. — Нужно срочно перенести Учителя в теплую ванну, наполненную горьким отваром коры белой ивы. Я принес все необходимое для процедуры и сам проведу ее.

— Ты не посмеешь касаться Учителя! — едва заслышав эти слова, раздраженно прорычал Элиар. Черный прилив ярости всколыхнулся неудержимо и высокой волной захлестнул рассудок. — Никому нельзя дотрагиваться до священного тела Красного Феникса!

— Вот как? — так же зло отозвался Яниэр, даже не скрывая своего отношения к услышанному. Бледно-голубые глаза его сверкали, будто прозрачный лед на солнце. — И как же Великий Иерофант прикажет мне лечить Учителя и контролировать его состояние, не касаясь? Не сходи с ума, младший брат: это невозможно!

Некоторое время они молча смотрели друга на друга, нервно поджав губы и, кажется, в любую минуту готовые сцепиться, словно два разъяренных пса. Понемногу придя в себя, Элиар мрачно кивнул в знак согласия. Ощущая, как медленно спадают гнев и ревность, про себя он нехотя признал справедливость требований Первого ученика.

— Хорошо, — сухо процедил Элиар, придирчиво наблюдая за тем, как Яниэр берет безвольно лежащую на покрывале руку Учителя и прослушивает слабый голос крови. — Делай все, что необходимо. В моем присутствии.

Закончив с пульсом, Яниэр подробно растолковал Шеате, как правильно приготовить отвар коры белой ивы, а также специально составленный грудной сбор трав, способный облегчить дыхание: Учитель дышал тяжело, коротко и неровно, и очевидно нуждался в содействии.

Когда ванна была наполнена отваром нужной температуры и концентрации, Элиар сам перенес Учителя в комнату для омовений и, прямо в легких одеяниях для сна, осторожно погрузил в воду. Пар с сильным травянистым запахом шелковыми белыми нитями поднимался над поверхностью и постепенно растекался по помещению. А в следующий миг Элиар с ужасом увидел, что густая серебристо-серая вода на глазах меняет цвет: во все стороны от неподвижного тела Красного Феникса змеями расползалась чернота.

Вот, значит, как действовала кора белой ивы — особым образом приготовленный отвар вытягивал черный цвет! Жуткое зрелище, но, несомненно, весьма благотворный и целительный эффект. За одно это Яниэру можно было простить многое.

Элиар вспомнил предыдущее, гораздо более радостное посещение купальни вместе с Учителем, которое было не так уж давно и в то же время — будто в ином мире и в прошлой жизни… столько всего случилось и наслоилось в памяти с тех пор. Стараясь не думать о том, что происходит сейчас, Черный жрец негромко спросил:

— Скажи мне, Первый ученик, какой диагноз ты поставил?

Яниэр чуть удивленно заглянул Элиару в глаза, однако ответил со свойственной ему бесстрастностью:

— Это черный мор. Неизлечимая болезнь переродившегося солнца, с которой мы безуспешно пытаемся справиться вот уже четыре сотни лет.

От этого ответа кровь застыла в жилах. Они с Шеатой, что, сговорились мучить его? Элиар взял себя в руки и все же решился возразить:

— Как такое возможно? — не слишком уверенно пробормотал он. — Ведь Учитель не способен заболеть… Разве ты не знаешь — нетленная лотосная кровь наместника небожителей неуязвима к любым болезням, неподвластна заражению!

— Верно, — нехотя согласился Яниэр, смутившись той безумной надежде, с которой Элиар смотрел на него. — Но на сегодняшний день это все еще не совсем она. Во время заражения до окончания процесса трансмутации оставалось шесть суток: лотосная кровь попросту не успела вызреть полностью. Красное солнце еще не родилось в ней. На совсем небольшую часть это по-прежнему была обычная смертная кровь, и из-за этого крохотного изъяна она оказалась заражена.

— Но почему болезнь развилась так внезапно? — искренне недоумевал Элиар. По-прежнему он настойчиво искал любые другие варианты и не желал смиряться со страшным, безнадежным заключением. — Обычно от заражения до последней стадии, которую мы наблюдаем сейчас, проходят месяцы, а то и годы… но никак не считаные часы.

Яниэр только вздохнул и бросил на него печальный взгляд. Воцарилось напряженное молчание.

— Течение и скорость развития болезни зависят от того, как именно произошло заражение и как долго длилось воздействие. — Яниэр пожал плечами, решив все же удостоить его ответом. — Если просто вдыхать воздух, напитанный тьмой, которым все мы дышим, тогда болезнь развивается медленно и незаметно. Это обычный случай. А вот прямое воздействие черного цвета, которому подвергся Учитель, невероятно редко и немыслимо сильно.

Краткое пояснение оказалось очень острым и пронзило сердце Элиара насквозь. Он никак не мог принять то, что случилось: судьба распорядилась так, что им выпал совершенно недопустимый, невозможный вариант развития событий! В ловушке Красных скал должен был погибнуть только он сам. В крайнем случае, учитывая то, что в самый последний момент Учитель тоже явился туда, они должны были погибнуть вдвоем… но не было, не могло быть такой вероятности, такой альтернативной реальности, в которой в ловушке погибал тот, кто ее устроил, а жертва оставалась жива и невредима! Творился какой-то абсурдный, дикий и кровавый трагифарс!

Видя явное замешательство Элиара, Яниэр неторопливо продолжил, решив подробнее развить свою мысль:

— Находиться рядом с тобою в момент столь мощного чародейства равносильно тому, чтобы получить огромную дозу излучения молниеносно. — В привычно прохладном голосе Яниэра сложно было разобрать эмоции. Элиар невесело усмехнулся. Обычно это раздражало, но сейчас вполне устраивало: по крайней мере, он не услышит невысказанных упреков и сожалений, которые порой могли ранить глубже, чем самые грубые, откровенные и тяжкие оскорбления. — Произошел колоссальный выплеск цвета, и черное солнце взошло прямо в крови Учителя, поднялось точно по его меридианам, испепелив на корню слабый росток едва зародившегося красного солнца. Если бы вместо Учителя поблизости оказался обычный человек, он умер бы на месте, не успев сделать вдох. Только благодаря силе лотосной крови Учитель все еще жив. Но красное солнце в его крови, затмившись, превратилось в черное и теперь убивает его.