Командир 3 За гранью

Глава 16

— Расскажу, конечно, товарищ Сталин — ответил я и повернулся к жене. — Милая, тебе тоже будет интересно послушать.

Тут я выдержал небольшую паузу и как в омут с головой бросился, начав свою историю с самого что ни на есть начала.

— Я умирал от неизлечимой болезни, когда все это началось. Но давайте я объясню, что было до этого. Родился я…

Я пересказал практически всю свою судьбу, начав с изначального мира, где я встретился с Афродитой, и закончив похождениями в другой вселенной. Не стал вдаваться в подробности только насчет своих новых возможностей и пробежался по ним только вскользь, упирая главным образом на то, что я смог создать портал, выжив при этом чудом.

Надо отдать должное Сталину, слушать он умел, как и вычленять из рассказа главное. Да и вопросы по окончании рассказа он задавал очень по делу.

Удивила жена, которая, дождавшись окончания повествования, забила на присутствие сильных мира сего, подошла ко мне, обняла и прошептала:

— Я давно поняла, что ты не такой, как все, и это не мешало мне тебя любить. Сейчас, когда все стало ясно, моя любовь к тебе стала ещё больше.

Приятно, что тут скажешь. Мне досталось и правда настоящее сокровище, и за её благополучие и счастье я готов драться хоть со всем миром сразу. Это я ей и прошептал на ушко в ответ на её слова.

Не позволили нам долго объясняться в чувствах. Сначала меня завалили вопросами, а потом перешли к планированию дальнейших шагов. А подумать было над чем.

Мятеж, с которым нужно было покончить как можно скорее; взаимодействие с Союзом сорокового года, которое нужно налаживать ещё быстрее… в общем, аж голова идёт кругом от всего происходящего.

Удивил Сталин. Честно сказать, я думал, что после моего рассказа меня законопатят в самый крепкий бетонный подвал и будут доить как корову на привязи, чтобы получить максимум сведений из моей черепушки. Ну или начнут исследовать, возможно ли людям, которых выберут власти, овладеть способностями вроде моих.

Ни того, ни другого. Сталин, получив на свои вопросы максимально емкие ответы, неожиданно произнес:

— Спасибо вам, товарищ Захаров, за проделанную работу. Мы обязательно отблагодарим вас, но позже. Сейчас всем нам придётся много работать, поэтому, раз уж вы, товарищ Захаров, проложили путь в другую вселенную, вы и возьмете на себя организацию связи с новым миром. В первую очередь, конечно, вам надлежит установить контакт с руководством Советского Союза в новом мире. Мы же пока займёмся наведением порядка, — на этих словах лицо вождя приобрело хищное выражение, и я невольно пожалел мятежников. Было у меня чувство, что мало им не покажется, очень уж говорящий был взгляд у Сталина, когда он произнес последнюю фразу.

Наверное, не меньше минуты я не мог сказать ни слова — натурально завис от поставленной передо мной задачи. Мысли клубились в черепушке словно рой раздраженных пчёл, и у меня от них даже в висках заломило. С горем пополам я обуздал свои эмоции и начал отвечать — сначала не совсем уверенно, но потом потихоньку разошёлся.

— Спасибо за доверие, товарищ Сталин. Я, конечно же, постараюсь его оправдать, но для быстрого результата мне понадобится помощь ваша и товарища Берии. От вас нужно письмо, если можно так выразиться, самому себе с каким-нибудь секретиком из детства или юности, о котором в принципе никто другой знать не может, и с объяснением сложившейся ситуации. А от товарища Берии и вовсе нужен своеобразный подвиг. Только он сможет внаглую проехать на дачу и без проблем передать это ваше письмо. Без этого, боюсь, контакт быстро не наладить, а время играет против нас, притом для обоих государств. Нам сейчас очень не помешала бы помощь кадровой армии с той стороны. А той стороне нужна помощь в подготовке к будущей войне. Обкатать в боях войска, грамотно подготовить встречу агрессору, да и очистить страну от всякой нечисти дорогого стоит. Чем раньше начнём, тем крупнее будет результат.

Говоря все, я вместе с тем наблюдал за реакцией на мои слова, и если Сталину нравилось то, что он услышал, то вот нарком радостным не выглядел. На лице у него буквально читалось, что для него и один Сталин — это уже перебор.

— Все правильно говорите, товарищ Захаров, но у Лаврентия Павловича и так много работы, поэтому к моему двойнику поедет другой человек, которого он тоже примет без промедления. Вам же нужно будет подготовить все для скорой встречи. Поставить, к примеру, хотя бы палатку рядом с порталом, где мы сможем поговорить без лишних ушей. Да, сделайте это на той стороне, мой двойник точно не пойдёт в портал. Кстати, вы не сказали, где этот самый портал находится.

— Я его разместил примерно километрах в семи от дачи недалеко от железнодорожной ветки с расчётом, что через него можно будет гонять из мира в мир эшелоны.

— Очень хорошо, но об этом подумаем позже, сейчас нужно решить первостепенные задачи, — произнес Сталин, немного подумал и добавил: — На этом все, начинаем работать, товарищи.

Я всё-таки не удержался и задал ещё один вопрос:

— Можно мне привлечь к работе на той стороне людей Старинова?

— Диверсантов? — удивился Сталин и, не дав мне сказать и слова, тут же добавил: — Привлекайте, может, так будет даже лучше.

Интересно было наблюдать за работой собравшихся здесь людей. Пока Сталин писал письмо самому себе и пока не появилась связь, мне заняться было, по сути, нечем, так что я пока мог понаблюдать, как работают старшие товарищи. И они показали класс.

Особенно отличился Берия. Казалось, он знает все о расположенных вокруг Москвы подразделениях. Ещё до того, как связь была восстановлена, вся техника в районе дачи была задействована в доставке делегатов связи по разным частям и организациям столицы. Прозвучит странно, но уже через пару часов о мятеже знали если не всё, то самое главное — точно. Очень оперативно Берия наладил сбор информации и, самое главное, противодействие мятежникам.

Эти самые мятежники, кстати сказать, действовали по лекалам времен революции, сосредоточившись на захвате и контроле ключевых объектов столицы. И у них все могло получиться, если бы Сталин погиб. Они, собственно, и поставили все на это, объясняя всем и каждому, что берут власть в свои руки по причине успешного покушения империалистов на вождя. Очень убедительно они преподносили эту информацию, но малость просчитались. Сталин выжил, а у мятежников на этот случай не нашлось запасного плана, поэтому они и проиграли.

На самом деле у них все равно был шанс на победу, но ровно до момента, когда Сталин обратился к народу по радио в прямом эфире и объяснил, что происходит. Оказывается, недалеко от дачи был оборудован узел связи, позволявший это сделать без непосредственного визита в радиостудию. Конечно, что без контроля над самой радиостудией ничего бы не получилось, но здесь очень плодотворно поработали люди наркома, которые не только перехватили у мятежников контроль, выбив их оттуда, но и продержались там достаточно долго, чтобы обращение вождя к народу состоялось.

После этого обращения все закончилось очень быстро. Мятежников по большей части арестовали и нейтрализовали бойцы привлеченных ими же подразделений. Мало кому удалось скрыться, да и то ненадолго, очень уж быстро этих деятелей отлавливали, тем более что занималось этим отловом чуть не все население столицы.

Понятно, что все это я наблюдать не мог, но общую картину происходящего отследил — даже несмотря на то, что довольно скоро мне пришлось заниматься уже поставленными передо мной задачами.

К Сталину другого мира, как только здешний подготовил нужное письмо, отправили невзрачного мужика в простой гражданской одежде, который оказался личным порученцем главы государства. Прикольно, что об этом мужике все думали, что это просто кто-то из ремонтников, кого время от времени вызывают чинить какое-нибудь оборудование на даче.

Это порученец, собственно, и стал первым человеком, пересекшим полотно портала, который я открыл буквально на несколько минут, не став пока его до конца настраивать. Уехал он к местному правителю на мотоцикле, а я держал портал открытым ровно столько времени, сколько мне понадобилось, чтобы перегнать спрятанную полуторку, которая, как ни странно, меня дождалась.

На постоянку я открыл портал, когда к нему добрались ребята Старинова, которые организовали охрану и оборону сразу с двух сторон. Тогда и настройками занялся вплотную. Как и обещал, из инопланетян я дал разрешение на перемещение только Афродите.

Вообще первые дни после моего возвращения прошли в какой-то дикой спешке и сумбуре. Что говорить, если у меня особо не было времени даже нормально пообщаться с женой, и это притом, что поначалу после разговора с руководством казалось, что я нихрена ничем не занимаюсь.

На самом деле Сталин не мог позволить простаивать такому, как я, активу, и пока велась подготовка к подавлению мятежа и будущему взаимодействию с другим миром, он предложил мне записать мои воспоминания об изначальном мире. Понятно, интересовало его в первую очередь, что, где и когда происходило в будущем. Естественно, я предупредил, что мало могу поведать на эту тему, потому что не готовился к подобному приключению, а память — она несовершенная, тем более в отношении исторических для меня событий. Тем не менее вспомнил я, как выяснилось довольно скоро, очень даже немало. Сам себе удивлялся, когда вспоминал чуть ли не все, что только я в жизни читал и видел по телевизору или в том же интернете.

В общем, занят я был чуть ли не больше других и с тоской теперь вспоминал время, когда гулял у Бреста в одиночестве в теле Сергеева.

Но это ладно. На самом деле я был готов к чему-то подобному и настроился на эту неизбежную в моем случае деятельность. К тому же я понимал, насколько важны эти мои воспоминания, тем более что когда глава государства ознакомился с ними, результат не заставил себя ждать.

Сталин озверел и пошел вразнос, не дожидаясь окончательного отлова инициаторов мятежа.

Дело в том, что этими самими инициаторами были высокопоставленные члены партии, большая часть зажравшейся и потерявшей всякие берега партийной элиты. Поэтому Сталин и принял решение, которое можно назвать судьбоносным для будущего страны. Он ни много ни мало, а объявил на всю страну, что в ряды компартии проникли приспособленцы, люди, далекие от светлых идей коммунизма. Заявление само по себе было вроде взрыва сверхновой для Советского Союза, а предложенное решение связанных с этим проблем было и вовсе за гранью понимания партийных функционеров.

Сталин своей властью, что называется, закрутил гайки. Он ввёл ответственность за любые преступления и даже просто как бы ошибки партийных функционеров, куда более жёсткую, если не жестокую, по сравнению с наказаниями для простых людей. Если, к примеру, беспартийный человек за какое-нибудь прегрешение мог отделаться выговором, то коммунист сядет в тюрьму. Или по одной и той же статье беспартийный получит несколько лет лагерей, а член партии уйдёт, так сказать, на перерождение.

В общем, рубанул вождь от всей души. Правда, предложил членам партии хорошо подумать, готовы ли они оставаться в рядах этой самой партии при таких-то раскладах, и на эти раздумья дал целый месяц, предупредив, что потом спрос будет без всякой жалости.

На самом деле он в условиях идущей войны неслабо рисковал, раскачивая эту основополагающую в стране силу, но и нет другого шанса поступить подобным образом, кроме как во время войны. Любой правитель, каким бы он ни был, не имеет абсолютной власти в мирное время. А вот когда идёт страшная война и народ мобилизован, если не полностью, то близко, все возможно. Тем более что нововведения этим не ограничились, и здесь, как ни странно, есть доля и моего участия тоже.

Просто я высказался в одном из разговоров, что безнаказанность до добра не доводит, и ляпнул, не подумав, про вычитанную в изначальном мире у одного из фантастов идею кругового контроля. Это когда, к примеру, НКВД присматривает за коммунистами, следственный комитет — за НКВД, а коммунисты — за следственным комитетом. Образно, конечно, я все это высказал, но Сталин неожиданно заинтересовался, развил идею и внедрил.

В общем, изменений тьма, и чем все это закончится, один бог знает, но хуже, как по мне, быть не должно.

Порученец неделю мотался с дачи на дачу по несколько раз в день с письмами глав государств друг другу, и наконец был назначен день встречи этих самых глав.

Меры безопасности были драконовскими с обеих сторон. Дошло до того, что даже списки людей, посвященных в секрет портала, поименно утверждали с нашей стороны. Всё-таки мы маленько проредили у себя врагов отечества, а коллегам с той стороны это только предстоит.

Забавно было наблюдать за этой подготовкой, когда начали встречаться между собой ответственные товарищи. Я с трудом сдерживался, чтобы не заржать во время общения двух наркомов, которые, посверкивая стеклами очков, проверяли друг друга на прочность.

С трудом представляю, какие должны были бушевать в них эмоции и чувства при встрече, по сути, с самим собой. Сюрреализм.

Как бы там ни было, а встреча глав государств состоялась. Пусть проходила она в обычной армейской палатке, но значимость этого события трудно было переоценить. Жалко только, что наблюдать её лично у меня не получилось, да и ни у кого другого тоже. Просто Сталины решили обойтись без лишних глаз и общались без свидетелей, поэтому ход самой встречи остался в тайне, тем более что никаких заявлений после встречи, как это иногда случается, не было. Тихо встретились и так же тихо разошлись.

Правда, итогом этой встречи стала бурная деятельность, начавшаяся с обеих сторон одновременно, и я неожиданно почувствовал себя лишним на этом празднике жизни.

Нет, пока шла подготовка к встрече, я действительно занимался выполнением поставленной передо мной задачи и трудился на износ. Организация подобного мероприятия — это непросто и требует уйму сил, но вот когда после этой встречи в дело вступили, казалось, клонированые монстры с двух сторон…

О каком кураторстве может идти речь, когда с двух сторон в деле такие величины, как Сталин или Берия? Смешно.

Вот и получилось, что я оказался как бы не у дел и если не заскучал, то близко. Утрирую, конечно, потому что работы на самом деле хватало. Чего стоит только моя деятельность по переносу на бумагу воспоминаний, да и ожившие после открытия портала инопланетяне скучать не давали, отчаянно торгуясь по поводу оплаты за перемещение в другой мир, но это все не то.

Странно прозвучит, но обидно стало до крику.

Когда вокруг происходят такие события и такая движуха, хочется быть полезным. Хочется находиться в гуще событий и участвовать в этом непосредственно. Я же неожиданно оказался не у дел, почувствовал себя лишним, загрустил и плотно задумался о самом смысле жизни в целом и моем месте здесь в частности.

Нет, я не изводил себя всякими переживаниями и прочей лабудой, как можно было подумать, о другом размышлял.

То, что теперь обеим странам будет на порядок проще, действуя вместе и помогая друг другу закончить войны и развиваться в дальнейшем, это факт. Без работы я не останусь, это тоже без вариантов, тем более рядом с главой государства. Собственно, и всевозможными благами обижен не буду. Наверное. Беспокоит меня на самом деле другое.

Сейчас, понятно, стоит обратиться к Сталину, что я и собираюсь сделать, и он найдёт, чем меня занять. И понятно, что пока идёт война, работать буду, что называется, на износ, а дальше-то что? Я уже сейчас осознал, что от меня здесь мало что зависит, заскучал и не находил себе места, а что будет дальше?

В общем, неожиданно в своих размышлениях пришёл к странному выводу: похоже, ключ, которым я невольно стал, или который мне достался (тут все непонятно), это не что иное, как большая заноза в мягком месте, заставляющая идти незнамо куда и делать непонятно что, не спрашивая желания хозяина, ну, или бередящая душу…