Командир 3 За гранью

Глава 6

«Задолбала эта секретность. Я понимаю, что она нужна, особенно в таком деле, но не до маразма же её доводить», — ругался я про себя мысленно, складывая в сейф пронумерованные страницы.

Две недели уже прошло после того, как нарком озадачил меня написанием подобия аналитический записки по работе наших людей за рубежом. Все бы ничего, но по его требованию занимался я этим в специально выделенном мне кабинете, да ещё на Лубянке.

За это время я даже привыкать стал к размеренной работе в режиме максимальной секретности, но все равно бесит такой подход к делу. Что говорить, если даже черновики пронумерованы и их не уничтожают, как можно было бы подумать, а подшивают отдельной стопочкой? Это, собственно, и бесит меня со страшной силой, приходится ведь основательно фильтровать свои мысли прежде, чем перекладывать их на бумагу, даже если это черновик. Не привык я к такому. Ведь гораздо проще накидать все, что только в голову придёт, и потом, глядя на эти наброски, устраивать мозговой штурм, решая, что убрать на фиг, а что, наоборот, постараться развить.

В общем, не работа, а одно сплошное мучение.

Но, так или иначе, а я все равно смог накидать столько идей на заданную тему, что воплотить их все в жизнь, наверное, просто нереально. Но, даже если только часть из них будет реализована, наших противников ждут интересные времена.

Я не стал заморачиваться одной только темой подготовки личного состава, хоть и тратил на это львиную часть времени. Плюсом предложил ещё и кучу других интересных идей.

Когда я только начал этим заниматься и рыться в своей памяти, то сам охренел от количества всякого-разного интересного, хранящегося в моей голове. Особенно это касается разнообразных идей, почерпнутых из множества прочитанных в прошлом мире художественных книг. Вот уж где нескончаемое поле интересных идей!

В какой-то момент, разгребая эти завалы, хранящиеся в памяти, я поймал себя на мысли, что сейчас, как никогда, к ситуации подходят слова о том, что мы рождены, чтоб сделать сказку былью.

Действительно, в моем случае это звучит в тему. Честно сказать, полету своей фантазии я сам удивлялся. Даже не затрагивая момент подготовки людей, навспоминал столько всего разного, что в какой-то момент понял, реально — перебор.

К примеру, я предложил воров с рецидивистами не держать в тюрьмах, а обучать иностранным языкам и рассылать по всему миру. А что? Те же англичане при помощи своих преступников целый континент к рукам прибрали. Чем мы хуже? По мне, гораздо разумнее использовать эти отбросы общества себе на пользу. Никто ведь не мешает сейчас организовать какие-нибудь картели. Например, в Колумбии или других странах южной Америки. Или евреев у нас в стране дофига, а своей еврейской мафии в Штатах нет. Непорядок же?

Опять же, миллионы бывших сограждан после революции уехали за рубеж, а работа с ними ведётся спустя рукава. Классовая неравность, видите ли, мешает окучивать этот огород. Глупо как раскидываться ресурсами, не по-хозяйски.

Берия, читая мои опусы, только головой качал, и похоже, охреневал не меньше моего. При вербовке бывших соотечественников наши люди несли слишком большие потери и пришли к выводу, что овчинка выделки не стоит, за исключением редких случаев. Когда я задал вопрос, а нафига их вообще вербовать, он даже не понял, к чему я это спросил и уточнил, а какой смысл тогда вообще о них вспоминать?

Он потом долго ржал, когда я предложил вместо того, чтобы вербовать эмигрантов, начать им помогать, создавая организации, работающие для помощи соотечественникам. К примеру, создали фирму, которая что-то производит, и начали набирать сотрудников из числа наших эмигрантов. А со временем, когда они проникнутся корпоративным духом, озадачить их сбором нужной информации в той сфере, куда распространяются интересы фирмы. И все, просто сиди и анализируй халявные разведданные.

В общем, удивил я наркома. И это мягко сказано. И не только по отвлеченным темам.

Конечно, по подготовке людей голову пришлось поломать, с кондачка подобные задачи не решаются. В этом направлении придётся ещё работать и работать, но определённый скелет структуры, необходимой для обучения людей, я накидал. Да и предложений по самому обучению тоже выдал немало.

Берию заинтересовала идея не готовить разноплановых специалистов-универсалов, а делать их узкоспециализированными, заточенными на выполнение конкретных задач. Например, у кого-то получается лучше стрелять. Значит, из него нужно готовить стрелка. Другому нравится бухать, и он может выжрать дофига спиртного, не пьянея. Следовательно, необходимо развить эту способность и пусть бухает с нужными людьми. Третий — бабник. Тогда пусть ходит по бабам интересных для нас людей.

Понятно, что все это я говорю образно, но суть, надеюсь, донес, хоть и в шуточной форме.

В целом, моей работой в этом направлении начальство довольно. Понятно, что не все из предложенного воплотят в жизнь, некоторые идеи действительно выглядят для этого времени фантастикой, но что-то по-любому возьмут на вооружение и от этого хуже не будет.

Поработал я эти две недели, действительно, по-стахановски. И это при том, что я проводил ежедневно на Лубянке только по восемь часов в день. Всё-таки, не отошел я до конца от ранения и уставал со страшной силой.

Была эта самая усталость не только от работы над поставленной передо мной задачей, сказывались ещё и занятия медитациями под руководством Ареса, на которые я тратил минимум четыре часа в день.

Вообще Арес, по правде говоря, в последнее время задолбал. Взялся за меня по-взрослому, у меня иной раз возникало ощущение, что он начал спешить. Не смогу, как и раньше объяснить, откуда взялось такое чувство, но уверен, что это неспроста.

Более того, стыдно сказать, но он нашёл выход из положения и придумал, как снимать нужные ему данные во время наших с Настей ночных безумств. Нет, речь не идёт о подглядываниях их специалистами. На это я ни при каких раскладах не соглашусь. Все проще и сложнее одновременно.

Уж не знаю, каким образом, в тонкости меня не посвящали, но они смогли разместить в нашем номере непонятную аппаратуру, способную круглосуточно отслеживать буйство энергии во время эмоционального шторма. Ну, это Арес так выразился.

Так вот, была эта самая аппаратура в виде трех горошин размером со спичечную головку, вполне себе материальная. Соответственно, вопрос о возможностях этой цивилизации начал играть новыми красками.

У меня возникло чувство, что эти скунсы не то, что не договаривают, а нагло водят меня за нос в отношении этих самых возможностей.

Понятно, что они мне в этом плане совершенно ничего не должны. Соответственно, и возмущаться мне по этому поводу не стоит. Но, блин, осадочек все равно нехороший. Могли бы быть и попроще в этом плане.

Как бы там ни было, а эти их наблюдения за энергией конкретно нам с Настей пошли на пользу. Не совсем так, чтобы решить все насущные проблемы, но у меня начало получаться делиться энергией из ядра, напитывая ей ауру.

Глядишь, со временем и получится избавиться от излишка. Не быстро, понятно. Пока это происходит, действительно, по капле. Но хоть какая-то надежда на это появилась.

Настя, кстати сказать, тратила эту энергию на меня, вернее, на моё излечение. Тренировалась она, таким образом оттачивая на мне почерпнутые у Афродиты умения, и эти её старания не прошли даром. С каждым днем я себя чувствовал всё лучше и лучше. Правда до набора оптимальной формы ещё не близко, но процесс идёт.

Помимо постоянной изматывающей занятости в эти две недели был и светлый момент. Приблизительно через недельку с момента начала этого марафона к нам в гостиницу, где мы так и жили, заглянул Илья Старинов, который принёс замечательные вести.

Он тихой сапой смог перетащить к себе некоторых моих ребят, с которыми я начинал хулиганить в начале войны.

Он сумел добиться перевода в свое подчинение оставшихся в живых разведчиков, которыми так и командовал теперь уже капитан Чумак, и снайперов под командованием все того же Хаустова. Он тоже успел стать капитаном.

Надо ли говорить, что я, узнав такие новости, сразу же захотел увидеть ребят?

Вот так и получился неожиданный выходной. Да и как иначе? Ведь ребята находятся здесь как бы на отдыхе и пополнении. Соответственно, встреча не могла обойтись без спиртного.

Даже нарком, узнав причину, не сопротивлялся и отпустил меня на целый день.

Приехали мы с Ильей к ребятам не с пустыми руками. Поэтому и встреча получилась, что называется, в тёплой и дружественной обстановке.

На самом деле, ребята, действительно, рады были меня увидеть. Общение получилось очень душевным. Это касается не только командиров, а вообще всех. Тем более, что в строю осталось совсем мало бойцов. Разведчиков здесь присутствовало восемь человек, а снайперов двенадцать. Нет, остальные не все погибли. Кто-то в госпиталь угодил по случаю ранения, кого-то ранее перевели в другие подразделения, а кому-то и вовсе теперь дорога на фронт заказана из-за полученных увечий. Порадовало то, что ребята не теряют друг друга из виду и отслеживают судьбы товарищей-сослуживцев. Пусть и не всех, но большинства. Поэтому о многих во время этих посиделок я получил исчерпывающую информацию.

Хорошо посидели, душевно, а под конец я даже слегка загрустил, завидуя ребятам. Всё-таки они делают свое дело и чётко знают, что, как, зачем и почему. Я же, в отличие от них, болтаюсь, как известное вещество в непонятках, метаясь от темы к теме.

Нестерпимо захотелось снарядиться как положено и рвануть с ребятами за линию фронта, где все ясно и понятно, погулять от души по тылам противника, хапнуть адреналина и пощекотать нервы.

Возвращаясь в город после этих посиделок, у меня даже мелькнула невольная мысль — может быть ну её, эту Америку? Мне гораздо интереснее было бы поэкспериментировать, создавая новые части, способные решать на поле боя совсем уж нетривиальные задачи. Когда, как не сейчас, придумывать новое и обкатывать это на полях сражения?

Например, мне сейчас совсем не нравится, как используют десантников. А ведь поле деятельности в этой сфере вообще не имеет границ. Вот где хорошо было бы потоптаться.

Закрыв сейф, я только тяжко вздохнул, отгоняя от себя эти воспоминания. Много чего хочется, но ничего другого не остаётся, кроме, как сопеть в две дырки и делать, что должен. Не усидеть одной жопой на нескольких стульях, как бы не хотелось. Закончив работы по написанию доставших до печенок аналитических записок, всё-таки стоит подумать над тем, чтобы остаться в Союзе и поработать с десантом. Очень уж хочется, чтобы войска дяди Васи заявили о себе во весь голос не когда-нибудь потом, а уже сейчас. Да и не мешает, по сути, никто заняться этой проблемой. По крайней мере, я думаю, что руководство будет не против.

Я уже направился к выходу из кабинета, когда неожиданно открылась дверь, и в проёме нарисовался слегка взъерошенный нарком, который прямо с порога заявил:

— Хорошо, что ты закончил, Сергей. Поедешь сейчас со мной к товарищу Сталину.

Он произнес это таким тоном, что спрашивать, зачем это нужно, почему-то не захотелось. По-любому произошло что-то не очень хорошее. Ни разу я ещё не видел Берию в таком взведенном состоянии.

— Хорошо, только разрешите на минуту покинуть здание, — тут же сориентировался и я. А А, видя недоумение наркома, добавил:

— Жена взяла за правило, гуляя, встречать меня с работы. Нужно предупредить её, что уеду.

Берия, немного подумав, ответил:

— Это даже хорошо, что она здесь. Пусть с нами прокатится, заодно и развеется немного. Только пусть едет на твоей машине с водителем и охраной. Ты поедешь со мной, поговорим по дороге.

Шагая к выходу, я задавался вопросом, что, собственно, происходит? Как-то я сомневаюсь, что нарком велел взять с собой жену по доброте душевной. Пятой точкой чувствую какие-то неприятности.

Раздумывать над этим особо было некогда. Настя, действительно, уже ждала меня возле входа в здание, поэтому надолго я с ней не задержался. Уведомил её по-быстрому о поездке, перекинулся парой слов с охраной и направился к автомобилю наркома, который как раз выкатился из-за угла здания. По пути, глядя на пару броневиков, и грузовики с кузовами, полными бойцов, я для себя отметил, что как-то многовато охраны в этот раз взял с собой нарком. Не к добру это все.

Не успел автомобиль тронуться, как нарком заговорил.

— Тут такое дело, Сергей. Начали мы работать по списку твоего брата и арестовали пять человек. Трёх — из старых коммунистов, участвовавших в революции, и двух — из высшего командного состава прихватили за компанию. За остальными из тех, кто находится в Москве, установили наблюдение. — Нарком помолчал пару минут, как будто собираясь с мыслями, потом встряхнул головой и продолжил говорить. — Так вот, много интересного рассказали арестованные. Но об этом я чуть позже расскажу, сейчас о другом. Реакция других людей из списка после ареста их товарищей последовала очень быстро, и пока неясно, к чему это приведёт. Несколько человек смогли каким-то образом уйти от наблюдения и исчезнуть. Другие и вовсе уничтожили это самое наблюдение. В общем, ждать от них можно чего угодно, и мы сейчас едем к товарищу Сталину, чтобы убедить его дать разрешение на работу со всеми фигурантами этого дела одновременно.

Берия, рассказывая, очень нервничал. И я не совсем понял, почему. Ну пусть и исчезла на время какая-то часть людей. Деваться им, по сути, все равно некуда. Со временем поймаем. Чего так переживать-то?

Как будто прочитав мои мысли, нарком внимательно на меня посмотрел, тяжело вздохнул и произнес:

— Все очень серьёзно, Сергей, но давай, наверное, все-же объясню почему.

Дальше, слушая рассказ Берии, я задавался вопросом:

— Как, сука, так могло произойти, что в стране, помимо «основного», есть ещё и теневое правительство? И самое главное, на самом деле непонятно, какое из них «основное»?' Но надо, наверное, по порядку.

По словам наркома, когда начали колоть на информацию старых коммунистов, поначалу им просто не поверили, что подобное, в принципе, может быть. Практически во всех существующих властных структурах сидят эдакие серые кардиналы, готовые в любой момент времени перехватить управление у своего начальства.

То есть, в случае надобности, «организация», созданная этими агентами влияния, в любой момент может перехватить управление государством без особых проблем. Даже не так. Они уже перехватили часть властных структур, поставив во главе своих людей.

Звучит все это на самом деле, как бред сумасшедшего. Но, по моему мнению, вполне себе возможно. Понятно, что местным в это сложно поверить, и я даже сомневаюсь, что наркому получится в полной мере донести все это до Сталина. Точнее, убедить его в правдивости этой информации. Для меня же всё это в полной мере объясняло, каким образом в моем прошлом мире пришёл к власти Хрущев, которого даже его ближайшее окружение считало если не клоуном, то кем-то близким к этому.

Нарком не зря сейчас так возбудился и решил действовать. Более того, невольно у меня мелькнула мысль, что как бы не было поздно. Может быть, и не надо было ехать за разрешением, а начинать действовать самому? Сразу, максимально решительно и быстро, насколько это возможно.

В общем, все плохо, а может и ещё хуже. Я в этом убедился, когда мы на подъезде к даче Сталина услышали заполошную стрельбу.

Берия, побледнев, как полотно, тут же велел водителю добавить скорость, а я, шалея от своей наглости, произнес:

— Нельзя сейчас торопиться. Уверен, что, если мы продолжим движение тем же порядком, то помочь не сможем, а просто без толку погибнем. Нужно перестроиться перед боем.

Посмотрев в глаза наркома, я добавил:

— Позвольте, я распоряжусь.

Надо отдать Берии должное. Он не стал сомневаться ни секунды и тут же коротко ответил:

— Командуй.

Остановить колонну и поставить сопровождению задачи много времени не потребовалось. То, что мы поступили правильно, подготовившись к бою, стало ясно уже через несколько минут, когда подъехали поближе к месту событий.

Нападавшие, как я и думал, оставили у себя в тылу заслон, состоящий из пары станковых пулеметов и двух десятков красноармейцев, которых без особых проблем сбили с позиций наши выдвинутые вперёд броневики.

Страшно подумать, что могли натворить два этих пулемета, если бы мы продолжили движение в прежнем порядке. Сейчас же броневики уничтожили эти пулеметные точки, практически не останавливаясь. Соответственно, благодаря перестроению перед боем, мы добрались до основного места событий достаточно быстро, и как нельзя вовремя.

Бой шёл уже непосредственно возле дачи. Не сказать, чтобы засевшие в помещении защитники вели плотный огонь. Конечно, ещё сопротивлялись, но, появись мы чуть позже, и спасать было бы некого.

Атаковала дачу полноценная стрелковая рота и нам очень повезло, что она была без средств усиления.

Удар с тыла получился губительным для противника, главным образом из-за броневиков, которые ненадолго стали королями этого боя, изрядно проредив противника губительным огнём своих пулемётов.

На самом деле, сказать, что у нас получилось без проблем справиться с нападавшими, это соврать. Бой получился, несмотря на свою скоротечность, очень жарким, тяжёлым, с множеством потерь.

Напавшие до конца пытались закончить начатое и добить находящихся в помещении людей, не остановив атаку, даже проигрывая бой в целом. Действовали они с непонятным фанатизмом и бились до конца.

Что говорить, если они в итоге смогли поджечь оба наших броневика? И это при том, что машины двигались под прикрытием пехоты. На самом деле все действительно висело на волоске. До самого конца было неясно, за кем останется это поле боя. Если учитывать наше превосходство в автоматическом оружии (а у нас чуть не половина бойцов были вооружены автоматами) и тот момент, что бой шёл на равных, то возникает вопрос, что это за часть здесь задействована? Как-то совсем не похожи бойцы этой роты на осназ, но их выучка вызывает уважение.

Понятно, что отмечал я все это для себя в пылу боя, мимоходом. Да и волновал меня в этот момент гораздо больше другой вопрос, о судьбе главы государства. Но разобраться позже с этими непонятками было необходимо.

Сталин выжил, хоть и был ранен в покалеченную руку. Помимо него, в живых и относительно работоспособных остались Власик, четыре человека из обслуживающего персонала и пять бойцов охраны. Ещё восемь человек из числа охраны были тяжело ранены и недееспособны. Все остальные погибли. Из нападающих в живых осталось только три человека, но были сильно изранены. Бились эти скунсы до конца.

Сопровождавшие нас с наркомом люди тоже понесли жестокие потери, работоспособных среди них осталось непозволительно мало. В общей сложности около полутора десятков, ещё два десятка попали в число тяжелораненых.

Главное для меня, что ни жена, ни нарком, ни я не пострадали. Кстати сказать, если я больше командовал, а жена в бою не участвовала, то нарком находился чуть ли не на острие атаки, и действовал очень даже шустро. Я за ним, естественно, специально не наблюдал, но несколько раз он попадался мне на глаза. Воевал очень достойно, что вызывало немалое уважение.

Все говорит о том, что это нападение на дачу готовились давно и тщательно. Сейчас, по окончании боя у дачи стало хорошо слышно канонаду идущих в округе боев, доносящуюся издали. Стало понятно, почему кроме нас никто другой не явился на помощь.

Похоже, что нападающие сделали всё для того, чтобы им при любом раскладе не помешали сделать свое дело. А наше здесь появление ничто иное, как счастливый случай, нарушивший чьи-то планы. Но об этом мне сейчас тоже думать было некогда.

Пока я занимался на улице неотложными делами — организацией охраны, помощью раненым, сбором трофеев Берия в сопровождении моей жены направился к Сталину.

Вроде я и ненадолго задержался на улице, а когда зашёл в помещение, то понял, что опоздал, и случилось непоправимое.

Может я, конечно, нагнетаю, но, глядя на удивленные лица Сталина и Берии, по-другому подумать не мог. Сталин, слушая доклад наркома, с ошарашенным лицом смотрел на Настю, которая занималась его раной. Ладно бы она это делала как раньше со мной, без фанатизма, но здесь она, похоже, переплюнула саму себя.

Дело в том, что она в своём желании помочь выложилась на все сто. Это привело к тому, что лечение сопровождалось некоторыми световыми эффектами, видимыми невооруженным глазом.

Между её руками, которые она держала над раной, и этой самой раной клубилось небольшое облачко желтоватого тумана, чем-то похожее на ореолы, нарисованные на иконах над головами святых. То ещё зрелище, завораживающее. Не зря у Сталина с Берией глаза были по пять копеек.

Это можно было бы как-то объяснить, но здесь я, не оправившись до конца от недавнего боя, внёс свою лепту в копилку непонятного.

Глядя на осунувшуюся побледневшую жену, мне настолько стало её жалко, что я, не задумываясь о последствиях, действуя инстинктивно, стремительно переместился к ней, положил свои руки ей на плечи и всем своим естеством захотел передать ей часть имеющейся у меня энергии. На удивление получилось. Но, можно сказать, что я снова буквально капнул микроскопическое количество вместо того, чтобы восполнить потраченное женой на лечение полностью. Наверное, от этого я разозлился, а скорее ощутил всепоглощающую ярость. Сам не понимая, каким образом, казалось горстями я начал черпать эту самую неподатливую энергию из источника и щедро плескать её на Настю.

Где-то фоном я услышал голос Ареса, который каким-то азартным голосом пытался меня подбодрить и буквально умолял запомнить это моё состояние, чтобы пользоваться им в будущем. Свечение, исходящее из Настиных рук, неожиданно стало ярче и рывком охватило сначала всю конечность Сталина, а через несколько секунд и вообще все его тело целиком.

Пара минут и Настя, не прекращая лечения, произнесла каким-то хриплым голосом:

— Несите сюда всех раненых, быстрее.

Рассказать о происходящем в дальнейшем сложно, если вообще возможно.

Минут пять Настя продолжала заниматься неожиданно поплывшим вождем, который закатив глаза, давил лыбу. Потом переключила свое внимание на первого доставленного раненого, у которого буквально на глазах изумленной публики затянулась серьезная рана в грудной клетке. Дальше она и вовсе устроила подобие конвейера, тратя на каждого очередного бойца максимум несколько минут. Все бы ничего, но она неожиданно расслабилась, потеряла сознание и начала падать. Я, в свою очередь, успев её подхватить на руки и с ужасом понял, что не могу прекратить передачу энергии.

Сказать, что я испугался, это ничего не сказать. Но разума при этом я не потерял, наоборот, начал действовать в поисках решения проблемы, как автомат.

Стремительно уселся на пол, положив Настю рядом, чуть отодвинул её в сторону, чтобы прервать тактильный контакт, и перешел в бестелесное состояние, вопя что-то мысленно, типа:

— Арес, помогай, не могу прервать передачу энергии… — И запнулся все так же мысленно. Находился я в непонятном месте, наполненном густым туманом, в состоянии, будто меня засунули в котёл с сытной едой. Нет у меня других слов, чтобы выразить накрывшие меня ощущения. То, что передача энергии прекратилась, я понял сразу. Связь с Настей осталась, но какая-то очень тонкая что ли. Главное, я буквально физически почувствовал, как в меня хлынул огромный, ни с чем не сравнимый, поток энергии.

Перед глазами, в метре от меня начало формироваться нечто, напоминающее водяную воронку, и меня с непреодолимой силой начало в неё затягивать.

Я только и успел, что по какому-то наитию через связь с Настей попытаться мысленно покричать:

— Не переживай, родная, я обязательно вернусь.

Меня уже рывком швырнуло в эту воронку. Миг, вспышка перед глазами, невольная мысль, что даже в такой ситуации на первом месте жена, и все…