Игра не для слабых: Загадка башни

Глава 4 «Мертвецы не знают усталости»

— Что по потерям? — шумно выдохнул я, скрывшись за хлипкой стеной щитов.

— Марик отбегался, Ольриху удалось вырваться, — доложил Брандон, — Эрик сломал Руку, когда упал с лошади, Вулхар — повредил рёбра. В строю осталось шестеро наших.

— И восемь моих, — тяжело дыша бросил барон. Сплюнул и вытер лезвие своего бастарда о гамбезон поверженного мертвяка, — Слишком мало, чтобы сдержать ту толпу. Есть предложения?

— Есть, — отозвался Бернард. В одной руке сержант сжимал перемазанный в гнилой крови фальшион, другую прижимал к боку. Крови там видно не было — доспех выдержал удар. Но вот ребро треснуть могло, — Строимся клином и пробиваемся к синим мундирам. Твои бойцы на острие, наши — на флангах. Раненые держатся в центре и смотрят за тылом.

Барон глянул на своего капитана. Тот молча кивнул и подхватил с земли щит. Рядом с ним тут же начали выстраиваться его солдаты. Я поудобнее перехватил кацбальгер и встал в середину правого фланга. Таким строем мне ещё сражаться не доводилось, а значит лучше быть в центре, не высовываться, смотреть что делают остальные и повторять за ними.

Нежить, выползавшая из леса заметила наши телодвижения и тоже начала ускоряться. Да и часть мертвецов, давившая на строй солдат, развернулась в нашу сторону, намереваясь принять готовящийся удар. Похоже, что ими всеми командует некий единый разум. Тварь или человек. Вот только какому человеку под силу поднять такую толпу нежити? Вернон помнится в столице поднял четверых и то, чуть было сам на тот свет не отправился. А он колдун явно не из слабых. Значит всё-таки тварь. Или кто-то из «наших», что ещё хуже.

— Наступаем! — заорал Барон, оборвав поток моих мыслей на полуслове.

Наспех выстроенный клин качнулся вперёд. Сделал шаг. Другой. Третий. Мы побежали. Побежали прямо на гниющий, ощетинившийся железом строй.

Кровь тяжелыми молотками ударила в виски. Мгновение застыли в воздухе, растянувшись в череду смазанных картинок. Хищно оскалившиеся пасти мертвяков. Могильные черви, копошащиеся в пустых глазницах. Иссохшая, облезлая кожа на десятков рук сжимающих длинные тяжелые древки. Слабые, коричнево-желтоватые отблески солнца на ржавых остриях пик и гвизарм. Громкий, раздирающий барабанные перепонки треск, тут же сменяющийся лязгом оружия и воплями раненного солдата.

Один из гвардейцев барона рухнул, как подкошенный. Пика вонзилась ему аккурат в прорезь барбюта. Но на его место тут же встал другой боец, одним мощным ударом топора перерубив мертвяку шейные позвонки. Клин врезался в строй мёртвой пехоты. Началась рубка.

Спустя несколько мгновений перед моими глазами мелькнул первый мертвяк. Он сделал шаг вперёд, попытавшись ткнуть мне в грудь коротким пехотным копьём. Тело рефлекторно отклоняется в сторону, а пальцы свободной руки судорожно стискиваются на мокром, покрытом плесенью и тиной древке. Рывок на себя. Прямой колющий удар кацбальгером аккурат под край ржавого шлема. Треск разрываемой плоти. Хруст ломающихся позвонков. Мертвяк начинает медленно оседать на землю. Но клин движется вглубь вражеского строя и перед глазами тут же появляется новый.

Отблеск металла где-то вверху. Свист стали, рассекающий воздух. Ноги сами собой делают шаг назад, но в следующий миг звуки затихли. Остался лишь тихий, давящий шум в ушах. Голова чуть дёрнулась в сторону. На мгновение показалось, что шлем больно врезался в макушку прямо сквозь подшлемник. Но в следующий миг тяжесть, с глухим скрежетом переместилась на плечо и высекая искры соскользнула по рукаву кольчуги. На губах проступил солоноватый привкус крови, а во рту что-то неприятно хрустнуло.

Мир покачнулся. Попробовал было завалиться набок, но чья-то рука, вцепившаяся в моё плечо не дала ему это сделать. Я рефлекторно моргнул, пытаясь прийти в себя. Открыл глаза. И тут же упёрся взглядом в оскалившуюся кривыми пеньками зубов пасть мертвеца. Его голова свесилась набок. Из наполовину перерубленной шеи сочился гной. Тело медленно оседало на землю.

— Не спать! — крик Бернарда, раздавшийся над самым ухом моментально привёл меня в чувство. Клин продвинулся ещё сильнее вглубь вражеского строя и перед глазами возник новый мертвяк. Рука сама собой рванулась вперёд. Остриё клинка мазануло тварь по горлу, но не достало до позвонков.

Тварь кинулась на меня, но в следующее мгновение напоролось на острие копья бойца, стоявшего рядом. Остриё прошло насквозь и нежить повисло на древке, щелкая зубами и размахивая руками, с которых кусками отваливалась гниющая плоть. Шаг вперёд. Прямой колющий выпад. Треск гнилой ткани, хруст разрубаемой плоти. Трупешник перестаёт дергаться и мёртвым грузом виснет на копье, постепенно соскальзывая на землю. Вот только его место тут же занимает новый упырь, за спиной которого мелькают ещё несколько перекошенных смертью и гниением лиц.

Труп делает шаг вперёд, замахиваясь коротким, тронутым ржавчиной фальшионом. Над её головой сверкнуло остриё гвизармы. Я отшатнулся назад, пытаясь увернуться от двух ударов сразу, но не сумел. В ушах снова зазвенело. Сталь заскрежетала о сталь. Мир резко дёрнулся куда-то влево, но почти тут же вновь обрёл равновесие, переместив свою тяжесть на плечо. В груди что-то резко защемило. Воздух вдруг сделался твёрдым и колючим, врезавшись твёрдыми гранями в глотку. В нос ударила волна гнилого смрада, а тронутое разложением лицо мертвяка оказалось прямо перед моим носом.

Впрочем тронуто оно было не только разложением. Из виска твари торчало остриё длинной пехотной пики. Сталь раздробила ей череп и проткнула то, что ещё оставалось от его содержимого. Но этого оказалось достаточно, чтобы мертвяк выронил оружие и начал медленно оседать на землю. На него тут же навалились те двое, что были позади, пытаясь прорваться к нашему строю. Но почти сразу же получили свою порцию стали в шею и голову.

Чья-то крепкая рука ухватила меня за шиворот и несколькими рывками втащила за стену башенных щитов, которая сомкнулась сразу же за нашими спинами, ограждая от остатков мёртвой толпы. Больше впускать было некого. Двое моих ребят, замыкавшие крыло нашего фланга так и остались лежать посреди десятков вновь упокоенных трупов. Дерьмо.

Рука, всё ещё державшая ворот моего гамбезона, дёрнулась вверх, одним уверенным рывком поставив меня на ноги. Затем похлопала по плечу, проверяя, способен ли я вообще на них стоять. Удары отозвались резкой болью в плече и груди, но всё-же ноги меня не подвели, да и сознание не спешило проваливаться в спасительную холодную бездну забытия.

— Вы, вашу мать, кто такие? — к нам подбежал боец в тяжелой бело-синей бригантине, узор которой портили несколько широких чёрных разводов — кровь мертвецов. Его голову прикрывал барбют без забрала из плюмажа которого торчало несколько перьев, соответствующие цветам его униформы. Похоже, это был их командир.

— А что не видно? — тяжело выдохнул барон. Стянул с руки латную рукавицу и отёр тыльной стороной ладони кровь, выступившую на распоротой щеке. Видать кто-то из мертвецов зацепил и его — Мы — ваше подкрепление.

— Маловато вас для подкрепления, — покачал головой тот, — Из какой банды? Когтя или клыка?

— Королевские послы из девяти башен, — перебил его барон, и прежде чем командир синих снова открыл рот, добавил, — Потом полюбезничаем, когда разберёмся с вашей мёртвой проблемой.

— Сколько людей на ногах? — спросил командир синих.

— Шестеро моих, — тут же ответил барон, обвёл остатки моего отряда взглядом и добавил, — И пятеро их.

— Эйвар, — заорал командир, — Твоя десятка переводится в первую линию. Отдайте им гизармы и хватайте щиты. Сейчас мы загоним этих дохлых ублюдков обратно в болота, из которых они выползли.

— Не стоит так рисковать, — возразил Барон, — Их может оказаться больше, чем мы видим сейчас. Попытавшись перейти в наступление, мы можем попасть в окружение. Лучше дождаться помощи и одолеть их, когда на нашей стороне будет численное преимущество.

— А помощь будет?

— Да, — кивнул я, — Мы уже послали гонца за подкреплением. В нашем обозе больше сотни солдат. Этих сил должно хватить, чтобы склонить чашу весов в нашу пользу. Если только…

— Если только гонец доберётся до основных сил и если их самих не атаковали эти упыри, — вставил свои пять копеек Бернард.

— Многовато «если», — покачал головой командир синих, — Ну да хер с вами. Попробуем продержаться. Всем бойцам, двадцать шагов вперёд. Закрепиться на вершине холма и держать позицию столько, сколько сможете. Эйвар, мать твою? Почему твои ещё не в первой линии? Шевелись, живо!

Бойцы в синих мундирах начали перестраиваться. Большинство, медленным, размеренным шагом начало продвигаться вперёд, давя тяжелыми сапогами тела поверженной нежити. Дюжина бойцов тут же рванули к нам. Один из них сунул мне в руки толстое, потёртое древко гизармы. Оружие было очень тяжелым и довольно длинным. Превышало мой рост, чуть ли не на целую голову. Баланс тяжести был ощутимо смещён в сторону оголовья. Либо я просто неправильно держал эту штуку.

— Доводилось работать такой штукой? — покосился на меня Барон, подхватывая длинный двуручный вульж (штука очень похожая на гизарму, но с более внушительной режущей частью).

— Придётся учиться на ходу, — бросил я, и трусцой направился к одной из прорех, обозначившихся во второй линии нашего строя. Остальные бойцы тут же последовали моему примеру.

Из-за спин солдат первой линии, прикрывавшихся тяжелыми башенными щитами, трудно было как следует рассмотреть поле боя. Но даже одного короткого взгляда, брошенного поверх них хватило, что-бы примерно оценить обстановку. Нежить не спешила наступать. Уцелевшие в рубке мертвецы отступили к кромке леса, объединившись со своими основными силами, которые активно выстраивали боевые порядки, готовясь к следующей атаке.

На этот раз командир дохлой армии решил избрать другую тактику. Поняв, что просто завалить тухлым мясом нас не получится, он принялся делить свои силы на четыре отряда. Самый крупный, состоявший в основном из обычной пехоты, вооруженной фальшионами, топориками и небольшими круглыми щитами он вывел в центр. Из-за их спин торчали древка длинных копий, гвизарм и вульжей.

Две другие группы пехоты были поменьше и среди них не наблюдалось бойцов с двуручным оружием. Только короткие мечи, топоры и щиты из подгнивших досок. Эти понемногу обходили поляну по периметру, явно намереваясь взять наши фланги в клещи. Но больше всего внимания привлекала к себе четвёртая группа.

Десятка три мертвецов выстраивались в шахматном порядке за спинами основных сил. В руках у них виднелись штук пять относительно новых арбалетов с козьими ногами, но основная масса была вооружена фустибалами — пращами прикреплёнными к длинным древкам. Простое, но весьма убойное оружие в умелых руках. Большой рычаг, в виде древка, конечно требовал немалых усилий от бойца, но в то же время позволял метнуть тяжелый камень на внушительное расстояние.

Заметив все эти перестроения, барон нахмурился, затем выжидающе покосился на меня. Затем коротко бросил:

— Если ты можешь что-то с этим сделать, то сейчас самое время. На этот раз говнюк, управляющий мёртвой ордой решил взяться за нас всерьёз.

— Не могу, — я покачал головой, не отрывая взгляда от рядов противника, которые на мгновение замерли, — Наши силы здесь… не работают. Не понимаю, по какой причине.

— Дерьмово, — Байран вновь вытер кровь со щеки тыльной стороной ладони, затем натянул латную перчатку и поудобнее перехватил свой вульж, — Боюсь, что мы тогда в жопе.

Я хотел было ему возразить, но в этот момент над поляной прокатилась волна оглушительного рёва. Вражеский строй пришёл в движение. Пехота качнулась вперёд. Качнулась и неторопливым, размеренным шагом направилась в нашу сторону, не забывая выдерживать линию. Стрелки нагнулись. Большинство начали выцарапывать из земли округлые, увесистые булыжники. Те, кому повезло чуть больше, начали прилаживать козьи ноги к своим арбалетами. Заскрипели тетивы.

— Фланги отходят назад, — заорал командир синих, наконец обратив внимание, на два отряда мертвецов, заходившие нам с боков, — Построение — полукаре. Первая линия — поднять щиты. Приготовиться к…

Договорить он уже не успел. В следующее мгновение щиты первой линии сотряслись под десятками тяжелых, гулких ударов. Несколько камней перелетели через них и упали за нашими спинами. Послышался скрежет металла. Затем глухой, сдавленный стон. Один из бойцов второй линии выронил гизарму, схватился руками за голову и начал медленно оседать на землю. На его шапели виднелась вмятина.

— Прижмись ближе к первой линии и пригнись! — рявкнул барон, встав чуть ли не вплотную к своему пехотинцу и заметно сгорбившись. Развернулся и заорал, — Тащите раненых прямо за наши спины. Живо!

Несколько бойцов второй линии тут же бросились помогать нашим перебраться поближе к строю. Но нам было уже не до них. В следующий миг по щитам первого ряда вновь застучали камни. Ещё один боец на правом фланге вскрикнул и упал на одно колено, судорожно вцепившись руками в древко своего копья. Из под кромки его шлема брызнула кровь.

Щёлкнули арбалеты. Пара болтов просвистела прямо над нашими головами. Остальные воткнулись в щиты, по которым тут же вновь застучали камни. Нежить не давала нам даже малейшей возможности высунуться из-за укрытия.

По вражеской толпе вновь прокатился глухой, хрипящий рёв. Две группы нежити, огибавшие наш строй с боков, сломали порядки и побежали вперёд, рыча и размахивая оружием. Бойцы второй линии на флангах встали, просунув острия пик и гвизарм над щитами. И двое из них тут же рухнули, хватаясь за грудь и голову. Вынудив нас перестроиться в полукаре, командир нежити вывел часть пикинёров из под прикрытия щитов. И теперь его стрелки начинали собирать свой смертельный урожай.

— Приготовиться, — скомандовал барон, судорожно вцепившись в древко вульжа, затем бросил короткий взгляд на меня, — По команде вставай, просовывай древко над щитом и начинай колоть. Целься под кромку шлема или в шею, чтобы сразу наверняка.

В следующий миг раздался треск щитов, перемежаемый отчаянными криками людей и глухим, клокочущим воем нежити. На флангах началась рубка.

Я чуть приподнялся, на несколько секунд выглянув за кромку щитов и тут же спрятался обратно. Нежить почти добралась до наших позиций. В отличии от своих собратьев на флангах, их основные силы не спешили ломать строй. Напротив, первая линия встала щит к щиту, а просветы между их головами ощетинились остриями длинных двуручных пик, биллхуков и крюков, какими выдёргивают пехотинцев из строя. До столкновения с мертвой ордой оставались считанные секунды.

Над головой вновь просвистели камни, заставив нас съёжится за ростовыми щитами бойцов первой линии. Затем послышался тяжелый, оглушающий рёв. Глухой стук железа в дерева. Лязг стали о сталь. Боец стоявший передо мной чуть отходит назад, прикрываясь своим щитом. Над самым ухом раздаётся отчаянный крик барона: «бей!»

Ноги сами собой разгибаются. Непослушные, налившиеся свинцом руки с трудом поднимают тяжелое длинное древо. Разворачивают его, направляя остриё оголовья прямо в одну из перекошенных морд, маячивших прямо за линией щитов. Удар. Крюк гизармы высекает искры из его шапели и цепляется за её край. Рывок назад. Шлем слетает с головы нежити, снимая пласт гнилой кожи. В следующий миг остриё вульжа раскалывает его пополам.

Стоящий передо мной боец рычит что-то невнятное. Подаётся вперёд. Наносит тяжелый удар, отбрасывая одного из мертвяков обратно в толпу. Слышится скрежет металла о металл. Остриё чьего-то биллхука высекает искры из его шлема. Боец неуверенно покачивается и отступает назад, вновь прикрывшись щитом.

— Не спи! Бей! — крик барона раздаётся над самым ухом.

Я снова замахиваюсь. Подаюсь чуть вперёд и бью, вкладывая в удар весь вес своего тело. На этот раз остриё гвизармы втыкается в плечо одного из мертвяков. Но нежить не чувствует боли. Напротив, она отпускает свою пику и обеими руками хватается прямо за крюк и остриё, начиная тянуть оружие на себя. На древке тут же виснет второй мертвяк. Я невольно подаюсь вперёд, пытаясь удержать гвизарму, но в следующий миг одну из кистей дохляка разрубает лезвие полекса. Это мой шанс. Рывок назад. Навершие выскальзывает из рук трупа, рассекая его пальцы. Он отступает назад, но на его место тут же встаёт другой.

Шаг вперёд. Удар. Остриё распарывает упырю шею. Он пошатывается, но в следующий миг с силой бьёт лезвием биллхука в щит. Рывок назад. Выдохнуть.

Шаг вперёд. Удар. Остриё скользит по шлему твари. Прикрывающий его мертвец бросается вперёд, всаживая лезвие своего топора в щит моего бойца.

Шаг вперёд. Прямой, точный удар. Остриё гизармы втыкается в его глазницу. Мертвец мгновение стоит неподвижно. Затем отшатывается назад, прячась за спинами мёртвого строя. Сверху на моего щитовика обрушивается лезвие биллхука. Рывок назад.

Шаг вперёд. Удар. Остриё впивается в грудь мертвеца, на мгновение заставляя его замереть. Замереть, но не упасть. Рывок назад.

Новый удар. Лезвие распарывает кольца ржавой кольчуги твари на плече. Режет гнилую ткань гамбезона. На моего бойца первой линии бросается новая тварь. Рывок назад.

Поднять лезвие вверх. Задержать его на долю секунды. С силой опустить вниз. Железо скрежещет о железо. Но теперь в гул удара вплетается новый звук. Влажный, хруст шейных позвонков. Тварь с биллхуком неуверенно покачивается, затем начинает медленно оседать на землю. Но на её место тут же приходит другая. Та самая, которой я несколько ударов назад пробил глазницу. Подхватывает биллхук и вновь замахивается им. Твою мать, эти твари совсем неубиваемые что-ли⁈

Руки начинают болеть. Дыхание давно сбилось. С мокрого подшлемника на лоб начинают стекать первые капли пота. Мертвецов не становится меньше.

Шаг вперёд. Удар. Хруст дробящейся кости. Рывок назад.

Шаг вперёд. Удар. Треск рвущейся ткани. Рывок назад.

Шаг вперёд. Удар. Скрежет металла о металл. Рывок назад.

Мир вокруг начинает темнеть. Сужается то узкой полоски, прямо передо мной. До небольшого пространства, видимого поверх щита бойца первой линии. В ушах шумит кровь. Руки гудят от напряжения. Лезвие раз за разом втыкается в мёртвую плоть. Иногда прокалывает ржавые кольца кольчуг или ткань старых гамбезонов. С треском разрубает мёртвую плоть. Но почти всегда безрезультатно. Мертвецы замедляются лишь на несколько мгновений. Некоторые роняют оружие. Другие, падают на землю, но тут же вновь начинают подниматься на ноги. Нельзя останавливаться.

Шаг вперёд. Удар. Рывок назад.

Поднять вверх. Рвануть вниз. Выдох.

Шаг вперёд. Удар. Рывок назад.

На моего бойца обрушивается сразу несколько ударов с разных сторон. Остриё полекса скребёт шлем. Лезвие гвизармы режет кромку щита. Остриё биллхука высекает искры из кольчужного воротника. Он отшатывается назад, едва не выпуская щит из рук. Мотает головой, пытаясь хоть немного прийти в себя. Его движения становятся вялыми и неуверенными. Удары, раз за разом обрушивающиеся на него медленно но верно делают своё дело.

Шаг вперёд. Удар. Треск разрываемой плоти. Рывок назад.

Поднять остриё вверх. Рвануть вниз. Скрежет металла о металл. Выдох.

Поднять вверх. Рвануть вниз. Влажный хруст шейных позвонков. Выдох.

Я уже не понимаю куда бью. Не вижу, попадаю или нет. Руки просто раз за разом опускают лезвие гвизармы на мёртвую толпу, беснующуюся за первой линией. Словно весло в мутную, густую воду, которая с каждым разом все менее охотно отпускает его назад. Мир перед глазами начинает медленно плыть. Глаза щипет пот.

Удар. Удар. Ещё удар. Ещё один.

Грохот стали, крики бойцов, рёв разъярённый нежити — всё это медленно тонет в монотонном, тяжелом стуке кровяных молотков, бьющих мне в виски. Тук-тук. Тук-тук. С каждым их ударом руки тяжелеют, наливаясь свинцом. Воздух, превратившийся в колючий наждак всё яростнее скребёт глотку. Узкая полоска мира размывается всё сильнее, превращаясь в хаотичный набор ярких пятен.

Всё. Сил больше нет. Тело подаётся секундной слабости. Останавливается, на мгновение пытаясь хоть немного перевести дух. Судорожно хватает ртом воздух, словно рыба, выбросившаяся на берег.

Я моргаю. Ещё раз. И ещё, пытаясь хоть немного восстановить зрение. Срываю с руки латную рукавицу и принимаюсь судорожно вытирать заливающий глаза пот. Оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, что вообще происходит.

Фланги медленно отходят назад, загибаясь внутрь нашего строя. Большая часть бойцов второй линии там уже лежит на земле. Некоторые — неподвижно. Другие стонут, держась за те места, куда им угодили камни. Третьи пытаются отползти, надеясь не попасть под ноги отступающей тяжелой пехоте. Весь бой пращники врага не прекращают обстрел.

Фронт полукаре медленно, но верно прогибается. Оружие бойцов второй линии, в самом начале боя обрушившее настоящий шквал ударов по строю нежити, теперь поднимаетсявсё реже. И всё меньше выпадов достигаетсвоей цели. Тяжелая пехота тоже выдыхается. Она больше не огрызаетсякороткими, выверенными выпадами фальшионов и кацбальгеров, калечащими противника. Лишь прячетсяза тяжелыми башенными щитами, пытаясь удержать хотя-бы некое подобие линии. Силы живых на исходе. Вот только мёртвые не знают усталости.

Враг и не думал ослаблять натиск. Его пикинёры и алебардисты, прикрываясь своей первой линией, раз за разом били по щитам, шлемам и плечам тяжелой пехоты, вынуждая нас всех отступать.

В голове промелькнула дурацкая мысль, что роковая ошибка с нашей стороны теперь — лишь вопрос времени. Промелькнула и тут же растворилась, перемешавшись с лязгом стали и тяжелым гулом кровяных молотков, всё ещё продолжавших стучать мне в виски.

А в следующий миг мой боец оступился. Подскользнулся на чьём-то распотрошённом трупе, поймал шлемом очередной удар или просто вымотался настолько, что потерял равновесие — не знаю. Не видел.

Оступился. Покачнулся вперёд, на мгновение наклонив кромку щита. На мгновение. Которого хватило, чтобы ржавое остриё чьей-то пики метнулось вперёд, вонзившись ему в глазницу. Боец замер. Стоял неподвижно несколько невероятно долгих мгновений, будто бы не в силах поверить, что уже убит. А затем длинный тяжелый крюк, зацепившийся за его шею, одним мощным рывком выдернул бедолагу из нашего строя.

Двое пехотинцев стоявших рядом заметили это. Начали сдвигать щиты, надеясь закрыть прореху. Но не успели. Двигались слишком медленно. Были слишком измотаны.

В пролом ворвался мертвец с топором. Одним мощным ударом он отбросил назад бойца справа и уже было повернулся к левому, когда сверху на его голову обрушилось лезвие вульжа. Обрушилось, швырнуло на землю. Но на его место тут же встали два новых трупа. Я сделал шаг назад, с трудом поднял гвизарму и попытался ткнуть одного из них в шею. Но не попал. Удар пришёлся в грудь, вынудив упыря лишь отступить на полшага назад. Он зарычал. Обхватил остриё гнилыми пальцами и рванул его на себя, чуть было не выдрав древко у меня из рук.

Боец первого ряда справа попытался достать второго, но в следующий миг в его щит вцепился крюк и выдернул того из строя. В пролом тут ворвался ещё один боец нежити. Ворвался и одним ловким ударом всадил длинный трёхгранный кинжал под край шлема ближайшего пехотинца.

Барон отскочил назад. Рубанул того полексом. Попал в плечо, отбросив того на землю. Но его место тут же встали сразу три новых урода, окончательно разорвав наш строй. Сил, чтобы заткнуть эту дыру у солдат попросту не осталось. А мертвецы? Мертвецы не знали усталости.