Зверь 5

Глава 3

У нормальных людей утро начинается с трели звонка будильника, кофе и яичницы или каши. У меня же утро началось с привычной перепалки Чопли и Маринки. За пять минут до обязательного отзвона будильника раздался тонкий крик:

— Чо, пля? Опять эта желтая дрисня? А я говорю, что Эдгарт глазунью больше любит, чем омлет!

— Уж мне-то не рассказывай! Сколько его знаю — всегда утром омлет трескал за обе щеки, да ещё и нахваливал! — не осталась в долгу Маринка. — А ты могла бы хотя бы чайник поставить, не говоря уж о том, чтобы кофе сварить!

— Какой кофе? Он же чай любит! И не надо ему с утра давление поднимать!

— Я это давление по ночам сбрасываю, так что по утрам могу и поднять немного!

— Знаю, как ты сбрасываешь — специально орёшь так, что ни одни беруши не спасают!

— Можешь снять себе гостиницу и там прекрасно выспаться!

— Да когда же вы мне дадите выспаться в конце-то концов? — заорал я из своей комнаты. — Чего раскудахтались с утра пораньше?

Вот надо бы в них ещё подушкой запулить, но потом придётся обратно тащить, ведь ни одна не удосужится принести её обратно.

— Мы раскудахтались? — тут же переключилась на меня Чопля. — Получается, что ты петух среди нас? Так чего ты там кукарекаешь? Иди сюда и скажи это Маринке в лицо, а то она ни хрена не догоняет, что ты терпеть не можешь яичницу-глазунью!

— Да мне наплевать — что будет на завтрак! Лишь бы я спустился выспавшимся и отдохнувшим! — крикнул я в ответ.

— Вот-вот! Спустись и скажи это Маринке в лицо, а то она ни хрена не догоняет, что тебе высыпаться нужно, а не выливаться! — тут же поддержала Чопля.

Высыпаться, выливаться… Как будто я соль в солонке или молоко в пакете… Да уж, когда я неотдохнувший, то злой и ворчливый. Вот сейчас и пойду свою злость и ворчливость выливать на двух вечно воюющих подружек. Пусть знают, что будить меня по утрам — участь бездушного телефона. Уж он-то привык выслушивать от меня всякое-разное-дурное-грязное.

Когда я со смурной рожей вышел на кухню, накинув халатик на своё молодое, поджарое тело, подруги сразу же притихли. Они интуитивно поняли, что сейчас я им выскажу всё, что думаю про них, про их скандалы, и про моё пробуждение. И вряд ли им это понравится…

Когда я только собрался выплеснуть волну негодования и даже подобрал нужные слова для открытия шлюзов для полноводного розлива, зазвонил телефон. Я хмуро взглянул на экран — кому там жизнь не мила, звонить в такую рань?

Тисвиса? Чего её с утра на звонки пробило? Тоже хочет настроение с начала дня испортить?

— Оллё! — вместо приветствия буркнул я. — Кому не спится в семь часов ночи?

— Привет, боярин! — также ласково ответила Тисвиса. — Как тут уснуть, когда такое… До сих пор потряхивает…

— Заинтриговала. Что у вас случилось? — ухватил я крепче телефон, окончательно стряхивая остатки сна.

Марина и Чопля подтянулись ближе, навострив уши. Они заметили перемену в моём лице. Насторожились.

— У нас тут такое в Ухматово… Такое… — гоблинша всхлипнула.

— Тисвиса, вздохни и выдохни. Прекращай наводить истерику. Скажи чётко и ясно — что у вас произошло?

Гоблинша последовала моему совету, а потом отрапортовала:

— В доме Николая Кузьмина нашли мёртвыми его и жену… Сынишка девяти лет остался, седой весь… И дочка малая. Умершие выглядят так, как будто их выпили всех подчистую. Кто-то неизвестный пришёл и выпил… Вытянул все соки… Эдгарт Николаевич, вы же это… как-то сумели Серёжку на время оживить? Может быть, и у Кузьминых удастся выяснить — кто с ними такое сотворил? Уж больно жалко Петьку и Машу, совсем одни ребятенки остались… А Петька… Только заикается и всё талдычит — Бабайка да Бабайка… И слёзы текут без конца.

Опять выпитые досуха. Кто же с ними такое сотворил?

Неужели опять какая зазовка шалит? Или какая другая пакость объявилась?

И это в деревне под моим руководством? В том самом месте, которое я обязан был оберегать взамен на налоги и прочие боярские блага… То есть кто-то решил пошалить в вотчине ведьмака, а это чревато последствиями.

Дурными последствиями для шалящего!

Я никому не позволю обижать своих!

Эх и зелье всё израсходовал как не вовремя. Знал бы — оставил ради такого. А так… Пока соберёшь необходимые ингредиенты, пока сваришь, да пока настоится… Нет, не успеть к излёту душ. А спрашивать у других ведьмаков… так гордость не позволит и открывать себя не хочется. Да и вряд ли у них будет при себе зелье оживления. Слишком уж долго и муторно с ним возиться.

— Насчёт оживления сложно, Тисвиса, — честно ответил я. — Если бы не оживил Сергея, то и хватило бы на разговор с отцом семейства, а так… Придётся у пацана добиваться, что и как. Полиция уже там? Морфы что-нибудь нанюхали?

— Да, я их вызвала, а потом вам позвонила. Как что будет известно — сразу же перезвоню. Ох, горе-то какое… И ведь надо же такому случиться? Маленькая вообще лежит, ручки на груди сложила, как ангелочек какой… Может, вы подъедете? Посмотрите?

— На трупы смотреть? — вздохнул я. — Да уж, не самое шикарное начало дня.

— Да куда уж шикарнее. Мне вон тоже не хотелось вас беспокоить, да тут только ещё… Тут на стене кровью написано, что гарда в Кцыне.

— Чего? — вздрогнул я от неожиданности.

— Да, так и написано — гарда в Кцыне, — ответила Тисвиса. — Я ещё удивилась этому, думаю, при чём тут какая-то Кцыня. Это что — собаку так зовут, что ли? И при чём здесь гарда? Это же крестовина меча или как?

— Я скоро буду! Никого в дом не пускать! Пусть даже полиция меня дожидается, если не хочет иметь неприятности с императором! — бросил я в трубку.

— Будет сделано, начальник. Токмо ещё у меня одна просьба… Можно ли к нам какого толкового лекаря привезти, а то местные врачи пытаются Любаву к жизни вернуть, но… В общем, всё туго с девкой. Лежит и того гляди преставится, — отчеканила Тисвиса.

— Лекаря толкового? Ну что же, есть у меня на примете такой. В общем, скоро буду! Отбой! — и повернулся к навострившим уши девчонкам. — Мне нужно сегодня смотаться до «Ухматово». Так что к обеду не ждите.

Чопля тут же нахмурилась и безапелляционно сообщила:

— Вообще-то, у боярина сегодня учёба. И как же боярин собрался отмазываться от этой обязанности?

— Боярин — староста. Функции староста выполняет на отлично… Выполняет же? — посмотрел я на Марину.

— Ни одного замечания! — отрапортовала Марина и тут же кивнула на омлет. — Может, позавтракаете, вашество?

— Да позавтракал бы, но… пока тут время трачу — там могут все следы затоптать. Хрен потом чего дознаешься.

— А можно мне с вами? — спросила Марина.

— Нет, — твёрдо ответил я. — Полечу на мотолёте, буду торопиться. Да и место пассажирское будет занято. Если на багажник прыгнешь, то тебя запросто ветром сдует, как бы ни держалась…

— Тогда я полечу! — авторитетно выставила грудку Чопля. — Меня и в карман нагрудный посадить можно, тогда точно не сдует!

Она сложила ручки на груди и всем своим видом дала понять, что готова дальше спорить до скончания веков. Мне-то что места немного занимает, а в отдалении от Марины будет меньше возможности повздорить и дом не спалят.

— Ладно, одну из вас забирают. Марина, остаёшься за старшую. Кузьме, как объявится, скажешь, что мы в Ухматово умчались. В принципе, он там на хрен не нужен, но если захочет развеяться и с местными призраками про житьё-бытьё разузнать…

— Как это я на хрен не нужен? — высунулась из стены всклокоченная голова. — Я очень даже могу пригодиться. Шороху какого навести или соломой пошуршать. Это я могу. Я с вами, начальник!

— А ты чего прячешься? — нахмурился в ответ.

— Да как же не прятаться? Эти собачатся на чём свет стоит, слушать их — себя не уважать. А слово поперёк скажешь — под раздачу попадёшь, и уже обе на тебя набросятся. Так что я лучше уж тут… — невинно опустил глазки призрак.

— Это да, с ними лучше языками не цепляться. В общем, можешь выдвигаться. Мы вскорости тоже будем. Если удастся обнаружить сущности Кузьминых, то попроси их пока не исчезать. Без зелья оживления только у мальчишки удастся что-нибудь разузнать, а он, похоже, нескоро из шока вылезет.

— Всё понял. Выдвигаюсь. Жду вас! — призрак взял под козырёк и втянулся обратно в стену.

Я же бухнулся на стул и быстро слопал то, что мне заботливо пододвинула Марина. Пусть омлет, пусть яичница-глазунья — главное, чтобы с утра поесть, а то потом неизвестно, когда ещё получится.

Чопля рядом со страдальческим видом ковырялась вилочкой в тарелке. На самом же деле это она любила яичницу-глазунью, а пыталась под общее дело меня подписать. Мол, это я без ума от подобного завтрака и это я тащусь от полужидких желтков на белой подложке.

После завтрака сделал один важный звонок. А то пообещал толкового лекаря, а сам… Она ещё может и не согласиться. Впрочем, после того, как я принял участие в обеливании её рода, за ней должок.

— Доброе утро, Светлана Николаевна, — сказал я, когда в трубке раздалось нежное «алло». — Надеюсь, что не нарушил ваш сон…

— Доброе утро, Эдгарт Николаевич, — ответила моя сокурсница. — Нет-нет, что вы. Я всегда рада слышать вас, в любое время суток. Ой… То есть… я хотела сказать…

На другом конце канала связи ощущалось явное смущение. Даже несмотря на плохие вести, я не смог сдержать улыбку. Какая всё-таки невинность! Мне, чёрствому цинику, подобные пассажи показались забавными.

— Я понял, что вы хотели сказать, Светлана Николаевна. Не смущайтесь, хотя это у вас так мило получается. Простите, что перехожу сразу к делу. Я звоню вам вот по какому вопросу — в одной из моих деревень ревнивый муж очень сильно избил жену. Местные врачи просто разводят руками, не в силах вернуть женщину к жизни. Можно ли попросить вас…

— Конечно, я согласна! — перебила меня сокурсница. — Простите, что так грубо, но когда дело касается человеческой жизни, то не стоит медлить. Вы заедете за мной или…

— Через десять минут буду. Одевайтесь потеплее — мы помчим на мотолете, а ветер не любит, когда его обгоняют.

— Спасибо за заботу, господин Южский, — по тону Светланы Николаевны можно был понять, что она улыбается. — Я оденусь как на Северный полюс.

— Ну, так не нужно, а то вспотеть можете, потом сквозняк и продует. Хотя… как говорил мой папа: «Лучше быть слегка вспотевшим, чем напрочь отмороженным».

В трубке раздался колокольчиковый смех, а потом мы распрощались. Как раз к этому времени вылетела собравшаяся Чопля. В своей меховой накидке она походила на обросший шерстью снежок с крылышками.

— Готовая я! Везите меня семеро! — с воплем приземлилась она на стул.

— Заводи пока мотолет. Через минуту и я подойду! — скомандовал я и отправился одеваться.

Через пару минут вернулся. Конечно же, ни о какой заводке мотолета речи не шло. Вместо этого Чопля с важным видом рассказывала Марине, что без неё я никуда и вообще как без рук. Когда же я пригрозил эти самые «руки» оторвать по локоть, её сдуло ветром. Я же подмигнул Марине, получил поцелуй в щеку наудачу и шлёпнул по пятой точке в ответ. Тоже наудачу.

Путь до дома Карамазовых занял не очень много времени. Всё-таки полёты в воздухе имеют свою прелесть — не нужно стоять в пробке. Но, с другой стороны, есть минусы — любая авария чревата падением на землю, поэтому важные люди всё-таки предпочитали колесить по асфальту, а поднятием в воздух занимались ведьмы из Ягандекс-такси и молодёжь на мотолётах.

В пути я старательно уходил от немногочисленных любителей полётов и думал. Думал о том, что надпись на стене появилась неспроста. Тем более, надпись про гарду.

Дело в том, что по карте поиска волшебного меча ничего найти не получилось. То есть я обыскал всё вокруг тех мест, что были отмечены крестиками. И всё безрезультатно. Ни гарды, ни рукояти, ни клинка. Как будто кто-то заранее озаботился тем, чтобы извлечь всё и перепрятать.

Я не думаю, что это был Кощей, поскольку ему предоставили ошибочную карту. Даже если он успел побывать в тех точках, которые отметили ему, и вернуться за настоящей картой, то всё равно он посетил бы эти склепы после меня.

Почему склепы? Потому что мёртвые — лучшие охранники орудия для убийств. И в первом склепе на меня с ходу накинулся обитатель этого подземного сооружения. Только после трудной битвы мне удалось одолеть воина-скелета, предложить ему средство для очистки ржавчины, и получить в ответ информацию, что двести лет назад гарду украли.

Примерно такие же обстоятельства были и в других склепах. Привычный бой, предложение перемирия с подарком в виде средства для очистки, и потом недолгий разговор по душам.

Кто-то украл составные части меча примерно в одно и то же время. Причём все охранники говорили, что никого не видели. Просто в один из моментов заметили, что предмета охраны нет на месте, и всё.

Я пытался в этих местах подключать ведьмачье чутьё, но… Только широкая полоса от двери до места хранения артефакта и всё. Как будто проехались на поломоечной машинке и так же вернулись — ни одной зацепки. Ни волоска, ни песчинки с рукава возможного похитителя. Только широкая полоса…

Так что все мои усилия по поискам меча пропали втуне. И вот теперь, спустя несколько месяцев после последней неудачи, снова появилась информация о мече. О том, что это гарда того самого меча, который ищу, я не сомневался.

Возле этого меча всегда плясала смерть, а то, что возле надписи появилось три трупа… Это лишь подтвердило мои догадки. Похоже, что кто-то пытается так толсто намекнуть, что мне ещё рано складывать руки и прекращать поиски.

Вот только не надо было убивать людей, достаточно скинуть сообщение на телефон!

С такими мыслями я приземлился возле дома Карамазовых. Чопля пискнула из дорожной сумки:

— Что? Уже приехали? Так быстро?

— Приехали за Карамазовой. При ней веди себя прилично, а то выброшу по дороге и будешь потом самостоятельно добираться, — на всякий случай предупредил я свою невоздержанную на язык служанку.

— Всё поняла, буду вести себя прилично и ничего вульгарного себе не позволять. Но вот ковыряться в носу — как же смогу отказать себе в подобном удовольствии. Меня же хлебом не корми — дай мозг помассировать через левую ноздрю, — не осталась в долгу Чопля.

— Молодец, только делай это в сумке, а то ветром может ноздрю вырывать. Будешь тогда ходить со шрамом на носу.

После этого предупреждения Чопля козырнула и скрылась в сумке. Устроилась поудобнее, чтобы в пути не доставляли неудобства возможные воздушные ямы.

Я позвонил в дверь. Открыл через полминуты прежний пожилой дворецкий. В мой последний приход он выглядел потрёпанным, исхудавшим, сейчас же его щёки округлели, форма выглядела новой. Похоже, что дела у Карамазовых постепенно начали налаживаться.

— Добрый день, чем дом Карамазовых может служить такому доброму гостю? — спросил дворецкий.

Ага, значит, узнал и даже выказал уважение. Вряд ли он кому другому будет так говорить. А так, узнал, кто помог дому Карамазовых сбросить оковы опалы и снова вернуться под императорские очи. Конечно же, он будет благодарен мне за это, ведь благосостояние хозяина сказывается и на благосостоянии слуг. А он один из самых верных слуг, оставшихся после вынужденного затворничества вдовы и дочерей.

— Добрый день. Я ожидаю боярыню Светлану Николаевну. Подскажите, любезный, она готова к выходу? — спросил я в ответ.

— Да, Светлана Николаевна готова и только ожидает вашего прибытия. Изволите позвать?

— Конечно же, я жду на улице.

— Может, изволите пройти в дом?

Моей щеки коснулось лёгкое невидимое прикосновение. Как будто жарким летним днём подул свежий ветерок — то поздоровался чур, хранитель дома, которого я в своё время уговорил сменить обличье.

Чур тоже приглашал меня войти в дом.

— В следующий раз обязательно посещу ваш замечательный дом. Очень хочется увидеть, как он изменился в лучшую сторону. Но сейчас вынужден отказаться — нас ждут неотложные дела, — покачал я головой.

— В таком случае… — дворецкий не успел договорить.

— Ой, Эдагрт! Вы уже здесь? — раздался голос Светланы. — Как же вы быстро доехали. Я только-только успела собраться.

Она показалась в дверях, и я бы не сказал, что Светлана Николаевна только-только проснулась и быстро оделась. Вон, и лёгкие мазки туши видны на длинных ресницах, и прочие косметические ухищрения, призванные украсить то, что и без этого считалось великолепным. Да, Светлана сама по себе была красавицей, так что ей можно было обойтись и без косметики, но это извечное женское желание понравиться…

Кожаная куртка подчёркивала изящную талию и высокую грудь. Джинсы тоже не скрывали тела, а помогали оценить длину ног. Заканчивали ансамбль лёгкие полусапожки на тонком каблучке. Что же, одежда вполне подходит для поездки на мотолете — продувать меньше будет. С каблуками, конечно, особо не побегаешь по сельским дорогам, но выглядят они неплохо.

— Вы выглядите потрясающе, — искренне признался я и тут же слегка смазал большей любезностью, чтобы не показаться влюблённым. — Боюсь представить, как бы вы выглядели, если бы я появился через час.

— Ах, Эдгарт, полно вам смущать меня понапрасну, — зарделась Светлана Николаевна. — Я ведь и в самом деле поверить могу.

— Он так многим говорил, и многие верили ему! — донеслось из дорожной сумки.

Светлана вскинула брови, посмотрела на сумку, потом на меня.

— Это моя служанка, — пояснил я. — Острый язык и короткая память. Пожалел однажды бедняжку, вот и приходится теперь мучиться. Думаю, что совсем скоро придётся свою жалость засунуть подальше и отправить её восвояси с небольшим выходным пособием.

— Мой хозяин самый лучший на свете! — тут же раздался голосок Чопли. — Он самый добрый, самый умный, самый жалостливый! Горжусь тем, что есть возможность ему прислуживать и почёсывать пятки перед сном!

— Она не кусается, — я подал руку и помог Светлане Николаевне спуститься к мотолету. — Просто скучно без неё порой. Сейчас же увязалась с нами. Надеюсь, вы не против?

— Нет, конечно же, не против, — улыбнулась Светлана. — Всё-таки редко встречаешь такое отношение к слугам. На мой взгляд, она вам больше как младшая сестра.

— Может быть, — пожал я плечами. — Мы с ней уже давно знакомы, поэтому она порой и позволяет себе небольшие вольности.

— Её бы ко мне на недельку, — заметил стоящий в дверях дворецкий. — После недели под моим руководством вела бы себя как шелковая.

— Я подумаю над вашим предложением, — подмигнул я в ответ и пристукнул по кожаному верху сумки. — Не сметь отвечать! Нам пора в дорогу!

— Да я… Слушаю и повинуюсь, господин, — раздалось из сумки.

Светлана уселась позади меня на мотолете, её руки обняли меня за талию. Не могу сказать, что мне это не понравилось. Спустя мгновение мы тронулись в путь.