Академия «505». Крах Ремали. Часть 1

Глава 10

Вчера я начала задумываться: есть ли жизнь после смерти? Куда я попаду, если внезапно покину этот мир? Моя душа будет скитаться по аду, или я стану чьим-то ангелом-хранителем? Существуют ли они вообще, и есть ли хранитель у меня?

Эти мысли всё чаще и чаще проникают в мое сознание, напоминая мне тот самый день. Я снова захлебываюсь водой. Снова вижу мальчика, который просит меня остановиться. Снова слышу голос брата, только даже они не переубеждают меня сделать шаг и…

Освободиться.

Личный дневник Ксивер Зальцри, 2053 год, Круачейн

Уехать в Акранес мы смогли только через две недели.

Путь должен был занять час, но из-за официального вступления Марлоу в Альтинг и пропажи наследника верховного правителя в кластере открыли больше проверочных пунктов. Миротворцы патрулировали все главные трассы, поэтому пришлось искать другую дорогу.

По навигатору в телефоне Кая новый путь занимал целых пять часов, поэтому после полуночи я устроилась на пассажирском сиденье в облегающих штанах для йоги. Перед выходом Кай натянул на меня свою толстовку, потому что я собиралась ехать в одной футболке.

Я закатила на этот жест глаза, но в глубине души мне стало жарко от мысли, что он заботится обо мне.

Зейден и Сиера ехали отдельно на машине Блэквудов, а Каю пришлось отказаться от своей «серебристой девочки», потому что ее знали во всем кластере. Мы улизнули среди ночи и никого, кроме друзей, не предупредили, однако я удивилась, когда Кай позвонил Саре и ее человек пригнал нам черный «Mercedes».

– А попроще не было?

– Нас скорее остановят, если увидят бронированную машину.

– Почему?

– Потому что каждый второй правитель разъезжает по кластеру на дорогой тачке, имея в багажнике несколько сумок с кипой стодолларовых купюр. Военная машина означает, что у кого-то вместо денег оружие. Понимаешь, что опаснее?

Мне пришлось согласиться и усесться в салон, буквально пропитанный роскошью. Я никогда не позволяла себе ездить на чем-то подобном, да и возможности у меня не было – всё упиралось в деньги.

Которых у меня, конечно же, тоже никогда не было.

Как только мы выехали на пустующую трассу, я перестала делать вид, что ничего не происходит. Пока мы загружали в машину сумки, Кай отмахивался от моих вопросительных взглядов, говоря, что не выспался.

Однако я видела его состояние. Я знала, что он до смерти волнуется за сестру. Боится, какая правда нам откроется в Акранесе.

За первые полчаса он не сказал ни слова и выкурил около шести сигарет. Его пальцы, сжимающие руль, слегка подрагивали, пока я переключала музыку и думала, как бы завести с ним диалог.

Когда Кай опустил одну руку на консоль между нами, я послала всё к черту и переплела наши пальцы.

– Поговори со мной.

Он тут же потянул ладонь на себя, пытаясь вырваться из моей хватки, но я прижала ее к своему бедру и заставила Кая повернуться ко мне.

Пристальный взгляд ониксовых глаз приковал меня к месту, луна осветила его серебристую прядь и заостренные черты лица, превратив Кая в героя какой-то сказки.

Или, если быть точнее, в злодея. Он был недоволен.

– Пожалуйста, не закрывайся, – попросила я. – Только не от меня.

На секунду в его взгляде проскользнула боль, но ее тут же сменило равнодушие. Тот же мертвый блеск, как тогда после раута. То же безразличие, словно иногда он переставал быть Каем.

Моим Каем.

– Я не закрываюсь, Ксивер.

И хоть он лгал мне, его ладонь сжала мою в ответ.

Я устремила взгляд за стекло, наблюдая, как над скалами перемигиваются звезды. С неба начали срываться маленькие хлопья снега, но они тут же таяли, падая на подогревающийся асфальт. Рассвет должен был наступить через пару часов, однако я так любила ночную Исландию, что могла прожить в ней всю оставшуюся жизнь.

На моих губах появилась улыбка.

И именно в этот момент заиграла песня, слова которой больно ударили прямо в сердце.

Песня моряка.

– Я люблю океан, но однажды пыталась покончить в нем со своей жизнью.

Рука Кая едва заметно дрогнула. Он медленно повернул ко мне голову, но я смотрела прямо перед собой.

Об этом не знал никто – даже Крэйтон и Рейвен. Потому что я была ненормальной. Сумасшедшей. Близкие не должны были переживать со мной тот жуткий поступок, поэтому я оградила их от грязи, которой когда-то считала себя.

– Это произошло за пару дней до Круачейна. – Я сглотнула. – В Акранесе. Там, куда мы сейчас едем.

Кай сохранял тишину, но через пару мгновений отпустил мою руку. Из меня вырвался смешок. Это нормальная реакция, когда ты узнаешь, что сидящий рядом с тобой человек пытался покончить жизнь самоубийством.

Я уже сто раз пожалела об этом разговоре, как вдруг Кай приоткрыл окно с моей стороны, прикурил вишневую сигарету и передал ее мне. Его взгляд не выражал жалости, за что я была искренне ему благодарна. Он просто стал намного мягче.

Приняв сигарету, я сделала глубокую затяжку и прислушалась к словам песни. Кай снова переплел наши пальцы, и мне не нужны были его слова, чтобы знать, что он всегда готов меня выслушать.

«Oh, won't you kiss me on the mouth

And love me like a sailor?

And when you get a taste

Can you tell me what's my flavor?» [4]

– Я сделала это не из-за того, что не хотела жить, а потому что… Голос. Он говорил, что я приношу близким одни неприятности. Алкоголь, сигареты, наркотики, плохие компании. Тогда мне не верилось, что есть люди, которые любят меня. Мама и папа с такой легкостью бросили меня, и я боялась, что Крэй… что он тоже уйдет вместе с Рейвен, когда узнает меня настоящую.

По моим щекам заскользили слезы, и мне пришлось отпустить руку Кая, чтобы вытереть их. Только вот они всё текли и текли, поэтому я прижала к губам сигарету и снова затянулась, почувствовав секундное облегчение.

Я никогда не принимала тяжелые наркотики, просто баловалась, поэтому в Круачейне не чувствовала ломку. Алкоголь не пила с тех же пор, но отказаться от сигарет было слишком сложно.

– Я п-привязала к ногам груз и спрыгнула в воду. Воздуха не хватало, легкие горели, и мне стало так страшно, что словами не описать. Только тогда я впервые так сильно захотела жить. Но не умела плавать. И сейчас не ум-м-мею.

Машину резко качнуло, и от испуга я распахнула глаза. Кай съехал на обочину, остановившись посреди пустынной дороги. Мимо пронеслась и посигналила нам машина Зейдена, однако он никак на это не отреагировал.

Кай выкинул мою сигарету в окно, подхватил меня под бедра и притянул к себе на колени. Я начала отбиваться, правда получалось не особо, поэтому через мгновение обвила его шею руками и уткнулась в нее носом, вдыхая знакомый запах.

– Я слушаю тебя, Hafið minn. И слышу, – прошептал он в мои волосы. – Как ты спаслась?

Из меня вырвался смешок.

– Меня спас моряк.

«And then she came up to my knees,

Begging, «Baby, would you please

Do the things you said you'd do

To me,

To me?» [5]

– Я уже потеряла сознание, а когда очнулась, то лежала на берегу, а рядом был разведен костер. Он оставил мне немного еды и записку. – Сделав пару вдохов, я смогла чуть-чуть успокоиться. Кай растирал мою спину одной ладонью, а второй перебирал волосы. – Он написал два предложения.

– Какие?

– Я видел, как дрогнула твоя нога, когда ты шагнула. О чем ты подумала?

Пока эти слова проникали в его сознание, я вспоминала, как захлебывалась водой. Я выбрала своей смертью то, что любила. Океан. Море. Хотела причинить себе последнюю боль, почувствовав при этом что-то хорошее. Укачивающие волны. Соленый привкус. Любовь.

– Тогда я вспомнила образ мальчика, который являлся мне во снах.

Я вспомнила его. Еще тогда.

Кай закрыл глаза и покачал головой, словно я причинила ему невыносимую боль. Но его руки вцепились в меня так крепко, что никто не заставил бы его отпустить меня.

– После этого во мне что-то встало на свое место. Если бы не Круачейн, всё вышло бы иначе. Возможно, я бы нашла себе хорошего парня. Может, сменила бы внешность, переписала прошлое, начала жизнь с чистого листа. В тот момент я почувствовала, что океан… освободил меня. Не изменил, а показал то, чего я не видела.

– Ты бы хотела всё изменить? – тихо спросил Кай, открыв глаза. Я попыталась поймать его взгляд, но он устремил его в боковое окно. – Остаться в том времени, до Круачейна и академии. Сбежать и переписать свою жизнь.

Я положила ладонь на его щеку и слегка улыбнулась.

– Никогда.

И он словно впервые начал дышать.

Откинувшись на спинку сиденья, Кай посмотрел на меня из-под опущенных ресниц и приоткрыл губы, однако я тут же прижала к ним палец. Найдя пачку сигарет, я прикурила одну, наслаждаясь вкусом вишни, и протянула ему.

Кай улыбнулся.

Как же красиво он это делает.

Затянувшись, он выдохнул в приоткрытое окно. Одна его рука покоилась на моем бедре, пока я поглаживала большими пальцами его скулы, давая время, чтобы начать говорить. Иногда это было слишком сложно.

– Когда ты сказала мне те слова… – тихо начал он. – Там, на острове. Я тоже хотел покончить с собой. Потому что те же слова в нашу последнюю встречу сказала мне Лира.

Всё внутри меня замерло.

Умри, Кай Алькастер.

Вот что я ему сказала.

– И знаешь, мы никогда с ней не ссорились. По мелочи бывало, но чтобы желать друг другу смерти – никогда. Лира бы скорее отрезала себе руку, чем сказала бы что-то плохое близкому человеку. Но тогда дело коснулось Роксании, а никого ближе нее у моей сестры не было.

– Что случилось? – прошептала я, мягко перебирая его волосы и проводя пальцами по серебристой пряди.

Он прерывисто выдохнул и прикрыл глаза.

– Я ненавижу выбирать, но у меня всегда есть приоритет. И Лира была моим приоритетом с тех пор, как я увидел ее. Она – моя сестра. Моя кровь. Моя душа. За пару месяцев до Падения отец заставил меня выбирать между ней и Роксанией. Выбирать, кто должен понести наказание.

Я почувствовала тревогу.

Что это значит?

– Мы сбежали, потому что нам надоело жить под жестким контролем Джонатана и родителей Роксании, но он нашел нас. Допрашивал, кто был зачинщиком побега. Мне хватило одного взгляда на Роксанию, чтобы понять ход ее мыслей. Мы с ней были сильнее Лиры во всех смыслах. Мы бы пережили даже самое жестокое наказание, но она – нет. Она бы сломалась. Лира была приоритетом для нас обоих, и мы не могли допустить, чтобы ее доброту уничтожили. Хотя именно она предложила бежать.

Кай сделал еще одну затяжку и посмотрел на меня. Он провел ладонью от моих бедер вверх, добрался до волос и начал задумчиво пропускать их между пальцами.

Я слушала его, пытаясь показать, что он всегда может доверить мне свои страхи. Как и я могу доверить ему свои.

Мы – частички одного целого. Разбитые, но нашедшие друг друга.

– Джонатан видел мою преданность, поэтому не поверил бы, что побег задумал я, – продолжил Кай. – Я хорошо притворялся все эти годы. Он доверял мне так же, как самому себе, поэтому не ожидал выстрела в спину. Лира плакала и умоляла, чтобы я обвинил перед отцом ее, но я поступил иначе. Наказание понесла Роксания.

Из меня вырвался удивленный вздох. С каждой историей я всё больше понимала эту девушку, которую прежде ненавидела. Которую назвала шлюхой и пожелала ей гореть в аду.

– Ты не представляешь, как я винил и продолжаю винить себя за то решение, но это был единственный вариант не дать сломать ему Лиру, – с горечью в голосе сказал Кай. – Мы с Роксанией любили ее. Иногда слишком сильно.

Я знала, как он ценит Роксанию. Но теперь я также знала, какую вину он чувствует перед ней.

Сколько еще вытерпел этот человек?

– И тогда она пожелала тебе смерти?

Кай кивнул.

– Лира никогда не смотрела на меня с такой ненавистью, как когда я обвинил в побеге Роксанию. Именно после этого отец начал шантажировать ее, чтобы она помогала ему в каком-то оздоровительном эксперименте. Тогда же моя сестра повторно сбежала. Одна. – Кай выдержал короткую паузу. – Лиру не могли найти долгое время и сделали это только во время Падения. Сказали, ее растерзали триады, которых создали… ваши родители. Он твердил, что во всем виноваты Зальцри. Что твоя семья разрушила мою. На деле же Джонатан нашел Лиру и решил проверить ее генетический код. Оказалось, она как никто другой подходила эксперименту по созданию сверхчеловека.

– А Роксания еще не работала на ЦЭС? Получается, она не знала, что Ремали была ее подругой?

– Нет, никто не знал. Рокс присоединилась к опытам позже, на нас с тобой и Крэйтоном. Когда я начал вспоминать эксперимент, мы с ней и наследниками решили копать под личность Ремали. Сопоставили все факты. Просто представь, как одно событие может повлиять на другое.

Вот еще одна причина его всегда закрытого сердца.

Он винил себя в смерти Лиры. Думал, она сбежала из-за него и умерла.

– Прости меня, – прохрипела я. – Прости, что сказала тебе те слова.

Он прижался своим лбом к моему и тихо ответил:

– Всё в порядке, дорогая. В тот момент я поступил с тобой жестоко.

Но я понимала его мотивы. Ради мести за своего брата я бы поступила точно так же.

– Мы спасем ее, Кай, – пообещала ему, вложив в эти слова всю уверенность, на какую была способна. – Клянусь, я сделаю всё, чтобы найти твою сестру.

– А я сделаю всё, чтобы не дать тебе утонуть.

Его губы прижались к моим в чувственном, немного болезненном поцелуе, в котором сплелись вина и надежда. Я так радовалась, что Кай открылся мне, а после собственной исповеди словно гора упала с плеч. Наверное, мне стоило рассказать об этом давным-давно, чтобы освободиться от оков прошлого. Но только Каю я могла доверить эту боль.

– Эй! Вам показать, как заводить машину?

Я резко отстранилась от Кая. Услышав его проклятие и рев двигателя, посмотрела в окно.

– Чуть дальше есть заправка. Можете потрахаться там! – засмеялась Сиера, высунувшись из окна.

– По вашим улыбкам видно, что именно там тебя сейчас трахнул Зейден. Впервые вижу, чтобы Кортлэнд смеялась.

Кай слегка шлепнул меня по заднице.

– А что, я не права?

Зейден нажал на газ и прокричал:

– Права, Мальвина, права!

Как только они сорвались с места, я проводила их взглядом и вновь посмотрела на Кая. Впервые за всю ночь его глаза сверкали. Он прикурил сигарету и, затянувшись, передал ее мне. Его ладони всё еще скользили по моему телу, когда я выдохнула дым в его лицо.

– Ты мне нравишься.

Я закашлялась.

– Что? – прохрипела, как заядлая курильщица с пожизненным стажем, и Кай постучал меня по спине, сдерживая смех. Однако он не выдержал и захохотал так искренне и громко, что я снова закашлялась. В его рту блеснула сережка, которую мне мигом захотелось обхватить губами. Какими именно – вопрос другой.

Иисусе, если улыбка этого человека обезоруживала, то глубокий смех просто напрочь лишал дыхания. Ставил на колени. Делал меня влажной.

– Ты больше не куришь.

– Подожди-подожди. Пару секунд назад предложение состояло из трех слов, и там не говорилось про курение.

– Я сказал, что если увижу на тебе руки другого мужчины, то отрежу их и скормлю своим псам, – произнес Кай, внимательно вглядываясь в черты моего лица. – Я не шучу, Ксивер. Ты моя.

Приблизившись к его губам, я выдохнула:

– Тогда если я увижу на твоем пальце чье-то кольцо, то оторву его и скормлю своим псам.

– И когда они у тебя появились?

– Тогда же, когда у тебя.

Кай усмехнулся.

– Ты маленькая сучка.

– О, но тебе это так нравится. Особенно когда…

Я не успела договорить, потому что телефон Кая завибрировал.

Гневно развернувшись, я различила на экране имя Зейдена. Из меня вырвался мучительный стон, но я всё же перекинула ногу через консоль и перелезла на свое кресло.

– Да едем мы, едем, – прорычала в трубку и сразу сбросила. – Мудак.

Кай тронулся с места, и следующие полчаса мы провели в разговорах, подшучиваниях и музыке забытых исполнителей. Несмотря на то, что искусство запретили, некоторые позволяли себе сохранить музыкальные пластинки или диски – и под некоторыми я имела в виду аристократов, богачей и детей правителей, для которых правил не существовало.

После нашего разговора настроение Кая заметно улучшилось. С его плеч словно спал тяжкий груз. Мое сердце сжималось каждый раз, когда он подносил наши переплетенные ладони к центральному экрану машины и нажимал на какие-то кнопки, а затем целовал мои костяшки.

Он улыбался, когда я показывала ему фотографии на телефоне, которые делала в академии. Один раз случайно смахнула на кадр, где Кай играет в ликгет на одной из наших общих тренировок. Без футболки. Он посмотрел на меня таким жарким взглядом, что кончики моих ушей покраснели.

Ну да, сфотографировала его торс пару раз. Незаконно иметь такое тело!

Когда я спросила, какой его любимый мультфильм, Кай нахмурился.

– Я никогда их не смотрел.

– Вообще никогда? – ужаснулась я.

– Вообще. У Фьорнов не было телевизора, а Джонатан запрещал мне его смотреть. Только Лира рассказывала про какие-то мультфильмы, но я даже не представляю, что это такое.

Меня пронзил укол боли.

– Мой любимый называется «Балто». На самом деле он не особо известный, но господи, ты бы знал, сколько я над ним рыдала.

Даже от одной мысли на глаза накатили слезы. Мы смотрели его с Крэйтоном и родителями каждый Новый Год. Это стало чем-то наподобие традиции.

– Про что он? – спросил Кай, не отводя взгляда от дороги.

– Про волка. Точнее, наполовину волка, наполовину лайку. Это реальная история про эпидемию дифтерии, которая охватила детей Аляски, – пылко ответила я. – Чтобы спасти их, нужно было собрать собачью упряжку и проехать шестьсот миль за вакциной. Но ты только представь, какая там погода! Упряжка долго не подавала знаков и, как выяснилось чуть позже, заплутала во время снежной бури. Балто не допустили к испытанию, потому что он был волком. Но именно волк спас детей Аляски, когда отправился по следу упряжки и привез вакцину. Балто поставили памятник и… прозвали героем.

Кай внимал каждому моему слову, хмурился, удивленно вскидывал брови и улыбался на словах про спасение детей. Под конец рассказа он спросил:

– Почему ты говоришь таким расстроенным голосом?

– Потому что всё это – ложь.

На его лице отразилось искреннее замешательство.

– Как это?

– Ну, на самом деле не всё. Часть истории правдива, но была еще одна собака – Того. Основной путь преодолела именно его упряжка. Они сократили расстояние на день, потому что дважды прошли залив по ломающемуся льду, а в мультфильме спасителем сделали Балто, хотя он забрал вакцину на последних милях до Нома – города, где разразилась дифтерия. Героем сделали его, а про Того все забыли.

– Черт, это так несправедливо, – выдохнул с сочувствием Кай.

Я кивнула. Затем на моих губах появилась улыбка.

– Зато у Балто был друг – русский гусь Борис.

– Борис? – засмеялся он. – Жаль, не Дмитрий. Джулиан бы очень хорошо подошел на роль русского гуся.

– А еще у Балто была подружка, хаски по имени Дженна. – Я мечтательно вздохнула. – Она такая красивая. За Дженной ухлестывал придурок Стил, но ей нравятся хорошие мальчики… О, еще у Балто были два друга-медведя!

Мы обсуждали мультфильм еще некоторое время, поэтому я не заметила, как Кай припарковался на пустующей заправке. Он надел бейсболку, посильнее опустил козырек и накинул на голову капюшон толстовки.

– Ты голодна?

– Нет.

Кай не отрываясь смотрел мне в глаза. Я неловко сжала колени, потому что такие разговоры всегда меня смущали.

– Правда, Кай. Я перекусила перед поездкой.

Ложь.

Он ничего не ответил и выбрался из машины, а через десять минут вернулся с горячим кофе и двумя огромными пакетами, заваленными самой разной едой: сэндвичами, фруктами, йогуртами, булочками, чипсами.

– Ешь.

Кай поставил кофе в подстаканники, а пакеты – мне в ноги.

Я уставилась на еду так, будто мне подсунули тарантулов.

– Эм-м-м… Ты не должен был. Вот, возьми. – Ругаясь на себя за детский лепет, я достала из сумки на заднем сиденье несколько купюр. – Не знаю, сколько ты потратил. Этого хватит?

Этого точно не хватит. У меня не было денег, только несчастные десять долларов, которые впихнул мне перед поездкой Крэйтон. Раньше исландской валютой были кроны, но после Падения они исчезли так же, как и патронимы со всеми отличиями ледяной страны. Сейчас никакой Исландии не было – нам просто позволяли называть так пятьдесят пятый кластер. До поры до времени.

Кай сжал челюсти, и его глаза наполнились непонятным мне чувством. Он резко открыл бардачок с моей стороны, коснувшись меня локтем, затем протянул пластмассовую карту.

Я застыла на месте.

– Слушай меня внимательно, дорогая, – низко произнес Кай, придвинувшись ближе. – Это моя вторая банковская карта. Ты будешь расплачиваться ей тогда, когда захочешь. Хочешь туфли? Купи. Хочешь жирный бургер? Купи. Хочешь всю эту чертову заправку? Купи. Моя девушка не будет довольствоваться меньшим. Договорились?

А теперь я смотрела на карту так, будто мне протянули тарантула.

– Но я не твоя девушка.

– Нет, ты, блядь, моя девушка, – прорычал Кай, сомкнув мои пальцы вокруг этой ужасной штуковины. – И моя девушка сейчас съест весь этот пакет, иначе мне придется накормить ее. Будь уверена, тебе это не понравится.

Всё внутри меня запротестовало. Я не могла принять его деньги: это было не в моем характере. Мужчины никогда мне ничего не дарили, поэтому я привыкла, что получаю всё собственными усилиями.

Взгляд переместился с карты на наши переплетенные пальцы и…

– Что это?

Только сейчас я заметила на его запястье какие-то черные узоры, что скрывала тоненькая пленка. Перевернув его руку, я приблизила ее к глазам и присмотрелась, не замечая выпавшую на бедра карту.

Из меня вырвался изумленный вздох.

– Татуировка, – немного смутившись, ответил Кай, и наши взгляды столкнулись. – Я давно хотел сделать ее, но не было возможности. Феникс набил этой ночью.

– Очень красиво, – прошептала я, прикусив губу от чувств. Кончики пальцев скользили по маленькому кораблику, дрейфующему на океанских волнах.

– Ты помнишь, что сказала мне перед тем, как нас разлучили?

Я задумчиво нахмурилась.

– Нет.

– Чтобы пережить сильный шторм, нужно не большое судно. Нужен якорь, который не даст тебе утонуть.

Я долго смотрела в бездонные глаза Кая, пока он нежно поглаживал костяшки моих пальцев. Затем подняла выпавшую банковскую карту и широко улыбнулась ему.

– Если через неделю на ней не останется средств, я тебя предупреждала.

Кай закатил глаза и указал на пакеты.

– Ешь, иначе я накормлю тебя своим членом.

Перегнувшись через консоль, я захватила его губы в опьяняющем поцелуе и услышала низкий стон. Он обхватил мои бедра и потянул на себя, но я уперлась ладонями в его грудь, томно прошептав на ухо:

– Или я накормлю тебя своей, – из меня вырвался смех, – киской.

Кай разочарованно зарычал, когда я уселась обратно в кресло и с довольной улыбкой начала разбирать пакеты. Машина тронулась с места, и через десять минут я уже жевала самый вкусный в мире сэндвич, подкармливая Кая его любимым печеньем. Он специально проводил языком по моим пальцам, заставляя меня сжимать от возбуждения бедра.

Когда я достала из пакета пачку чипсов, музыка в колонках сменилась какой-то знакомой мелодией. Мое сердце бешено заколотилось в груди. Я вспомнила, что раньше так начинались фильмы.

И мультфильмы.

Мой взгляд метнулся к экрану машины.

– Это он, – сорвался с губ изумленный шепот.

Балто.

Он включил мне Балто.

В кадре появился заваленный снегом город Ном. Сгорая от благодарности, я посмотрела на Кая. Он улыбнулся и подмигнул мне.

– Но как? Его ведь нигде не показывают.

– Ты забыла, с кем встречаешься.

В этот момент я почувствовала такое необъятное счастье, что не сдержалась и крепко обняла его. Кай сжал меня в ответ одной рукой, продолжая держать вторую на руле.

– Давай посмотрим на твоего русского гуся Бориса.

Я положила ноги на его бедра и взяла в руки пачку чипсов. Наверное, именно эта ночь стала лучшей в моей жизни. Кай поглаживал мои ступни, отпуская дурацкие шутки про гуся, которые заставляли меня хохотать на весь салон. Один раз Кай сказал, что будь он Балто, давно бы трахнул Дженну, поэтому я врезала ему ногой по челюсти.

Когда дорога стала немного хуже и Кай не мог отвлекаться на фильм, я кормила его одной рукой и рассказывала, что происходит на экране. Мы разделили несколько вишневых сигарет, подарили друг другу пару сладких поцелуев, а перед въездом в Акранес увидели северное сияние.

Настоящее северное сияние.

Тогда я поняла, что люблю своего Ледяного Принца.