Аколит Хозяйки Забвения

Глава 1

Действие книги происходит в вымышленной реальности. Все персонажи и события придуманы автором. Любые совпадения с реальными людьми или событиями случайны.

Что значит не прёт…

Я посмотрел вслед уезжающему автобусу, выругался и, перейдя дорогу, зашёл на территорию парка. Да, наверное, умнее было вызвать такси, но в карманах пусто, и на карте закончились деньги. Приложения банка на этом телефоне у меня нет, а устанавливать я его буду целую вечность. Проще дойти до метро пешком.

День не задался с самого утра. Сначала я проспал, потом неловко повернувшись, опрокинул на ноги чашку горячего чая. Не смертельно, но достаточно неприятно, особенно когда ты надел единственные чистые джинсы. Ещё хорошо, что я пью чай без сахара, а то бы вообще труба.

Впрочем, на этом неприятности не закончились. Когда выходил из дома, позвонила подруга и известила о том, что мы с ней перешли в свободное плавание. Нет, к этому все шло давно, и сохранять отношения не было смысла, но почему оно случилось сегодня? Семнадцатое ведь совсем не тринадцатое, и на дворе даже не пятница.

В довесок ко всему — дорогу перекопали, мне пришлось делать крюк и закончилось все этим автобусом. Очень хочется верить, что это дерьмо было последнее. Не хотелось бы опаздывать на работу. Только ведь устроился, м-да… Бегать я пока, к сожалению, не могу, но времени вроде хватает, так что все не так плохо, как кажется.

Вообще за чёрной полосой всегда следует белая, и такая вот череда неприятностей обязательно завершится удачей. С женщиной познакомлюсь красивой или выиграю в лотерею. Впрочем, я не азартный, поэтому никаких билетов покупать, конечно, не буду. Лучше подожду какую-нибудь красотку.

Размышляя так, я повернул за палатку мороженого, вышел на просек[1] и увидел впереди две полицейские машины, возле которых находилось человек десять народа. Территория справа от дороги была обнесена желтыми лентами, и там определенно что-то случилось. Кому-то, судя по всему, сегодня повезло ещё меньше, чем мне.

В кармане зазвонил телефон. Я вытащил трубку, посмотрел на экран, хмыкнул и, поднеся аппарат к уху, произнёс:

— Здравствуй, Андрей! Что-то ты рано сегодня.

— Привет, командир, — поздоровался старлей. — Мне Настя Орлова только что звонила. Женькина жена.

— Что-то случилось? — уточнил я, глядя на стоящие впереди полицейские автомобили. — Надеюсь ничего…

— Женьку и Ваню Акатова вчера привезли в Москву…

— Что с ними? — внутренне похолодев, уточнил я. — Живы⁈

— Да, оба в Бурденко, — ответил Андрей и пояснил: — Их, как и нас с тобой, посекло осколками, но Настя сказала, что жить будут. У Вани, наверное, ампутируют левую руку. В общем, для них тоже теперь только гражданка.

— Да и хрен с ним, — я облегченно выдохнул. — Главное — живы.

— Ну да, — согласился старлей и добавил: — Настя завтра ещё позвонит, сориентирует. Ты как в выходные?

— Свободен, — я вздохнул, вспомнив о разговоре с уже бывшей подругой. — Звони в любое время.

— Добро! — произнес старлей и отключился.

Я убрал телефон в карман, покачал головой и мысленно выругался.

Не знаю, но, может быть, все сегодняшнее невезение предвещало этот звонок? Ради того, чтобы они были живыми, а не двухсотыми? За десять лет на службе начинаешь верить во всякую чушь. И в приметы, и в Бога, и в черта. Как бы то ни было, день сегодня начался не так уж хреново. Ну а гражданка — это лучше, чем цинковый ящик. Я вот уже почти что привык. Хожу практически не хромая. Ну а простреленные бок и грудь — это такая фигня. До свадьбы, говорят, заживет.

Когда я проходил мимо полицейских машин, дорогу мне преградил молодой парень. В летней рубахе, синих джинсах с чёрной сумкой на поясе. Видя, что я обратил на него внимание, парень предъявил удостоверение и представился:

— Лейтенант Сибирцев. Уголовный розыск. Седьмое УВД ВАО.

— И что тебе нужно от меня, лейтенант? — остановившись, я вопросительно поднял брови.

— Нам нужен ещё один понятой, — парень убрал удостоверение в карман и кивнул в сторону огороженной территории. — Это займёт минут десять-пятнадцать. Вам только поприсутствовать и подписать.

— Я опаздываю на работу…

— Мы выдадим вам справку с печатью, — тут же заверил меня лейтенант. — Предъявите ее на работе, и вас не оштрафуют.

М-да… Меня и так никто штрафовать не стал бы, но это вроде как выход. Торопиться не нужно, и значит, бедро вечером не будет болеть. Как закончу здесь, позвоню Петровичу и все ему объясню. Он, конечно, поржет, но зато я не буду чувствовать себя виноватым. Да, мне, конечно, не хотелось со всем этим связываться, но вряд ли эта история получит хоть какое-то продолжение. Подпишу, где надо, получу справку и пойду себе подобру-поздорову. Ну и государевым людям помогу.

— Хорошо, — согласился я. — Говорите, что нужно делать?

— Идите за мной, — парень сделал приглашающий жест и поинтересовался: — У вас паспорт с собой?

— Да, — ответил я и, пройдя вместе с лейтенантом вокруг полицейских машин, оглядел огороженную территорию.

Посмотреть тут было на что… Посреди небольшой полянки, в десяти метрах от группы деревьев на траве, в луже крови лежал безголовый труп. Мужчина, в костюме с сумкой вроде моей, лежал на боку, подогнув под себя правую руку. Галстук, сорочка и пиджак были заляпаны кровью, сумка слетела и валялась в метре от тела. Небольшая и вроде закрытая, так что вряд ли этого несчастного кто-то пытался ограбить. Тут скорее непонятно другое. Голову этому мужику определенно срубили. Судя по крови, произошло это именно здесь и не больше часа назад, но кому, на хрен, такое понадобилось? Ритуальное убийство? В парке завелись самураи? Впрочем, какая мне разница…

Возле трупа работали фотограф и какой-то мужик в штатском — очевидно, эксперт. В пяти шагах справа от них, на траве, возле брезентовых носилок сидели два молодых парня в синих робах медицинских работников. Ещё один курил у машины скорой помощи, которую я сразу не заметил — она стояла за высокими кустами возле дороги.

Впереди, возле одного из деревьев, растущих в двадцати метрах от дороги, сидели два бомжа. Судя по отсутствию наручников, к убийству они никакого отношения не имели, но оно и понятно. Эти товарищи в первую очередь распотрошили бы сумку убитого, ну или вывернули бы карманы. Скорее всего они к нему даже не приближались.

Возле бомжей стояли трое мужчин в гражданской одежде и с ними двое патрульных. Ещё трое полицейских в форме дежурили метрах в тридцати справа на краю поляны, не пропуская случайных прохожих с той стороны парка. Шестой — с капитанскими погонами — сидел на пассажирском месте ближней машины, положив на колени пятнадцатый АК[2], и записывал что-то в блокнот.

— Давайте паспорт, — потребовал лейтенант и, забрав мой документ, направился к машине, в которой сидел полицейский.

Через пять минут опер вернулся с листком бумаги и, отдав мне паспорт, сделал приглашающий жест.

— Пойдёмте, Алексей Михайлович. Нам нужно провести личный досмотр.

— Тех бомжей? — я убрал документ в сумку и посмотрел в сторону обозначенных кадров. — А они-то каким боком к этому трупу?

— Спали в тех кустах, когда мы приехали, — лейтенант кивнул налево в сторону зарослей. — Стали опрашивать, а один несёт какую-то чушь.

— Может, белая горячка? — хмыкнул я, направляясь за оперативником к дереву. — У них же она перманентно.

— Если бы… — лейтенант вздохнул, и в этот момент до меня донеслись слова бомжа — того, что сидел на корточках слева.

— Вот не верите мне, а он и за вами придёт! Увидите, тупоголовые! Одно слово: менты!

Мужик выглядел колоритно. В драной испачканной куртке на голое тело, таких же штанах и одном тапке на босой левой ноге. При этом на правой виднелся драный шерстяной носок, надетый, видимо, для симметрии. Второй бомж выглядел похоже и несло от них преизрядно. Когда подходили к дереву, ветер как раз подул в нашу сторону.

— Вот проспишься, Анисимов, тогда и запишем твои показания, — хмуро произнёс опер, которому на вид было лет сорок или чуть больше. — Книги бы тебе писать, дураку. Такие сюжеты придумываешь.

— Да был он! Вот те истинный крест! — бомж перестал чесать свою грязную голову и, выпучив глаза, коряво перекрестился. — Натуральный демон! Двухметровый, чёрный весь, в капюшоне! И глаза горят как два оранжевых фонаря.

— Как ты глаза разглядел, фантазёр? — хмыкнул второй парень в гражданском. — Утро же было. Какие на хрен глаза?

— Оранжевые! Как у змеи! — Анисимов возмущённо посмотрел на оперативника. — Они ж под капюшоном — в черноте! Я как увидел из кустов — так со страху и обоссался.

— И не только обоссался, — мой провожатый поморщился от нестерпимого запаха и тронул старшего оперативника за плечо. — Василий Данилович, вот привёл второго понятого.

— Отлично! — мужик обернулся, посмотрел на меня и перевел вопросительный взгляд на своего подчиненного.

— Ветров Алексей Михайлович, — подсказал начальнику лейтенант и протянул ему заполненный документ.

Тот пробежал глазами по листку, поднял на меня взгляд и представился:

— Майор Зорин. Зам по розыску. Седьмое УВД.

— Здравствуйте, — я кивнул в ответ. — Мне сказали, что долго оно не продлится.

— Так и есть, — майор обернулся и нашёл взглядом старика, который стоял чуть в стороне и с интересом наблюдал за работой криминалиста с фотографом. — Сейчас вы вместе с Геннадием Николаевичем поприсутствуете при досмотре этих товарищей, — он кивнул на бомжей. — Это и правда недолго.

Передав листок второму оперативнику, майор попросил нас со стариком подойти и направился к бомжам, чем вызвал мое глубокое уважение. Мне почему-то казалось, что досмотр будет проводить встретивший меня лейтенант, но настоящий профессионал не доверит такое молодому сотруднику. Да, от бомжей воняет и вряд ли у них что-то найдется, но тут не учебка. Молодых нужно учить, а не воспитывать.

— Поднимайся! — приказал майор разговорчивому бомжу. — И руки разведи в стороны.

— Да, начальник, — мужик покладисто кивнул, встал и наши с ним взгляды встретились.

— Давай уже, шевелись! — поторопил его Зорин, и в следующий миг произошло странное.

Глаза у Анисимова почернели. Он шагнул вперёд, схватил меня за руку и плаксиво запричитал:

— Ну хоть ты им скажи, что он придёт и всех убьёт! Ты же с виду нормальный!

М-да… Я никогда не жаловался на скорость реакции. Даже после ранения, госпиталя и долгой реабилитации, все оставалось по-прежнему. Вот только убрать руку или оттолкнуть бомжа я не смог. Тело стало словно бы ватным, а в голове зазвучали странные звуки, похожие на сбивчивый шепот. В тот момент, когда бомж схватил за руку, Мое запястье словно сдавило в раскаленных тисках. Кожу обожгло и одновременно с этим чудовищно заболели раны. Жар мгновенно поднялся до локтя, а потом предплечье заледенело. Стало трудно дышать, перед глазами на миг потемнело.

— А ну назад! –в себя меня привёл резкий окрик майора. Зорин отшвырнул бомжа к дереву и, придержав меня за руку, уточнил: — Что с вами⁈ Плохо⁈

— А хрен его знает, — тяжело дыша, прошептал я и, вытерев со лба пот, пояснил: — Последствия болезни. Так иногда бывает…

На самом деле такого со мной ни разу не было, но не говорить же майору о черных глазах и горячечном шепоте. К слову, на предплечье и запястье никаких следов не осталось. Глаза у бомжа снова стали нормальными, но раны еще продолжали болеть. В голове шумело, хотя никакого шепота я уже не слышал.

Боль потихоньку отступала, дышать стало легче, но что опять не так с моим организмом⁈ Не хватало ещё загреметь в какую-нибудь психушку. Десять дней назад закончилась реабилитация, ходить начал нормально, а тут такая херня…

— Давайте я позову врача? — предложил стоящий позади лейтенант.

— Нет, не нужно, — я покачал головой. — Говорю же — бывает.

— Хорошо, — майор кивнул и, переведя взгляд на бомжа, рявкнул: — Руки развёл! И только попробуй мне дернуться.

Обыск длился пару минут, и все это время я пытался понять, чего же мне не хватает? Мало того, что боль прошла как-то удивительно быстро, так ещё и появилось какое-то странное чувство, очень похожее на голод. При этом ни есть, ни пить мне совсем не хотелось, но внутри что-то тянуло. И ещё во всем организме появилась странная легкость, слегка изменились зрение и обоняние. Предметы вокруг добавили объема и четкости, добавилось запахов, но они стали терпимее. Вонь от бомжей не воспринималась так резко. Ощущение такое, словно вмазался дурью[3]. Наверное, так и сходят с ума?

Как я и думал, у бомжей ничего не нашли. Это если не считать мелочи и пустого пузырька из-под какого-то лекарства. Закончив с обыском, майор обернулся к нам со стариком и кивнул:

— Спасибо! Пройдите к машине, подпишите документ и больше вас никто не задерживает.

— Мне нужна справка…

— Да, конечно, — майор посмотрел на Сибирцева. — Евгений, выдай документ гражданину.

Мы прошли к машине, в которой сидел капитан с автоматом, и подписали протокол. Старик бодро попрощался и ушел, а Сибирцев залез в салон в поисках нужного бланка. Я стоял возле машины, смотрел по сторонам, прислушивался к себе и мысленно матерился. Нет, по ощущениям все было очень даже неплохо. Раны не болели, непонятный голод слегка поутих, и чувствовал я себя превосходно. Так, словно не было этого проклятого года. И это произошло после того, как бомж схватил меня за руку. Непонятный ступор и чёрные глаза… При этом видел их только я. Такое же нельзя не заметить! Не знаю, но, может быть, этот Анисимов юродивый? Лечит прикосновениями? Ага, хорошая отмазка, чтобы не идти к психиатру.

— Вот, возьмите, — Сибирцев вылез из машины и протянул мне листок с печатью. — Спасибо, Алексей Михайлович.

Я ответно поблагодарил лейтенанта, свернул листок и убрал его в сумку. В этот момент впереди истошно заорал бомж.

— Вон он! — Анисимов указал рукой в сторону деревьев. — Тот самый демон!

Я повернул голову и выругался.

— Твою ж мать! — потрясенно выдохнул лейтенант и одним движением расстегнул поясную сумку.

Анисимов не соврал. К дежурящим на краю поляны патрульным шел странный тип в длинном черном плаще с рукавами, с накинутым капюшоном и оранжевыми, сука, глазами! Не знаю, откуда он появился, но трое бойцов, судя по их поведению, увидели его только в тот момент, когда заорал бомж.

Когда я повернул голову, один из них уже падал на траву. Двое других сообразили, что происходит и вскинули автоматы, но выстрелить ни один из них не успел. Непонятное существо в чёрном плаще, развело в стороны руки, и из рукавов плаща к патрульным вытянулись чёрные веревки, ну или что-то похожее. Два немаленьких бойца словно словили по пуле и, замерев на середине движения, стали заваливаться на траву. Громко выругался обернувшийся фотограф, и события понеслись вскачь.

Полицейские — не спецназ, но ребята среагировали оперативно. Первым «проснулся» Зорин. Майор выхватил пистолет и три раза выстрелил на поражение. Одновременно с этим Сибирцев достал свой ПМ из поясной сумки и, отшагнув вправо, произвел два выстрела по незнакомцу. Капитан передернул затвор и выскочил из машины. Патрульные возле дерева вскинули свои автоматы. Оперативник, находившийся рядом с майором, обернулся и тоже выхватил пистолет. Фотограф что-то закричал и попятился, медики повскакивали с земли, бомжи неуклюже побежали в сторону зарослей.

Наверное, и мне умнее было бы попробовать отсюда сбежать, но я этого делать не стал. Не в моем состоянии бегать, но была и другая причина. Дело в том, что этот урод показался мне очень знакомым. Я словно встречал его не один раз, и при взгляде на эту фигуру в плаще в душе поднялась спокойная ненависть. Странное, идиотское чувство неправильности. У меня нет знакомых с горящими оранжевыми глазами, но этот не знаю кто определенно был моим личным врагом, без привязки к происходящему. Не такой как духи, или тренировавшие их пиндосы. Нет — этот враг настоящий, истинный, который всегда на другой стороне и которого обязательно нужно убить. А ещё я откуда-то знал, что полицейским его не достать. Тридцать метров — смешная дистанция. Из ПМ не промахнется даже ребёнок, а тут пять выстрелов и две короткие очереди, но противник даже не почесался.

Все это пронеслось в голове за мгновение, и я, скрывшись за кузовом автомобиля, продолжил наблюдать за происходящим, одновременно пытаясь разобраться в собственных чувствах.

— Да сдохни ты, мразь! — зло прорычал Сибирцев и произвёл ещё два выстрела из своего пистолета.

Зорин успел дострелять магазин и потянулся за запасным, когда ублюдок в чёрном выбросил вперёд правую руку, хлопнув на ветру рукавом. Мгновение спустя в середине поляны появился большой чёрный шар, и из него в разные стороны выстрелили тонкие щупальца.

Картина происходящего отпечаталась в голове, чудовищная в своей неправильности. Висящий в воздухе шар, и вытянувшиеся к людям отростки. В следующий миг перед глазами появилась какая-то пленка, и дыхание вышибло из груди.

Я открыл глаза и понял, что сижу, привалившись спиной к машине. Грудь, бедро и бок болят, но не так, чтобы сильно. Слева, раскинув в стороны руки, лежит лейтенант. Рот парня приоткрыт, глаза стеклянные. Поляна впереди завалена трупами. Зорин, второй опер, фотограф, криминалист, двое врачей и бомжи — слева у зарослей. Эта тварь убила их всех, но я почему-то пережил этот гребаный шар…

В какой-то момент сознание прояснилось окончательно, и я привычно выкинул из головы все ненужные мысли. Выжил и выжил, думать об этом буду потом, если получится.

По всему выходило, что сознание я потерял ненадолго, поскольку урод в чёрном плаще был ещё здесь. В мою сторону он не смотрел — шёл через поляну к зарослям, где лежали оба бомжа. Мгновенно оценив ситуацию, я скосил взгляд направо и увидел то, что хотел. Возле раскрытой двери машины, рядом с трупом капитана полиции в траве лежал автомат. Покойник не успел сделать ни одного выстрела. Он только дослал патрон и снял оружие с предохранителя. Полтора метра всего до него, и я дотянусь. Сдохну потом от боли, но когда на кону жизнь… И да, я помнил, что пули этого урода не берут, поэтому дергаться буду только тогда, когда не останется других вариантов.

Убийца тем временем подошёл к телу Анисимова и, вытащив из-под плаща чёрный меч, одним коротким ударом отрубил бомжу голову.

О-хре-неть, и по-другому не скажешь. Причём меня поразило не то, что ублюдок в плаще отрубил голову человеку, а то, как легко это у него получилось. Ты и специальным топором так не сразу научишься, а уж мечом-то, да всего лишь с удара… Впрочем, после того, на что я тут уже насмотрелся, можно поверить во все. Вот только вряд ли это чем-то поможет.

Убийца тем временем убрал меч и поднял с земли голову. Взяв ее в две руки и поднес лицом к капюшону. Простояв так секунд десять, он что-то неразборчиво прорычал, а затем отшвырнул голову в сторону и резко обернулся ко мне. Наши взгляды на миг встретились, и я не раздумывал ни секунды.

Мне казалось, что сделать это будет непросто, но все произошло словно на тренировке. Рванувшись вправо, я схватил автомат, совершил кувырок и встал в позицию стрельбы с колена. Одновременно с этим урод выбросил в мою сторону правую руку.

Мне не хватило мгновения, слишком долго валялся в госпиталях… В тот момент, когда я доводил прицел, в меня прилетела какая-то черная мерзость. В груди тут же заледенело, перед глазами снова появилась полупрозрачная пленка, и сознание погрузилось во тьму.

[1]Просек — историческое название парковых аллей в парке Сокольники

[2]АК-15, или 6П71 — российский автомат калибра 7,62 мм под патрон 7,62×39 мм. Принят на вооружение в росгвардию и МВД России.

[3]Дурь — одно из жаргонных названий стимулирующих препаратов.